Месть старой экономики

Периоды ценового давления на сырьевые товары будут повторяться, поскольку широкий спрос происходит на фоне неадекватно развитой инфраструктуры. По мере устаревания инфраструктуры и ослабления потока инвестиций уменьшилась и способность старой экономики поставлять и производить товары, лежащие в основе многих готовых продуктов.

 Возникает неизбежный соблазн переложить вину за сегодняшний дефицит, царящий в секторах "старой экономики" (причем во всех аспектах, от энергии до базовых материалов и даже сельского хозяйства), на череду временных сбоев, по большей части вызванных пандемией Covid-19.

Но, если не учитывать определенные проблемы с рабочей силой, все эти узкие места не имеют ничего общего с Covid-19. Напротив, корни сегодняшнего кризиса сырьевых товаров можно проследить до последствий мирового финансового кризиса и последующего десятилетия постоянного падения доходности и хронического недоинвестирования в старую экономику.

По мере устаревания инфраструктуры и ослабления потока инвестиций уменьшалась и способность старой экономики поставлять и производить товары, лежащие в основе многих готовых продуктов. Сегодняшний рост цен на газ, дефицит меди, а также проблемы Китая в производстве электроэнергии - все это "месть старой экономики".

В период экономической стагнации после 2008 года государства проводили свои политики по восстановлению на основе программ количественного смягчения центральных банков для поддержки рынков. Семьи с низкими доходами столкнулись с медленным ростом реальной заработной платы, экономической нестабильностью, более жесткими кредитными лимитами и сокращением доступа к активам. С другой стороны, семьи с более высокими доходами выиграли от инфляции финансовых активов, вызванной количественным смягчением.

Это неравенство сильно ударило по старой экономике. В старой экономике рост цен происходит, когда объем спроса превышает объем предложения. Семьи с более высокими доходами могут контролировать доллары, но семьи с более низкими доходами контролируют объем спроса на товары, учитывая их большее количество и склонность к потреблению физических товаров, а не услуг.

По мере того как объем спроса на сырьевые товары уменьшался, уменьшалась и доходность активов в секторах старой экономики. Падение доходности привела к сокращению капитальных затрат в рамках долгосрочной старой экономики, для которой традиционно требуется пяти-десятилетний горизонт достаточного спроса, в пользу краткосрочной "новой экономики" с инвестициями в такие области, как Big Tech и IT.

К 2013 году этот тренд нашел новый импульс в Китае. По мере замедления этого всемирного двигателя производства, а также на фоне исторического падения цен на сырьевые товары, отток капитала из старой экономики усилился.

Действительно, старая экономика была "засорена", обременена долгами и провоцировала слишком много выбросов СО2. Хотя на старую экономику приходится лишь около 35 процентов мирового валового внутреннего продукта, она принесла как минимум в 2 раза больше корпоративных убытков, ответственна за примерно 90 процентов нефинансового долга и создала 80 процентов мировых выбросов. Неудивительно, почему инвесторы предпочли обратиться к Big Tech, а не к нефти и меди.

После обвала цен на нефть в 2015 году рынки устали от регулярного "уничтожения" ценности активов, что почти остановило поток сделок в старой экономике. Китай прекратил агрессивно вливать средства в убыточные предприятия, например угольные шахты. А поскольку мир теперь озабочен проблемой изменения климата, инвесторы стали уделять больше внимания экологическим, социальным и управленческим вопросам, что еще больше ограничивает область распределения капитала.

Как результат, сокращение инвестиций предотвратило рост производственных мощностей в секторе сырьевых товаров. Эта тенденция особенно характерна для рынка углеводородов, где продажа инвесторами активов в связи с экологическими опасениями усугубила и без того растущую проблему дефицита инвестиций.

Серьезность этих ограничений предложения всплыла по мере того, как страны перешли в режим восстановления после пандемии, демонстрируя, насколько напряженной стала ситуация в старой экономике.

Пандемия также привнесла дополнительный эффект, поставив в центр повестки дня социальные нужды. Такой инклюзивный рост только усилил спрос на физические товары.

Шоки в одной части системы теперь создают волновые эффекты в других частях. Снижение добычи угля в Китае отрицательно сказалось на мощностях по выплавке алюминия, что привело к дефициту алюминия. Снижение доступности газа привело к переходу с газа на нефть, что, в свою очередь, привело к дефициту нефти. Непрерывное воздействие более мелких и более частых шоков на и без того нестабильную систему породило новое явление, при котором временные потрясения приводят к стойкой физической инфляции цен - именно этот тренд мы наблюдаем сегодня.

Здесь и сказывается та самая "месть старой экономики". Периоды ценового давления на сырьевые товары будут повторяться, поскольку широкий спрос происходит на фоне неадекватно развитой инфраструктуры.

Если директивные органы действительно хотят выполнить цели по обеспечению всеобщего процветания и массового развития зеленой инфраструктуры, то должен произойти серьезный рост цен на сырьевые товары, чтобы создать стимул для инвестиций. Это необходимо для компенсации растущих рисков, связанных с проектами долгосрочных капитальных вложений, и неотъемлемых сложностей, связанных с переходом к зеленой энергии. Как мы утверждали год назад, впереди нас ждет новый товарный суперцикл.