Медленно стягивает с себя джинсы
Медленно стягивает с себя джинсы
У вас нет аккаунта?
Зарегистрироваться
Toggle navigation
Фанфики
Авторы
Популярное
домой
Фанфики
Авторы
Популярное
Заявки
Помощники
FAQ
Правила
Сменить на тёмную тему
Добавить фанфик
Поиск фанфиков
Случайная работа
Лайфхаки, мемчики, цитатки и многое другое!
Кирилл Гордеев , Евгений Егоров (кроссовер)
добрый фестрал
автор
планируется Мини, написано 17 страниц,
2 части
Aged down
Hurt/Comfort
UST
Архитекторы
Драма
Повседневность
Романтика
Студенты
Художники
Элементы ангста
Эстетика
На самом деле художники не спят со своими натурщиками. Это всё выдумки из фильмов.
студентам художественных ВУЗов.
__
А ещё, Наташ, спасибо, что слушаешь мои оры. Извини за психологическую травму. Она не последняя.
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
18
Нравится
4
Отзывы
2
В сборник
Скачать
18
Нравится
4
Отзывы
2
В сборник
Скачать
Содержание
Вперёд
100%
Выбрать размер отступов
100%
90%
80%
70%
60%
50%
100%
Выбрать размер шрифта
70%
80%
90%
100%
110%
120%
130%
140%
150%
160%
170%
— Что-то не так?
Женя, вцепившись в горячий стаканчик с кофе, вскидывает голову, чувствуя на себе пристальный взгляд. Когда на тебя пялятся за пределами аудитории, где ты сидишь на виду как минимум у тридцати человек в одних боксерах три часа подряд каждую неделю, это ощущается странно. Страннее, чем Женина подработка, с недавнего времени ставшая регулярной.
Казьмин, вообще-то, пригласил его всего на один раз, потому что «Жень, ну очень надо, натура слилась, ебали мы рисовать эти головы на третьем курсе, выручай, а, с меня энергос, ну хочешь, два». И согласился Женя всего на один раз. Но пять тысяч в неделю на дороге не валяются, а работа непыльная. Стесняться ему нечего — кто там чего не видел? И потом, что он, зря, что ли, физру не прогуливал? Ну Женя и втянулся. А ведь говорил ему старший брат: поступай-ка ты, Женька, в технический, так оно надёжнее. Поступить-то Женя поступил, а зарабатывает всё равно натурой. Даже смешно.
— Просто смотрел на ваш нос, — без задней мысли отвечает Кирилл и только потом понимает, что вне учебной аудитории это называется «пялиться», а людям не очень нравится, когда на них пялятся, даже если это чисто художественный интерес. — Извините.
— А что с ним? — хмурится Женя, тут же глядя на себя в экран телефона. Должно быть, испачкался, пока лопал вафли в универской кафешке на первом этаже.
— Ничего, просто у вас нос красивый. Я бы отдельно зарисовал.
Кирилла Гордеева Женя запомнил ещё на самом первом сеансе. Он сидел позади всех — с его-то ростом ему, наверное, отовсюду должно быть видно — и следил за временем. Периодически Женя слышал его звучное «минута», «три по пять», «десять минут, потом перерыв и два по тридцать». Сначала было ничего не ясно, но сидевший почти у него под носом Казьмин быстро объяснил, что «три по пять» означает три наброска по пять минут каждый. Не объяснил только, что «два по тридцать» означает, что у Жени затекут и едва не отвалятся все конечности. Последний длительный набросок дался тогда особенно тяжело: немеют у тебя ноги или нет, шевелиться нельзя, взять с собой наушники он не догадался, а все хоть немного интересные мысли в голове закончились уже к концу второго часа. Ну Женя и стал смотреть по сторонам. Насколько позволял угол обзора, конечно же — головой ведь вертеть тоже нельзя. А угол обзора позволял смотреть только на Кирилла.
Кирилл тогда тоже на него смотрел, но совсем по-другому — словно не замечая, что Женя смотрит в ответ. Он скользил цепким взглядом по Жениному торсу, на секунду опускал глаза, что-то быстро штриховал на своём листе, затем брал ластик и снова принимался изучать Женю взглядом, покусывая губу от напряжения. Зрелище очень занятное.
Этот сосредоточенный взгляд, вот прямо такой же, как минуту назад, Жене тогда очень запомнился. А ещё запомнилась перемена в лице Кирилла, когда таймер на его телефоне, в очередной раз запищав, оповестил о конце занятия и Жениных мучений, и Гордеев первый встал со своего места и благодарно кивнул Жене, вежливо поблагодарив за всю группу: «Евгений, спасибо вам большое. Вы нас просто спасли».
— Нос как нос… — смущённо бормочет Женя. Если это был комплимент такой, то он весьма специфический. — Слушай, давай без «вы», мне не стопятьсот лет, я так-то тоже на третьем курсе.
— Простите… То есть, прости, — быстро исправляется Кирилл. — Привычка просто: к натурщикам на «вы». Ты со среды?
— С чего?
— Дизайн архитектурной среды. Видимо, не оттуда, — усмехается Кирилл.
— А, — доходит до Жени. — Я с ИВТ.
— С чего?
Женя смеётся.
— Один — один. Информатика и вычислительная техника. Специалист широкого профиля. Технический нихуярий.
Понятнее не становится.
— Программист, что ли?
— Да чёрт его знает, если честно, — усмехается Женя, выбрасывая пустой стаканчик и широким жестом собирая волосы в хвост на затылке.
— Я думал, кто-то из наших подрабатывает, — задумчиво произносит Кирилл, неотрывно наблюдая за его движениями и отмечая про себя, что, помимо носа, у Жени ещё очень красивые скулы, особенно сейчас, когда их так контрастно подчёркивает холодноватый свет, льющийся из стеклянных входных дверей.
Женя не очень понимает, расстроен Кирилл тем фактом, что он «не из их», или нет, и неопределённо пожимает плечами.
— Меня Казьмин позвал, сказал — вам обнажёнка нужна. Ну а мне деньги нужны. Я, вообще-то, думал, один раз к вам схожу, а предложение, оказывается, всё ещё в силе, ну я и… — зачем-то объясняет Женя, будто оправдываясь.
Кирилл понимающе кивает и вдруг произносит на одном дыхании:
— Слушай, а можно я тебя сфоткаю? Я просто дорисовать сегодня не успел, а мне очень надо доделать, это единственная нормальная работа за семестр. Можно?
— А мне Саня говорил, что по фоткам рисовать это типа такое себе…
Жене никогда ещё не предлагали сфотографироваться в одних трусах для человека, которого он видит дай бог второй или третий раз в жизни. Но даже если бы и предлагали, Женя мог бы ожидать, что это случится на каком-нибудь вебкаме, где он по пьяни зарегистрируется на спор с друзьями, но никак не в холле первого этажа Московского архитектурного института.
— Такое себе, — соглашается Кирилл, — но когда у тебя сессия на носу и хренова туча недоделанных работ, то схема вполне рабочая.
— Я мог бы так попозировать, — зачем-то вдруг предлагает Женя, неравнодушный к чужому горю. Ему вот, когда он торчал преподу десять лабораторных, какой-то едва знакомый старшекурсник из общаги за просто так подогнал парочку своих прошлогодних. Видимо, пора продолжить цепочку добрых дел. Студенческая солидарность, что уж тут. — Только не у меня. Я в общаге живу, там особо не попозируешь. Давай тут. Или лучше у тебя. Если ты сам не из общаги.
Кирилл не из общаги. Кирилл живёт в подаренной родителями однушке в часе езды от института, и в квартире у него жуткий срач, который он при всём желании не разгребёт к приходу гостя — часть этого срача, пока не пройдёт сессия, трогать вообще опасно для жизни.
— Серьёзно? Это было бы просто… в общем, спасибо… У меня, правда, совсем не прибрано. И… я заплатить не смогу, — виновато добавляет он. — Но могу картошки пожарить.
— Картошка это хорошо, — усмехается Женя. — Я приеду. В выходные нормально?
В воскресенье утром на пороге квартиры Женю встречают Кирилл и запах жареной картошки, разнёсшийся по всему этажу.
Кирилл забирает у Жени куртку, показывает ванную, спрашивает, нужен ли обогреватель, и провожает в комнату, указывая взглядом на укрытый однотонным покрывалом диван с возвышающейся на нём пирамидкой из книг, подушек и папок с бумагой.
— Это чтобы ты руку положил. Ну, как в аудитории. У меня подиума просто нет, так что вот, — объясняет Кирилл.
— Упадёт всё, — констатирует Женя, оглядывая шаткую конструкцию.
— Не должно.
— Упадёт, я как технарь тебе говорю.
— Ну… я своего рода тоже технарь.
— Ты ж художник, — вскидывает брови Женя.
— Архитектор, — поправляет Кирилл, деловито доставая из пенала остро заточенные карандаши и закрепляя малярным скотчем лист бумаги на деревянном планшете. — Архитекторы это технари в мире художников.
— Ну-ну, технарь из мира художников, — усмехается Женя. — Моё дело — предупредить.
Кирилл заводит таймер.
— Тридцать минут нормально?
Женя кивает, не без лёгкого смущения стягивает с себя джинсы с толстовкой и устраивается на диване, принимая позу, как в аудитории, и осторожно кладя локоть на шаткую конструкцию, стараясь держать равновесие.
Тридцать минут тянутся мучительно медленно. Минуте на пятнадцатой рука начинает ощутимо затекать и ныть, очень хочется пошевелиться, а лучше — встать и пройтись по комнате пару раз туда-обратно, но Женя бросает взгляд на сосредоточенное лицо Кирилла — такое же, как тогда, в первый раз, — и, стиснув зубы, терпит.
— Устал? — спрашивает вдруг Кирилл, краем глаза замечая, как напряжены Женины мышцы — совсем не так, как когда он только сел.
— Очень хочется пошевелиться, — виновато признаётся Женя, удивлённый тем, что с ним разговаривают в процессе рисования. Жаловаться очень не хочется, но Кирилл ведь сам спросил.
— Ну так пошевелись, чего ты? — кивает Гордеев, слегка отодвигаясь от планшета и рассматривая то, что уже получилось.
— Как это «пошевелись»? Я не могу «пошевелись», — усмехается Женя. — Ты же меня рисуешь.
— И что тебе теперь, замереть, как статуе?
— Ну… А разве нет?
Кирилл поднимает на него взгляд.
— Жень, если ты будешь сидеть в такой позе полчаса, совсем не шевелясь, у тебя будет болеть всё тело.
— Оно и болит после ваших пар, — бурчит Женя себе под нос, тут же пугаясь того, что эти слова невольно сорвались с языка. Он всё-таки за эти пары две своих стипендии каждую неделю получает.
— Погоди, ты что, всё это время пытался сидеть, вообще не двигаясь, пока мы тебя рисовали? — вскидывает брови Кирилл.
— Я не пытался, я сидел, — поправляет Женя. — И иногда это бывает немного ну… тяжело.
— Могу себе представить… Жень, если ты устаёшь и чувствуешь, что тебе нужно пошевелиться, ты просто предупреждаешь об этом и шевелишься, сколько тебе надо. И просишь дополнительный перерыв, если становится совсем тяжело.
— А так… так можно было? — Женя округляет глаза при мысли, что он, оказывается, мог не мучиться, внутренне воя и скуля, всё это время. Кто б ему раньше сказал…
— Ты же натурщик, а не крепостной, — вздыхает Кирилл, закатывая глаза. — Казьмин тебе не объяснял?
— Не помню, — уклончиво отвечает Женя. — Да и потом… Ну вот я схожу лишний раз на перерыв, а вы потом дорисовать не успеете.
— Мы дорисовывать не успеваем, потому что за кофе ходим по полчаса, — фыркает Кирилл.
— Ты никуда не ходишь, — резонно замечает Женя.
— Я просто работаю медленно. Казьмин говорит, что я все рисунки задрачиваю… Я просто пытаюсь как можно точнее… Может, и правда задрачиваю, не знаю.
— Мне нравится, как у тебя получается, — выпаливает Женя и слегка краснеет. — Краем глаза видел.
Раньше он никогда не смотрел, что там у кого выходит — больно надо смотреть тридцать раздетых версий себя. Но недавно рисунок Кирилла как-то случайно попался ему на глаза. Кирилл тогда отставил свой мольберт к стене и долго висел над ним, придирчиво разглядывая собственную работу. Потом к нему подошёл преподаватель, и они висели над мольбертом Кирилла вместе. Преподаватель что-то объяснял, активно жестикулируя, брал у Кирилла из рук обломок ластика, что-то стирал прямо на его работе, а Кирилл внимательно ловил каждое его движение, то и дело кивая и нервно заламывая пальцы.
Жене тогда его работа очень понравилась и тем обиднее было, когда Кириллу всё-таки пришлось что-то там стирать. Женя думал, что и без этого было очень красиво. Но сказать об этом как-то не решился. Казьмин однажды рассказывал про бесячих натурщиков, которые ходили и комментировали работы студентов, вот у Жени и отложилось, что ему на занятиях у художников лучше помалкивать.
— Спасибо, — улыбается Кирилл уголком губ. — Я закончил, наверное. Пойдём, я тебе картошки положу.
Женя не без облегчения кивает и сбрасывает с себя наконец неудобную позу, а вместе с позой вниз летит и вся шаткая конструкция из книжек, подушек и папок с листами. Книжки с грохотом падают на пол, кипы листов с набросками высыпаются из папок, и всё бы ничего, если бы одна подушка, попав на табуретку, не опрокинула стоявшую на ней баночку с чёрной тушью, которую Кирилл точно закрывал. Вроде бы. Кажется…
К сожалению, ему так только кажется, и через минуту все наброски, валяющиеся на полу, оказываются залиты чёрной жидкостью, моментально пропитавшей со
Эротика похотливой состоятельной рыжеволосой дамы с ноутбуком
Обнаженная DJ Affecta во всей своей красе
Интимные снимки раздетых израильских моделей