Каждый шаг, который помогает остановить войну, должен быть сделан
Движение сознательных отказчиковИнтервью с Тит, волонтёркой ДСО в Армении - о том, с какими сложностями сталкиваются российские дезертиры в эмиграции и почему гражданское общество должно помогать людям, бегущим с фронта.
Илья: Привет! Расскажи, как «Движение сознательных отказчиков» связано с помощью дезертирам? Насколько я понимаю, это не основная задача ДСО.
Тит: Привет! ДСО уже много лет помогает сознательным отказчикам от службы в армии, а люди, которые дезертировали из армии, конкретно отказываются от службы. Другой вопрос в стране. Мы — российское Движение, и другие страны начали попадать в поле зрения относительно недавно. Тем более в Армении. Есть много правозащитников, которые помогают «отбить» человека в России; которые помогают сбежать оттуда; есть инициативы, которые помогают адаптироваться и социализироваться заграницей. Но вот Армения выпадала из поля зрения многих российских активистов. А люди бегут сюда довольно стабильно. Группа правозащитников подняла этот вопрос, так и сложился фокус на помощь дезертирам вне России
Илья: Почему именно Армения стала «перевалочным пунктом» для дезертиров из России?
Тит: Далеко не у всех россиян есть заграничные паспорта, и есть всего три страны, куда такой человек может уехать: Казахстан, Армения, Беларусь. Армения не граничит напрямую с Россией и местные политики после Карабахского кризиса всё чаще выражают обеспокоенность в связи с российской политикой, в отличие, например, от Беларуси. Люди здесь могут чувствовать себя чуть-чуть более безопасно, чем в других странах из этого списка.
Без регистрации в Армении можно находиться 180 дней, но можно делать визаран (выезд из страны из въезд обратно с обнулением легального времени пребывания – прим. ред), и нет строгой миграционной системы, как в Европе. Никто не депортирует россиян за превышение срока пребывания: ты просто остаешься столько, сколько нужно, и при выезде оплачиваешь штраф, а потом тебя спокойно впускают обратно. Мне также не известны случаи того, чтобы людей не впускали обратно, как это всё чаще в Сакартвело (Грузия – прим. ред). Тут даже можно недорого и быстро зарегистрироваться по месту проживания без заграничного паспорта.
«ЛЮДИ ПОПАДАЮТ В СТРАНУ ОГЛУШЕННЫМИ»
Илья: С какими сложностями сталкиваются дезертиры? Насколько вообще возможно устроиться на работу, найти жилье в Армении сейчас?
Тит: Люди попадают в страну оглушенными. Некоторые были на войне и чудом смогли добраться до Армении, они абсолютно потеряны, дезориентированы. Плюс, нет никаких гайдов по социализации и адаптации. Это могут быть люди, которые пережили очень серьезный травмирующий опыт, которые справляются с ПТСР. Никто не учил их, как справляться с этим. Это требует эмоционального ресурса, а оказаться в эмиграции - уже большой стресс. В Армении в целом говорят по-русски, но работу найти сложно, если ты не говоришь по-армянски. Есть работа, которая не требует армянского языка, но она, как правило, низкоквалифицированная.
Илья: А насколько сильны антироссийские настроения в Армении?
Тит: Встречаю неприязнь к российской агрессии и государству, но не к россиянам. Я не чувствую в обществе заметных националистических тенденций. Наоборот, люди говорят: «Правильно, что бегут, за что там умирать?».
Илья: Сложно ли найти квартиру?
Тит: Это один из самых острых вопросов во всей Армении: старый жилищный фонд, затяжной экономический кризис, огромное количество эмигрантов. Ереван, например, прошлом году признали самым дорогим для жизни городом в регионе, дороже Москвы, Тбилиси и Пекина по подсчетам Numbeo.. Цены на недвижимость до сих пор неоправданно высокие по сравнению с тем, что было 3 года назад. Ты можешь найти жилье, но не на зарплату курьера. Есть люди, которые знакомятся и съезжаются вместе, чтобы дешевле снимать комнату. Но для этого оба вынуждены поверить друг другу, что они не людоеды какие-нибудь.
Буду говорить про Ереван, так как здесь больше всего работы. Средняя аренда однушки — 450–550 долларов в месяц без коммуналки. Коммуналка в зимние месяцы доходит до 150-250$. Зарплата в сфере обслуживания — 650$ не в сезон, 430$ для курьера. Люди выкручиваются, ищут соседей и снимают комнаты или койко-места, на еду кое-как хватает. Но что говорит о расходах на медицину? А они им очень нужны! Это все непросто.
Мало кто из приехавших ощущает себя в безопасности. Отчасти из-за травм и стресса. Да и случаи похищения дезертиров в Россию не дают расслабиться. Важно пытаться понять настоящее положение дел для каждого отдельного человека. Рассказать, как он может защитить себя, к каким специалистам он может обратиться, с какими журналистами может общаться.
“БЫТЬ ДЕЗЕРТИРОМ НЕ СТЫДНО”.
Илья: Какие реальные перспективы у дезертиров в Армении? В этом «перевалочном пункте» можно провести годы?
Тит: Многие хотят получить убежище в Европе, но без заграна сложно выбраться куда бы то ни было. Ни одна европейская страна не выдаёт проездные документы только по причине того, что ты дезертир. Дезертирство само по себе, почему-то, не считается ни политическим, ни антивоенным актом, и нужно доказывать индивидуальные риски. Преследование за оставление части тоже, кстати, не считается политически мотивированным.
Был кейс группы "Прощай оружие", когда шесть российских дезертиров смогли из Казахстана попасть во Францию. Но важно понимать, что они получили проездные документы не как дезертиры, а как активисты, которые уже после ухода с фронта занялись антивоенным делом. Почитайте их истории, очень вдохновляет. Это могло бы стать хорошим, большим и прорывным прецедентом, но всё ещё людям приходится доказывать, что дезертировать — значит быть против войны
Илья: Действительно, есть такое мнение: зачем помогать дезертирам? Ведь многие из них пошли в армию добровольно.
Тит: Важно помнить, что помогая сбежать российским солдатам, мы помогаем приблизить конец войны и сохраняем как минимум одну жизнь, вне зависимости от того, как человек попал в армию.
Ещё один аргумент в пользу помощи дезертирам — государственное давление. Есть огромное количество случаев насильственной мобилизации: угроз, обмана, прямого подлога, отказа от расторжения контракта. Допустим, человек в 17 лет поступил в военную академию, несколько лет учился, а потом началось полномасштабное вторжение, и его направили на фронт. Написать заявление на АГС он не может, находясь уже в войсках. Он, может, не взял в руки оружия, прошел через пытки в подвалах и ямах, и кое-как сбежал. Считаете ли вы, что он должен остаться в армии? Верить в то, что истории всех бывших солдат одинаковыми то же самое, что называть каждого оставшегося в России россиянина пособником Путина.
Мы не помогаем людям, которые участвовали в военных преступлениях. Военное преступление - это довольно четко описанный термин. Есть методики проверки людей, есть специалисты, которые могут с высокой долей вероятности сказать, что человек принимал участие в военном преступлении. Те, с кем мы работаем сейчас, прошли все проверки.
Илья: В общественном сознании есть стереотип, что быть дезертиром стыдно. Что вы можете сказать людям, которые так считают?
Тит: Быть дезертиром не стыдно. Они оказались в таком положении, где у них была единственная возможность сделать антивоенный жест. И они сделали это, несмотря на риски быть посаженным в тюрьму, возвращенным в армию, под страхом смерти или пыток. Каждый дезертировавший с поля боя - минус один автомат, направленный в сторону Украины. Если вы не поддерживаете войну в Украине, то подумайте, что могли бы вы сделать на их месте? Можно пустить себе пулю в лоб, а можно сбежать, спастись и создать проблемы для своего начальства.
Не все дезертиры являются антивоенными активистами, но есть у них уникальный опыт, которого нет у тех, кто читает этот текст. Благодаря этому опыту можно лучше помогать людям сбежать с фронта.
Илья: Какую роль ДСО хочет здесь выполнять? Как оно будет помогать эти сложности преодолевать?
Тит: Нам с коллегами из других организаций стало очевидно, что этим людям нужна финансовая помощь. Сейчас активно ищем ресурсы на то, чтобы можно было помогать дезертирам с первичной адаптацией в Армении: по-человечески говорить, помочь разобраться с документами, помочь с поиском работы, потому что люди потеряны и не понимают, как им жить.
Илья: Чем гражданское общество может помочь правозащитникам?
Тит: Хочется, чтобы люди пересмотрели свои убеждения и перестали думать, что дезертиры - военные преступники. Если человек понимает это - можно донатить деньги, чтобы больше и больше людей убегало из армии. Можно заняться волонтерством, обращаться в антивоенные организации, которые помогают дезертирам.