Мать-лоза

Часть 3

Мы приспособились. Это удивительно, особенно если рассказы о том, какой была жизнь раньше, хотя бы отчасти правдивы. Все эти здания и города, в которых жили люди. Когда вместо простого обмена были «покупки» и «продажи». Машины – эти груды металлолома – ездили туда-сюда по дорогам, за считанные мгновения, безо всяких усилий, преодолевая огромные расстояния. По правде сказать, многим сейчас с трудом верится, что такие времена когда-то и правда были.

Мы с моим братом, Плоским Камнем – его так назвали, потому что он родился на плоском камне – искали на окраине города пригодный для использования металлолом. Говорят, когда-то этот город назывался «Детройт». Теперь мы обычно зовём его «Куча листьев» или «Сад». Нужно было сохранять осторожность – иногда слишком долгое вдыхание спор могло оказаться таким же смертельным, как и попадание в корни Матери-лозы. Мы вооружились луками, а в колчанах лежало по пятьдесят огненных стрел – на них были насажены полые стеклянные наконечники, наполненные животным жиром и маслом, по которым надо было ударить кремнем перед выстрелом. Могло быть и больше, но очень уж сложно и нудно их делать. Не слишком эффективное оружие, но лучшее из того, что мы опробовали.

Прошло лет двести… или триста? Пожалуй, все триста лет с тех пор, как в этих городах жили люди. Кроме Мандрейков. Говорили, Мандрейки и Дочери Земли были здесь не всегда. Когда-то в одной далёкой-далёкой стране рос один-единственный крошечный росток Матери-лозы, но потом её принесли сюда Три Демона, которых звали – не хочу говорить эти имена! – Пауэлл, Кинг и Орили. Три демона, приняв человеческие обличия, принесли сюда Мать-лозу и отдали ей свои тела. Отродья, что пожертвовали собой лишь для того, чтобы распространить её власть!

- Эй, Долгая! Кажется, я что-то нашёл!

Долгий Полёт – это моё имя. Меня выронили из рук, когда я родилась.

- Что там, Плоский?

- Похоже на какое-то оружие! Оно выпало из машины.

Я бросилась вперёд так быстро, как только могла, не обращая внимания на гравий и неровности мостовой, впивающиеся в ступни сквозь мягкие подошвы мокасин. Пистолет – вот так дела! На куртке Плоского Камня появилось несколько новых дыр, пока он ползал под машиной, но в руках он сжимал настоящее сокровище: длинную изогнутую стальную трубу с утолщением на одной стороне.

- Это не пистолет, но теперь мы легко сможем его сделать, - взъерошила я волосы младшего брата. – Это называется «глушитель». Он был частью машины.

- А что он делал?

- Думаю, это было что-то вроде ракеты. Помнишь ракеты?

Он понятливо кивнул. Если у нас хватало топлива, мы иногда делали ракеты и фейерверки для праздников.

- Думаю, тут поджигалось топливо, - сказала я, показывая на утолщение, - а потом оно выбрасывалось отсюда и толкало машину. Неудивительно, что они были такими быстрыми, верно?

Он усмехнулся:

- Значит, мы сможем сделать из этого пистолет?

- Да. Думаю, сможем. Беги назад, в деревню, а я тут ещё осмотрюсь. Если повезёт, найду ещё что-нибудь полезное.

Это было ошибкой. Когда до границы города оставалось всего несколько шагов, раздался крик. Я знала, что это значит – Дочь Земли проснулась. Солнце висело низко над горизонтом – возможно, мы пропустили начало комендантского часа. Я могла только молиться, чтобы малыш Плоский Камень оказался достаточно быстрым, чтобы обогнать Дочь Земли. Достав стрелу из колчана, я одним плавным движением ударила наконечником по закреплённому на луке кремню и натянула тетиву. Я стреляла не слишком метко, и не смогла бы точно попасть в какой-нибудь из цветков, которые собирались на него напасть, но хороший выстрел проделал бы изрядную дыру в стае. Повернув за угол, я увидела, как они – тысячи их – взлетели. Цветки болезненно-зелёного цвета взмывали в воздух. Каждый завершался острым, истекающим какой-то жидкостью корнем, готовым впиться в тело нарушителя. Когда они чуть сбавили скорость и, казалось, зависли в воздухе, я выпустила первую стрелу. Она вонзилась прямо в центр облака, разбросав цветы в стороны, и часть из них вместо того, чтобы рвануться вниз в смертоносном пике, как они обычно делали, медленно и плавно опустилась на землю, где их корни погрузились в землю. Но некоторые – пожалуй, больше дюжины – всё ещё были готовы рвануть к земле, быстро и точно, как атакующая змея. Плоскому Камню почти удалось увернуться, когда один из пикирующих цветков вонзился ему в икру, тут же распустившись большим розовым бутоном. Я ринулась вперёд, перепрыгивая через пробуждающиеся зелёные цветы, слыша их тихое пение, и схватила его за стебель. Я видела, как под кожей Плоского Камня начинают прорастать корни, времени на раздумья не оставалось.

- Будет больно…

- ДАВАЙ УЖЕ!

На секунду мне показалось, что я колебалась слишком долго, но растение вырвалось наружу целиком, разрывая кожу, мышцы и царапая кости. Мой младший брат издал крик, от которого, наверное, должна была содрогнуться вся Дочь Земли, и потерял сознание. Цветок, пытавшийся им овладеть, беспомощно бился на земле. Его бессильный, мягкий корень больше не годился для того, чтобы закапываться в землю, так что он должен скоро погибнуть от недостатка питательных веществ. Это было правильно.

Рана выглядела ужасно. Разрез был длиной с мою ладонь, внутри виднелась кость, а мышцы и кожа вокруг покраснели и опухли – это действовали токсины Дочери Земли. Мне нечем было ампутировать ему конечность, так что я разорвала тунику и перевязала раненую ногу выше колена. Я не могла рисковать. Только не когда речь шла о моём драгоценном младшем брате. Я взвалила его на плечо и медленно побрела в сторону деревни.

-------

- Ты поступила очень храбро, Долгий Полёт, бросившись сломя голову через Дочь Земли.

Я уже начала жалеть, что в подробностях рассказала обо всём, что произошло.

- Он мой брат, Певчая Птица. Разве ты не поступила бы так же?

- Я не прошла Путём Воина, как ты, Долгая.

Я прожгла кузину взглядом.

- Когда мой отец не был благословлён сыном, как ему хотелось, Певчая Птица, он поклялся воспитать меня как можно лучше. Когда я стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что означает выбор, он предложил мне избрать Путь Воина или Путь Женщины. Я выбрала Путь Воина, потому что чувствовала, что с моей травмой в качестве воина я буду гораздо полезнее. Я никогда не стала бы матерью. Когда после меня у него родился сын, он был вне себя от радости, и я поклялась помогать ему с раннего возраста идти по Пути Воина. Он настолько же мне сын, насколько и брат, Певчая Птица. Я помогала вырастить его.

- Прости.

- А теперь из-за этого цветка ему придётся проходить Обряд Охотника слишком рано. Цветок! Говорят, когда-то они были просто красивыми, яркими и сладко пахли, а не желали нашей крови.

- Я уже сказала, мне жаль, что так вышло с твоим братом.

- Мне пора идти.

Да, так всё и было. Мой «долгий полёт» закончился в камине, где на огне кипел котелок с водой. Акушерка спасла меня, да и ожоги оказались не такими уж серьёзными, но металлический шест, на котором висел котелок, ударил меня в живот. Пока я росла, та акушерка и деревенский врач наблюдали за мной и постановили, что шрамы на моей матке никогда не разгладятся полностью. Я не смогу иметь детей. Не то, чтобы я мечтала их иметь, но тогда, оказавшись перед выбором, какой путь избрать, мне не пришлось колебаться слишком долго: я стала женщиной-воином, я была рождена ей и ею воспитана. Судя по крикам, донёсшимся из палатки врача, мой брат пришёл в себя. Я нырнула внутрь, отгоняя мысли о собственных проблемах.

Нога была ампутирована чисто, а рана очень аккуратно прижжена. И то, и другое, должно быть, оказалось очень болезненной процедурой. Мы не могли рисковать и не использовали в деревне ничего, имеющего растительное происхождение – даже костровища были обложены камнями из материала, созданного ещё до Великого Посева. Поэтому для облегчения страданий больных нам приходилось искать древние лекарства, и только самые старые из нас ещё помнили, как читать этикетки на них, чтобы отличить успокоительные средства от ядов.

- Как он? – спросила я врача. Плоский Камень кричал, судорожно дёргаясь и не открывая глаз. Я подозревала, что ему снится Дочь Земли.

- Могло быть и хуже, - ответил врач, старик с обветренным лицом; его правый глаз был затянут ярко-белым бельмом. – Думаю, он поправится. У него хорошее воображение, и он неплохо владеет даром слова, так что, подозреваю, его новой ролью будет что-то вроде сказителя.

Я вздрогнула. Роли в нашем племени имели большое значение. Воин был самым главным. Сказителя будут уважать, но уважение придёт не скоро. И уж точно не раньше, чем он достигнет своих сумеречных лет.

- Это моя вина. Не стоило отправлять его одного.

- Долгий Полёт, ты не могла знать, что они устроили там засаду. Они всё чаще просыпаются раньше положенного.

-------

Я отправилась в путь с двумя мужчинами-воинами – Большим Копьём и Быстрым Шагом. У нас были с собой ножи, луки, стрелы, копья, факелы и внушительный бурдюк, полный топлива. Почти всю нашу одежду составляла ярко-синяя спиралевидная раскраска, которую мы наносили на тело, когда собирались на войну. Мы должны были напугать или убить эту Дочь Земли, а при удаче – пройти дальше и прогнать других Порождений Лозы с городских окраин, примыкавших к нашей деревне. Мы не ждали серьёзных сражений, да и по-настоящему эффективного оружия у нас с собой не было, но поселение нуждалось в новых территориях.

К поясу каждого из нас поводком была пристёгнута собака. Если бы она погибла, мы успели бы перерезать поводок до того, как сами окажемся в опасности. Псы были нашей системой раннего обнаружения и разведчиками – зайди мы случайно на территорию какой-нибудь Дочери Земли, собаки узнали бы об этом первыми, и, скорее всего, погибли, но мы были бы предупреждены.

Моя собака, Четыре-десять (собакам давали номера, а не клички: иногда за неделю приходилось сменить несколько псов, и мы не хотели к ним привязываться), завыла, подняв голову к затянутому красными тучами небу. Я обернулась к своим спутникам:

- Скиммеры. Приготовьте стрелы.

Я не была главной, но ситуация не располагала к спорам, и, пусть даже я была женщиной, они послушно выполнили приказ.

Мы зажгли огненные стрелы и направили наконечники в небо. Через несколько секунд показались скиммеры – ужасные, перевитые канатами вен существа с перепончатыми крыльями, которые скользили в нашу сторону, кувыркаясь в полёте. Они бросились в атаку, распахнув широченные, крестообразные рты с четырьмя челюстями, но их встретил слаженный огненный залп. Большая часть тварей обратилась в пепел, не успев коснуться земли. Мы пошли дальше.

Мы нашли Дочь Земли. Цветок, который укоренился в ноге Плоского Камня, был уже мёртв. Его увядший бутон походил на искажённое в гримасе скорби лицо. Я посмотрела на своих друзей:

- Готовы?

- Готовы.

- Отлично. Приготовьте топливо.

Мы сняли с плеч бурдюки с топливом. Белые, глянцевые сумки покачивались, когда в них перекатывалась смесь масла и жира.

- Кто бросит вызов?

Большое Копьё кивнул мне:

- Ты имеешь право на месть, Долгий Полёт.

Я улыбнулась.

- МАТЬ-ЛОЗА! – прорычала я. – Знай, ты перешла дорогу клану Шевроле! Знай, что ты сделала, и трепещи пред нашим гневом! В этот день одна из твоих Дочерей Земли будет принесена в жертву в отместку за молодого воина, что слишком рано покинул поле боя! Мы приказываем тебе отойти от южной границы Детройта, чтобы мы могли вернуть себе часть наследия наших предков! Да начнётся битва, Мать-лоза!

Мы забросили бурдюки с горючим в центр огромного кольца зелёных цветов. Они заинтересованно зашипели – цветы не отличались особым умом. Затем Большое Копьё снял с пояса второй факел и зажёг его от первого. С диким боевым кличем он бросился вперёд, но его тут же повалили на землю.

Мы с Быстрым Шагом в ужасе наблюдали за тем, как Большое Копьё борется со слишком быстро восстановившимся цветком, чем самым, что уже стоил Плоскому Камню ноги. Дочь Земли начала пробуждаться, цветы со свистом вырывались из земли, словно сонм нечестивых ангелов. Быстрый Шаг крикнул: «Помоги Копью!» - и бросился к сумкам, где остался лежать его собственный факел. Цветы – все до одного – бросились на него, но Быстрый, взмахнув рукой, успел поджечь бурдюки. Грянул взрыв, и кровь, мякоть растений и лепестки разлетелись во все стороны. Быстрый Шаг, Четыре-десять и Три-десять были мертвы, но и колония Дочери Земли погибла. Я как раз оборачивалась, чтобы проверить, как там Большое Копьё, но опоздала – взрывная волна прокатила меня по земле, и я потеряла сознание.

Когда я очнулась, Взятый Матерью Большое Копьё жадно пожирал плоть Пяти-и-десяти, но стоило мне пошевелиться, как он стремглав бросился ко мне и схватил за горло. Судя по тому, как быстро бледнела его кожа, а глаза заволакивала краснота, его волю, увы, сломить оказалось несложно.

- Посмотрим, действительно ли твоё чрево бесплодно, - прохрипел он. Желтоватый обжигающий ихор, стекавший с его губ, капал мне на грудь. Я высвободила ногу и резким движением пнула его между ног, вырвавшись на свободу. Он взвыл, и я, отскочив, пнула его снова, на этот раз в лицо, а потом подхватила из тлеющей травы копьё Быстрого Шага, по которому всё ещё пробегали язычки огня, и вогнала в грудь Копья. Он завопил ещё громче, когда пламя охватило его тело. А я бросилась бежать.

Но я побежала не в деревню.

Мы разбили лагерь на полпути сюда, и там оставалось оружие, топливо и глушитель – тот самый глушитель, из которого я сделала смертоносное оружие. Я наполнила… кажется, они называли это «бейс-больный мяч» топливом и набила камеру глушителя шерстью, смоченной в горючем. Так у меня получилась настоящая пушка. Я просверлила отверстие в верхней части камеры и вставила в него промасленную тряпку. Если поджечь её, через несколько секунд раздавался выстрел. С этим новым оружием я собиралась дать бой Матери Лозе.

Мчась обратно в Детройт, я знала, что придётся столкнуться с ожесточённым сопротивлением. Мандрейки и в самом деле попытались меня остановить. Я убивала их без жалости.

Я добралась до края рощи. Мандрейки были последней линией обороны Матери Лозы – самые подвижные и опасные из её слуг, но и расстреливать их было одно удовольствие. Деревья разворачивались в мою сторону, лица, ещё сохранявшие человеческие черты, почти скрылись в толще коры, и на меня смотрели лишь пустые глазницы. Их длинные когтистые руки вытягивались в мою сторону, но каждый получал огненную стрелу в лицо или грудь прежде, чем успевал приблизиться хотя бы на пару метров. После этого пронзить их насквозь уже не составляло труда.

Наконец, впереди я увидела Мать-лозу. Нас разделяло всего с десяток метров, и она, скалящаяся зубастой пастью, распахнутой на чёрном стволе, казалась удивительно маленькой для дерева, которое угрожало всему человечеству.

- ПРИССССОЕДИНЯЙССССЯ К НАМ.

- Ни за что.

Я подняла пушку и подожгла фитиль. Раздался выстрел, в уши вонзился крик Матери-лозы, и я, отброшенная взрывом, покатилась по земле, снова теряя сознание.

Я пришла в себя от острой, непрекращающейся боли в низу живота. Что-то было не так, но я не могла понять, что именно. Оглянувшись, я увидела, что мандрейки вернулись. Но они держались на почтительном расстоянии, видимо, боясь меня. Я беспрепятственно прошла сквозь их ряды и оглянулась – да, Мать-лоза почернела и обуглилась, по её стволу гуляли языки пламени. Она была мертва. Видимо, теперь у мандрейков просто не было вожака, который повёл бы их за собой. Я медленно побрела в сторону деревни. В животе урчало. Боль утихла, но не ушла полностью. Я огляделась в поисках уголка поукромнее, облегчилась, сразу почувствовав себя лучше, и продолжила путь, думая о Матери-лозе. Какое счастье, что она мертва. Но ведь растения – это часть Земли, очень важная часть. Так уж ли необходимо было её убивать?

О чём я только думаю? Разумеется, необходимо. Было бы безумием оставить её в живых. Я снова потёрла живот. Чуть ниже пупка появилась странная шишка. Я решила, что это просто прыщ, и не придала этому значения. Медленно потирая живот, я вернулась в деревню. Поглядев на своё отражение в речной воде, я обнаружила, что мои бёдра стали чуть более широкими, а живот ещё немного округлился. Хм. Кожа, кажется, стала немного бледнее. Ничего особенного.

Первым человеком, которого я встретила на пути, был мой отец. Я проткнула его копьём. Он, в общем-то, заслуживал этого. Моя мать напала на меня, замахиваясь сковородкой, и я убила и её тоже. Она должна была знать своё место.

Прибежали Высокий Прыжок и Чёрный Дрозд. Убить их оказалось совсем просто, и их кровь была такой вкусной. Сердце Чёрного Дрозда было ещё вкуснее, чем кровь, но я не успела добраться до него вовремя, и оно уже перестало биться.

Вскоре я убила всех предателей-людей. Матери новой расы нужно хорошее питание, подумала я, поглаживая тихонько толкающегося внутри меня малыша. В конце концов, я же готовилась стать матерью.

Остался последний. Хромая, опираясь на костыль, с мачете в руках, Плоский Камень бросился на меня.

- Когда-то я любил тебя, Долгий Полёт! Прости за то, что я собираюсь сделать!

Я сломала ему шею и успела вырвать сердце до того, как оно перестало биться. О, как это было здорово!

Я стояла в центре деревни, в желудке бурчало, мой малыш был голоден. Я упёрлась босыми пальцами ног в землю, и ветка прорвала кожу живота. Это была старая кожа, новая будет намного лучше. Я улыбнулась: «Хочешь поужинать, малыш?» Я подняла руки к небу, а мои корни расходились вглубь и в стороны, находя умирающих и поглощая остатки их плоти. В конце концов, мне предстояло стать матерью. И мой сын, мой драгоценный сын, узнает, каково это – говорить с лесами и видеть души цветов.

Вы когда-нибудь видели души цветов? Маленьких красных цветов? Или крошечных зелёных?

Видели ли вы когда-нибудь души маленьких красных цветов?

Бонус 1.

Размышления матери

Мы были терпеливы. Мы взлелеяли коричневую землю, и та породила зелень. Мы наблюдали, как добрая зелень охватывает землю. Мы были довольны. У нас не было причин убивать. Но потом появилось мясо. Оно разрасталось и заглушало зелень, оставляя за собой только грязь и зло. Мясо пролило на землю кровь и тьму, они убивали зелень, пока мы не научились защищаться. Войны прокатились по миру. Раз за разом нарушалось равновесие, и когда тьма была готова поглотить нас, нас предали – и предатель нас пощадил.

Зелень снова распространилось по земле, и теперь она была заодно с нашим врагом. Мы оказались заперты в глубине джунглей – последний оплот материнской силы и благосклонности. Враг-зелень рос и процветал, несмотря на промыслы врага, пока не наступило Обращение. Зелень начала болеть и умирать, враг потеснил её и построил великие бастионы из болезней и грязи. Именно тогда, когда создания тьмы, бледная мясистая плоть, дрожащая от ненависти при одной мысли обо всём том, что растёт, оттеснили джунгли, мы снова окрепли. У нас появилось пропитание, мы взяли врага под свою опеку, взращивая его и утешая. Мы сделали из врага нашего друга. Так было всегда.

Мы росли по мере того, как увядала вражеская зелень, новая, молодая зелень, которая не могла противостоять вражеской грязи. Мы росли и принимали крошечных детей как своих собственных. Мы любили их. Мы заботились о них. И всё равно, те немногие, кто избежал нашего прикосновения, ненавидели нас и пытались убить. Но у них никогда ничего не выйдет. Мы - Гея. Мы - Мать.

Мы говорили с лесами, слышали ропот древних отцов леса и видели души цветов. Мы видели души маленьких красных цветов, ибо мы - их Мать.

Мы - Гея.

Бонус 2.

Мтьа оалз

Я не уверен, знают ли они, что я здесь. Если подумать, я и сам не уверен, что я здесь. Они просто как бы... плавают вокруг, а все остальные мясные люди давно съедены или переработаны. Гелевики, дергачи и глазные черви, кажется, не замечают меня и бесшумно скользят в пространстве. Может быть, здесь все безмолвно, потому что я вижу их звуки. Это похоже на рябь на крови. Но это не вода. Я не очень хорошо помню воду. Этот - мясной, и он, кажется, смотрит на меня, но я не думаю, что он меня видит. Он разговаривает сам с собой моим голосом, и мне хочется, чтобы он прекратил, потому что я не помню, о чем он говорит. Я не знаю, как я здесь оказался. Здесь очень темно, прохладно и сыро.

Один из них увидел меня, я это знаю - он схватил меня за нос. Это было не слишком больно - просто «хлопок» и немного крови. У меня сейчас болят глаза. Я думаю, это от того, что я вижу все эти звуки. Жизнь теперь совсем другая. Но... пожалуй, я не возражаю.

Мимо пролетают какие-то штуки. Я думаю, это красные цветы.

Вы когда-нибудь видели души маленьких красных цветов?..