Масляные колокола
Оживлённо болтая, они пили горячий кофе, не сводя друг с друга глаз. Эмоции и чувства, за время зимы словно поостывшие, теперь горели во влюбленных с новой силой, как яркое солнце за окном. Игорь подмечал, как солнечный свет ореолом подчёркивает волосы Софы, как тихий, словно пламя свечи, радостный свет теплится в её живых голубых глазах. Он ощутил, что сегодня сидящая напротив девушка была ему близка, как никогда, чувства переполняли его, и это было взаимно.
– А пошли-ка погуляем? – предложил парень, отставляя пустую кружку.
– Пойдем! – оживлённо согласилась Софа. В этот момент с улицы вновь донёсся колокольный звон. – Тем более, нам сегодня поспать не дадут.
Они быстро оделись, и вышли из подъезда.
– Как классно… – с придыханием сказала девушка, глядя на солнце из-под согнутой ладони.
– Кажется, не одних нас разбудили, – Игорь кивнул в сторону заставленного лавками и раскладными столиками двора. Возле них суетились соседи, в воздухе пахло жаренным мясом.
– Здравствуйте! – поздоровались молодые люди с оживлённо суетящимися у столов тётками.
– Здравствуй, Игорёк! Здравствуй! – заулыбались те в ответ. – А ну-ка, идите сюда!
Подойдя ближе, девушка и парень сразу были окружены хлопочущими жильцами. Со всех сторон к ним потянулись тарелки с блинами.
– Угощайтесь, молодёжь! Масленица на дворе! – Тётя Настя – продавщица из местного гастронома, живущая на одной лестничной площадке с Игорем, кивнула на стол. – Вот, сыр, сгущёночка, сметанка…
– Спасибо вам, тёть Насть! Мы попробуем немного.
– Какое «немного»? От пуза есть надо! – перебила парочку сердобольная тётка. – Эй, Мишка! Тащи им мяса!
– Ща всё будет! – отозвался Саныч – коренастый мужичок, токарь на местном градообразующем предприятии. Саныч ловко орудовал шампурами, насаживая мясо из огромной кастрюли.
Окончательно смущенных, упирающихся ребят усадили за стол, и пока те не съели по целому шампуру мяса и по стопке блинов, никуда не отпустили. А народ все сходился, вываливая из своих берлог. Над районом плыл колокольный звон.
Одновременно отбиваясь и горячо благодаря наседающих соседей, пара вышла из родного двора, двинувшись на колокольный звон.
– Да, накормили нас от души. Я еле ноги переставляю.
– И не говори, – поддакнула Софа. – Все такие радостные, оживлённые! Вот это я понимаю масленица!
Они шли под руку мимо гуляющего народу, сквозь дымку голубого, весеннего дня. Девушка во все глаза смотрела во все стороны, тогда как Игорь с каждым шагом становился всё более задумчивым, уходя в себя.
– О чём задумался?
– Я? – Словно вынырнув из омута своих мыслей обратно, к яркому солнцу, рассеяно ответил Игорь. – Да так, не о чём…
– Судя по твоей мине – очень даже о чём! – насупилась Софа. – Давай уж, негодный мальчишка, я тебя хорошо знаю. Когда ты вот такое лицо делаешь, – Софа комично сдвинула брови к переносице, изображая глубокую задумчивость. – Значит, у тебя что-то на уме.
– Да ладно тебе, это так, мимолетная мысль, глупости.
– Теперь мне ещё больше интересно, – Софа остановилась, потянув Игоря за руку. – Раз сказал «А», говори «Б»!
– Ладно, – Парень поднял руки. – Если уж так сильно хочешь…Помнишь, я тебе рассказывал, что когда-то в детстве ходил на фольклорный ансамбль?
– Так… – Девушка склонила голову, внимательно слушая.
– У меня родители энергичные, всегда хотели, чтобы я развивался. Вот и отдавали меня в разные секции, – продолжил Игорь, отведя взгляд. – На бокс мне ходить нравилось, а вот на музыку – никак. И тем не менее, батя настоял. Приволок тогда откуда-то старые гусли, всучил их мне, и говорит: «Играй! Я сам на балалайке лабал, а ты на гуслях будешь!»
– Гусли?
– Ну да, – Игорь посмотрел девушке в глаза. – Мой папаша с причудами. Ну кто вообще в здравом уме будет отдавать сына на гусли? То ли дело гитара… А он упёрся рогом: играй, говорит, не ной! Вот я и играл до самого завершения музыкалки. Много грамот имел, под конец диплом дали. Как диплом получил – убрал гусли на антресоли, и с тех пор никогда к ним не прикасался. Не моё это. А вот сейчас…
– Что?
– Возникло желание сыграть, – смущённо закончил Игорь. – Странное желание, да? Говорю же, не бери в голову…
– А давай! – уверенно сказала Софа. – Почему бы и нет!
– Думаешь, стоит? – Игорь недоверчиво посмотрел на свою подругу.
– Я никогда не слышала, как играют на гуслях. А если тебе хочется сыграть, я с удовольствием послушаю. И не только я, – В глазах Софы полыхнул хитрый огонёк.
– А?
– Думаю, народ по достоинству оценит твоё умение, – Девушка широко улыбнулась. – Пошли, заскочим на квартиру, а потом – на площадь!
– Ну, ладно, – Игорь пожал плечами, и двинулся за девушкой в сторону родной многоэтажки…
∗ ∗ ∗
Колокольный звон отдавался в висках, сводил с ума. Маша сидела в пустом дворе, куря сигарету за сигаретой. Перед её глазами по-прежнему стояла злая, враждебная толпа, пламя костров, запах мяса…Все перемешалось, и от всего этого с каждой секундой все больше веяло скрытой угрозой.
«Здесь что-то не так… У людей словно башню сорвало с этими блинами», – выбросив окурок, девушка достала новую сигарету.
– Да когда же ты заткнёшься?! – зло крикнула Маша. Однако колокола продолжали звонить.
Внезапно всё стихло, и в недоброй тишине девушка услышала мелодичную музыку. Нет, это был не действующий ей на нервы, сокрушающий колокольный перезвон, вовсе нет. Музыка лилась плавными переливами, волнующим, зовущим кличем отдаваясь в душе. Маша никогда не слышала такой музыки, но что-то безошибочно подсказало ей, что это – гусли.
На ходу прикуривая, она встала, и словно зачарованная двинулась на звук. Маша быстро поняла, что идёт к собору. Мимо неё также шёл народ, словно косяки рыб на прикормку, двигаясь на площадь. Мельком она смотрела по сторонам, видя, как люди из ближайших к церкви домов тащат деревянные стулья, диваны, столы.
Обогнав двух мужиков, волочивших по ростепели добротный шкаф, она с непониманием подошла к церковной ограде – музыка разносилась оттуда. Движимая желанием подобраться ближе, она принялась продираться сквозь толпу, через обтянутые куртками и дублёнками спины горожан, туда, к собору. Туда же тянулся и остальной народ со стульями, столами и прочей мебелью. Воняло дымом, впереди что-то горело.
– Да пусти же ты! – Толкнув в спину застывшую тётку в дешёвом китайском пуховике, Маша, наконец, оказалась на главной площади. Перед ней полыхал огромный костёр с возвышающимся над ним здоровенным масляничным чучелом. Охваченная пламенем фигура на фоне белых стен собора смотрелась завораживающе.
Маша скользнула зелёными глазами по застывшей толпе, и увидела сбоку от костра парня. Тот сидел, погруженный в себя, с отрешёнными видом перебирая струны гуслей. Его отсутствующий взгляд смотрел в полыхающий огонь. Позади него стояла девушка, положив свои руки на его плечи.
– Игорь! Софа! – сорвалось с языка Маши. В парне и девушке она безотказно узнала свою подругу и её парня. – Эй!
Никакой реакции. Маша, уже собравшаяся пробираться к ним, получила тычок в бок – мимо неё пронесли шкаф те самые мужики, что она обогнала по пути сюда.
– Осторожно, мудни! – шипя от боли, выругалась девушка, однако ей ответили глухим молчанием. Мужики поднесли шкаф к полыхающему костру, швырнув его в самое пекло. Они были не первые и не последние: со всех сторон люди несли всё мало-мальски горящее, швыряя в огонь. Только сейчас Маша обратила внимание, что в пламени огромного кострища полыхают шкафы, табуретки, раскладные столы, деревянные резные киоты вместе с иконами.
Глаза девушки расширились от ужаса, крупные бисерины холодного, липкого пота выступили на лбу. А тем временем на пороге церкви показался певчий хор. Высокий, чернобородый дьякон поднял руку, и хор запел:
– Ой, казали Масляной – семь недель, семь недель! Остался Масляной – один день, один день…
Слова песни неслись над толпой, уносясь куда-то вверх.
– То весна вдали… – выводил звонкий тенор стоявшего в первом ряду парня из хора.
– Топчет поля, топчет поля… – подпевал остальной хор, и вот, уже подхваченное многоголосьем толпы, над площадью ревело:
– Для неё в огонь сойду я! Для неё в огонь сойду я!
Маша стояла, не в силах шевельнуться от сковавшего её страха. Наконец, сбросив оцепенение, она кинулась прямо через площадь к играющему на гуслях Игорю и стоявшей рядом Софе, как вдруг толпа заволновалась, и под грянувший сверху колокольный звон, двинулась к полыхающему огню.
– Игорь! Софа! – срываясь на крик, Маша рвалась к своим друзьям, но её относило от центра всё дальше и дальше. Рискуя быть затоптанной, она рвалась сквозь мощный поток идущего в огненную пасть народа, пихаясь, работая локтями. Народ пёр, толкая Машу в огонь, а она, сорвав голос, всё лезла к Софе, зачарованно тянущей Игоря в сторону костра.
Отложив гусли, парень поднялся, и влился в толпу, под руку Софы идя к огромному кострищу. В разных уголках площади происходило тоже самое – во множество разведённых костров, под переливы колокольного звона шагали люди, подпевая церковному хору, что уже залез в огонь.
– Нет!!! Стойте! – До крови закусив губу, Маша рвалась к плечу подруги, когда чья-то крепкая рука схватила девушку, и вышвырнула из течения толпы. Запахло палённым мясом.
– Нет, Софа! Игорь! Нет! Не ходите!!! – Хрипела девушка, стоя на коленях в грязи. По её белому, как снег в поле, лицу лились слёзы. – Стойте!!
Фигуры Софы и Игоря скрылись в пламени костра, за спинами идущего народа…
Огонь затихал. В обезлюдевшем городе – ни звука, лишь потрескивали кое-где догорающие во дворах костры. К небу, над многоэтажками поднимался стоящий коромыслом дым, сплетаясь с далёким небом воедино. Чирикали воробьи, грело солнце, стучала капель.
Налетающий теплый ветер гонял мусор и пепел по пустой площади, развивал ореховые, побитые сединой волосы Маши, в оцепенении смотревшей на пышущее жаром огромное пепелище и валяющиеся рядом нетронутые гусли.
Раздавшийся колокольный звон заставил девушку вздрогнуть, сжаться. Она подняла взгляд диких от первобытного ужаса глаз вверх, на колокольню.
Колокола были неподвижны.