Машины смерти фашистских палачей

С первых дней нападения на Советский Союз немецкие оккупанты испробовали немало изощренных способов уничтожения представителей, как они считали, низшей расы

Одно из изуверств - отравление жертв автомобильными выхлопами в помещениях или специально оборудованных машинах, в народе названных «душегубками». Исключений у палачей не было - на страшные муки обрекали стариков, беременных женщин и детей, местных жителей, пациентов больниц и узников концлагерей…

Очередными доказательствами геноцида белорусского народа служат документы, хранящиеся в Национальном архиве.

С уникальными свидетельствами из прошлого корреспондентов «НС» познакомила заведующая отделом Маргарита Старостенко.

Уроженка Руденского района Мария Башкевич во время оккупации работала санитаркой в 3-й минской больнице. В отделении находились заболевшие брюшным тифом.

Мария Емельяновна вспоминала: «В декабре 1943-го во двор приехала крытая машина, из которой вышли восемь работников СД. Вызвали дежурного врача Альшевскую, с которой о чем-то разговаривали. После этого она велела мне приготовить к отправке лагерных больных. У меня таких было 16 человек, в грузовик загрузили всех, кроме одного литовца, хорошо говорившего по-немецки и постоянно общавшегося с одним из немецких солдат. Последний, узнав о национальности пациента, посоветовал тому немедленно выписаться. Потому что назавтра на той же машине должны были увезти остальных больных и из нее «никто не выходит». Об этом литовец вскоре рассказал мне и другой работнице, а на следующий день он ушел из больницы».

Утром в машину загнали более 20 человек, ослабевших несли. Медперсонал, не подготовивший пациентов для перевозки, под угрозой оружия заставляли грузить людей в кузов. После дверь будки плотно закрыли.

О больных, попавших в «душегубку», больше не слышали.

Сохранилось в памяти женщины и то, как в конце июня 1944 года на грузовике в больницу приехали два солдата. Визитеры вызвали главврача Иванова, переводчицу и дежурного врача. Один немец держал в руках стеклянную банку с этикеткой в виде черепа и двух костей. Вместе они ушли в аптеку, а через некоторое время вернулись в отделение.

«Немец через переводчицу приказал мне принести шприц и мензурку, в которую налил из банки какой-то прозрачной жидкости. Набрал полный десятиграммовый шприц, дал его мне и сказал впрыскивать по два «кубика» тяжело больным брюшным тифом, но не всем. Я уколола трех человек, шприц при этом менять и кипятить не разрешали, как и протирать ватой место укола. Затем они перешли в другое отделение, где колол уже немец. По моим сведениям, после этого умерли шесть человек. У меня же все остались живы», - подчеркивала М. Башкевич. В больнице находились и дети, но о проводимых над ними опытах женщина не знала.

Ее слова подтверждала и делилась подробностями злодеяний оккупантов другая работница того же медицинского учреждения - Наталия Рудковская.

«В декабре 1943-го в при­ехавшую во двор крытую машину выносили больных и увозили в неизвестном направлении. А однажды во второе отделение во время моего дежурства зашли два немца с докторами и переводчицей. Один из гитлеровцев осматривал больных тифом и делал некоторым укол в ногу одним шприцем без дезинфекции. После этого люди находились в бессознательном состоянии, у некоторых были судороги, долгое время они не могли глотать, теряли зрение. Уколы получили и трое мальчиков. В ту же ночь умерла женщина, на следующий день - мужчина», - перечисляла свидетельница.

О том, что происходило в учреждении в Новинках, где содержались пациенты с психическими заболеваниями, рассказала Зоя Колоницкая - в то время полевая рабочая в местном хозяйстве.

«В конце июня 1941 года у нас появились немцы. С помощью больных они убрали урожай, а 19 сентября зверски уничтожили в бане около 200 человек, отравив их газом. Запускали внутрь по три десятка несчастных. В прорезанные в предбаннике отверстия вставили шланги, присоединенные к выхлопным трубам автомобилей. Оставшихся в живых изверги расстреливали на улице. Трупы перевозили для захоронения в деревню Дрозды около совхоза имени Крупской. Еще 140 пациентов, которых использовали в качестве рабочих, расстреляли в поле неподалеку от лечебницы. На месте их погребения после этого выращивали рожь и другие сельскохозяйственные культуры. Также из медицинского учреждения в неизвестном направлении увезли более 40 евреев. Руководил всем немец по фамилии Шмидт, который лично принимал участие в уничтожении психически больных», - делилась З. Колоницкая.

Еще одно подтверждение чудовищных преступлений оккупантов в Беларуси - свидетельство уроженца Смоленщины Григория Беляева. В 1943 году мужчину арестовали за связь с партизанами и отправили в местную тюрьму. А за неделю до этого по тем же основаниям задержали двух его дочерей: 20-летнюю Анну и 21-летнюю Екатерину.

В конце сентября в связи с приближением к городу Красной армии около 500 человек отправили под конвоем в Минск, где поместили в концлагерь на улице Широкой. На тот момент там уже содержалось около 700 узников. Было много стариков и женщин, а также детей от двух до десяти лет. Григорий Беляев рассказывал: «Позже узнал, что все эти люди ни в чем не провинились. В лагерь постоянно прибывали новые заключенные из Минска, Бобруйска, Вилейки и Борисова. Среди них было много евреев, которые говорили, что причиной ареста стала национальность. Таким образом, в целом в лагере находилось около 2500 человек. Условия были ужасные. Кроме воды в сутки выдавали по 200 - 250 граммов хлеба очень плохого качества».

Начальник учреждения комендант Вакс и его заместитель Штырмус обходились с заключенными по-зверски: без причины систематически избивали плетками и прутьями. «Порядка тысячи стариков, беременных женщин и детей были уничтожены в газовых камерах автомобилей. Почти ежедневно в концлагерь из полицейского управления СД приезжало четыре таких «душегубки». В них загоняли по 100 - 120 человек и увозили, а в деревне Малый Тростенец сжигали тела умерших от газа в пути. Лично неоднократно видел и осматривал эти машины, которые в концлагере промывали специальным раствором. Привлеченные для этого заключенные буквально оставались без рук: кислота разъедала плоть до костей, а лечение отсутствовало. Надо сказать, что кузов изнутри был обит цинком, а двери очень плотно закрывались. Внутрь через пол пролегала труба, по которой поступали отработанные газы. Ее замаскировали деревянной решеткой - содержимое обнаруживалось только при тщательном осмотре. Во избежание паники при посадке в машину немцы говорили, будто людей перевозят в другой лагерь. На самом деле их зверски убивали», - вспоминал Г. Беляев.

Больше всего (около трех тысяч человек) таким образом умертвили заключенных, доставленных из Полоцка в феврале 1943 года. В основном это были старики, женщины с детьми: «Кроме этого, руководство конц­лагеря со своими помощниками лично расстреливали и вешали людей. Было слышно, как женщины и малыши кричали, плакали и умоляли оставить их в живых, однако после этого всегда гремели выстрелы. Особенно участились убийства узников перед освобождением Минска - с середины июня 1944 года. Ежедневно приезжала машина с прицепом, в которой на расстрел увозили по 200 человек. Ко дню моего побега было уничтожено примерно две с половиной тысячи заключенных. А за все время пребывания - около девяти тысяч. Комендант с помощником сбежали в сторону Вильнюса».

Это лишь одна из многих страниц страшной летописи зверств, которые оккупанты творили на белорусской земле. «НС» продолжит публиковать свидетельства, подтверждающие факт геноцида белорусского народа во время Великой Отечественной войны.

Дмитрий СИНЕНКО, газета "На страже".
Фото Екатерины КОВАЛЕНКО, из Национального архива,интернета.