Маршал дальнего действия

С удовольствием перечитал воспоминания Главного маршала авиации Александра Голованова «Дальняя бомбардировочная».

Я, вообще-то, к самолетам во всех их проявлениях равнодушен. Ну, летает и летает... железная птица. Иногда даже выглядит красиво, хищно. Если военного назначения. Но, по большому счету, ничего в душе не трогает. Вот подводные лодки – дело другое.

Но Голованов… это был совершенно уникальный, удивительный человек. Даже при том, что Александр Евгеньевич был продуктом своей эпохи: жестокой, беспощадной, кровавой, рождавшей людей, которые не жалели ни себя, ни других, если надо было идти к намеченной цели. Людей, которые сгорали на работе, не помышляя ни о чем другом. Которые прошли страшную войну и победили.

Но даже на этом фоне Голованов выделяется.

Во-первых, о нем практически никто из соратников и «коллег» по военной работе не сказал ни одного худого слова (сравните, например, с Жуковым, о котором написано полно всякого). Перед ним преклонялись, его уважали, его любили и недолюбливали – но никто не охаял Голованова. В воспоминаниях других маршал предстает удивительно цельным, честным, стойким и справедливым человеком.

Владимир Резун (автор книг под псевдонимом «Виктор Суворов») приписал Голованову совсем уж фантастические дела: мол, это был личный порученец вождя, выполнявший тайные задания по устранению врагов и командовавший собственной секретной службой.

Чушь Резуна публика радостно проглотила.

А ведь и правды, без всякой дешевой выдумки хватило бы на несколько приключенческих романов с лихим сюжетом.

Маленькая деталь: непосредственно Голованов готовил и осуществлял перелет Сталина и советской делегации из Москвы в Тегеран на конференцию «Большой тройки» в 1943 году. Авиация дальнего действия, которую Александр Евгеньевич создал и которой командовал, подчинялась напрямую Сталину, и за годы войны совершила более 200 000 боевых вылетов, показав высочайшую эффективность.

Во-вторых, мемуары Главного маршала – это тоже нечто особенное. На фоне сотен томов нечитабельной казенщины, переполненной кондовым канцеляритом или многостраничными описаниями партийной работы – всяких там «Навеки с партией» и «Под стягом социализма» – воспоминания Голованова написаны не только нормальным языком, но и предельно откровенно, без малейшего замалчивания чужих и выпячивания своих заслуг.

А уж заслуги были, да еще какие! Знаменитый летчик, внук народовольца Кибальчича, самый молодой маршал в Советской Армии, получивший это звание в 40 лет, Голованов обладал чудовищной энергией и целеустремленностью. Но при этом он не ломал чужие судьбы, не шагал по головам и никогда не забывал о подчиненных. Не зря уже в 70-е годы, когда бывший Командующий авиацией дальнего действия обитал на своей даче, многие пролетавшие над ней самолеты приветственно покачивали крыльями. Об этом пишет Феликс Чуев, оставивший записи своих бесед с Александром Евгеньевичем.

Рукописи Голованова суждено было долгие годы лежать «под сукном» – печатать такие воспоминания не решались. Еще и потому, что Александр Евгеньевич, будучи одним из людей, наиболее приближенных в свое время к Сталину (и пользовавшийся его особым доверием) не стал мазать его черной краской и рассказывать, что война была выиграна «вопреки бездарному тирану». Хотя вполне мог, тем более, что и сам имел репрессированных родственников, да и жене Голованова пришлось столкнуться с допросами.

«Сложившееся лично у меня, и, мне кажется, не только у меня, мнение о Сталине в период 1937—1938 годов было явно не в его пользу. А как мы знаем, изменить укоренившееся в течение ряда лет мнение сложно. Но и не считаться с событиями, которые проходят перед вашими глазами, не давать им объективную оценку здравомыслящий человек также не может».

Он – смог. И потом, в ответ на требования выбросить из своих мемуаров целые страницы или переписать их так, как велели в Главпуре, Голованов отрезал: «Что касается деятельности Сталина, его стиля работы, общения с людьми — то, что написано в книге, является безусловной правдой, а не каким-то восхвалением».

Оценивая роль Сталина в Великой Отечественной войне, Александр Евгеньевич писал:

«Некоторые товарищи говорят, что он был не силен в тактике. Я не знаю, о какой тактике ведется речь. Если идет речь о тактике мелких подразделений или о тактике ведения боя полком или дивизией, так такие знания, надо полагать, ему и не были нужны. Эту тактику должны знать командиры рот, батальонов, полков, дивизий, корпусов, наконец, командующие армиями. Если же идет речь о тактике в стратегии, где таковая тоже, как известно, имеется, то равного ему в этой тактике не было.

 Кажется мне, что нет совсем никакой необходимости в том, чтобы доказывать, что Верховный не воевал по глобусу, хотя, как известно, война имела глобальное значение. […] Как Верховный Главнокомандующий, он ввел много новых теоретически и практически обоснованных положений в способы и методы ведения войны. Именно применяя их, эти способы, мы выиграли войну».

Голованов писал это уже под конец жизни, не собираясь ничего скрывать или смягчать. Те, кто знал Александра Евгеньевича, в своих оценках сходятся: он, которого любили и ценили летчики, поднявшийся до самых высот военачальник, изведавший взлеты и падения, никому не завидовал и никого никогда не боялся.

Маршал остался маршалом до конца.