Мария Певчих и Георгий Албуров о создании расследования про дворец Путина.

видеоверсия разговора:https://youtu.be/mwNwSA1J-8w

Майкл Наки: Здравствуйте, Мария. Спасибо большое, что нашли время. Вышло вот это расследование. Насколько я понимаю, по темпам его просмотров, одно из самых нашумевших, уже сейчас можно говорить, расследований, про дворец Владимира Путина. Но, на самом деле, не только про дворец, но и в целом про образ Владимира Путина, про его начало карьеры и всё остальное. Расскажите, пожалуйста, собственно, сколько вообще понадобилось ресурсов и времени, чтобы появилось это расследование? И когда его начали делать?

Мария Певчих: Формально ресурсов и времени понадобилось не очень много. Ну, то есть с точки зрения человеческих ресурсов, понадобились мы с Георгием Албуровым. А с точки зрения времени – это уже тут всё относительно. То есть мы вдвоём работали очень долго. То есть, наверное, в близких к нечеловеческим условиям, мы работали, но, тем не менее, это такая абсолютно подъёмная работа. С большими усилиями, но мы смогли это сделать за достаточно короткий срок. И чтобы вас как-то сориентировать по этому времени, мы решили выпускать это расследование. А это, по-моему, то ли в первый день, то ли во второй день, когда Алексей смог разговаривать сам. И, соответственно, дать нам чёткую, конкретную инструкцию, что это то, что мы делаем следующее.

Майкл Наки: А как вот это происходило в том плане, что это такая, я не знаю, ответка как раз за отравление Алексея Навального или что? То есть как это позиционируете и вы, и он сам, если вы это с ним обсуждали?

Мария Певчих: То есть это сложно назвать ответкой, да? Потому что, вы знаете, на попытку убийства, наверное, это ответка немножечко другая. И она происходит в суде, да? То есть это, скорее, какой-то такой символический жест. Мы не то, чтобы никогда не думали на эту тему и никогда не собирались делать ничего про Путина. Просто расследование про Путина – это такой достаточно непростой жанр. Потому что у него достаточно всё сложно записано. И очень скучно, скажем так, у него организована его система коррупционная. Поэтому – не самое весёлое занятие. И такое, что больше похоже на научную работу – вот разбирать все его вот эти вот схемы документов, доверенностей. Какие-то там сотни этих людей, которые в это вовлечены. Поэтому идея, что мы всегда собирались сделать что-то большое про Путина.

Мы всегда, когда обсуждали, что когда мы будем делать полнометражное, большое расследование, следующее, это должно быть про Путина. А тут, собственно говоря, просто представился прекрасный повод. Потому что даже, несмотря на то, что мы придумали это где-то там осенью, в сентябре или в начале октября – я уже так не вспомню. До расследования Эйвелин Катери, до всех этих подробностей про команду ФСБшников. Которые пытались отравить Алексея на протяжении последних трёх с лишним лет. Нам всё равно уже тогда было понятно, кто заказчик этого преступления. То есть это достаточно простой вывод, и как потом выяснилось, абсолютно правильный. И поэтому мы решили каким-то образом ответить тем, чем мы умеем отвечать. То есть качественными, хорошими расследованиями.

Георгий Албуров: Что касается самого главного в этом расследовании, то это, конечно, то, что мы показали дворец Путина изнутри. Во всех смыслах. В смысле – какие там интерьеры, какие там диваны стоят. И в смысле финансирования. Мы проследили буквально каждую копейку, которая приходила. Проследили, на что она тратится. Проследили, мы знаем, сколько там человек работает. Знаем, где они живут. Мы знаем назначение каждого здания. И буквально, наверное, лучше нас о том, что происходит во дворце, знает только, наверное, Путин и какой-нибудь главный строитель. Мы достаточно глубоко погрузились в тему. И можем, конечно, с уверенностью сказать, что: «Это дворец Путина». Мы это максимально убедительно доказали. И мы доказали финансирование. То, что этот дворец финансируется госкомпаниями «Роснефть» и «Транснефть». И, конечно, Путин вряд ли уже сможет жить в этом дворце. Потому что мы показали все его схемы: показали, где каждая розетка, телефон, показали, где его кровать. И просто, с точки зрения безопасности, можно считать, что Путин выкинул на воздух 100 миллиардов рублей, которые были потрачены на этот дворец за последние 15 лет.

Майкл Наки: Если, как вы показываете, миллиарды не его, то, возможно, его и не очень и жалко.

Георгий Албуров: Он же снова не получит очень быстро 100 миллиардов. Он всё-таки не печатает деньги. Ему их такой конвейер приносит. Вот он собрал с этого конвейера какое-то количество, а сейчас они пропали. Ему снова надо собирать. Возможно, в России придётся отменить пенсии на какое-то время. Чтобы Путин смог построиться в другом месте. Но, в любом случае, мы видим даже, что с неограниченным количеством денег Путин не может достроить свой дворец последние 15 лет. И сейчас он его перестраивает просто, потому что там нашлась плесень. А Путин ужасно боится за своё здоровье, боится плесени. И из-за этого они выкинули весь мрамор и просто перестраивают его изнутри.

Майкл Наки: Скажи, пожалуйста, я, когда смотрел расследование, я, конечно, удивлялся количеству ваших источников. То есть не столько про финансирование. Это мы все давно знаем, и те, кто следят за деятельностью ФБК и расследованиями, знаем, что вы умеете работать с источниками, связанными с финансовыми потоками, всего остального. И даже документы, которые не для публикации, значит, доставать – это мы уже не очень удивляемся. Но постоянно идут ссылки то на строителей, которые там работали, то, значит, на того, кто всё это проектировал, то на того, кто давал на это деньги. Как так получается, что люди, которых, по идее, в моём представлении, должны либо после стройки убивать, либо, значит, как-то стирать им память приспособлением из «Люди в чёрном». Что, значит, они все ещё живы, здоровы и неподконтрольные? И при этом общаются с вами и дают информацию.

Георгий Албуров: Слушайте, там же работают единовременно, сейчас около семисот людей. Это обычные люди. Которые, в основном, в большинстве своём, получают минимальную какую-то зарплату 25-30 тысяч рублей. Она там для Геленджика неплохая, и даже из других регионов съезжаются. Но это обычные люди. Которые уходят с этого дворца, идут куда-то спать, где у них есть интернет. Потом они, когда приходят в этот дворец, они сдают свой телефон. И у них большая текучка: кто-то увольняется, кто-то приходит, кто-то уходит. Очень много людей там кидают на деньги. И это создаёт большое количество недовольных людей, которые там работали. Просто там такой главный строитель по имени Борисова Ася Львовна. Вот она, в том числе, судя по отзывам на сайтах работодателей, она, во-первых, конечно, главный застройщик и управделами президента.

А во-вторых, она ещё стоит путинский дворец. И, судя по отзывам, она очень любит кидать людей. И большое количество недовольных людей готовы нам рассказывать о том, что там происходит. Не было никакой сложности найти эти источники. Там сейчас любой человек может вбить, я не знаю, ТОП от госконтракта, или другие компании. Которые у нас упомянуты. Написать отзывы. И он найдёт вакансии, найдёт большое количество людей, которые там работали, и может при желании с ними связаться. Всё это доступно в интернете, на форумах. Это не проблема.

И, конечно, для нас важно, чтобы мы не просто ссылались на источники. А то, чтобы мы могли подтвердить то, что они нам сказали. Потому что ссылаться только на одного какого-то человека – это не подходит под нашу планку качества. Если мы работаем с источником, нам важно это как-то подтвердить. Даже вот те же планы, которые у нас были, а мы ведь не выложили их просто так. У нас были фотографии из этого дворца от других источников, фотографии, которые были опубликованы. И мы буквально по предметам мебели сверяли, что есть на планах и что есть по факту на фотографиях. Мы запрашивали каталоги мебели. Потому что, в основном, это всё эксклюзивно. Мебель делается под заказ, и её нет в интернете. Нет никаких каталогов. Нельзя прийти, я не знаю, в «ИКЕА» и купить кровать, как у Путина. Надо писать письмо в ту компанию, которая сделала кровать Путина. Говорить: «Здравствуйте, я представляю интересы миллиардера из России, который очень хочет что-то построить. Дайте, пожалуйста, нам это каталог». И тогда они дают этот каталог.

Потом ты этот каталог сравниваешь и понимаешь, что все вот эти планы, которые есть, они абсолютно реливанты, настоящие. И они показывают, что находится в этом дворце внутри. И дальше мы уже, когда убедились, что всё это на самом деле существует, мы начали достаточно долгую процедуру визуализации. Если вы зайдёте на сайт, то вы можете просто покрутить этот дворец, посмотреть, что внутри находится. Сделать какие-то панорамы. Это очень похоже на фотографии, и очень качественно сделанные. Но это всё-таки архитектурная визуализация, в которую мы вложили много сил. И она полностью соответствует действительности.

И другие вещи, которые тоже у нас были в расследовании, мы подтверждали разными способами, и мы можем сказать, что у нас, ну по фактуре, конечно, это самое большое расследование, которое у нас было. И по хронометражу – это самое большое расследование. Оно больше «Димона» в два с лишним раза. И по просмотрам мы сейчас видим, что оно идёт впереди даже расследования отравления Алексея – обоих видео этого расследования. Так что, мы всё подтверждали, несмотря на то, что мы ссылаемся на источники, каждая вот эта ссылка, каждый факт – он перепроверен миллион раз. У нас просто нет права на ошибку, когда речь идёт о таком важном расследовании.

Майкл Наки: И Путин был президентом гораздо дольше, чем Димон. Причём, даже не в два раза, а больше. Скажи, пожалуйста, тебе помимо мучений, связанных с «Автокадом», в котором тебе пришлось научиться работать. Я знаком с этой программой.

Георгий Албуров: Чудовищная программа.

Майкл Наки: Поэтому понимаю твою боль, да. Но, помимо этого у тебя ещё была целая спецоперация – у тебя и твоих коллег. Когда вы плавали на лодке. Расскажи историю этой лодки – как это всё проходило. Потому что я помню, как Дмитрий Низовцев плавал, собственно, к медведевской резиденции на лодке. И вот его там достаточно быстро заметили, скажем так. Что, как у вас это проходило? И вообще, не страшно ли было всё-таки? Особенно в контексте «спецоперации»?

Георгий Албуров: Особо не страшно, на самом деле. Когда мы приезжаем в Краснодарский край, всегда происходит примерно следующее – за нами просто ходят толпы каких-то местных Эшников, ФСБшников. И мы находимся под их тотальным контролем. И сейчас, чтобы попасть в Краснодарский край и избежать этого, мы придумали целую спецоперацию. Можно ехать на машине. Но это достаточно изнурительно. Ты приедешь уставший, приедешь неспавший, и вряд ли получится что-то хорошее снять. А спать там, в общем-то, негде. Потому что, если ты заселяешься в отель, это тут же поступает через специальную систему всем местным ментам. Поэтому мы купили билет на поезд Москва-Сочи. Нас было четыре человека, и трое из нас вышли просто глубокой ночью в Горячем ключе посреди... не посреди поля, в городе, где-то на станции. Где нас ждал уже другой человек, который проверил, что за ним нет наружки. А четвёртый поехал на поезде с нашими телефонами, со всей нашей техникой в Сочи, гулять по городу. Чтобы, когда смотрели через мобильных операторов, где мы находимся, мы были в Сочи. И пока вот поезд шёл из Горячего ключа до Сочи, мы сумели доехать до Геленджика, до посёлка. Что это было?

Это был Джанхот, где мы надули нашу лодку, которую специально для этого купили. Потому что сложно взять лодку в аренду и быть в ней уверенной. Но эта была самой дешёвой лодкой, которую мы нашли, и самый слабый мотор. Типа – полторы лошадиных силы за двенадцать тысяч рублей. Мы её надули, вышли в море, уведомили ФСБ. И нам всё-таки удалось оторваться, таким образом, от наружки, от какого-то наблюдения. И мы чувствовали себя там в полной безопасности. Что достаточно уникальная ситуация – чувствовать себя в полной безопасности, когда приезжаешь в Краснодарский край. У меня такого, честно говоря, ещё не было. Вот. И дальше мы на лодке, она тарахтела, мы, значит, шли по морю. Нас бросало вправо-влево волнами. Запустили дрон, сняли, всё получилось. Быстро залили всё в облако и уехали.

Каких-то особых приключений, связанных с полицией, у нас не было, потому что мы, таким образом, обезопасились. Но потом лодку пришлось собирать, её сдувать надо. И она весит 60 килограмм. Её, значит, тащат до машины, а потом ещё мотор. Какое-то масло, бензин из неё течёт. То есть это с бытовой точки зрения – это было не очень комфортно, скажем так. Но, с точки зрения результата, мы абсолютно довольны. И ребята, которые со мной ездили, они тоже очень довольны. Спасибо им большое. Надеюсь, больше нам не придётся делать такие рискованные операции. Но оно, в любом случае, оно того стоило.

Майкл Наки: А вы, собственно, стоите за многими расследованиями, которые делал «Фонд борьбы с коррупцией», да? И которые мы все наблюдали эти годы. И, насколько я понял из вашего интервью, вы, в этом плане, человек идеологизированный. То есть вы, собственно, считаете важной миссией, в том числе делать эти расследования, да? И вскрывать факты коррупционные, и всё остальное. Скажите, для вас в этом расследовании не то, чтобы главное, но важное – что вы почерпнули для себя?

И самое важное, что вы бы хотели, на что люди обратили внимание, потому что оно там два часа. Там много всего – и смешного, и грустного. В том плане, что грустное оно целиком, да? Поскольку оно вот ярко иллюстрирует на что, куда и как тратятся деньги налогоплательщиков и деньги из государственных компаний, да? Есть отдельно там и всякие комнаты интересные и прочее. Но что самое важное, чтобы вы хотели, какой месседж, чтобы люди восприняли от этого расследования?

Мария Певчих: Вот вы, на самом деле, основную мысль сами прекрасно сказали. Я, к сожалению, боюсь, что не все умеют так чётко схватывать его суть. Потому что, внимание, оно, конечно, смещается на ту развлекательную часть, которую абсолютно осознанно, но тоже предлагаем нашим зрителям: все эти пролёты и все эти комнаты, все эти какие-то там электрические машинки, театры и читальни и прочее, там склад грязи. Но, конечно, развлечение различением, но в центре всего этого стоит именно финансовая инфраструктура, которая необходима для того, чтобы такое построить. Чтобы вы понимали, да, то есть строительство такого дворца – это абсолютно беспрецедентного масштаба проект.

То есть одно дело – построить большой дом в чистом поле. Это очень дорого такой построить дом. И мало кто в России такое может позволить, во-первых. А другое дело – такую же конструкцию возвести на высокой скале, горе, как угодно это назвать. Уходящей в море, где абсолютно там нужны уникальные архитектурные и какие-то строительные решения. Там, противооползневые и прочее, прочее и прочее. Один там тоннель, условно, который ведёт от дворца в море, там чего стоит. Это уже инженерное чудо. Я даже не могу придумать никакого аналога всего этого. И возведение таких уникальных объектов, такой абсолютно экстремальной степени роскоши, оно требует очень серьёзной финансовой инфраструктуры, которую мы, собственно говоря, и разобрали. И это, наверное, самое важное, что нужно запомнить. И это не какая-то конечная информация, которая – вот она всё, давайте, запомните, навсегда. Нет!

То есть мы фактически какой-то маленький-маленький-маленький кусочек показали. Но при этом, суперважный. Потому что дальше путинская коррупция, она реплицируется, приблизительно точно таким же образом, как вот и эта наша разлапистая схема - то, что есть друзья, этих друзей Путин встретил на разных этапах своей жизни. Как правило, в районе не позднее, чем 30 лет назад. Эти друзья сейчас сверхбогатые люди. Они контролируют госкомпании. И деньгами от государственных компаний, деньгами, которые эти люди зарабатывают от продажи нефти, если взять «Роснефть», или продажи нефти, если взять «Gunvor» тимченковский. Или от транспортировки нефти, если взять «Транснефть». То вот этими, собственно, самими деньгами, тем, что эти люди зарабатывают на российских недрах, которые, вроде, как бы должны принадлежать всем, они оплачивают вот это. Они оплачивают вот эту абсолютно безумную, то есть реально уже ненормальную, выходящую за грань нормальности, роскошь. И все часто говорят про общаг или бассейн, его даже часто называют.

То есть это то место, куда все скидывают деньги, а потом будут тратиться на национального лидера. И это всегда всё было так метафизически, так абстрактно – да, наверное, типа так. Наверное, какие-то откаты. Наверное, что-то. А тут вот прямо можно взять и потрогать. И существует несколько фирм, в которые все потихонечку, по копеечке, даже если не надо туда приводить деньги, они всё равно, если нет никакой финансовой потребности, там у них десятки. Там у них десятки миллионов на счетах. Не нужно больше денег. Но всё равно. Каждый должен свою копеечку вложить для Владимира Владимировича. И, соответственно, я думаю, что это только начало. И, соответственно, дальше мы будем это распутывать, распутывать и распутывать. Потому что вот только в первой операции, если вы смотрели наше расследование до конца, вы увидите, что мы дорасследовались до путинских женщин, до возлюбленных его. Судя по всему, и это – абсолютно та же самая инфраструктура. Я уверена, что все другие коррупционные объекты Путина, они финансируются точно так же. Если вот что-то можно главное усвоить в нашем расследовании, то это, конечно, это.

Майкл Наки: Ещё пара вопросов буквально про расследование: информация про дворец Путина – она появлялась и раньше. Скажи, пожалуйста, в чём принципиальное отличие, в чём вот ты видишь, вашего расследования? Тех материалов, которые появлялись раньше. И даже те материалы, за которые разогнали редакцию «РБК». Которые вот как раз нашли вот эти устрицы. Которые… как оказывается из вашего расследования, никаким устрицами там даже и не пахнет. Может быть, к чьему-то разочарованию.

Георгий Албуров: Устрицами там пахнет, но не путинскими устрицами. Смотри, про путинский дворец писали – это абсолютная правда. Это писали с 2011-го, если я не ошибаюсь, года. Когда Колесников публиковал своё знаменитое открытое письмо. Потом вскоре появились фотографии из этого дворца. Но все эти материалы, они не были, как сказать… всеобъемлющими. Они не были комплексными. Мы безусловно частично базировались на них. Но нам, естественно, приходилось их подтверждать своими какими-то изысканиями, справками и так далее. Мы благодарны всем, кто расследовал этот «дворец Путина». Они сделали много для того, чтобы, в общем-то, расследовать путинскую коррупцию. Мы использовали их источники: в конце видео, если ты домотаешь там до самого конца, там видно, что мы их всех благодарим. И мы достаточно обильно проставили ссылок и в нашем тексте, и в нашем видео.

Но наше расследование, оно всё-таки, по большей части… оно состоит из того, что ранее не публиковалось – интерьеры, проводки, пролёт, кто это строит, кто финансирует, виноградники. Там очень-очень много уникальной новой информации. Большая часть того, что там есть – это уникальная новая информация. Так что, было бы странно, если бы Путин возводил дворец почти в двадцать тысяч квадратных метров в нескольких десятках километров от Геленджика, и никто этого не заметил. Конечно, это заметили. И это очень хорошо, значит, журналисты в России работают. А мы это просто развили до огромного двухчасового фильма, принеся с собой кучу новой информации.

Майкл Наки: И последний вопрос: скажи, пожалуйста, Что бы ты ответил тем, кто говорит: "Это, конечно, интересно посмотреть, но ни на что повлиять не может, потому что все и так боготворят Путина и считают, что он и должен жить по-королевски", и что это всё не возымеет эффекта на простых граждан, для которых это расследование и сделано?

Георгий Албуров: Я не могу себе представить человека, к которому подойдёшь и спросишь: "Скажи, пожалуйста, должен ли у Путина быть стрипушник, кальянная и казино в доме?" Вряд ли мне кто-то скажет: "Да, он это заслужил". Но, тем не менее, у Путина это всё есть.

Как показывает наш опыт, рейтинг Медведева упал в районе 10% после выхода нашего расследования ("Он вам не Димон" — прим.). И то, что сейчас происходит с роликом про Путина, мы тоже видим, что там адское количество просмотров, никогда у нас не было столько просмотров даже на расследовании про отравителей. Много людей узнают правду и много людей придут на митинги в субботу, это тоже для нас очень важно.

Когда такой человек ко мне подойдёт, я, конечно, сомневаюсь, что найдётся в России такой человек, который в здравом уме и не будучи на зарплате у Путина, скажет, что Путин должен жить во дворце. Ну, я ему скажу, что нет, Путин не должен жить во дворце. Потому что в России, даже если этот дворец, если мы посмотрим — он построен за деньги, которые вынуты, в том числе из госкомпаний, то есть тарифы, которые вы платите за бензин, за газ, за другие вещи. Налоги, которые должны были уходить на медицину, они уходили на путинский дворец. В России плохая медицина, в России плохое образование. В том числе, потому что у Путина есть этот дворец. Потому что деньги вынимаются из одного места и идут на дворец. Деньги не берутся из ниоткуда: если что-то ушло на строительство путинского дворца, значит, где-то деньги убыли, если они там прибыли. Вот, что надо говорить таким людям. Ну и я, конечно, убеждён, что надо распространять это видео ("Дворец для Путина. История самой большой взятки" — прим.) и показывать всем, как на самом деле живёт Путин. Просто живёт жизнью какого-то арабского шейха.

Майкл Наки: Да. Деньги берутся из одного места, перетекают в другое место. А мы все потом оказываемся в очень глубоком и в очень тёмном месте.