Марафон

Первым я почувствовал удар в затылок - от которого в глаза помутнело, а навстречу лицу понесся асфальт. Рефлекторно подставленные руки чуть смягчили удар, но лбом все-таки приложился. Ни сил, ни рассудка, ничерта. Я лишь тупо смотрел, как трещинки перед носом заполнялись кровью. Но кое-что побуждало действовать. Звуки.

Крики. Гулкие выстрелы, за которыми следовали глухие удары и шипение. Взрыкивали и уносились двигатели. Невнятные голоса что-то пытались донести, но знакомые вроде бы слова звучали абракадаброй, которую не расшифровать. Ощущения - будто мозг топором пытался прорубить череп и свалить куда подальше. Хорошая идея.

И… раз! Я приподнялся на трясущихся руках, просунул колено под живот и огляделся. Мутило. Картинка перед глазами плыла, какие-то цифровые мошки носились на краю взгляда, да еще и ночные фонари светили слабо, но суть происходящего я уловил.

Черные бронежилеты с одной стороны - и уличная одежда с другой. Четкий строй выходил из клуб серого дыма, надвигаясь на разрозненную, бегущую толпу. Залп дробовиков уложил нескольких. Хлопнул ручной гранатомет, дымовая граната врезалась в спину какого-то парня и сбила того с ног. Тут и там газовали мотоциклы, дожидаясь пассажиров или уносясь подальше. Да, мужики в черной униформе со шлемами - явно полиция, а мне от них прилетело.

Нужно валить.

Я встал, едва сдерживая тошноту. Побрел. Затем побежал к транспорту. Вилял из стороны в сторону, хрен пойми от чего, или мешая прицелиться, или просто не мог удержать курс. Да какая разница?

На половине пути крики стали раз - и понятны, щелчком.

— Влада взяли!

— Остановиться, прекратить сопротивление арбитражу!

— Подожди! Да подожди бля!

Последнее крикнул парень с кислотно-зеленым гребнем на голове, вынырнувший из дыма передо мной. Несся он не разбирая дороги - и за десяток метров до мотоцикла споткнулся на выбоине, уронив небольшой предмет. Увидев это, мотоциклист тут же дал по газам. За ним стоял еще один, его фигура показалась в чем-то странной, но разбираться времени не было. Я подскочил к упавшему, взгляд зацепился за выроненное. Это был нож в чехле. Помочь? Не до этого! А вот рука, оказалось, прямо-таки жаждала держать что-то для самозащиты, так что я на бегу схватился за чехол, преодолел еще пару метров и с разгону запрыгнул на заднее сиденье мотоцикла. 

— Давай, давай! — прохрипел я как можно громче и схватился за пояс водителя.

Вовремя! Шина взвизгнула пробуксовкой, добавив еще немного дыма в округу, и мы рванули прочь. Я тяжело дышал, голова кружилась, так что дорогу не запомнил. Просто глядел на спину в черной кожанке, пока человек под ней делал свое дело, изредка решаясь бросить взгляд на улицы.

Там так-то было на что посмотреть. Это город - незнакомый. Редкими островками света проносились окна, подвеска стучала как барабанщик-металлист, и только где-то вдалеке сияли ярко-красные огни высоких труб. Иногда горели фонари, высвечивая обшарпанные серые стены, ржавые дорожные знаки и побитую рекламу. “Квартиры в…”, “Контракт в Москву!”, “Сделаем улицы чище!”. Ну, последняя не сработала - мусора вокруг было полно. Главное, что язык знакомый - русский. Осталось вспомнить кое-какую мелочь.

Всего-то - почему первое, что я помню, как мне врезало резиной в затылок?

Мы остановились на тускло освещенной парковке перед пятиэтажкой. Гул голосов, в котором в равной мере было и злости, и облегчения, стоны раненых, понемногу затихающие движки. 

— Спасибо.

— Угу, — голос мотоциклиста оказался высоковат. Девушка?

Плевать. Сойдя на землю, я неровным шагом двинулся к стене здания - там уже сидели, прислонившись, парни и девушки с характерными, пропитанными кровью повязками на телах. Местечко для раненых. Холодный бетон, наверно, неплохо успокаивает.

А цифровые мошки, тем временем, отвоевали нехилую часть взгляда. Видно было только то, куда я смотрю, все остальное тонуло в помехах и артефактах. Импланты глаз барахлят? Очередная вспышка боли вынесла из глубин черепушки понимание того, что хрома в теле никогда не стояло. Само же тело ощущалось своим. Чуть расслабив руки, я нащупал большим пальцем левой руки шрам на ладони. Он мой, точно. Вот не вспоминалось только, откуда он.

Когда затылок мягко прижался к шершавой стене, из горла вырвался облегченный вздох. Прикрыв глаза, я отстранился от всего. Нет, не помню. Позабытый было нож в правой руке укрылся в кармане куртки, пальцы привычно слегка выдвинули клинок из ножен и прошлись поперек лезвия. Наточен терпимо. Обращаться умею… тоже терпимо. 

“Ствол был бы лучше” — пронеслось в голове.

Мушки в овзгляде вспыхнули броуновским движением и сложились в простенький интерфейс. Выбор, так, этот сойдет, оплата… ну вот так… Я медленно продрался сквозь менюшки, не слишком-то понимая и осознавая, что делаю. Правая рука скрылась в кармане куртки, левая сжала монетки и купюру.

“Принять”

Деньги исчезли. Тяжесть в руке. Интерфейс свернулся в небольшую полупрозрачную кнопку, уплывшую на самый край поля зрения. Медленный выдох. А что это вообще сейчас было?

Я открыл глаза. Теперь, когда взгляд прояснился, осмотреться стало проще. 

Ну, если бежишь от полиции - неудивительно, что окажешься в окружении не самых законопослушных личностей. 

Вон там панк в косухе, с цепью и красной от крови повязкой на глазу, заливается из бутылки. Бритый налысо мужик с татухой на лбу хмуро бродит между занимающихся своими делами, помахивая ломиком и отрывисто выбрасывая ругательства. Напротив меня девка с ирокезом закидывается колесами, замечает взгляд и отворачивается. Банда, чтоб ее. А я в ее логове. Разговоры добавляют деталей:

— Арбитры, походу, знали, сразу палить начали, — морщась от боли сказал громила, пока в его руке ковырялась рыженькая девушка. — Но вокзальных точно повязали больше, чем наших.

— Да похеру мне, больше или нет! Они одаренного своего притащили? — ответил кто-то рычащим голосом.

Куда больше было просто мата. Смысл в нем явно имелся, но расшифровать не получалось, после прилета-то в затылок. Мысли вдруг вернулись к пистолету. Убедившись, что никто не смотрит прямо на меня, я слегка высунул руку из кармана и взглянул на рукоять оружия. Вертелось какое-то узнавание, но оно выскальзывало из головы. Вот что крепко вцепилось, так это то, что ствол стоит спрятать чутка понадежнее. На всякий случай. Одно движение, короткое, привычное - пистолет за поясом, за спиной.

Можно чуть отдохнуть. А дальше по обстоятельствам. Побитые местные едва ли горят желанием что-то делать, так что время есть. А может, я вообще сойду за своего? Не помню ж ничего. Чувствуя, как разум скользит в дрему, я не стал ему мешать.

— Э, мля, ты кто такой? — визгливый голос разбудил меня как электрошок. — Слышь, я спросил!

Еще бы посидеть… Но типаж прилипчивого мудака опознался с полпинка, и этот не отстанет.

— Сплю, — я открыл глаза и резко поднялся, стараясь не шататься. — Теперь нет. Что дальше?

Ага. Худощавый, забитый от шеи до пальцев, с нескрываемой лысиной. Он сперва отшатнулся, затем уставился на меня с кривой ухмылкой, одновременно поигрывая выкидным ножом.

— Не узнаю чет тебя. Кто таков будешь, а?

— Человек с пробитой головой, — я слегка сморщился, отдирая волосы от раны, и показал ему окровавленную ладонь. — А вот ты какой-то целый. 

— Да я это… того… — замялся он.

— Игрушку свою убери, кстати, — мой нож выглядел повнушительнее. Боевой, часть лезвия как у пилы. — И вали отсюда, тут люди отдыхают.

Торопливо оглядевшись, этот “бандит” трусцой побежал на парковку, к тому громиле, которому оперировали руку. Я же откинулся на стену - этот разговор сожрал многовато сил.

— Тоже не узнаю, — раздался медленный женский голос слева. Говорила закинувшаяся девка с ирокезом. — Лучше б сразу втащил ему, так он ныть побежал. С-сука.

Она зевнула и разом расслабилась, свернувшись на полу. А совет-то неплохой был, но уже поздно.