Мадхьямака до Нагарджуны

Когда мы говорим о пустоте всех дхарм, не следует думать, что это придумал Нагарджуна или вообще махаянисты. Потому что пустота, отсутствие Я у всех дхарм, — это каноническая формула, известная ещё из палийского канона. «Сарва дхарма анатта» (все дхармы — не-Я) — это и в Мадджхима-никае есть, и во множестве других сутт Буддой проповедуется. Она также входит в формулу «Четырёх печатей Учения»:

«Всё составное — преходяще,

всё загрязнённое — страдание,

все дхармы не имеют Я (— анатта!),

нирвана есть покой»17.

Более того, шуньята — третий из четырёх аспектов первой благородной истины (непостоянство, загрязнённость, пустота, анатма). Подробную разработку понятие шуньяты получило в трактате «Каттхаваттху», написаном Могалипуттатиссой в III веке до н.э. к третьему буддийскому собору царя Ашоки.

Здесь возникает интересная коллизия. Дело в том, что Нагарджуну мы обычно относим к основоположникам махаяны, и одна из первых вещей, о которых вам будет говорить учитель, состоит в том, что вот пришёл Нагарджуна, принёс сутры Праджняпарамиты и стал их первым комментатором. Более того, в тибетской традиции совершенно однозначно говорится, что есть два главных комментатора учения Праджняпарамиты: его явный смысл прокомментировал Нагарджуна, а скрытый смысл — Майтрея в Абхисамая-аламкаре, которую Р.Н. Крапивина перевела на русский язык вместе с комментариями и лекциями геше Джамьяна Кхенце.

Но когда мы возьмем в руки Муламадхьямака-карику, то не найдем там ни единой цитаты из сутр Праджняпарамиты. Как же Нагарджуна мог комментировать сутры Праджняпарамиты, если ни одной из них даже не упоминает? Но зато он неоднократно упоминает и цитирует сутты из палийского канона.

Из западных учёных первым заметил это Вардер в 1998 году. Он написал статью: «А был ли Нагарджуна махаянистом?»18 Парадоксальное, казалось бы, название, ведь Нагарджуна — общепризнанный столп махаяны! Многие, в том числе В.П. Андросов, считают, что он махаяну и придумал. Но Вардер говорит: «А где тексты?» Вот сутры Праджняпарамиты перед нами лежат, и Муламадхьямака-карика (далее ММК) Нагарджуны никакого отношения к ним не имеет19.

С тех пор появилось уже несколько работ о том, как учение о пустоте (исследователи иногда называют его протомадхьямакой) существовало в палийском каноне.

Мне это особенно интересно, потому что я своими глазами наблюдал кое-что из этого процесса. Одно время я преподавал в Гонконге, в Центре буддологических исследований Гонконгского университета, и там мы делили кабинет с почтенным профессором Карунадасой. Это один из ведущих шри-ланкийских учёных по философии раннего буддизма. Как-то он взял почитать Нагарджуну у меня со стола — и наутро пришёл возбуждённый, восклицая: «Ну как же так? Мы все повторяем, что Нагарджуна что-то там напридумывал, какую-то махаяну, — а он говорит ровно то, что говорил Будда! Здесь нет ни малейшего расхождения с тем, что сказано в палийском каноне!»

Когда я читал в Гонконге курс по Ламриму, 10–15 часов мы отводили на учение о пустоте. Я пытался студентам втолковать, что пустота — это не нигилизм, как считают многие в южном буддизме, а зависимое возникновение — как об этом учил Нагарджуна. И один из моих студентов, известный буддийский монах-переводчик из Австралии — дост. Хуйфэн (который теперь уже давно защитил докторскую диссертацию в Тайване, выдающихся способностей человек), года через два прислал мне свою статью, которая так и называется «Взаимозависимое возникновение равно пустоте. Нововведение ли это Нагарджуны?»

Он рассматривает этот вопрос на основании ранних буддийских текстов. А какие сохранились ранние буддийские тексты? Вот мы говорим о палийском каноне: сутты, которые сохранились в палийском каноне на Шри-Ланке и которые многими считаются наиболее ранним Словом Будды. Там разделы канона сутт называются «никая». Например, Дигха-никая, Самьютта-никая, Мадджхима-никая и т.д. Но к этому же периоду относится и буддийский канон на санскрите: он создавался не в школе стхавиравада (или тхеравада, если на пали), канон которой был зафиксирован на Шри-Ланке, а в северной Индии, где были разные философские школы — например, вайбхашика, саутрантика и другие. У них было сходное собрание текстов, разделы которого назывались не никая, а агама. Например, Самьютта-агама и так далее. Но на языке оригинала они не сохранились — в индийском климате рукописи быстро приходили в негодность. Дошли эти тексты до нас только в китайском переводе.

Хуйфэн, прекрасно владеющий китайским, изучил эти агамы и эти никаи и нашёл там достаточно много материала, который совершенно однозначно свидетельствует, что и тогда пустота понималась как взаимозависимое возникновение, — то есть базовая концепция Нагарджуны присутствовала в развитой форме и в раннем буддизме. Но не во многих сутрах. Он приводит названия ряда сутр, например, Парамартха-шуньята сутра. Это из агам сарвастивады. В ней, как и у Нагарджуны, говорится, что нет ни прихода, ни ухода:

«Когда глаз возникает, он не приходит из какого-то места. Когда глаз уходит, он не уходит в какое-то место. Таким образом, глаз не реален, однако, возникает.

И, возникнув, он кончается и исчезает. Есть действие — карма и результат действия, но нет действующего человека»20.

Он нашел в этих сутрах также и употребление многих других, обычно считающихся махаянскими, терминов — таких, как дхармата, татхата и другие.

Это также было и в других буддийских школах, в частности, в махишасаке — была такая школа, одна из важных, но забытых, входившая в число упоминавшихся Васумитрой 18 школ. В сутрах этой школы тоже довольно много было о пустоте, говорилось о таковости Пути (mārgatathatā), таковости зависимого возникновения (pratītyasamutpāda-tathatā).

Да и сам Нагарджуна цитировал, например, соответствующие «Наставления Катьяяне» в седьмой карике главы 15 ММК21.

Ну и уже более подробно это учение о пустоте было разработано в трактате Катхаваттху, который создавался для буддийского собора, созванного Ашокой, то есть в середине III века до н.э. Это трактат о спорных местах, которые в разных буддийских школах того времени трактовались по-разному, в том числе там довольно подробно говорилось о пустоте.

Но надо отметить, что в раннем буддизме пустота не всегда понималась именно как взаимозависимое возникновение: там, как, впрочем, и в махаяне, иногда пустотой называли просто отсутствие. Примером может служить Сūḷasuññata Sutta, которая даже была опубликована на русском языке22.

И всё-таки, почему не так много было о пустоте? Вот в чём вопрос! И здесь есть, по крайней мере, два фактора.

Во-первых, то, как создавался сам палийский канон. Мы привыкли считать, что есть несколько тысяч текстов, зафиксировавших слова Будды. Здесь спорить не о чем. Но у меня случилась любопытная история по этому поводу. Когда мы переводили Ламрим, там в числе 32-х признаков великого человека было указано, что глаза у Будды синие. И я, особенно, когда на Западе лекции про буддизм читаю, начинаю обычно с шутки, что вообще-то Будда был русским. Потому что он происходил из арийского племени шакьев, а арьи пришли с северо-запада; они родственны с саками, а саки — это скифы23, то есть «…говорят, они с Поволжья, как и мы!» В русском языке и в санскрите многие корни совпадают, и глаза у Будды были синие. Так что, короче, русским он был! Разумеется, это шутка, но, говорится, во всякой шутке есть доля шутки.

Когда я спросил геше Джамьяна Кхенце: а правда ли, что у Будды были синие глаза, он ответил: «Нет, слово «синие» здесь значит просто «тёмные». На самом деле у него были карие глаза». Но он никак не обосновал эту мысль. А я вскоре после этого читал лекцию в Сарнатхе, и там один профессор из местного университета повёл меня к своему знакомому настоятелю тайского монастыря. Настоятель — лет 80-ти, такой человек чёрного цвета, в одной набедренной повязке, традиционный до безобразия. Ну и я, по ходу беседы, его спрашиваю: «А как вы думаете, вот в житии сказано, что у Будды были синие глаза. Действительно они были синие? Я слышал, что были другого цвета». Он на меня посмотрел внимательно и говорит: «А я не видел Будду». Я снова: «Понимаю, что вы не видели, но вот палийский канон, — там же должно быть написано, какие глаза были у Будды». Он отвечает: «А ты знаешь людей, которые записали эти тексты? К этим текстам очень осторожно надо относиться. Один услышит одно, другой услышит другое, всё надо проверять. На веру ничего брать не надо. Не знаю, какого цвета были глаза у Будды».

Для меня это было некоторого рода шоком, потому что я гораздо менее критически относился к текстам канона. Понимал, конечно, что они составлялись по памяти, что пятьсот лет передавались просто из уст в уста, но доверял. Уже позже, когда прочитал некоторые исследования о том, как создавался буддийский канон, я лучше понял позицию тайского настоятеля. Оказалось, что и там всё было непросто. Что вообще, когда Будда ушёл из этой жизни, Общине было непонятно, что делать дальше. Многие считали, что роль лидера должен взять на себя Ананда, как самый близкий к Будде человек и к тому же его родственник. Но откуда-то пришел Махакашьяпа и сказал, что Будда передал ему свои одежды ещё в прошлом году, поэтому теперь он будет всем руководить, а Ананда вообще не архат, и ему нужно идти заниматься, чтобы достичь архатства. А когда стали подбираться тексты для канона, был жёсткий отбор — что включать, что не включать, и была довольно серьёзная редактура. В частности, по статистике оказывается, что когда Будда приходил читать проповеди, по количеству он больше учений давал монахиням, чем монахам. А найдите в каноне проповеди, которые монахиням прочитаны! Хотя там упоминаются разные истории, но проповедей, которые непосредственно монахиням читали, — их просто нет.

Более того, в отдельных сутрах мы встречаем какие-то выражения или пассажи, которые говорят о том, что Будда относился к женщинам несколько хуже, чем к мужчинам. Некоторые авторы тоже считают, что это происки Махакашьяпы. Он сам был из брахманов, принял буддизм довольно поздно, а в брахманизме женщина считалась нечистым существом. Возможно, думают некоторые, свои предрассудки Махакашьяпа перенес и в редактирование буддийского канона. Насколько это соответствует истине, не знаю, поскольку палийским каноном никогда не занимался. Но здесь есть о чём подумать.

Во-вторых, очень интересна цитата, тоже из палийского канона, которую я нашел в качестве эпиграфа для этих лекций:

«…в будущем, когда будут декламироваться сутты, произнесённые Татхагатой, — глубокие, связанные с пустотой, — [у монахов] не будет желания их слушать, они не будут склонять к ним ухо, не будут утверждать свои сердца в их познании, не будут думать, что их стоит изучать и практиковать. Вместо этого они будут слушать сутты, что являются трудами чужаков, словами учеников, — трудами поэтов, изящными в звучании. К ним они будут склонять ухо, утверждать свои сердца в их познании, думать, что их стоит изучать и практиковать. Так, монахи, те сутты, произнесённые Татхагатой, — глубокие, глубокие в своём значении, сверхмирские, связанные с пустотой, — исчезнут»24.

Поэтому правы, мне кажется, те исследователи, которые говорят, что роль Нагарджуны состояла не в том, что он внёс какие-то инновации или модернизировал учение Будды, а в том, что он выбрал из него наиболее важное, наиболее глубокое и придал этому достойное место, а также разъяснил понятным образом. Учение Будды, которое представлено в таком виде, мы и называем мадхьямакой, учением о пустоте.

Из книги Андрея Терентьева «Беседы о пустоте»

17. Подробнее см., напр.: Дзонгсар Кхенце Ринпоче. Четыре печати буддизма // Буддизм России, №38 (2005), с. 29–36.

18. Warder 1998: 138. Хотя Хуйфэн пишет, что Йин Шун отметил это ещё в 1949 году (Shi Huifeng. “Dependent Origination = Emptiness” — Nāgārjuna’s Innovation? An Examination of the Early and Mainstream Sectarian Textual Sources // Journal of the Centre for Buddhist Studies. Sri Lanka. Vol. XI, 2013. P. 175–228.

19. Правда, есть комментарий на «50-тысячную Праджняпарамита-сутру», приписываемый Нагарджуне, — Маха-праджняпарамита-шастра. Он сохранился только в китайском переводе, называется Да чжи лунь дю и был переведён на китайский в 404–405 гг. Кумара-дживой. Однако большинство современных исследователей сомневаются в том, что Нагарджуна был автором этого текста.

20. SĀ 335. Цит. по Хуйфэн, с. 27.

21. Kaccāyanagotta-sutta (Samyutta 2.17, 3.134f)

22. Короткая сутта о пустотности // Орлов А. Читтаматра. Миф и реальность. — М.: Шечен, 2005. (Это Сūḷasuññata Sutta. — А.Т.)

23. См., напр.: Саки (племена) https://ru.wikipedia.org/ 30.10.2020

24. Samyutta Nikaya 20.7, Ани сутта (сокращено с сайта Theravada.ru).