«Мабороси» (2023)

Во-первых, это красиво. Если и есть в аниме-индустрии романтические души, способные посоревноваться с Макото Синкаем за стеклянный звон юных сердец, то Мари Окада определенно одна из них. Яркий тому пример — её второй полный метр «Мабороси», созданный на студии MAPPA («Дорохэдоро», «Танцуй свой танец, танцор»). Об игре света (так переводится название), сказочных мотивах, многочисленных внутренних рифмах и сходстве фильма с FLCL размышляет Лёша Филиппов.

💎 Подписывайтесь на наши бусти или патреон, где выходят дополнительные материалы об аниме и манге

Январь 1991-го. В индустриальном городке Мифусэ группа старшеклассников греется под котацу в компании печенья-савоярди и манги. И вдруг крепенький балагур Дайсукэ Сасакура как пернет — тут в комнате сразу начался сущий кошмар. Друзья бросились открывать окно, поругивая нарушителя уютной атмосферы, а на горизонте их ждал новый демарш — масштаба несравненно большего. На сталелитейном заводе гремит взрыв, яркая голубая вспышка озаряет лица подростков, небо идет трещинами. С этого момента жизнь в Мифусэ буквально останавливается: никто не стареет и не умирает, сообщения с внешним миром нет — ни морем, ни сушей, ни электромагнитными волнами, — а местные обитатели решают ничего не менять ни в рутине ни мыслях. Так, мол, будет проще синхронизироваться с глобальной реальностью, когда время вернется в город трудовой славы, известный на всю Японию своим сталелитейным заводом.

💎 «Сказ о четырех с половиной татами» — петля времени от Масааки Юасы

Шли месяцы, и стабильность неопределенности медленно сводила заложников Мифусэ с ума. Что делать с фактом, что взрыв в пятой доменной печи — божий гнев горы Канзари, чьи недра со времен промышленной революции опустошал местный завод. Точнее, версию эксцентричного священника Сагами взяли за официальную, решив затормозить всё, как было в морозном начале 1991-го. Особенно непросто подросткам, которые и жить торопятся, и чувствовать спешат: если не влюбленность — так боль. Её с остановкой времени стало маловато для растущего организма. Пока сверстники обнимают друг друга, чтобы легкие неприятно опустошило, или прыгают с любых возвышений, проверяя, заноют ли ступни, задумчивый Масамунэ Кикуири страдает над дневником самоконтроля, где школьникам велено фиксировать неизменные ощущения и стремления.

Удушающая размеренность второго полного метро Мари Окады — постановщицы «Укрась прощальное утро…» и сценаристки «Торадоры!» — нарушит девушка. Точнее — сразу две: бунтарка Муцуми Сагами, показавшая Масамунэ трусы и позвавшая к пятой печи, а потом — обитающая там Ицуми. Дикое дитя, объявившееся в этом зацикленном мире неизвестным науке — а может, и богу — способом. Юноша начнет приглядывать за узницей завода, которую взрослые боятся выпускать в Мифусэ, чтобы не гневить высшие силы, параллельно исповедуясь дневнику в чувствах. К этому городу во временной петле, к Муцуми, вызывающей в нем томную неприязнь, к функциональной семье, где отец лишь изредка заглядывает в гости, а его брат тоскливо вьется неподалеку от мамы, к будущему, которое не настанет — и, может быть, слава богу.

💎 «Одинокий замок в Зазеркалье» — еще одна мрачная сказка с волчьими образами

Аниме «Мабороси» — также известное под загадочным и, видимо, черновым «Фабрика иллюзий Алисы и Терезы» — определенно из той же вселенной, что и фрейдистская франшиза FLCL. Индустриальный пейзаж, вымирающий город, дети и взрослые, лишенные ориентиров: еще — или так и — не созревшие, чтобы принимать окружающую (сюр)реальность. Разве что фаллическим символам Окада предпочитает флирт с комплексами Эдипа или Электры, а супергеройским сёнэн-тропам — что-то из сказок. Трещины в небе заделывают выхлопы с завода, принимающие форму бесконечного дымного волка; конституция Мифусэ обретет характер отчаявшегося Зазеркалья; перед героями встанет выбор, подобно тому, что не дался Орфею и Идзанаги. Говоря обтекаемо: смириться с реальностью и жить дальше — или разметать иллюзию подобно облачку пара изо рта.

С такой же дилеммой сталкивается юный Масамунэ, окруженный взрослыми, которые пуще забвения боятся разбитого сердца — или вообще хоть что-то почувствовать. Окада рифмует подростковую робость — страх перед будущим и собственными чувствами — с угасанием индустриальной мекки, буйством закрытой религиозногой общины, замершей беременностью и инцестуальными позывами социума в (само)изоляции. Неудивительно, что знакомые подростковые тропы в инкубаторе «Мабороси» принимают не столько романтический, сколько жутковатый характер. И даже перманентно отмеченные румянцем лица — от тепла, смущения или влюбленности — могут читаться не только как милые, но и болезненно или даже порочно.

💎 «Кулинарные скитания в параллельном мире» — кое-что повеселее от MAPPA

Вообще дизайн персонажей Юрико Исии — с крохотным носом и маленьким ротиком — очень живой, на контрасте с величественно мертвенным пейзажем. В «Укрась прощальное утро…» они с Окадой так же подчеркивали маленькость людей перед вечностью, но в клаустрофобическом «Мабороси» эта детская простота, редко выветривающаяся даже с возрастом, еще заметнее. Выделяющиеся черты тут носят лишь пожилые, фанатики да витальный Дайсукэ, чью жажду жизни никаким Апокалипсисом не перешибешь. Вот и выходит, что мудрее всех физиков и лириков Мифусэ оказываются старый да малый: тот, кто понял случившееся, и тот, кто отказался его принимать. Остальных ждет долгая дорога к, хочется верить, реальности.

💎 Спасибо, что дочитали, будет здорово, если вы поддержите развитие и новые материалы «Покебола»

(На этой неделе тайны старинного завода исследовал Лёша Филиппов, который в прошлый раз посещал утопический остров «Консьержа покемонов».)