МАКСИМ ЖОРИН, ЭКС-КОМАНДИР ПОЛКА «АЗОВ»: «АЗОВ» — БОЕВОЕ БРАТСТВО. НЕПОВТОРИМОЕ, ИСКРЕННЕЕ, ЧИСТОЕ. ИСТОРИЯ КАЖДОГО ИЗ БОЙЦОВ — РОДНАЯ.
Ему 29. Родом с Луганщины. Позывной «Мосе». Старший лейтенант Национальной гвардии Украины. С 14-го по 17-й служил в «Азове», пройдя путь от рядового «черного человечка» до командира полка. За плечами — Мариуполь, Марьинка, Иловайск, Широкино, Бердянское, Лебединское, Пикузы, Павлополь. Кроме медалей, имеет наградное оружие — за личное мужество во время выполнения боевых заданий. Сейчас возглавляет восточное обьединение партии Национальный Корпус «Терен-Схід». Максим очень светло улыбается. Глазами. Так улыбаются люди свободные, добрые, сильные, уверенные в себе и своем деле. Событий за неполный тридцатник — на три геройских биографии. Бравады — ноль. То, что является подвигом, для него — обыденность. Общаясь с людьми такого калибра — искренне, без напряга — всегда ощущаешь весомую наполненность внутри и не чувствуешь времени… Но время на то и существует, чтобы проводить его, в идеале, с достойными людьми. Ведь так?
— Откуда взялся Ваш позывной – Мосе?
— История позывного имеет для меня трагичный след. «Мосе» придумал мой давний товарищ из Тернополя, Павло Бас, позывной Фикс. Когда мы с ним только познакомились, он неправильно расслышал, как меня зовут, и несколько раз назвал меня Мосе, так это ко мне и приклеилось. Он вместе со мной поехал на фронт и в 2015 году погиб. Поэтому позывной для меня стал больше значить именно после смерти Паши.
— Кем Вы мечтали стать в детстве?
— Лет в 14 я попал в краеведческий музей. Это произошло в Рубежном Луганской области, где я родился. И там мне в руки попала книга «История родного края». Мы и в школе изучали историю родного края, но эта книга отличалась от других тем, что в ней были затронуты вещи, которые мы не проходили – рассказы о скифах, казаках, были даже географические расположения их паланок. Эта книга настолько врезалась мне в память, что помню ее до сих пор. И с того момента для меня военное дело и все, что с ним связано, стало очень близким. Честно говоря, до 2014 года я с ним особо не сталкивался, если не брать во внимание, что занимался стрельбой, изучал оружие, закончил военную кафедру. И о постоянной военной службе не думал. Но то, что буду обязан когда-то эту роль отыграть, был уверен примерно с 14 лет.
— Где Вы учились?
— Сначала у себя на Луганщине я окончил колледж по специальности «программист», а позже, когда переехал в Киев, — Киевский университет технологий и дизайна по специальности «инженерная механика». Но по ней никогда не работал.
— А основной заработок сейчас от чего получаете?
— У меня есть небольшой бизнес в Харькове в нескольких направлениях, в том числе охрана, коммуникация.
— Вы помните тот день, когда решили идти на эту войну?
— У меня не было такого дня, когда я сидел и принимал решение — ехать или не ехать. Был Майдан, который мы прошли, во время которого я познакомился с Андреем Билецким. Оттуда мы с ним и группой людей, которые участвовали в этих событиях, начали ездить, в основном, по Востоку: освобождали Харьков, Полтаву, Луганск, потом Мариуполь. И так все незаметно перешло в настоящие боевые действия на фронте с полком, в котором я официально четыре года воевал.
— Как на это отреагировали Ваши родные?
— В самом начале всех этих событий мой родной город был оккупирован. Родителям я не говорил о том, что пошел воевать, в основном по двум причинам. Первая – это безопасность родных. Я был уверен, что им нельзя это знать. Вторая – моральная сторона. Я знал, что для мамы это будет очень тяжелая история, и просто позвонить по телефону и сообщить, что поехал на фронт, не хотел. Поэтому то ли в конце 2016, то ли в 2017 во время одной из ротаций, когда мой город был уже освобожден, я приехал домой и сказал, что воюю уже пару лет.
— А что для Вас значит полк «Азов»? Скучаете по тем временам?
— Безумно скучаю. В первую очередь это боевое братство — неповторимое, искреннее, чистое. На сегодняшний день это для меня родное подразделение, и история каждого из бойцов — родная. Когда есть раненые, мы, навещая их, абсолютно не договариваясь, иногда встречаемся в больницах. На сегодняшний день помимо высокого морально-идейного уровня это подразделение отличается еще и безусловно чрезвычайно высоким профессионализмом.
— Какой день на войне оказался для Вас самым памятным?
— Этот день у меня в виде татуировки – даты – набит на ноге. 12 декабря 2014 года. Этот тот день, который я, скорее всего, не забуду, даже если у меня будет глубокая амнезия. На тот момент была постоянная интенсивная динамическая война. Были постоянные столкновения. У нас была очередная операция возле Мариуполя, задача нашей группы была подвинуть фронт. И в этот день я увидел одного из своих старых друзей, Белаза, которого знал задолго до войны, разорванным на куски. Но это была только часть того дня. После этого, когда я отправлял с позиции реанимобиль с ранеными и погибшими, спросил, может ли кто-то из медиков на всякий случай остаться с нами. Со мной была еще небольшая группа. Из реанимобиля уже на ходу выскочил парень с позывным Маугли, сказал, что он может и хочет остаться. И буквально через каких-то пять минут я увидел, как в воздух взлетела машина, в которой сидел мой лучший друг Буба, которого я знаю много лет. Мы с ним вместе прошли Майдан, вместе пошли на фронт и формировали сначала наш взвод, потом роту. Машина взлетела в воздух и раскололась как яичная скорлупа, из нее вверх на несколько метров взлетел Буба и упал на землю. Когда мы к нему подбежали, он сначала не дышал, но благодаря Маугли, который был крутым медиком, мы сразу стали оказывать ему первую помощь, он начал дышать. Мне Маугли дал шприц, и Буба был первым человеком, которому я делал укол. По его состоянию, по травмам я видел, что он очень тяжелый. Но проблема была в том, что мы находились очень далеко от наших позиций, и нам пришлось пешком километра полтора вытягивать оттуда Бубу. А это был мокрый, сырой декабрь, грязь в полях по субстанции была близка к болоту, самому тяжело идти, а когда с грузом – еще трудней. Через полтора километра появилась возможность переложить его в машину, и его увезли в больницу. Потом он был в коме, недели две лежал в реанимации, и его жизнь была под вопросом. Вот эта история для меня была очень тяжелой: в один день я увидел погибшим одного друга, второй чудом выжил. Причем выжил он, как мне кажется, благодаря своим внутренним качествам, силе и характеру. Бубе ампутировали ногу, но это не мешает ему заниматься активной гражданской деятельностью, спортом. Можно даже сказать, что травма его скорректировала, усилила, и мы продолжаем с ним дело, начатое до этого.
— Без юмора на войне, наверное, было бы совсем плохо?
— Невозможно и незачем. Там используется не такая уж большая палитра эмоций. Даже страх проще всего заменять радостью и смехом, от этого становится намного легче. Я даже не помню таких ситуаций, чтобы видел азовцев в унынии, в каких-то тяжелых состояниях. Даже когда ребят штурмовали с трех сторон, в очень трудной ситуации мы разговаривали с ними по радиосвязи, и парни шутили. Есть такое понятие как дисциплина радиовещания: по рации говоришь только по сути, по делу, но в такие моменты ты даже не можешь сказать, что нельзя шутить, потому что всем от этого только легче. Без юмора нельзя.
— Встретившись с главнокомандующим, что бы Вы ему сказали?
— Главнокомандующий сам уже все сказал. Если мы говорим о сегодняшнем действующем президенте (П. А. Порошенко – прим. ред.), мне с ним говорить не о чем. Я видел много вещей, в которых непосредственно виноват он. Видел результаты его работы, которые отображаются в пролитой крови, в потерях.
— Надежда Савченко в интервью на одном из телеканалов призналась, что не хочет служить в армии, которая сейчас существует, которую создал президент (по его словам). То есть, та армия, в которой она воевала, была лучше и сильнее. Это так на самом деле?
— Я не знаю, какую армию создал президент. Та армия, которая сегодня есть, — это не армия президента. Первое, что об этом говорит, – за кого проголосовала армия. На самом деле это позор для президента. Он очень много говорил «моя армия, моя армия, моя армия», но в результате «его армия» проголосовала не за него. Это раз. А второе – находясь не в армии, очень много можно говорить про армию. Армия – это не заслуга президента. Возможно, его заслуга в том, что он переодел ее. Но ведь от этого она не стала ни лучше, ни хуже воевать. Во многом армия стоит на своих офицерах, командирах, на каких-то традиционных исторических вещах, и президент в этом ну очень косвенно участвует.
— Как, по-вашему, закончится эта война?
— Сценариев может быть несколько. Все зависит от того, будет ли действительно интересно сегодняшней власти закончить войну. Закончить ее можно. Но это невозможно сделать желанием только армии, например. Даже если сегодня армия все кинет в бой, это будет очень страшная история. И этим война не закончится. Войну нужно закончить в первую очередь в головах людей, которые остались на той территории, в головах людей, которые живут на этой территории. Вопрос ведь не только в стрельбе и убийствах. Война идет не только по линии фронта. Поэтому должны быть комплексные меры – с дипломатией, с военными действиями, но они не могут идти раздельно. Ведь даже состояние экономики Украины – это тоже решение войны. Если люди, ответственные за это, захотят – война закончится. Нет – это может продолжаться очень долго, и примеров в мире уйма, где войны идут по 10-20 лет, когда их специально замораживают в такие стадии, и с их помощью подпитываются отдельные кланы. То же самое происходит сегодня и у нас.
— А как Вы понимаете значение слова «патриот»?
— Слово «патриот» сегодня крепко потрепали. Его надевали на себя все, кто им является и не является. Патриот в первую очередь – это охранник государства. Не в силовом формате, а человек, который головой и сердцем готов защищать государство, нацию. Это не обязательно может проявляться в виде автомата в руках и несения службы в камуфляжной форме. Это может проявляться в абсолютно других проекциях, но руководствоваться человек должен именно такими мотивами. Все остальное – просто манипуляции, использование слова.
— Вы с Андреем Билецким и на фронте, и сейчас плечом к плечу, я так понимаю, представляете партию «Национальный корпус». За счет чего вы планируете осенью выиграть выборы в парламент?
— На сегодняшний день я руковожу силами Национального корпуса азовского движения по всей Восточной Украине. У меня пять областей: Сумская, Полтавская, Харьковская, Донецкая и Луганская. Внутреннее наше территориальное объединение называется Терен- Схід «Национального корпусу». Мы действительно будем идти на парламентские выборы и собираемся в это вложить много сил и ресурсов. Потому что есть четкое понимание, что именно можно наконец-то начать что-то менять через парламент, его влияние, рычаги и инструменты. Могу сказать с полной ответственностью, мы очень долго показывали результаты, не имея в руках власти. Отсутствие чиновничьих кресел не мешало нам открывать спортивные залы, социальные проекты, реабилитационные центры, детские лагеря. Саму же власть мы расцениваем не как предел, результат, а всего лишь как очередной инструмент. Мы показали, что можно делать без нее и теперь хотим показать, что можно делать с ней. Сегодня многие рассматривают власть как конечный результат для лоббирования своих собственных интересов либо игры в более высоком поле. Для нас же она интересна, чтобы воплотить в жизнь все те вещи, которые нам, к сожалению, сегодня сложно реализовать без нее. На парламентские будем идти с этими нашими простыми вещами, с нашими реальными делами, проектами, в которых мы дотрагиваемся до людей, в которых люди нас видят. Хочется, чтобы в первую очередь нас оценивали за поступки. Говорить в этой стране умеют уже очень многие. Более того, наверное, нам будет тяжело в разговорном жанре соревноваться с сегодняшними топовыми политиками.
— Чем занимаются под Вашим крылом «Белые Ангелы»?
— «Белые Ангелы» — это наш проект, который начался с Харькова. Это совершенно открытый социальный проект, который заключается в том, что мы даем возможность девушкам, женщинам получить навыки самообороны. Мы также привлекаем их к социальным и гуманитарным проектам, таким, например, как помощь детским домам. Самое основное, что они изучают – это возможности самозащиты как физической, так и юридической. Мы не только учим их держать в руках нож, автомат и палку, но также юридически учим, что можно и что нельзя делать, а если что-то сделал, то как разобраться с этим потом. Как защитить своего ребенка, свой дом. В Харькове этот проект уже существует два года, мне уже даже сложно сказать, сколько девушек и женщин прошло через него. И в начале этого года он у нас стартовал в Мариуполе. В конце обучения девушки сдают тестирование по стрельбе, по практическим навыкам, по гуманитарным и юридическим знаниям. После этого мы им вручаем символические сертификаты, грамоты.
— Сколько длится и сколько стоит обучение?
— Обучение бесплатное. Все наши проекты – социальные. Мы нигде не берем плату. Единственное, где все-таки приходилось плату брать, — это детские лагеря, потому что там очень большие затраты на питание, аренду, обеспечение. И то для детей военнослужащих это было бесплатно, а для гражданских была установлена минимальная плата. Насколько я знаю, родители остались довольны, потому что с сегодняшними ценами на лагеря, наши цифры были несущественными. Что касается длительности обучения в проекте «Белые ангелы», мы экспериментировали, делали по-разному. Были у нас сезоны по нескольку месяцев, делали их короче, но более интенсивными. Все еще зависит от того, в какое время года проходит обучение. В среднем курс длится пару месяцев. Наши прекрасные участницы где-то работают, учатся, поэтому в основном занятия проходят либо 1-2 дня в будни вечером, либо на выходных.
— Женщины потом к чему-то привлекаются или это просто обучение для себя?
— Просто обучение. Все началось с того, что этот проект планировался для женщин из семей военных, которые остались сами дома. В 2014, 2015 годах ситуация была очень напряженная, непонятно было чего и откуда ждать, их надо было защитить. Потом, когда мы уже расширились, когда обучили семьи военных, очень много гражданских также хотели попасть к нам. Поэтому мы решили этим не ограничиваться — возможности нам позволяют. Поэтому сейчас мы обучаем всех женщин от 18 и до бесконечности.
— В других городах планируете такое обучение?
— Мы планируем в ближайшее время расшириться еще на несколько городов – как минимум это Сумы и Киев.
— У Вас достаточно драйвовая жизнь. Всегда ли семья поддерживает Вас во всех делах?
— К счастью, поддерживает абсолютно во всем, чему я безумно рад.
— Есть что-то, чего Вы боитесь?
— Очень хочется, чтобы все проделанное было не зря. За это я действительно переживаю. Мы делаем очень много, и из-за этого на нас все больше груза ответственности. Нельзя, чтобы прошел впустую 2014 год, который нам показал много маркеров, нельзя все это просто забыть.
— Что-то способно вышибить из Вас слезу? Когда Вы крайний раз плакали?
— Честно говоря, не помню. Даже в тот памятный день 12 декабря, наверное, из-за того, что я замкнутый в себе человек, просто несколько дней промолчал, вообще ни с кем не разговаривал. Возможно, эти слезы были где-то внутри.
— А как Вы снимаете этот стресс? Ведь если человек держит все внутри, то это взрывоопасно.
— Я отношусь, наверное, к тому небольшому количеству людей, которые занимаются тем, о чем мечтают, что хотят делать. Поэтому моя работа, моя деятельность, все эти события – они же меня и разряжают.
— Что значат для Вас награды?
— Смотря о чем идет речь. Если говорить о государственных наградах — ну, дали, и хорошо. У меня есть одна «За мужність» после Иловайска, которую я получал в аэропорту Мариуполя. В гуще тех событий награды были для нас какой-то несущественной вещью, для нас наградой был каждый освобожденный населенный пункт, наши победы. Вот это действительно настолько поднимало духовно, что все остальные вещи были не очень-то и важны. У нас еще помимо государственных наград есть внутренние – полковые. У меня есть «За освобождение Мариуполя», «За освобождение Марьинки», к ним отношусь чуть теплее, потому что они наши, азовские.
— Чего Вы никогда не простите даже близким?
— Безусловно, предательства. Его, конечно, можно расклассифицировать на какие-то тона, но это, наверное, самая показательная грязная вещь, после которой если не невозможно, то, как минимум крайне сложно что-либо вернуть.
— Что для Вас деньги?
— Всего лишь предмет для осуществления каких-то целей и задач. Деньги – это ресурс, мы же понимаем, в каком мире сегодня живем.
— У Вас много друзей?
— Я не знаю, какое количество называется «много». Одной руки мне хватит, чтобы посчитать всех моих друзей. И все эти друзья пошли со мной на фронт. Ни в каких других условиях дружба так не проверяется.
— Когда нужен совет, к кому обращаетесь в первую очередь?
— В первую очередь – именно к друзьям. К Андрею часто обращаюсь за советом, потому что видел этого человека и в боях, и в делах.
— Что Вы цените в людях больше всего?
— Преданность.
— Чем любите заниматься в свободное время?
— У меня так устроена жизнь и рабочее время, что мое свободное время – это какая-то часть моей работы. И безусловно мне нравятся некоторые виды спорта, которыми я иногда занимаюсь. Я люблю кататься на сапбордах, на каяках, мне очень нравятся водные виды спорта.
— Что вам нравится в искусстве, в музыке?
— Мне нравится тяжелая классическая старая музыка: Manowar, AC/DC, это вечное, это живое.
— Что в жизни важнее свободы?
— Ничего. Свобода – это то, что открывает тебе все остальное.
— Милосердие важнее справедливости?
— Скорее всего, да. Вопрос еще в том, кто как понимает милосердие. В моем понимании – это очень важная вещь, иногда она важнее, чем справедливость. Только очень сложно определить рамки и грани, где милосердие, а где это уже слабость.
— Что обозначает для Вас слово «любовь»?
— Любовь – это семья, это что-то крайне родное.
— Когда Вы в последний раз дрались?
— Если честно, то в Мариуполе пришлось немножко успокоить выпившего человека (смеется), который мешал женщине, это был пару лет назад. А до войны драки были постоянно. Во время войны в этом не было абсолютно никакой необходимости и причин.
— Часто пользуетесь нецензурной лексикой?
— В кругу близких друзей это может быть нередко. А вообще – крайне редко.
— Если начнется горячая фаза войны, пойдете на фронт?
— Безусловно. Это даже не обсуждается. Более того, у меня, как и у моих побратимов, все готово к этому. После того, как вернулся с фронта, у меня стоит полностью укомплектованный бронежилет с аптечкой, рядом лежит каска, чистая форма, ботинки, все готово, причем в двух городах.
— Вы счастливы?
— Да. Для меня счастье – это заниматься тем, чем ты хочешь, и видеть от этого качественные, полезные результаты.
— О чем Вы мечтаете?
— Я хочу, чтобы украинская нация стала одной из титульных в мире, чтобы Украина была одной их топовых стран мира. Зная, что все это у наших предков было — и не так уж давно, ты понимаешь, что все это осуществимо.
— Что бы Вы пожелали нашим читателям?
— Я всегда всем желаю силы и роста. Роста в плане развития, в плане движения. Каких бы ты результатов не достиг, они не являются конечными. А для роста нужны силы.