Люся не больно лишается девственности
Люся не больно лишается девственности
Copyright, 2000 Кишинев, ISBN 9975-72-077-3CZU 882(478)-3 T66
ДВИЖЕНИЯ ЛЮБВИ
Это случилось в пятницу, третьего июля, в день Венеры ближе к полуночи.
...Он пришел к ней покаявшийся после долгих совместных усилий не замечать друг друга и совместную и обоюдную страсть. Они, как голодные звери, искали только повода, чтобы совокупиться...
И повод преставился, - романтическое свидание, о котором она просила его, бросив сообщение на пейджер. Оно обернулось сначала долгим совместным рассматриванием фотографий и ее рассказов о годах-перепутьях. А потом... он попросил покурить. Она же предложила сначала поцеловаться. Они вышли на балкон и утонули друг в друге. Он ласкал ее кончиками пальцев, из которых забыл вытащить не зажженную сигарету. Они вместе с ней делали такие чудеса!.. Жаль только, что выключенное эмоциональное состояние не позволяло всего этого потом вспомнить в подробностях...
Да, он был удивительно ласков, делая какие-то неведомые ей прикосновения своим носом к лицу, языком к шее, подушечками пальцев - к бедрам, и совсем истомившись, смотрел на нее пронзительно-бездонными глазами калмыцкого кочевника, потом, неожиданно оттянув назад за длинные волосы, крепко поцеловал в губы. Он делал такие чудеса, что закружилась голова и они вынужденно перешли в комнату, улеглись на кровать.
О господи! Его пронзительные поцелуи в груди! Он брал сосок губами так, как она этого мысленно хотела: легоньким покусыванием и засасыванием, то одной грудки, то обеих сразу. Он массировал их, вжимал сосок, как будто утопляя клавишу клаксона. Расстегнул и спустил с плеч коротенькое платьице - стретч, выждав паузу на подготовку, когда ворота уже были готовы раскрыться, нащупал бутончик клитора, разбухший от живительных вод возбуждения, и ласкал, ласкал его.
Потом, раздевши ее и скинув без всякого стеснения брюки сам, подошел сзади женщины, застывшей у шкафа со свежей простыней и ласкал ее бутончик так, что они видели себя в отражении шкафа, получив также неожиданно удовольствие, когда ее пальчики, нащупав гладкий шарик его красной плоти, гуляли по ней, делая мелкие массажные движения. Ему, видимо, доставлял радость возбуждающий запах его изнемогающей плоти и он, взяв крепко ее ладошки и обхвативши ими его кимвал, размазал этот запах по ее телу, животу, грудям...
Потом они оказались на свежепахнущей простыне в алькове, к котором она довольно долгое время видела свои безмятежные девичьи сны о запредельных мирах. Женщина чуть остановила его, сказав: Теперь вот еще есть секунда, когда каждый принадлежит себе, находится в себе. Это предпоследние секунды перед тем, как каждый сольется в другом, станет другим.
- Мне уйти? - заранее зная ответ, проверил себя и ее он.
- Уже некуда,- задохнувшись от неожиданно догнавшей ее волны животного сладострастного инстинкта, едва выдавила она.
Он вошел в нее так, будто уже всю жизнь знал ее и они вместе этим занимались чуть ли не регулярно лет двадцать. Вошел сильно, больно, по-мужски ударив как бы в знак приветствия.
Ой!
Он еще раз, уже мягче, снова занырнул внутрь сам, наверное, одурев от нахлынувшей на него в этой запертости чужих стен воспоминаний. На него как бы обрушился весь его прежний мир со всеми неприятностями, женами, проклятьями бывших друзей и он, едва знавший как этого избежать, неожиданно для себя увидел этот очень маленький выход, просвет в потусторонний мир, где бились в гладиаторских страстях не люди, а стихии, давшие и нам, людям, подобные прамодели отношений...
Женщина тоже, подхваченная неожиданным, взволнованными и уже давно забытым танцем, вдруг как -бы вспомнив некогда знакомую песенку, завертелась, закрутилась, запела вокруг этого огня ритуального танца, все глубже и глубже насаживая себя на колышек добровольной жертвой. В мужчине тоже пращур из дикой природы, вспомнив что-то, накопленное столетиями эволюции, уступил место галантному рыцарю эпохи средневековья, когда деликатно нащупав лакомый пузырек клитора и мелкую глубину открытого для контактов его пальцев ануса, стал мягко пальпировать то и другое, не забывая дела старинных, древних как мир, вожделенных движений любви!..
... Никто не знает сколько это длилось или могло бы длиться. Очнувшись из забытья, новорожденная женщина просила его еще полежать с ней, поняв, что драгоценный состоявшийся миг принадлежал больше не им - ни ему, ни ей, а истории.
И огромный, светящийся золотой каймой синий шар, сотворенного этими двумя, грешными, земными людьми, оторвавшись от их тел, свободно преодолев стены и стекла комнаты, уплывал вверх, к верхушкам шелестящих зеленых деревьев, все выше и выше, в темно-темно синее небо как драгоценная дань за подаренную им, жизнь, на алтарь праотца ГОСПОДА!
ПОЦЕЛУЙ МОЦАРТА
Времени оставалось немного, как на песочных часах. Его самолет улетал в пятницу, календарь оторвался уже на понедельнике. От сильного желания ей казалось что не страсть даже, а игра в некую дьявольскую шараду: Предупреди смерть! Казалось, что если они не объяснятся до пятницы и самолет спокойно покатится по взлетной полосе, оборвется ее жизнь. Что это было? Капризом, - едва ли только этим словом можно было назвать мерное течение вдруг вставшей вспять жизни тридцатилетний замужней женщины, все силы которой последовательно отнимали дом и работа.
Почему, отчего произошла эта вспышка? Почему его пение под гитару того русского романса Не уходи, побудь со мною... пробудило дремавший в ней прежде вулкан страсти и нежности? Она представила себе, как на неделе они пойдут вместе в бассейн, зайдут в жаркую комнатушку сауны и он, воспламенившись ее наготой, положит ее на стол и плавно, так, как будто всегда читал ее желания, начнет эти вожделенные движенья любви...
От возможности такое даже предположить, сознание ее помутилось, и она упала в подушку заветного сна, а когда проснулась, заметила, что последняя была совсем ею изгрызена. О, господи великий! Так вот живешь и не подозреваешь до поры, что в тебе хранится ядерное зерно страсти, готовое вмиг, по какой-то жалкой прихоти судьбы обрушить весь, такой прежде слаженный мир с ног на голову, войти, ворваться в привычное бытие и с безудержеством налетчика диктовать и диктовать свою дикую, необузданную и непредсказуемую волю.
О великий боже, сдержанный и всемогущий! Не ты ли заронил в христианскую душу огненные языки языческой страсти, которая знала под собой не два тысячелетия господства, а весь период становления и развития живого диктовала свои естественные законы. И почему два тысячелетия канонов могут иметь большую силу над нашими гибельными клетками, нежели вся эволюция живой материй?!
Современный человек - сплав городской цивилизации и устоявшихся канонов с сумасшедшинкой наших предков, которая была им единственным законом и верным компасом, волен выбирать: либо покориться спрессованным и принятым в угоду лживым удобствам правилам и формам, либо скинув с себя всего лишь двухтысячелетнее иго, прислушаться к зову природы в собственном теле, изобрести свой собственный закон, подвластный только храброй, сильной и бесшабашной правде.
Может в силу своей революционности и особого состава крови, он когда-то умчался от расслабляющее мягкой Молдовы, в оголтелый, испытывающий на выживание Норильск, может в жилах его накопился особый, никому не ведомый, состав концентрированного зова дикой природы и озвученный в ее собственных генах, так томил, мучил и сжигал, Ведал ли то, кто из них, или только сам господь, христианский ли, языческий ли, к которому человек в бессилии своем обращался по привычке.
... Весь вечер желав его и не смея ему об этом позвонить и сказать, она спала ночью, овеваемая сладчайшими флюидами, лечебными фитонцидами его мужского поля сквозь сон радостно улыбаясь его фантасмагорическому присутствию, а проснувшись и открыв глаза была явно уверена в том, что дух его провел с ней ту единственную и может последнюю(?) их ночь и что он сам, наверняка, тоже думал в это время о ней, звал, мечтал и, может быть беспокойно мучался в своей постели. Послал ли бог ему благословенную разрядку и овладел ли он ее в своем сне, или муки его перешли и на дневное время и контактируя с окружающим миром, он воспринимал его в досаждающем и раздражающем искажении. Кто ведал?!...
Чтобы как-то занять остаток дня, истомленная в бездействии, она все же набрала его номер. Голос его прозвучал тихо и чуть-чуть удивленно. Ну что за странная женщина? Хочет организовать его концерт для узкого круга посвященных? Что ж, пожалуйста. Как он сам ей скажет впоследствии: Я подумал, если для нее это не повод, это может стать поводом для меня. И зацепившись за ее предложение приехать, якобы что-то оговорить, хотя почему об этом нельзя было сказать друг другу по телефону? - без пятнадцать восемь он уже звонил в дверь ее квартиры.
Они буднично, ни о чем проговорили минут двадцать, а потом он, томясь от собственной неловкости, вдруг засобирался. Она хотела его задержать, но не могла придумать как. Напоследок они решили перекурить и вышли на балкон.
Уже собирались ранние сумерки. Летнее небо над городом наливалось сине-черными красками, оно как будто сгущалось, концентрируя некую мощную, не расплесканную энергию. Так, немногим раньше он, чтобы заинтересовать ее своими северными рассказами делился наблюдениями о двух радугах, которые сверкали ему в том, другом краю. О земле трех солнц, где преломляясь по особым оптическим законам они создают неисследованный доселе эффект. Об особой чистоте ледниково - подталой воды. Словом, он старался удивить, а она чувствовала, что действительно заинтересована в этом энергетически покоряющем рассказчике, его широком развороте плеч, крепкой, мощной, коренастой, как бы уходящей в землю фигуре, особом саркастическом смехе, строчках его эпиграмм, которые будто бы сочинил не он, а Байрон, обволакивающем душу вокале его песен, которые он тут же, не смущаясь, пропел ей под старенькую дребезжащую гитару.
Ночное небо сгустилось всеми имеющимися в его запасе темно-синими красками, и на нем вдруг отчетливо, будто включенное, заблестело звездное крошево из строк его песен. Между ними не было отчуждения и руки ее как-то спокойно легли к нему на плечи, поражая ее наполняющей их силой. Он, втайне желавший, но едва ли ожидавший этого, радостно заулыбался, почти с кошачьей грацией склонил голову и приподняв радостные, лучившиеся на нее глаза, стал изысканно и деликатно целовать ей ручку. И ее поразило, что вдруг от прежнего ее собеседника и современника Коли, мало что осталось и через колеблющуюся призрачную дымку рассеивающегося в пространстве времени проглянул... Моцарт. Его белые, прежде неровные, а курчавящиеся нестриженые волосы уподобились старинному парику и она проникла в альков хранимой прежде им и природой тайны. Итак, завеса приподнялась и она на зыбких ногах ступила в третье измерение...
Альковные тайны Моцарта должны навсегда прибыть с ним и той горсткой посвященных, которых Коля-Моцарт позволял чародейному времени, или оно ему, к себе приблизить... Может быть, некогда ушедший дух гения, все же испускал определенные эманации в природе, может накопившийся в этом человеке некогда оставленный другим потенциал заставлял его творить, сочинять масштабные вещи, так поражающие его современников, кто знает?... А может и ушедший дух Моцарта тоже имел право на редкие минуты интима, и когда хотел творить, что было ему позволено межпланетным временем, спускался в оболочку этого человека. И когда чувствовал, что для творчества ему не хватает земных утешений и крох любви великолепный, блистательный и виртуозный Моцарт тоже пользовался бренным телом Коли. Как знать? Но сейчас, познав эту женщину, делавшую из просто поэтов гениев, он вновь ушел, растворившись в толпе широких плеч, стандартных мыслей и таких же будничных деяний. Напоследок изощренно, грациозно, по-моцартовски поцеловал ей ручку, сверкнув лукавой искрой блестящих небесной чистотой глаз.
Женам, уезжающим в отпуск без мужей, посвящаю...
Роковая случайность или Алина.
На тротуаре в луже собственной крови лежала красивая, молодая женщина. Машина, сбившая ее, унеслась прочь. И душа ее расставалась с телом, медленно восходила к небесам...
Я еще и сейчас больна этой картиной, увиденной мной тогда. Кто была она, это бедно одетая женщина? Почему так быстро закончился ее путь в земной юдоли? Кто оплачет ее и кто по ней заплачет? Будут ли страдать без нее дети? И скоро ли с кем утешится ее муж? Есть ли у нее и выплачет ли себе от горя глаза ее старая мать? И что всеобще остается после нас на этой земле, когда невидимые богини судьбы, парки, отрезают нити, которые связывали нас с жизнью?
...Она лежала молодая, красивая, с трепещущей от ветра и приподнятой юбкой, как бы разметав руки и ноги в некоем причудливом и последнем танце. Она легко ушла. Не мучаясь. Здесь же, на земле мучилась ее смертью я. И думала, что же после каждого из нас остается: несколько написанных строчек, странички добрых или злых дел? И вздохнет ли кто-то свободно от того, что ее (меня) сегодня не стало?..
...Они познакомились как-то странно. Приятель дал ее телефонный номер своему знакомому. А тот, в свою очередь попросил вести беседу с девушкой своего друга и компаньона. Олег в телефонном разговоре показался человеком умным, тонким, посему Наташа и согласилась с ним встретиться. На следующий день они вместе поехали на Гидигич. Он оказался милым, маленьким, хорошо одетым мужчиной, который чувствовал себя за рулем намного уверенней, чем при ходьбе пешком. Говорили так, ни о чем. Немного посидели на берегу, а он, идя купаться, вдруг нечаянно назвал ее чужим именем. Ее немного это покоробило. Как и то, что он не стал скрывать обручального кольца на правой руке. Когда доехали домой и попрощались, на его предложение продолжать встречаться, она ответила, что связь с женатым мужчиной никаких перспектив не сулит и чести ей не делает. На сем и разошлись.
Поднявшись к себе, она подумала, как тяжело прерывать свои мечты и менять тайную влюбленность во снах на конкретного маленького человечка с его мельтишней, неловкостью и не совсем приличными намерениями. Хотя - чего скрывать? - ей было тридцать. Она уже не однажды была замужем, имела ребенка и очередная связь с мужчиной не могла хоть сколько-то убрать или прибавить значимых красок в сюжет ее биографии. Она с сожалением легла спать, а проснувшись на второй день подумала, что все же хорошо было, что она позволила себе накануне прогуляться и хоть чем-то разнообразить привычно-милое, но монотонное течение своей жизни. Олег неожиданно позвонил и сказал, что его друг, Алеша, очень на него обиделся за то, что с девушкой, которую нашел он, прогуливался босс. Олег тогда же попросил познакомить Алексея с какой-нибудь своей приятельницей и даже предложил вместе съездить на Днестр в Вадул-луй-Воды.
Она покопалась в каталогах памяти. Подруг как таковых она не жаловала, Просто были приятельницы, знакомые по работе или связанные общим делом. Вспомнив свой недавний разговор с одной из них, Алиной, жалующейся на одиночество и женскую невостребованность, позвонила последней и предложила прогулку вчетвером. Алина согласилась и на встречу пришла легкой, свободной, раскованной, без предрассудков, интересной молодой женщиной за тридцать с хорошей, чуть крупнее девичьей фигурой.
Ребята представились и Олег обернувшись с переднего сидения и посмотрел на обеих дам одновременно, сказал: Наташ, какие у Алины глаза теплые, а у тебя холодные.
Наташа немного обиделась, потому что считала себя душевным человеком.
Вечер подкрался незаметно, когда они после купания в Днестре, песен под гитару и душевной слаженности разъезжались по домам. Странно, на миг в машине возникло удивительное ощущение космической гармонии, которое почувствовали все...
...Пару дней каждый был погружен в свои заботы. Ребята отправляли вагоны с грузом в далекую Сибирь. Алина носилась со своим делам. Наташа усиленно сновала между домом, дочерью, курсами компьютера и работой. А Алексей в перерывах стал ухаживать за Алиной. Он сводил ее в загородный ресторанчик, где они, не переставая болтать, просидели до утра. Младше ее на добрый десяток лет, он с болью исповедовался о том, как его тяжело предала последняя женщина. Ради которой он, узнав что больна, бросил груз ценной в несколько десятков тысяч долларов, чтобы быть с ней рядом в далекой Якутии. И спас. Двое суток на руках носил от одной больницы облцентра к другой. Врачи не знали, что делать. Он настоял на операции и тем самым сохранил жизнь. Потому что, как сказал оперировавший старый хирург, от смерти молодую женщину отделяли 15 минут гнойного перитонита в брюшине.
Вернувшись после реанимации любимой к делам, Алеша узнал, что груз в пути растащили, Люди, вложившие свои деньги в дело, стали наезжать с угрозами домой, отчего слег в параличе его отец. Понадобились многие месяцы, чтобы выпутаться из денежных завалов. А потом оказалось, что когда он вернулся за любимой в Карелию, чтобы увезти ее к себе, она уже четвертый месяц жила - не просто встречалась с одним армяшкой. Дождалась...
Этот фрагмент из Алешиной истории Алина поведала и Наташке, участив свои звонки к ней домой. И поскольку телефонные разговоры стоят в наши времена денег, можно понять, что выговориться - стало потребностью ее души. Алина сказала также, что Алеша, уезжая по общим с Олегом делам в командировку, сделал ей предложение выйти за него замуж... И на пороге последней фразой сказал ей: Я знаю, что ты не предатель!
В среду вечером, два дня спустя после прогулки, Наташа звонком вежливости потревожила Олега. Время было вечернее, Олег уже спал и это доставило некоторое неловкость. Потому что в неделовом вечернем звонке, как догадывается всякий, скрывается тайный интимный смысл.
В четверг протренькал ее телефон. Олег сказал, что он находится в десяти минут езды от ее дома и хотел бы увидится. Они снова, на этот раз вдвоем, медленно ехали в его машине и говорили, говорили, как добрые старые друзья снова ни о чем, и обо всем.
Потом он привез ее к себе домой, где они, сидя по разным углам в душевной обнаженке доверительно исповедуясь, проболтали до двух часов ночи. Ехать домой ночью ломало и она сама предложила остаться, чтобы спать в разных комнатах. Правда, потом они сошлись на том, что будут спать одетыми в одной кровати, чтобы веселее. Насчет интима, она взяла с него слово, что этого не произойдет.
Утром, едва занимался рассвет, она сама, проснувшись, легонькими движениями стала гладить его по спине, по коротко стриженным волосам головы, залезала пальчиками в раковину ушей. Он отвечал тоже поглаживанием ладонями ее плеч, рук, бедер, груди. Они как теплые котята, нежились во взаимных ласках, Потом, уйдя в другую комнату, чтобы не скрипеть и не будить соседей за стенкой, они согрешили. Как он заметил позже, ты просто сделала мне одолжение. И она восхитится от этой его прочувствованной тонкости ситуации: да, раздвинула ноги, чтобы мужик потом не мучился, не крутил целый день головой: кого бы снять...
Близость была какой-то краткой и замороженной. Она как после обезболивающего укола, никак не реагировала, а он вскоре понял это и отстал, так и не получив разрядки.
Интим, особенно первый, произошедший между двумя людьми, всегда откладывает на отношения известный характер неловкости, стыдливости. Необходимости блюсти тайную этику реверансов и взаимных обязательств. Вечером с его стороны был звонок вежливости. Когда он сказал, что сегодня они встречаться не будут - так, мол, друг другу можно и надоесть. Посетовал на то, что не знает, что делать. Потом вспомнил, что должен был отвезти Алине какие-то бумаги по просьбе Алеши. И позвонил ей.
Я не присутствовала на этой встречи двух персонажей, но позже, со слов Алины я узнала, что они двое суток беспрерывно провели вместе. Он катал ее по ночному городу, по паркам. И они тоже говорили, говорили. Странный ритуал перед близостью!..
Я позвонила ему через сутки, чтобы узнать, куда он пропал и пожаловаться на то, что у меня целый день все из рук валится. Душа
Голая Русская Женщина Оксана Ведет Кулинарное Шоу И Сегодня Она Приготовит Глинтвейн
Делает слюнявый минет аж слёзы из глаз
Русское Реальное Порно Зрелых Свингеров