Людендорф берёт руководство в свои руки
Белый шум
В тот самый момент, когда Хитлер отстранился от движения, Людендорф даёт движению своё прогремевшее на весь мир имя. На пользу национальному движению пошёл теперь тот культ личности, который со времени войны воцарился у немцев как нечто в своём роде совершенно новое. У немецкого народа и прежде были свои герои, причём не только разукрашенные легендой. Но официальная гогенцоллерновская легенда сделала из них лишь придатки, барельефы к памятникам королей. Даже из Бисмарка она сделала приторного кирасира, который дома расхаживает в халате и курит трубку. Герои, которых знал до сих пор немецкий народ, все были паиньками. Только у Людендорфа бушевал ад в душе. Такого человека у немцев уже давно не было. Слава этого человека, отстранившего кайзера и увлекшего в водоворот бравого Хинденбурга, имела в себе нечто мятежное; в его лице националистическая молодёжь обожала не степенного представителя прусской традиции, — для этого у Людендорфа было мало данных; нет, немцы с высшим образованием любили Людендорфа потому, что он был гениален в своей специальности; потому, что в свою область он не позволил вмешиваться даже кайзеру, — это был самый гордый и непреклонный военный специалист в немецкой истории. Лишь для него одного немецкая любовь к порядку допустила всеми приветствуемое исключение. Когда же он впоследствии разочаровал немцев, на смену ему уже готов был прийти Хитлер, выходец из народа, человек без специальности; ему предстояло теперь утолить неудовлетворенную жажду необычайного.
В силу «собственного права» Людендорф взял на себя руководство вновь основанной национал-социалистической партии свободы. Вместе с Грефе он образовал имперское руководство партии; в качестве представителя национал-социалистов он привлёк аптекаря Грегора Штрассера из Ландсхута в Нижней Баварии.