Лысый отец ласкает дочку дабы та расставила ноги

⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Лысый отец ласкает дочку дабы та расставила ноги

АНДРЕЙ ШКОЛИН
«ПРЕЛЬЩЕНИЯ»

Роман в трёх книгах.
Жанр: Триллер, антиутопия, антимистика.
Общий объём трёх книг: 32 авторских листа.

КНИГА ПЕРВАЯ:        ТАНЕЦ ЧЁРНОЙ ОБЕЗЬЯНЫ
КНИГА ВТОРАЯ:        ПРОСЫПАЮТСЯ СОВЫ
КНИГА ТРЕТЬЯ:        ОБАЯНИЕ ПРИЮТА БЕССМЕРТИЯ


Я знаю, что это такое,
доколе меня не попросят объяснить.
          Блаженный Августин          

Обезьянка играет пальчиками. Обезьянка танцует. Уступая напору танца, под ударами её ног изгибается время и пространство видимого и абсурдно-реального мира. Её танец завораживает. Её смех притягивает. Её гримасы отталкивают.
Год Чёрной Обезьяны – Високосный год. Все устрашающие катаклизмы и грандиозные потрясения зарождаются именно в этот промежуток несуществующего времени. Не верьте тому, кто станет оспаривать факт исключительности года Обезьяны. Да, да, разумеется, величайшие войны и знаменитые природные, общественные или личностные волнения случались в другие моменты истории, но затевались они именно в период царствования этого божества.
Обезьянка флиртует. Обезьянка развлекается.
- Скажи, дорогуша, как называется твой танец?
В ответ она смеётся, показывает белые зубы, вертится на месте:
- Правда, он прекрасен?
И заливается звонким, обезоруживающим смехом.
- Скажи, кто твои предки, Обезьянка? От кого ты произошла?
- Конечно от человека!
Трижды переворачивается в гробу чудак Дарвин. Парадоксы непарадоксального бытия – укол псевдонауке.
Я родился в год Чёрной Обезьяны и танцую безумный, аритмичный танец вместе с ней. Тра – та – та – та – та…
Обезьянка играет пальчиками. Обезьянка царствует.

ГЛАВА 0
А когда разгадка
повернёт время вспять –
ляжем спать.
      Автор известен
 
1992 год. Конец марта.
 
Я спрыгнул с верхней полки, вышел из купе и уставился в окно. Солнце пыталось обогнать вагон. Облака безнадёжно отставали. К поезду стремительно приближался славный город Екатеринбург. Через открытую дверь купе было слышно, как Марина терпеливо объясняет дочери содержание книжки. Детская сказка вызывала у ребёнка нагромождение нелепых, на взгляд взрослого человека, вопросов. Причём вопросы эти рождали соответствующие ответы, и создавалось впечатление, что ребёнок играет сам с собой, складывая из виртуальных кубиков условно-прозрачные замки. Я улыбнулся Марине, накинул на плечи куртку и направился к выходу.
Город своим перроном почти поравнялся с поездом. Я сделал шаг и внезапно шестым, девятым, семнадцатым чувством уловил значимость события, которое непременно должно было произойти в следующий момент. Даже живот скрутило. Даже ноги стали ватными.
Я сделал ещё шаг и увидел идущего навстречу мужчину со стаканом чая в стандартном подстаканнике в руке. Ещё шаг – пакетик начинает окрашивать в знакомый цвет жидкость, поезд медленно останавливается, расстояние между нами сокращается. Ещё шаг – мужчина поднимает глаза, и в этот миг стакан с глухим треском лопается. Вода, осколки стекла и следом подстаканник медленно, медленно, медленно летят на пол. Срабатывает реакция – я отскакиваю, и мы долго глядим друг на друга. Время останавливается. У мужчины коричневые глаза, о таких людях обычно говорят – кареглазые. Я совершенно уверен, что уже видел эти глаза, они мне хорошо знакомы. Но где и когда?
Всё это длится несколько секунд, и через минуту я, наконец, дышу относительно свежим воздухом вокзала Екатеринбурга. Инстинкт – так объяснили бы учёные то, что только что испытал, выходя из купе. Многие животные чувствуют приближение опасности или встречу с неординарным событием. Некоторые люди тоже. Причём, как правило, увязывается подобное «безобразие» с уровнем цивилизованности данного субъекта. А что, в таком случае, есть – ци-ви-ли-за-ция? Нет, ребята, это не инстинкт.
Размышляя подобным образом, я пинал мокрый мартовский снег и следил за медленно падающим вниз солнцем. Светило из последних сил старалось ухватиться пальцами за непослушные облака, но было понятно, что оно не удержится и в очередной раз иммигрирует на обратную сторону своего любимого спутника.
- Пожалуй, в Америку, - подумалось вслух.
- Пожалуй, - раздалось за спиной. – Что, завидно?
Я развернулся на сто восемьдесят градусов, лицом к незнакомцу. В том, что это был тот самый, я не сомневался ни на отрезок секунды. Он, глядя мимо меня, продолжал провожать глазами огненный красный шар.
- Что?
- Что, что? – переспросил мужчина.
- Завидовать чему?
В ответ он только пожал плечами. Удивительно, но глаза, которые я запомнил как карие, теперь были совсем другого цвета. Серые или даже голубые, как у сиамского кота, с красными точками заката в зрачках.
- Я вас нигде раньше не видел?
- А может быть там? – он засмеялся и кивнул головой исчезающему за горизонтом огромному блину.
- А-а-а… - «естественно» согласился я. – Тогда, конечно, вспомнил.
- Замечательно, - усмехнулся сине-кареглазый. – В Москву двигаетесь, юноша?
- Пока да.
- Я сойду раньше, – и просто протянул ладонь. – Александр. Если будет скучно, заходи, поговорим.
- Если честно, особого желания нет, - «вежливо» ответил рукопожатием. – Меня Андреем зовут. Чего это у тебя гранёные стаканы в руках лопаются? Не каждый день такое увидишь.
- Правильно мыслишь, в нужную сторону, - довольно странно объяснил он и в упор посмотрел, точно гири швырнул. Я выдержал взгляд, и гири отлетели в сторону поезда.
В составе меняли электровоз. Поезд дёргался, и мужики в грязных оранжевых спецовках цепляли шланги, закачивая воду.
На сколько же лет он меня старше? Лет на пятнадцать, наверное. Мне двадцать четыре, а ему где-то под сорок, хотя седина в волосах - белый пух в крыле ворона.
- Один едешь? – Александр играл продетой сквозь пальцы цепочкой из белого металла. – Девушка и ребёнок не с тобой?
- Не со мной. Марина домой возвращается. Дочку к какой-то бабке-знахарке в Сибирь возила. Девочка не видит, вот она и пыталась вылечить её «нетрадиционным» методом.
- За деньги?
- Да Бог их знает. Скорее всего. Факт, что результата никакого. Старушка, правда, наказала по лету ещё приезжать – «долечит».
- А ребёнку сколько лет?
- Лет шесть - семь.
- С рождения не видит?
- Вроде нет. Как Марина рассказывает, в два года чего-то или кого-то испугалась, а до этого, мол, всё было в порядке. Вот …
Я огляделся. На город медленно, словно на гигантском парашюте, спускались сумерки. Загорались, кое-где уцелевшие, привокзальные фонари. Суетливые пассажиры, точно муравьи вдали от родного муравейника, в спешке разыскивали вовсе не нужные им поезда. Молодая женщина - проводник нашего вагона, вальяжно куря заморскую сигарету, поправляла белокурые волосы и изображала деловую озабоченность. Мы одновременно посмотрели в её сторону и растворились в струе вязкого сигаретного дыма. Мне она чем-то нравилась. Мне вообще нравились женщины с нетипичным выражением лица.
- Как тебе наша хозяйка? – нарочно громко поинтересовался Александр.
- Она мне чай не дала, - так же громко ответил я.
- А мне дала.
- Везёт, - и театрально вздохнул. Женщина состроила серьёзное лицо:
- Зайди, тебе тоже дам.
- Дашь? Зайду.
Пока я отсутствовал, в купе не произошло ничего нового, за исключением начала очередной части сериала-разговора на «созидательно-философские» темы. Суть их сводилась к следующему:
Четвёртый мой попутчик – Юрий Николаевич Пушкин, однофамилец великого русского поэта - всю свою сознательную жизнь проработал в одном из колхозов Дальнего Востока. Год назад взял в аренду восемьдесят гектаров земли и занимался бы её возделыванием на благо себе и сельскому хозяйству в целом, но какой-то вредитель внушил ему мысль, что талант к фермерству не единственный дар Юрия Николаевича. Вот тут-то всё и началось… Пушкин вдруг «осознал» себя ни больше, ни меньше, а именно – Избранником Божьим с выдающимися экстрасенсорными способностями. Не долго думая, он выдумал псевдоним – «Белый», забросил сельское хозяйство и «ушёл в народ», ёк…
В настоящее время Пушкин-Белый объяснял Марине в чём суть и различия ведущих направлений то ли паро-, то ли психо-, какой-то матери, терапии.
- Эта целительница, у которой вы лечились, является чёрным магом. Она забирает энергию. Я белый маг. Я энергию даю. Ваше счастье, что встретили именно меня. Те, к кому Вы до сих пор обращались, могли проникнуть только в первый слой тонких полевых структур. Поэтому лечение не приносило видимых результатов, – и далее в том же духе…
Марина слушала «экстрасенса» и молча гладила Ирочку по голове. Ребёнок вглядывался пустыми глазёнками в величие проплывавшего мимо неё чужого времени. Времени, которое ассоциируется у нас, прежде всего, со сменой дня и ночи, сменой красок времён года – элементами, составляющими в жизни большинства людей само понятие времени и которые напрочь отсутствовали в жизни этой девчушки. Ирина полулежала возле матери и совсем не обращала внимания на уверенные доводы новоиспечённого целителя.
- Главная беда в том, что я не могу убедить людей верить мне, - продолжал Пушкин-Белый. - Порой мне просто не хватает слов. Вижу, что могу помочь, но как донести это до остальных? Люди в массе своей невежественны, многие боятся лечиться, обзывают колдуном. Многие смеются и не понимают, что я вижу гораздо дальше, чем они, гораздо глубже…
- А ты поглядел бы лучше в окно!..
Стоп. В этом месте я собирался зевнуть, но так и остался сидеть с открытым ртом. «Разумеется», в дверях появился мой новый знакомый. И это именно он, самым наглым образом, перебив Пушкина, заставил невольно действительно поглядеть в сторону окна. Впоследствии я вообще забыл про зевоту. Какая уж тут зевота… Сразу и не перескажешь всего того, что произнес вошедший. Заумно больно. Наслушаешься в этих поездах, блин, всякого…
- Погляди в окно, - Александр опёрся плечом о дверной косяк, - погляди, погляди. Даже твоё отражение пытается предстать истиной в конечной инстанции. Ты настолько уверен в правоте своих слов, что не можешь допустить мысли о каких-нибудь, пусть даже мелких, ошибках. В погоне за вечным ты не замечаешь обыденного, и, тем более, не замечаешь, что за спиной остаётся пустота, а это уже трагедия, - он немного смягчил голос. – Ты разбираешься в устройстве двигателя внутреннего сгорания?
- Да, в общем-то, разбираюсь, – промямлил опешивший фермер-экстрасенс.
- Вот как только начнёшь объяснять его устройство, люди проникнутся к тебе доверием, и все проблемы отпадут сами собой. Уловил мою мысль? – и, не дав Пушкину ответить, повернулся к Марине:
- Я к Андрюхе в гости. Мы с ним давние товарищи…
В продолжение этой сцены меня больше интересовало не то, что плел этот мужик (плёл он, разумеется, чушь кошачью), интересно было поведение Ирочки. Ребёнок смотрел на вошедшего, будто видел его. Не просто в его сторону, а именно на Александра. Гость, между тем, присел рядом с фермером-экстрасенсом, а когда тот, сконфуженно закашлявшись, ушел в тамбур «покурить», бесцеремонно занял освободившееся место и повернулся к девочке. Ирина продолжала глазами следовать за всеми его передвижениями.
- Ну и как этого цыплёнка зовут?
- Я не цыплёнок, меня Ирой зовут. А тебя?
- Меня? Меня… - Александр состроил рожу и посмотрел в потолок. - Меня, пожалуй, Сашей.
- Дядей Сашей, - на ухо дочке прошептала Марина.
- Ага, ещё дедом назовите, - гость покачал головой, - я же сказал, меня зовут 
Сашей. Если хотите, Александром.
- Ага, вы его ещё дедом назовите, - повторила Ирина. - Саша, так Саша.
- Я чувствую, мы с тобой найдём общий язык, - усмехнулся тот.
- Что найдём?
- Я в смысле, про взаимопонимание. Люди ведь так редко до конца понимают друг друга. Им кажется, что, вроде, всё яснее ясного, всё проще простого, а на самом деле…
- А на самом деле?
- А на самом деле всё не так, – теперь Александр рассмеялся. - На самом деле всё яснее ясного и проще простого. Вот такие дела. Ну-ка давай немного поработаем, - он вдруг протянул руку и закрыл ребёнку глаза. Затем отвел ладонь примерно на тридцать сантиметров в сторону и, точно маятником, провёл рукой влево-вправо. Ирина также, не открывая глаз, поворачивала голову влево вправо, вслед за рукой мужчины.
- Теперь попробуем по-другому, - Александр осторожно ладонью открыл глаза девочке и, вновь отодвинув на тридцать сантиметров, поднял и опустил руку вверх-вниз, вверх-вниз. Ребёнок повторил головой все движения. Я в это время наблюдал, как Марина ошалело следит за всеми манипуляциями. Появившийся в дверном проёме фермер-экстрасенс тоже замер и, не моргая, торчал в проходе.
Александр в третий раз приложил ладонь к глазам Ирочки и, подержав немного, убрал её.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Колёса отплясывали по рельсам, и эта дробь разбавляла тишину болтавшейся в петле паузы.
- Вы… Вы врач, Александр? – первой прервала молчание Марина.
- Я? Нет, что Вы, - поднял и опустил брови тот, - я бы никогда не взвалил на себя подобную ответственность – лечить людей.
- Но тогда…Тогда как?.. – Марина, не договорив, повернулась к дочери и недоверчиво перевела взгляд с неё на гостя. – Не понимаю…
- По-видимому, её карма не… - начал было из дверей Пушкин-Белый, но Александр не дал докончить мысль:
- А ты что, уже накурился? Так быстро? Тогда ложись, наверное, спать, – и, усмехнувшись, вновь обратился к Марине. – Ох уж мне эти экстрасенсы. У них на любой вопрос ответ готов. Всю жизнь по полочкам разложили, никаких белых пятен. Скучные ребята. Одним словом – экстрасенсы, - гость на секунду повернулся к чёрной пропасти окна, в которой растворялись летящие навстречу скорому поезду заблудившиеся огни. - Я вижу, ребенок засыпает. Укладывайтесь, Марина. Мы с Андреем выйдем ненадолго, - и словно предвосхищая вопрос, сразу ответил: - А на тему, которая вас интересует, поговорим позже. Хорошо?
В коридоре никого не было. В начале вагона нарисовалась проводница, взглянула на нас томно и, кокетливо развернувшись, скрылась в своём служебном помещении.
- Горазд ты, однако, фокусы показывать, – я проводил взглядом женщину и остановился рядом с Александром. - Честно говоря, даже не по себе стало.
- Фокусы? – «не понял» он. - Ты о чём?
- Ну…О чём? Об этом вот, – поводил руками, имитируя движения, которые только что производил мой собеседник. – Только не говори, что девчонка действительно видела тебя.
- А как ты это объясняешь?
Я объяснить и не пытался. Я, чёрт побери, наоборот, хотел услышать объяснения.
- Не знаю, - и честно пожал плечами. – Может быть… Хотя, если она действительно болеет с детства…
- А с чего ты взял, что она болеет? – Александр прервал моё «быканье-мыканье», но своим вопросом озадачил ещё больше.
- Не понял. А что, разве нет?
- Мы, кажется, говорим о разном. К тому же, многое девчонка видит даже лучше, чем ты. – Мне показалось, он усмехается.
- Бр-р-р… Опять ничего не понял. Расшифруй.
- Пусть тебе лучше твой сосед по полке расшифровывает. Эти крестьяне-самородки всё, что хочешь, расшифровать смогут. Любой кроссворд. Ты обрати внимание, сколько развелось всяких целителей, а сельское хозяйство в упадке, – Александр ещё раз оглянулся на моё купе, а затем махнул рукой вдоль коридора. - Выпить хочешь? Пойдём ко мне.
- Да там уже все спят, наверное?
- Не спят. Я один еду, - он подошёл к соседней двери и, открыв её, шагнул вовнутрь.
В гости идти не хотелось, однако - ЛЮБОПЫТСТВО… Через пару секунд мы сидели в пустом купе за столом.
- Ты, кстати, не куришь? – он оторвался от какой-то сумки, в которой не то что-то искал, не то прятал.
- Нет, не курю.
- Здоровье бережёшь?
Я пропустил остроту мимо ушей.
- Так бережёшь или нет? - не услышав ответа, поднял на меня глаза
Александр, и опять пара гирь чуть не пробила мой лоб.
- Берегу.
- Я тоже, - и гири тут же расплавились.
Расслабился, вытянул ноги и оглядел помещение. Вспомнилось, как на одной из станций к нашей проводнице подходили разные люди, предлагали значительные суммы за проезд (видимо, в кассах не было билетов), но она всем отказала. И вот теперь это пустое купе.
- Слышь, Саша, а ты давно здесь едешь?
- Это ты по поводу наличия свободных мест? Не забивай голову, лучше выпей. Коньяк, вроде, неплохой. – Он разлил по рюмкам содержимое бутылки с нерусскими буквами на этикетке. - Ну, будь здоров!
Против такого редкого тоста я не устоял и принялся медленно цедить вязкую пахучую жидкость. Цедил и ждал – чем ещё удивит меня попутчик? И он удивил:
- Ты как к тестам относишься?
- Никак, - здесь я абсолютно не врал.
- Никак, - медленно повторил Александр и, жестом чемпиона мира по игре в карточного дурака, извлёк из сумки и бросил на стол четыре фотографии, – значит, положительно. Взгляни.
Четыре снимка, четыре мужских лица на этих снимках. Куда смотреть-то?
- И что? – я отодвинул рюмку в сторону, дабы не залить фотокарточки.
- Сможешь охарактеризовать всех четверых? Только выпьем, давай, сначала.
Я допил содержимое, а он швырнул коньяк в горло залпом, даже не поморщился. Затем опять разлил по рюмкам.
- Главное – не думай, иначе собьёшь себя с толку. Говори сразу первое, что придёт в голову. Ну!
Скользнул по глазам каждого:
- Ну, все четверо не негры, это точно.
- И всё?
- И всё.
- Не густо, - мой новый знакомый выразительно щелкнул языком и усмехнулся. – Ладно, можешь считать, что тестирование ты провалил. Блестяще провалил. Задачу с четырьмя королями решил в пользу отбоя.
- Что ж ты мне королей подсовываешь, - постарался поддержать шутливый тон. – Вот если бы тузов…
- Вот возьми их себе и обзывай, как хочешь. На, держи!
Зашибися… Типа, как бы, хорошо тому живётся, у кого одна нога. Ему пенсия даётся и не надо сапога…
- Они твои знакомые? – я не спешил взять пакет в руки.
- Как тебе сказать? Скорее да, чем нет. Познакомься с ними сам.
- Ну, здравствуй, Маша, Дед Мороз приехал. Мне-то это зачем?
- Вдруг пригодятся. Хотя, как хочешь, – и тут же рассмеялся, собрал со стола фотокарточки и, сунув их в пакет, поднял очередную рюмку. – Давай…
Обмороженные, заснеженные полустанки короткими островками света проносились мимо засыпающего поезда. Какой-то пьяный великан зажимал в своих горячих ладонях и раскачивал наш маленький вагон. Летучими мышами проскальзывали неслышные и шумные встречные поезда. Мы сидели и молча пили коньяк…
В конце концов, я не выдержал:
- Ну, ты хоть поясни, что к чему. А то говоришь загадками – «вдруг», да «хотя», «кажется», да «думаю».
- Вот я и думаю, что мне кажется, будто ты уже пьян. Наслаждайся тишиной, Андрюха. Тишина – то немногое положительное из всего, что имеем в нашей замкнутой жизни. К тому же – задаром.
- А-а-а… Ну, спасибо, хоть что-то пояснил. Я, пожалуй, к себе пойду.
- Спать?
- Тишиной наслаждаться. Ты где выходишь-то, кстати?
- Скоро уже.
- Ладно, если усну, толкни, провожу, - и, пожав его руку, встал из-за стола. Выходя, оглянулся.
Александр как-то резко изменился, ушёл в себя и даже немного постарел. Отрешённый взгляд упирался в стену справа от меня и, как показалось, глаза вновь были коричневого цвета. Карие. Пустые. Жёсткие.
- Андрей, ты пока будешь в Москве находиться, пообщайся с Мариной, пообщайся… Хорошо?
- Хорошо, - неопределённо ответил я. – Счастливо. Может, когда и свидимся ещё раз.
- Счастливо тебе.
Я вышел и оставил его сидящим в тёмной неопределённости купе. Марина ещё не спала, но разговаривать не хотелось. Хотелось лечь и уснуть. Правда, что ли, опьянел?
Снился какой-то зверь. Крупный зверь. Ему сейчас было явно не до показательных ролей. Актёрская игра в моём сне зверю, похоже, осточертела. Плевать ему было на меня, как на зрителя. Не до этого…
Крупного хищника окружила стая. Окружила не в весёлом хороводе. Судя по тому, как они скалили клыки и неумолимо сужали кольцо, намеренья у волков были не самые миролюбивые. Вот прыгнул вперёд и отступил один, за ним второй, и у одиночки практически не остаётся шансов. Он вертится на месте, огрызается и вдруг падает на землю, подставляя под удар незащищённую шею. Стая озадачена. Никто не решается первым напасть на неожиданно ставшую такой лёгкой добычу. Внезапно возвр
Трахает нежную подругу и кончает спермой ей на майку
Трахнул в жопу и кончил на очко студентке
Kill Code: 87 Джесси Родес с пистолем не убереглась от анала Часть 3