Lurk Moar

Мысли о работе, ужине и заждавшейся жене прервал хрипловатый голос какого-то подростка:

— Дядь, сигаретки не найдется?

— Нет. Тебе вообще курить нельзя.

Я быстрым шагом пошел дальше, но в спину мне донеслось смелое "А вам раньше можно было!".

Не ругательство. Не оскорбление. Просто немного странная фраза. И она заставила меня остановиться.

Я резко развернулся, поправил шапку, которую упорно сдувал ветер. Посмотрел на несовершеннолетнего курильщика. Ему лет пятнадцать, может, больше. Такой холод, а он без шапки. Глаза карие, насмешливые. Он совершенно меня не боялся. И держал в руках багет в двух маленьких пакетиках — один с одного края булки, другой с другого. Помню, тоже носил багеты домой подобным образом.

— С чего это ты так решил?

— Да вы все курили раньше, в своем Советском Союзе. Папа мой. Брат. Дядя Гена с Таганрога. Прятались за гаражами, ныкались, где только можно. Я же знаю. Вы тоже курили.

— Ну да. Курил. И что теперь?

— Если ты выжил после сигарет, то я тоже выживу.

— Я разрешал тебе тыкать?

— Ага.

Мне осталось только покачать головой и пойти по направлению к двухкомнатной уютной квартирке. Тут недалеко. Минут пять быстрым шагом.

Пацан, впрочем, не собирался прекращать беседу. Отправился за мной. Наглец.

— Куда спешишь-то?

Не знаю, почему я ответил ему, почему позволил обращаться "на ты" и почему не дал подзатыльник за просьбу о сигаретке. Может, было в этом подростке нечто такое... Доброе. Несмотря на наглость и довольно жестокое лицо.

— Домой. Меня ждут.

— Жена, дети?

— Да.

— Думаешь, ждут?

— Да.

— А я так никогда не думаю. У меня родители мягкие, не ругают, даже если гуляю зимой допоздна. Ну и что, что с пацанами задержался? Неужели я умру от подобного? Это лучшие моменты жизни. Детство! Мы вчера с друзьями на стройку ходили. Заброшенную. В догонялки там играли. Вот ты ходил на стройку?

— Не помню. И что, никто из ваших не упал с крыши? Не верю.

— Ну, я чего-то засмотрелся на город ночной, сигаретка еще в зубах была. Романтика! А Толян сзади подошел и что-то сказал.

— Ну и?

— А Толян тихий, но говорит, сука, громко. Я испугался. Чуть не упал. Хорошо, что мой друган еще и быстрый. Схватил за руку. Прикинь — висишь, под тобой бетон (снега ж ведь у нас нет никогда, море рядом), ветерок ледяной дует и фонари горят. Не, друзья меня вытащили. Хотя и могли умереть сами! Здорово.

— Что же хорошего в таком риске?

Он снял с багета один из пакетиков и откусил здоровенный кусок. Протянул мне, предлагая угоститься, но я отказался. Мне было противно есть багет таким диким образом.

— Ну вот я щас иду, ем. А мама ругаться будет. Хлеб сказала целым донести. Но это потом. А сейчас мне хорошо. Вкусно. На улице он всегда вкуснее. Магия, че. И тогда ведь тоже чуть не умер — но на стройке было здорово, и я остался жив! Главное — это настоящее. Может быть, прошлое.

— А будущее?

— Похуй на будущее.

— Действительно.

Подросток, что с него взять. Все они такие.

— Будущее не вспомнишь! Не факт, что там будет хорошее. А если и будет, то нет никакой гарантии, что это хорошее тебе потом подлянку не даст. С прошлым и настоящим легче. Мы с друганами — ну, я, Толян, Серега и Танька, короче, всей компанией, — прошлым летом пошли в поход на речку за городом. Резвая, или как ее там?

— Она ж ведь обмельчала? Что там делать?

Парень задумчиво покачал головой.

— Не знаю. Вроде не мелко было купаться. Так вот, мы с компанией там под деревом решили костер развести... Ну, атмосфера, все дела.

Я подумал, что иду слишком медленно и Светка моя уже скоро начнет волноваться. Хотел же сегодня пораньше прийти, зарплату несу. А тут этот хулиган нарисовался.

— И все не по плану пошло. Дуб старый был — мы подожгли одну низкую ветку. Случайно, конечно. Толян рвал ее, тряс, Таня визжала, Серега за водой с бутылкой бежал.

— Ну и что?

— А я понял, что мы не справимся одни. Позвал взрослых. Они потушили, конечно. Это же ведь взрослые. Самые сильные. Самые умные.

— Звучит как насмешка.

— Да нет. Я просто верю, что быть взрослым классно. Свобода... Деньги... Секс.

— Все у тебя еще будет. Не беспокойся.

— Уверен? Скажи, вот у тебя есть свобода? Есть деньг...

— Секс есть.

— Умеешь ты выбирать. Да. Часто так бывает. Не все и всем достается. Чего-нибудь обязательно не хватает.

— Поэтому детство и лучше. Тебя кормят. Тебе не надо париться о заработке и семье. И знаешь, многие дети в разы свободнее взрослых.

— Например, я свободнее тебя.

Я с усмешкой посмотрел на его довольное, красное от холода лицо и понял — он действительно свободнее. Как ветер. Простой ледяной ветер на сухих декабрьских улицах.

— Ты прав. Но вот денег у тебя нет. И сигареты ты купить не можешь...

— Да ты тоже. Нет, в смысле, купить-то можешь. Но курить тебе врач запретил. У нас в школе тоже одному мальчику курить нельзя — болячка у него какая-то. Я вот смеялся, а сейчас думаю — вдруг у меня тоже что-то такое найдут?..

— Откуда... Откуда знаешь, что мне врач запретил?

— От верблюда. Я много знаю о тебе, Леонид Иванович. Очень много.

Я отшатнулся от мальчика. Что-то забилось в моем сознании, забилось, как птица в клетке.

— Кто ты? Как... Как ты это делаешь?

— Меня зовут Леня. Пока еще. Скоро имя станет посерьезнее. Добавится отчество. И звать меня будут вот так громоздко и звучно: Леонид Иванович!

— Нет, нет! Не может быть!

— Может. Может... Забавно. Дети хотят стать взрослыми, взрослые хотят стать детьми. Вот только вырасти всегда успеешь, а стать снова маленьким, глупым, безответственным и счастливым... Никогда. Это невозможно.

— Я — не ты!

Он посмотрел на меня своими смелыми глазами. Сейчас, в свете фонаря, я смог разглядеть его лицо лучше прежнего: такие же резкие черты и высокий лоб, как у меня раньше. В детстве.

— Да. Ты прав. Ты — не я. Ты же потерял все, что только мог! Что теперь? Работа, жена, ребенок и усталость. Вот они, наши нынешние девизы! Скажи мне, Леня, скажи, как ты смог забыть детство?! Как?! Стройка, речка, одноклассник, которому нельзя курить — все это твоя жизнь и воспоминания! Ты не помнишь даже, как выглядел тогда. Я не могу поверить... Нет! Это невозможно! Нет!

Теперь я помнил и сам: помнил, что был у меня друг Толя и друг Серега, и я был влюблен в Таню много лет назад. Когда-то чуть не упал с крыши, и... И что? Что там дальше?!

— Ты особенный, Леонид Иванович. Не только потерял детство, но и забыл. Забыл напрочь. Конечно! Ведь дома ждет семья! Ведь есть работа, и в жизни все отныне разложено по полочкам. Мне жаль тебя.

— Я попытаюсь вспомнить. Я не мог забыть! Это все легко восстанавливается!

Он хрипло рассмеялся, и багет упал на землю.

Пакет унесло ветром.

— Так ли легко, как ты думаешь? Ты ведь уже не молод, Леонид Иванович. Тридцать семь. Знаешь, умирают и раньше. Раньше...

Мой призрак вдруг громко закашлялся и упал на колени.

— Ты болен, Леонид Иванович. Нормальные люди не видят свое прошлое в таком виде, как видишь ты. Кха...

Подросток вновь зашелся кашлем. Как я когда-то. Кажется, именно тогда мне пришлось бросить курить. И кто знает — может, тогда я стал взрослым.

— Так умирает твое детство. Прощай, Леонид Иваныч! Удачи тебе с твоей... Кха! Жизнью...

— Нет, нет, стой!

Я бросился к падающему прошлому, но поймать не смог — оно, не долетев до земли, растворилось в воздухе. Исчез багет. И все воспоминания о детстве. Все.

Я думал, что такое не забывается. Но, видимо, ошибался.

Теперь оставалось только одно.

Вспомнить.

***

— Сигареты и багет. И зажигалку.

Знакомая продавщица посмотрела на меня с удивлением, но ничего не сказала. Я заплатил за покупки и, довольный, вышел на улицу. Закурил. Здорово, черт побери.

А когда стало совсем холодно стоять, кинул бычок в мусорку и, откусывая от багета здоровенные куски, пошел домой. Жена ждет, наверное.

В горле саднило. Однако это чувство будило другие — страх перед тем, что спалюсь, и радость от того, что выгляжу по-взрослому.

Картины детства постепенно всплывали в моем сознании. Мать, отец, всегда добрая бабушка и друзья со двора. Черт, как же было здорово...

Самые счастливые люди — это те люди, которые становятся взрослыми поздно. Жаль, что сей пунктик я благополучно проебал два десятка лет назад. Ну и черт с ним.

Я шел по улице без шапки, грыз батон и вспоминал детство. Заболею, если не надену шапку? Умру от туберкулеза... или что там у меня? А плевать. Плевать на будущее — обитель несбыточных надежд и непроизошедших событий. Сейчас все хорошо.

А глаза у меня были веселые. Насмешливые.

#паста