Lurk Moar

Нож с легким хрустом вошел в румяную корочку, из надреза выступил розовый сок. 

— Тю! Так она же сырая! — всплеснула руками Галина Ивановна. 

“Я сама вижу, — раздражение колыхнулось в груди. — Я не слепая, черт бы тебя подрал, и могу отличить красное мясо от готового”.

— Как же так? — сказала Леся вместо этого, всё еще не в силах отвести взгляд от куска курицы и кровавых разводов на ноже. — Я же ее больше часа держала! Наверное, что-то с духовкой... 

— У меня всё нормально работало, — хмыкнула свекровь и потянулась к стакану с минералкой. — Не могла же ты ее за день поломать? 

— Странно так, только корочка зарумянилась, — сказал Пашка и зачем-то потыкал вилкой тушку на блюде. 

Леся почувствовала, как щекочет переносицу и к глазам подступают слезы. Она весь интернет перелопатила в поисках необычного рецепта, купила мед и имбирь, и точно помнила, как установила нужный режим духовки. 

— Эй, ну ты чего? — Пашка заметил побледневшее лицо жены, накрыл ладонью ее руку. — Давай сейчас кусками нарежу, и на сковородку? Еще лучше будет!

— Оставь, — махнула рукой Галина Ивановна и поправила очки. — Я не голодная, специально поела перед выходом. Я вот лучше салатику, с этим-то ты справилась? 

Она пододвинула миску к себе, не взглянув на невестку. Леся вцепилась в край столешницы, задрожал старенький стол-книга. 

Пока Пашка рассказывал о предстоящей командировке, девушка ковырялась в тарелке, по зернышку накалывала вилкой кукурузу. Не смела поднять глаз, чтобы не нарваться на холодное осуждение за стеклами в золотой оправе. 

— Я люблю, когда больше перцу, — крякнула Галина Ивановна и отодвинула пустую тарелку. Потянулась к бутербродам с тунцом.

Леся молча сходила на кухню за перечницей. Дожаривать курицу не стали, перешли сразу к чаю. 

— Масляные? — скривилась Галина Ивановна над коробкой с пирожными. — Это же сплошной холестерин. Я люблю со сгущенкой. 

“И эти нормально в жральник твой заходят”, — подумала Леся и выдавила улыбку, тяжело, как последнюю каплю зубной пасты из мятого тюбика. 

После двух кружек и четырех эклеров, свекровь, наконец, вышла из-за стола и направилась в прихожую. 

— Живите дети. А мне и на даче хорошо, у меня всё есть, — говорила она, подводя губы фиолетовой помадой. — А то что вы по своим съемным? Так что живите, дай Бог.

Съехать Галина Ивановна решила внезапно. К тишине и свежему воздуху, как она сама сказала. А квартиру оставить молодоженам. Леся долго сомневалась: поменять съемную новостройку почти в центре и с новым ремонтом на старенькую однушку на отшибе у МКАДА казалось ей сомнительной затеей. 

— Ну чего ты нос-то кривишь? — говорила свекровь, заметив ее сомнения. — Зато своя! Радоваться должна, добилась своего — и парня городского и квартирку в столице. 

Леся сама не знала, как Пашке удалось ее уговорить. 

— Сэкономим, — говорил он. — Ремонт сделаем, красота будет. Ну! 

Свекровь съезжала месяц, потом их переезд, и вот теперь она заглянула посмотреть, как молодые устроились на новом месте. 

— Ну а ты что будешь делать, пока муж в командировке? — спросила Галина Ивановна, обуваясь. 

— Работать, — ответила Леся.

— Ну да, ну да.

Девушка смолчала. Объяснять свекрови, что за “свои картинки в компьютере” она получает настоящие деньги, причем не меньше мужа, устала уже на третьей попытке. 

— Смотри, мужиков будешь водить, мне соседка всё доложит! 

— Мама!

— Да шучу я! — Галина Ивановна потрепала сына по щеке. 

Когда дверь за ней закрылась, Леся выдохнула. Почувствовала, как покалывает кончики пальцев от напряжения. 

— Ты молодец, — Пашка подтянул ее к себе, поцеловал в лоб. 

— Знаю, — девушка слабо улыбнулась. — Оставляешь меня на месяц тут одну. 

Пашка обнял ее крепче. 

— Ты же понимаешь — там хорошие премиальные. Вернусь, сделаем ремонт. Снимем эти страшные обои, как ты и хотела, — он хихикнул. — А ты тут пока придумай, что и как хочешь, новые присмотри. Чтобы не скучать. 

Леська расплылась в его объятиях, но вспомнила о курице, что испортила вечер, и вновь напряглась. 

“Не в той курице дело, — подумала она. — Не в той, что сырая, уж точно”. 

— Мужиков наведу — не заскучаю, — улыбнулась Леся, сильнее уткнувшись в Пашкину грудь. 

***

Леся проснулась, хватая ртом воздух. Коснулась шеи. Ощущение, что ее сжимают чьи-то пальцы, постепенно улетучивалось. Девушка посмотрела на смятую простыню рядом: Пашки нет. 

За два с лишним года она отвыкла засыпать одна и уже третью ночь без мужа задыхалась во сне. 

Яркой луны было достаточно, чтобы осветить большую часть комнаты. Днем зеленые узоры на обоях сплетались, словно ветви живой изгороди, но сейчас, в серебристом свете из окна, они казались змеями в клубках. Черные гады копошились на стенах…

Леся зажмурилась на пару секунд. Открыла глаза и зажмурилась вновь. Повторила несколько раз, чтобы сбросить морок. 

“Тебе одиноко на новом месте, — подумала она. — Ты скучаешь, вот и лезет всякое. Кто вообще покупает зеленые обои?”

Села на кровати, хотелось убрать голову подальше от горячей подушки. Сняла волос с наволочки. Еще один. И еще парочку. 

“От стресса. Не облысей за этот месяц, а то муж разлюбит”.

Пока шла к ванной, казалось, воздух липнет к телу. Поморщилась заметив в умывальнике дохлых мокриц, смыла их водой. Зачерпнула ледяную пригоршню. Бросила себе в лицо. Еще! Вытираться не стала.

Не включая свет в комнате, подошла к распахнутому окну, чтобы глотнуть хоть немного воздуха. С подбородка капало на подоконник. Леся вытянула руку на улицу, кожа почти сразу покрылась мурашками. Девушка с удивлением посмотрела на капельки воды, облепившие предплечье. Моросил дождь. 

За окном стояла прохлада, но спертый воздух комнаты почему-то не хотел впускать ее. Леся перегнулась через подоконник, хватая свежесть ртом. 

“И балкона нет”, — подумала с тоской. 

***

— Греет, — сказал мастер и отдернул руку от железного блина. 

— Греет-то греет, но вот с мощностью непонятно что, — ответила Леся, устало потирая виски. — То я полчаса макароны сварить не могу, то омлет пригорает прежде, чем приготовится. 

Мастер окинул девушку оценивающим взглядом, словно пытаясь измерить её опытность в кулинарии на глазок, и хмыкнул в усы. 

— В посуде может дело?

Леся покачала головой. Сестра подарила им на свадьбу дорогой немецкий набор, и за несколько месяцев в предыдущей квартире ни одна кастрюля еще не подвела. 

— Ну, я ТЭН поменял, должно быть все в порядке, — мужчина пожал плечами. 

Пока он складывал инструмент, Леся заметила под ногами дохлого таракана, незаметно смахнула тапком в щель между плитой и тумбой. 

Мясо сгорело тем же вечером. Масло еще не начало шкворчать, Леся отвлеклась лишь на миг, полезла в шкафчики за специями, как на розовых отбивных появилась угольная корочка. 

Вика позвонила, когда девушка вырвалась из душной квартиры на лавочку у подъезда ждать доставщика с пиццей. 

— Что-то у тебя голос мрачный, систер, — насторожилась Вика. 

Леся не сдержалась, рассказала и про плиту, и что после переезда все валится из рук. 

— Я уже две тарелки разбила и кружку. К Пашкиному приезду всю посуду перебью. 

О том, как не может выспаться вторую неделю, тоже рассказала. Что поработать получается только с ноутбуком в кафе неподалеку: в комнате мысли разбегаются, и не выходит собрать их воедино, а рука дрожит над графическим планшетом.

— Дурная квартирка, какая-то, — усмехнулась Леся пересохшими губами. 

Но Вика к таким вещам относилась серьезно еще с детства: верила она и в заговоры, и в проклятья, могла и на картах погадать, и судьбу в кофейной гуще увидеть. Леся увлечения сестры не разделяла, а в картах предпочитала разве что покер, поэтому сморщила облупленный носик, когда услышала:

— Батюшку тебе надо, квартиру окропить! Энергетика у свекрухи та еще, видимо. Чернота! Вот она тебе и житья не дает. А хочешь, бабку тебе посоветую, она вмиг всё вычистит? 

Леся хотела пепперони с моцареллой и отмахнулась от предложения, свернула разговор сразу, как заметила курьера. Парнишка зыркнул из-под козырька красной бейсболки с настороженностью, пришлось сначала достать деньги. Леся его не винила, догадывалась, что он увидел: волосы в неаккуратном пучке, синюшная кожа под глазами и покрасневшие уголки губ.

В зеркале сама себя не узнавала.

Пиццу решила съесть прямо здесь, у подъезда.

***

Леся плакала в обнимку с унитазом. Знала, что вместе с влагой теряет последние силы, но не могла остановиться. Очередная судорога скрутила живот и новая порция вонючей жижи прошла горячей волной по горлу, обожгла нос. 

Леся вытерла губы, весь обод унитаза облепили ее волосы. Когда желудок перестало выворачивать наизнанку, нашла в себе силы подняться к умывальнику, повернуть вентиль. Приложилась дрожащими губами к холодной струе, отплевалась от горечи, попила еще. Не осмелилась поднять головы, глянуть в зеркало.

«Там не я, там чудовище. Нечего смотреть на чудовищ».

Провела влажной рукой по макушке, на пальцах осталось несколько волос. Ногти стали тонкими, через них просвечивала красное, воспаленное мясо.

Скоро должен звонить Пашка по скайпу, как она ему покажется в таком виде? Он знал, что ей нездоровится, но последний раз они созванивались неделю назад. Несколько дней Леся ходила по врачам, сдала кучу анализов, а ее перебрасывали из кабинета в кабинет и не могли сказать ничего внятного. 

В комнате зазвонил телефон.

— Алеся, ну ты как? — охала свекровь в трубку. — Паша говорил, ты приболела?

«Конечно, всё докладывает мамочке».

— Может, тебе лекарств подвести каких? Ты к доктору ходила? — не унималась свекровь. 

Леся поблагодарила и отказалась от помощи.

— Ох, ну что же ты так, милая, совсем слабенькая. Как внуков-то мне будешь рожать? Выбрал, конечно…

Леся бросила телефон на кровать, тот мягко отпружинил и разлетелся по полу на части.

«Скорую как будешь вызывать теперь?»

Пахло затхлостью, она не выветривалась, будто все три недели с их переезда в комнате стоял один и тот же воздух и скис, как забытое молоко у дальней стенки холодильника.

Леся подошла к окну отдышаться: спуститься сейчас на улицу она вряд ли смогла бы. Посмотрела на подоконник и поморщилась: дохлые мошки появлялись там каждое утро, но сегодня не осталось сил их смести.

Боковым зрением заметила движение рядом. Это обои — ядовитые узоры шевелились при свете дня, тянулись к ней своими мерзкими отростками…

«Вот уж хрена лысого!» — Леся вспыхнула, почувствовала, как испаряется слабость. Сжала кулаки, несмотря на боль в пальцах.

Набрала ведро воды, смочила швабру, прошлась по обоям. Слева направо, слева направо. Тяжелые капли барабанили по деревянным плинтусам, заливали пол.

«Паркет мне не угробьте! — звучало в голове напутствие свекрови. — Он еще сто лет пролежит, отполируете, и как новый будет».

«Иди в жопу, старая сука».

Леся не остановилась, пока не смочила всю стену. Стояла и смотрела, тяжело дыша, как набухают зеленые узоры. Рванула на себя за отошедший краешек, закричала когда показался следующий слой. Хотелось хлопать в ладоши. 

Звенел ноутбук, но Лесе было не до скайпа, она остервенело отрывала кусочек за кусочком и даже не заметила, как за окном начало темнеть. Когда со стеной было покончено, Леся погрозила пальцем оставшимся обоям.

— Я с вами еще не закончила!

Нужно передохнуть, а пока можно избавится от насекомых. Ни одного больше дохлого жучка в ее доме! Вытерла подоконник, прошлась по углам, выметая высохшие панцири паучков. Вспомнила про таракана на кухне, отодвинула плиту, тщательно сгребла весь мусор.

Заметила на обратной стороне плиты крестик изоленты. Поддела ножом. Там обмотанная черными нитками косточка, легкая, словно от небольшой птицы. Леся сидела на полу, разглядывая находку. Лицо горело.

«Это же ерунда, галлюцинации. Как с обоями».

Вскочила, заметалась по квартире, вытряхнула бельё, вывалила на пол одежду из шкафов.

«Остановись! Это жар, у тебя просто жар, тебе надо звонить в…»

Леся пошарила под подоконником в комнате, пальцы нащупали изоленту. Под ней снова нитки, ржавый рыболовной крючок, потемневшие от времени щепки…

«Гроба», — промелькнуло в голове. 

В квартире посвежело, сквозняк захлопнул двери на кухню. Леся с удовольствием втянула сладкий воздух. Следующий подклад она нашла в своей подушке. Дорогой подушке из овечьей шерсти, что подарила свекровь на новоселье. Пашка любил большие, а вот Лесе было удобно спать на маленьких.

«Он всё ей рассказывает!».

Дрожащие пальцы собрали телефон — живой, только батарея вылетела, и треснула задняя крышка.

Слабый голос пересказал случившееся.

«Это не мой голос. Того чудища из зеркала, но не мой. Я не могу нести эту чушь».

Вика ответила быстро:

— Самые опасные подклады у порога. Человек переступает, чем чаще, тем ему хуже.

— Как так? — спросила Леся. — Здесь должен был жить ее сын!

— А проклятье не на сына рассчитано. Да и кто знает, может, пока он вернулся бы, тебя уже того…

В трубке помолчали.

— Лесь, послушай. Это важно. Всё, что ты нашла, надо сжечь. И пепел закопать, как можно скорее и как можно дальше. Пепел самый опасный…

Щель в два пальца у самой входной двери была прикрыта линолеумом, пришлось подковырнуть. Моток черных ниток, снова перья и ржавая игла. Леся вскрикнула от боли, едва коснулась железки, на коже остался след от ожога.

«Сжечь как можно быстрее, — вспомнился Викин голос. — Пепел самый опасный». 

***

Нож с легким хрустом вошел в румяную корочку. По куриным бокам потек жир.

— Я наловчилась с плитой, — улыбнулась Леся, орудуя ножом.

— Хорошо выглядишь. Светишься прям, — Галина Ивановна стрельнула взглядом из-под золотой оправы.

— Спасибо. Рада, что Паша вернулся, — Леся повернулась к мужу. Тот впился зубами в горячее мясо и что-то довольно промычал. — Салатику?

— Только перцу принеси сразу, а то вечно у тебя пресное. 

Леся пошла на кухню, нашла почти полную перечницу — Пашка острое не ест, сама она тоже равнодушна. Подумала, достала коробок с дальней полки. Ждала с минуту, пока утихнет дрожь в руках. Ногтям вернулся естественный цвет, а вот след от ожога на пальце так и не сошел. 

— Ну долго там ждать? Или нам голодными сидеть? — долетел голос свекрови из комнаты.

Иголку и крючок, всё, что не сгорело, Леся действительно закопала. А вот остальное… Она свинтила крышку перечницы, сыпанула серой пыли из коробка.

— Пожалуйста, — поставила завинченную перечницу на стол перед свекровью. 

— Другое дело, — ворчала женщина, проворачивая мельничку, обильно посыпая салат. — А то как свиньям, без соли и перца. 

Леся положила подбородок на ладони и улыбнулась, не в силах отвести взгляда от летящей в тарелку напротив специи. 

— Кушайте-кушайте, Галина Ивановна, — промурлыкала она. — Кстати, я могу называть вас мамой? #паста