Лошадиная голова, часть 2

Единственным последствием было то, что меня стали посещать странные сны.

Я плохо помню детали, да и сны отличались немного, но всегда имели общую направленность, структуру. Обычно я находился в каком-то большом помещении: студенческой аудитории, где-то в гостях или в кафе. Там всегда было шумно и людно. Стоял гул от разговоров, да и я с кем-то болтал, и в один момент на задворках сознания возникает чувство чего-то неправильного. Сначала я просто отмахиваюсь от него, однако оно медленно, но неуклонно растет. Вскоре я с тревогой озираюсь по сторонам, пытаясь понять, что же не так, но не замечаю ничего необычного. Странно, но от этого не становится легче, а наоборот – еще неуютнее. И вот, когда меня уже начинает охватывать ощущение тихого ужаса, я, наконец, замечаю, что рядом за столом сидит манекен. В голове что-то щелкает, и я тут же понимаю, что все происходящее – сон. В этот момент окружающие люди замолкают и все как один начинают ко мне оборачиваться. Я в панике озираюсь по сторонам, а когда снова поворачиваюсь к манекену, вижу, что его рука вытянута вперед, к окну. «Смотри, смотри», – звучит в голове голос. Я смотрю на окно, и мне в глаза бьет слепящий свет, настолько яркий, что я просыпаюсь.

Это длилось недели две, потом прошло, а через месяц я уволился. Нет, причина была вполне прозаична – осень, началась учеба. Тяжело стало совмещать и то и другое, да и устал, если честно. С Константином Михайловичем мы стали видеться реже. Как это всегда и бывает, жизнь развела нас по разным берегам. Сначала я навещал его как обычно, потом визиты сделались как-то прохладней, превратились просто в визиты вежливости, а затем прекратились.

Что тут добавить?

Конечно, о произошедшем я не мог просто забыть, но нашел объяснение, меня успокаивающее. Почему-то я заключил, что мой драгоценный работодатель в манекенах возил наркоту. Мельтеша рядом с ними, я мог ненароком дунуть/плюнуть/что-то там подцепить и улететь в страну Дона Хуана. Звучит бредово, но тогда казалось вполне убедительным.

Сейчас я больше всего жалею, что из-за страха или еще чего-то, даже не попытался во всем разобраться.

Что это, мать его, было? Что за пластинка и откуда она взялась? От чего защищают манекены? Что за предметы на столике? Что за фиолетовый свет в окнах? При чем тут таз с водой, зеркало, странные сны и лошадиная голова? В конце концов, при чем тут сам Константин Михайлович?

Вот ведь тоже – скрытое человеческое. Идет по улице обычный пенсионер, в старенькой куртке, в круглых очках, или стоит в поликлинике за талоном, или едет в автобусе рядом. В руке у него пакет или сумка, в ней – хлеб, молоко, может газета. Посмотришь на него, скользнешь взглядом и не заметишь. А в нем – тайна, миры ангельские и демонические, скрытые смыслы, странные существа, окна на «ту сторону», да и кто знает, что еще.

С тех пор я понял, что тайных порталов за дверями в подсобках, конечно же, нет. Зато Константинов Михайловичей, угрюмых и одиноких, с их потаенными горькими реальностями, носимыми в себе – кто знает, сколько их? Инфернальное живет вместе с ними – в сторожках и заводских раздевалках; странное, везде разное, потому что не надерганное с модных платформ и не услышанное от кого-то, а прочувствованное, пропущенное через нелегкую жизнь и сражения с лошадиной головой.

Не так давно я снова вернулся в наш город. Прошелся по старым местам, выдалось побывать и на старой работе. Ничего там, кстати, не изменилось – та же облупленная трехэтажка напротив сквера, две скамейки, кусты смородины. Я зашел поздороваться и узнал, что Константин Михайлович умер.

Иногда я останавливаюсь в том месте, посидеть в тени тополей, бросаю взгляд на зарешеченные окна, и меня охватывают странные чувства.