Лирику купить наркотик Тобольск

• • • • • • • • • • • • • • • • •

• • • • • • • • • • • • • • • • •

Гарантии ❗ Качество ❗ Отзывы покупателей ❗

• • • • • • • • • • • • • • • • •

👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇

Наши контакты:

▶️▶️▶️ (НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ)️ ◀️◀️◀️

👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆

• • • • • • • • • • • • • • • • •

🚩 ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН (VPN), ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!

🚩 В Телеграм переходить только по ссылке что выше! В поиске тг фейки!

• • • • • • • • • • • • • • • • •

Лирику купить наркотик Тобольск

Раздел: «Союз писателей России» , Писатели. Поэт, прозаик, драматург, критик, публицист. Член Союза писателей России с г. Областная общественная организация. Родился в г. Горьком Нижний Новгород. В г. Служил в Пограничных войсках командиром взвода Затем работал геологом, начальником участка, главным геологом партии в экспедиции «Байкалкварцсамоцветы», занимался поисками и разведкой особо чистого кварца, аквамарина, горного хрусталя. В х был старателем в золотодобывающей артели, плотником, ведущим геологом в Северо-Байкальской геологоразведочной экспедиции. С середины х работал начальником отряда в АО «Сосновгео» на поисках урана. Стихи и рассказы стал писать в школьные годы. Первые поэтические публикации состоялись в многотиражной газете политехнического института «За кадры» в — годах. Затем сосредоточился на работе по специальности и нигде не печатался. Серьёзной литературной деятельностью занялся в конце х годов. Сейчас В. Дмитриевский имеет публикации во многих журналах и альманахах: «Золотая строфа» Москва , «Южная звезда» Ставрополь , «Сибирь», «Иркутский писатель», «Иркутский альманах» Иркутск , «Белая радуга», «Признание», «Ангарские ворота» Ангарск , «Северомуйские огни» Респ. Бурятия , газете «День литературы» Москва и др. Дмитриевский является членом редколлегии альманаха «Ангарские ворота» г. Ангарск , членом редакционного совета Ангарского литературного объединения. Неоднократный председатель и член жюри различных молодёжных литературных конкурсов. Председатель редакционной коллегии справочника-антологии «Ангарск литературный». Участник Дней русской духовности и культуры «Сияние России». Дипломант Международного поэтического конкурса «Золотая строфа». Лауреат премии журнала и газеты «День литературы» Москва в номинации «Поэзия» Воспоминание о настоящем : стихи. Упражнения по русскому : стихи, каламбуры, палиндромы \\\\\\\\\\\\\\[и пр. Говорящие стены : фольклорно-лингвистический трактат, не претендующий на соискание ученой стерени. Оськин ; сост. Андреев \\\\\\\\\\\\\\[и др. Бег времени : \\\\\\\\\\\\\\[сборник\\\\\\\\\\\\\\] : в 2 т. К Забелло, В. Молчанова, Д. Иванов, А. Шамова, А. Виток всегда считал, что Пётр лучше него разбирается и в политике, и в экономике, которые ему самому в прежние годы, в общем, и не нужны были. Собрал рюкзак, уехал на полгода — и как-то без надобности было знать, что там в мире делается. Впрочем, он слушал радио, был в курсе всех основных новостей и радовался, когда видел, вернувшись из очередного заезда, что вместо дряхлых, еле живых старцев в газетах и в телевизоре появился энергичный улыбчивый вождь, расшевеливший страну и объявивший о перестройке прежней жизни — не сказать, что невыносимой, но какой-то замороженной, без огонька — в новую, свободную и изобильную. Виток ходил по посёлку и удивлялся, почему люди не стали веселей и добрее, почему не радуются тоже, ведь у нас такие дела начались! И впервые не соглашался с Петром, который почти сразу заявил, что «меченый» до добра не доведёт. Но потом это озоновое опьянение постепенно прошло, и Виток, признавая правоту своего друга, вместе со всеми костерил по-прежнему бодрого и словоохотливого предводителя, потому что почти на всякую покупку, даже зубной пасты и стирального порошка, надо было получать талоны в поссовете, а в продуктовом магазинчике возле конторы уныло и обречённо лежали на витрине разве что жестянки с какой-нибудь морской капустой и частиком в томате. Талоны получали и на водку — каждому совершеннолетнему на месяц полагалось две пол-литры, и поскольку взять её иным путём было негде, водка превратилась в жидкую валюту и закономерно перетекала от непьющих женщин и старушек к изнурённым трезвостью мужикам, готовым за драгоценный квиток и дров наколоть, и картошку окучить, и осуществить ещё массу полезных мероприятий. Раз в месяц все магазины в посёлке превращались в цирковые арены — у водочных отделов происходили схватки, не уступавшие по напряжённости давним чемпионатам французской борьбы с участием какого-нибудь Збышко-Цыганевича или Джона Поля Абса Второго. Борьба нередко сопровождалась акробатическими номерами, когда особо нетерпеливые пробирались к заветному прилавку по головам толпящихся или, наоборот, умудрялись прошмыгивать у них под ногами. Эти импровизированные антре часто приводили уже к кулачным боям, поэтому со временем в каждом магазинчике появилось для таких акций отдельное окошечко на улицу. Отоварившись, страждущие тут же отправлялись реализовывать своё право напиваться и быть напоенными, иногда с мстительным злорадством распевая частушку:. Когда воцарился другой вождь, как-то хитро и подло переигравший прежнего, сочинив и подписав с подельниками грамотку о ликвидации недавно могучей, а теперь раздираемой на части империи, Виток обнадёжился, но ненадолго. Вставший у руля командор обаятельно уговаривал всех немного, ну чуть-чуть, потерпеть, и всё наладится, однако в магазинах так и было пусто, а зарплату задерживали. И вот однажды поселковый народ, едва отпившись рассолом от новогоднего похмелья, увидел в магазинах новые ценники на всё, что ещё в них оставалось, и крепко удивился: цифры были намного больше, чем прежде. И почти с каждым днём они увеличивались. То были деньги, да нечего было купить, то появились товары, да купить стало не на что. Покупателей в магазинах было меньше, чем продавцов. Да и сами деньги не успевали за ценами — скоро Виток стал приходить за зарплатой, выезжая с полевых участков раз или два в год, с небольшим рюкзаком и получал в кассе десяток-полтора перевязанных шпагатом и осургученных пачек невзрачных синеньких купюрок, потому что они стоили теперь дешевле, чем бумага, на которой их печатали. И не подступись. Михаил Алексеич, как же! Генеральный директор. Почти что генеральный секретарь… А помнишь, когда он потерялся на Буканде, мы его два дня искали? На выстрелы наши вышел, весь какой-то съёженный, взгляд как у пса побитого. Чуть не плакал: «Ребята, век не забуду»…. Высоко залетела пташка. Может, сойдёт с него блажь-то эта, ведь нормальным, в общем, парнем был. И вдруг — стоп, шлагбаум, гусь свинье не товарищ. Скоро скажет, чтобы называли его не иначе как «господин директор». Вообще, как только все перестали быть товарищами и перешли на господ, так и понеслось…. Редко кто от власти голову не теряет. Особенно если сам к ней стремился. Но я вот чего не пойму — не только он, многие как-то быстро переменились. Вот жили мы вместе с ними рядом, делали одно дело, почти дружили, можно сказать. А теперь получается, что мы вроде как с одной стороны баррикад, а они с другой… Когда всё начиналось, оно ведь задумывалось для того, чтобы всем лучше стало жить, а не только некоторым, кто пошустрей оказался и урвал кусок. Зачем столько шумели на съездах, зачем эти трое ребят погибли тогда в августе, если всё так повернулось, что всякая там инфляция, безработица, наркотики, девки продажные, этот — как его? Откуда это всё повылазило? Где эти отважные, решительные люди, которые Белый дом защищали? Куда они подевались? Тоже отхватили себе куски и теперь довольны? Одним — шоколадки, а другим — сухарики. А остальное — это как приложения бесплатные. Это мы сами как-то прошляпили. Начиналось-то ведь правильно, много чего менять надо было. А потом застряли, забуксовали. Только орали: «Свобода, свобода! А свобода должна какие-то границы иметь. Иначе анархия получается. Каждый что хочет, то и творит. Вот недавно я прочитал, один такой заявил: «Что вы жалуетесь на жизнь, кричите, что кто-то хапнул, а другим не досталось? Ну вот я хапнул, и рад этому. А вы почему не хапнули? Он представить себе не может, что большинству людей просто в голову не приходит что-то хапнуть. Это они для всех законы устанавливают. Теперь вот и до нас добрались. Насажали своих людей везде. А мы тут ползаем, как букашки, и ни на что влиять не можем. У них конспирация строжайшая. А только без них ничего в мире не решается. Вас четверо скоро будет. Так и останешься в этой… хижине дяди Тома? И всё потихонечку, потихонечку. А то вдруг Маришка не спит. На расширение. Ты человек заслуженный, первооткрыватель. Видал, четыре новых дома строится? Виток качнул головой. Он и сам понимал, что в его комнатушке дальнейшая семейная жизнь превратится в убогое существование. Одиннадцать квадратов, кухня общая, удобства на улице, соседи — бессемейные пролетарии, не наделённые нежными характерами. Одному-то ему среди них проще было, к тому же его жизнь проходила больше в горах да в тайге, где он чувствовал себя легко и независимо, растворяясь в природе и вместе с ней следуя её законам. Теперь же, хоть и тянуло иногда к прежней вольнице, но больше хотелось быть рядом с Дашей, быть отцом для Маришки, вообще чувствовать себя главой семейства. Мягкая Дашина настойчивость понемногу отучала Витка от холостяцких привычек, и он бросил курить, перестал разбрасывать везде носки и рубахи и впервые за много лет не попросился на зиму на какой-нибудь дальний участок, а сидел в конторе и рисовал карты, схемы и разрезы, вспоминая давно забытые навыки. После работы он с радостью спешил домой, срывая по пути возле чужих палисадников цветы для Даши. Мишка же говорил — Москва деньги даёт только на поддержание штанов. Решили, что не нужна стала геология, слишком много мы всего наоткрывали. Даже диссертации на эту тему пишут. К тому же золотишко-то всегда стране нужно будет. А мы скоро сами начнём россыпи разрабатывать… Но тебе обязательно надо в одну из этих новостроек заселиться. Мишка теперь, точно, на жильё вряд ли раскошелится. Себе-то дом отгрохал двухэтажный, с гаражом. Вот куда денежки ушли. А начни копать — по бумагам всё в ажуре окажется. Полжизни в полях провёл, имеешь право на нормальное жильё! Не надо в благородство играть. Ты вот месторождение нашёл, а Мишка лицензию продаст каким-нибудь олигархам, думаешь, тебе что-нибудь достанется? Всё между своими поделит. В конторе-то почаще, чем ты, ошиваюсь… Лицензии он сразу оформил на всё, что мог. У меня бы ума не хватило. А теперь будет торговать ими потихоньку. Там же всё схвачено. А как нам говорили про него раньше? Там нет справедливости, там человек человеку волк. Это потом всё развернули наоборот, послушаешь — так просто райская жизнь скоро наступит… Для кого-то, может, и наступит. Для Мишки и компашки его. А для нас шиш. Так что хоть зубами, хоть когтями, но должен ты себе хату выскребать. Ещё ничего не утверждали, ордеров не выписывали. Так что пиши заяву и не заморачивайся. Противодействие коррупции. Архив журнала. Для слабовидящих. Контакты Контакты Адрес: ул. Степана Разина, 40 Тел. Дмитриевский Валерий Викторович Раздел: «Союз писателей России» , Писатели Поэт, прозаик, драматург, критик, публицист. Живет в г. Отдельные издания Вечерний этюд : cтихи. Слепой дождь : стихи. Где ты забудешь о плохом : повести, рассказы, пьеса. Камень небес : повесть, воспоминания. О жизни и творчестве Иванов, А. Заметка о книге В. Дмитриевского «Вечерний этюд» Иркутск, Ожогина, Н. По асфальту прошикав шинами, буду встречен, залётный странник, протуманенными низинами и дымком из субботних банек. Заблудились деревни в осени, залегли за холмом, за логом. Мнится им, что авось они скоро выбредут на дорогу. Но предстанут за лугом скошенным всё забывшие, даже адрес, избы брошенные с окошками, перевязанными крест-накрест. И разъезженными просёлками под неистовый лай собачий вдруг на лошади неосёдланной девятнадцатый век проскачет. То снег с дождём, то дождь со снегом, а то ни снега, ни дождя. А там, где ты, — там всё иное, там поезда летят, трубя. Ни я с тобой, ни ты со мною — ты без меня, я без тебя. Стремлюсь к тебе, в твой город дальний, а ты — ко мне, на свет огня. И будет час исповедальный и для тебя, и для меня. И будет всё уже неважным, и знать лишь богу одному, о чём друг другу мы расскажем и не расскажем никому. На покатом холсте золотистое утро нарисует зарю. Вспомню образ твой милый — и станет теплее в бездорожном плену. Ты прости, что тебя я совсем не жалею, оставляю одну. Молодая романтика, ванты и стеньги, золотая руда… А теперь — ремесло, а теперь это деньги, ведь без них — никуда. Но ты прячешь глаза, но с укором молчишь ты… Эй вы там, на барже! Мне не быть стариком, я останусь мальчишкой, хоть седею уже. Всё как было: летучие рыбы, мулатки, солнцем бриг осиян. Надо мною — брезентовый парус палатки, а вокруг — океан. Хлещут волны в уши звонко. Это вам не на корме, развалясь, лежать в шезлонге. Нет ни солнца и ни звёзд. Лишь прореженной морковкой вдруг из сумрака неловко выдернется крысий хвост. Но под вечер скрипнет люк, водопадом ветер хлынет и сойдёт сюда мой друг — виноват ли, неповинен. Он воды мне принесёт, сухарей да солонины… Мы с ним были половины, а теперь расклад не тот. То ли друг он, то ли страж, — ясный сокол, чёрный ворон… Паутиной виснет фальшь наших бодрых разговоров. Он небритый и худой. Кто ж ему теперь дороже?.. И над нашею бедой рад плясать Весёлый Роджер. Отоварившись, страждущие тут же отправлялись реализовывать своё право напиваться и быть напоенными, иногда с мстительным злорадством распевая частушку: Как поедете в Москву, передайте Мише: мы как пили, так и пьём, только чуть потише. Чуть не плакал: «Ребята, век не забуду»… — Да помню. Вообще, как только все перестали быть товарищами и перешли на господ, так и понеслось… — Власть, Виток, власть. Не вассалы же, не крепостные… — Значит, для него достаточно, чтобы хвост распушить. Кто-то байки сочиняет, а ты всерьёз… — Ладно, не о том сейчас надо говорить, — оборвал его Пётр. Да и попробуй только заикнись — такой хай подымется. Не хочу. Пётр вскочил и начал махать руками. Виток сидел молча и смотрел на сопки. Пётр сел на траву рядом. Чем я тогда лучше Мишки буду? Пётр ткнул его кулаком в бок. Next Prev.

Вологодская область купить Лирику закладки