Лирика в Вяземском

Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 2 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

Наши контакты:

Telegram:

https://t.me/happystuff

Внимание! Роскомнадзор заблокировал Telegram ! Как обойти блокировку:

http://telegra.ph/Kak-obojti-blokirovku-Telegram-04-03-2

ВНИМАНИЕ!!! В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много фейков!

Поэзия Петра Андреевича Вяземского, всецело направленная на воспроизведение современной жизни и современного сознания, вышла из литературной реформы Карамзина. Карамзин всегда являлся для Вяземского незыблемым авторитетом. В юности поэта его старший друг Батюшков мотивировал свой карамзинизм 'легкую поэзию' тем, что именно 'частное' является подлинным обнаружением общей жизни. Характерный для Вяземского интерес к разнообразным проявлениям общественного бытия Батюшков называл это 'людскостью' , интерес к злободневному - не преодоление карамзинизма, а дальнейшее его развитие. Вяземскому в сердце моем первое место' \\\\\\\\\\\\\[31, с. Автор 'Модной жены' - невинной, при всей своей игривости, нравоописательной сатиры, искренне мог считать близким себе автора сатиры 'Русский бог'. Вяземский был политически гораздо радикальнее в своем личном общении, в переписке и т. Само понимание задач поэзии удерживало его от сокрушающих 'кумиры' гражданских стихов. Ода 'Негодование' стоит в его творчестве особняком. Ведущие жанры поэзии Вяземского - дружеские послания 'арзамасского' стиля и, позднее, сатирические стихотворные 'путешествия', обозрения и куплеты. Как бы частным человеком он из окна своей кареты или станционного дома разглядывает русскую жизнь 'Станция', 'Коляска', 'Ухабы. Внимание его направлено на бытовые неудобства и дорожные неурядицы. Тон такого 'путешествия в стихах' - не патетическое обличение, а непринужденная болтовня с друзьями, по-домашнему шутливая:. Младший современник Жуковского и Давыдова, Вяземский учел и их опыт. Сфера наблюдений уже раздвинулась, включила в себя более широкий круг явлений. В 'Русском боге' , стихотворении исключительно метком, смелом и остроумном, обыденная интонация служит целям гражданственным. Этот бог 'некстати' покровительствует и мелким неурядицам, и большим бедам:. Но свободолюбие Вяземского-поэта не было свободолюбием трибуна, обличающего политический, государственный деспотизм. Пафос его в х годах - освобождение от деспотизма любых 'мнений', утверждение права на оригинальную мысль и оригинальное слово. Разумеется, это отражение политического вольномыслия. Но в позиции Вяземского, как увидим, было и известное несоответствие измерений. В году он делает длинную выписку из Гизо, сопровождая ее примечанием ' Цитата эта не случайно приведена Вяземским. Она соответствует прочной приверженности индивидуалистическому романтизму, сменившей 'арзамасский' стиль его юности. Вяземский выступил в литературе с большими заявками. На рубеже х и х годов, когда в Россию проникли романтические идеи, когда и поэты и читатели начали увлекаться Байроном, а журналисты высказываться за и против 'так называемого' романтизма, он стал убежденным адептом новой школы. Ему принадлежит ставшая у нас программной трактовка романтизма как выражения в искусстве освободительных идей 'провалитесь вы, классики, с классическими своими деспотизмами'. Он - автор нашумевшего в свое время предисловия к 'Бахчисарайскому фонтану' Пушкина 'Разговор между издателем и классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова' , полемист, с горячностью бросавшийся в журнальные стычки. Романтическая фразеология не раз встречается в переписке молодого Вяземского. О Байроне которого он сравнивает и с океаном и с туманом он пишет: Сама эта манера выражаться была у нас в году новой. Я за каждый стих Байрона заплачу ему жизнью своею'. Романтическая гипербола Вяземского, возбуждая сомнение в рациональности ее смысла стоит ли за один переведенный стих - даже Байрона - платить жизнью , характеризует личность сказавшего. В среде своих друзей - карамзинистов, бывших 'арзамасцев', Вяземский занял позицию непокорного и непослушного, позицию самобытного поэта, постоянно защищавшего свою индивидуальность от посягательств и докучной опеки. Он строго выговаривал А. Тургеневу даже за не очень значительные поправки в своей статье: Последнее и является ключом к творчеству Вяземского. Мысль как личное достояние - в этом его credo. И оно резкой чертой отделяет Вяземского и от рационализма XVIII века с его 'всеобщностью' мысли, и от карамзинизма с его интимностью чувства. Когда-то Батюшков шутя назвал себя 'янькою' за частое употребление слова 'я' - к Вяземскому это относится в высшей степени:. Переписка молодого Вяземского полна препирательств с друзьями-арзамасцами по поводу тех или иных 'своевольных' мыслей. Он сознательно вел себя как enfant terrible1 карамзинизма: Так же как в поэзии Давыдова, у Вяземского большую роль играет ирония. Бестужев заметил во 'Взгляде на старую и новую словесность в России' 'Полярная звезда на год': Он творит новые, облагораживает народные слова и любит блистать неожиданностью выражений'. Новая мысль в понимании Вяземского равнозначна новому слову. Индивидуальность речи явилась главным предметом его внимания. Он с осуждением отзывался об одном третьестепенном французском поэте: Вяземский часто обыгрывает в стихах какой-либо речевой оборот 'Семь пятниц на неделе', 'Катай-валяй', 'Теперь мне недосуг', 'Давным-давно' и т. Сама повторяемость приема придает ему вид индивидуальной особенности авторской речи и в то же время осмысляется как характерная черта русской фразеологии хотя сам тип таких сатирических куплетов был позаимствован из французской поэзии XVIII - начала XIX века. В первой половине х годов упор на 'свое', собственное слово, 'свой' эпитет, лично ему принадлежащее выражение в особенности отличают Вяземского. Как и Давыдов, Вяземский шел вразрез с принципом 'поэтизирования' слов - он не желал быть 'поэтической натурой'. Он, правда, не употребляет брутальных слов, как Давыдов, но в свои стихи вводит суховато-аналитические 'бюджет', 'алгебру', 'итоги', 'барометр'. Характерно, что круг новых слов у Вяземского невелик, зато повторяет он их часто. Фразеологические обороты с 'бюджетом' и финансовыми 'итогами' фигурируют в двенадцати стихотворениях разных лет. Отбросив, например, слово 'прекрасный' - ассоциативно тесно связанное с гармоническим искусством, - Вяземский многократно использует эпитет 'красивый' до него малоупотребительный: Пушкину' , 'Душистый гость с холмов Токая' - о вине; 'Гость Давыдову одна и та же игра слов. С большим упорством Вяземский настаивал на своем праве нарушать общеязыковые нормы, видя в этом право на свой, индивидуальный строй мысли и слова. Он писал по этому поводу: Взбежать с убийством на престол, попрать все, что кидается мне под ноги, развенчать всех ваших князьков; разрушить систему уделов Что касается 'Первого снега' , на оригинальности которого Вяземский так настаивал в письмах к А. Тургеневу, то последний не без основания считал, что в 'Первом снеге' Вяземский 'поехал за Делилем' - поэтом французского классицизма. Структура стихотворения восходит к распространенным в описательной поэзии XVIII века 'временам года'. Стремясь ее обновить, Вяземский, правда, опускает 'летнюю' часть, а об осени и весне говорит только в связи с зимой - как ее предшественнице и наследнице. Но все же оторваться от традиции ему не удалось:. Вяземский очень гордился отдельными выражениями из этой элегии: Не случайно, однако, что все эти обороты построены как перифразы - прием, характерный для карамзинистской традиции и к тому времени не раз критиковавшийся. Интересно сопоставить 'Первый снег' с 'Зимним утром' Пушкина. Глубокое различие не только в лексике 'бурая лошадка' вместо 'красивого выходца' , но в самой структуре, в интонации устной речи Пушкина:. Пушкин воспользовался и лирическим сюжетом Вяземского поездка с 'прелестным другом' по первому снегу , и рядом отдельных образов: В 'Осени' Пушкина - опять тот же сюжет катанья в санях с 'подругой', повторение тех же мотивов и выражений: В очень удачном, веселом и остроумном стихотворении Вяземского 'Катай-валяй' лексика и тон производят впечатление своевольно-оригинальных:. Но вот из всех этих шаловливых восклицаний формируется образ - очень знакомый, хотя большинство слов для нас 'новы':. И отношение к жизни насладимся ею, пока мы живы , и образ времени, бегущего 'по пятам', - знакомы нам по Батюшкову:. У бога Батюшкова - мифологическая коса; в стихах Вяземского расчетная запись. Структура же образа прежняя: Главное - условна сама езда. Тот же сюжет в 'Телеге жизни' Пушкина Но у Пушкина метафорическая езда одновременно это и езда реальная:. Может быть, дело все-таки исключительно в демократической лексике Пушкина? Но телега сама по себе не конкретнее, чем повозка и сарай. Езда условна потому, что условную мотивировку сюжета Вяземский вводит в самый текст:. В 'Телеге жизни' Пушкина все по-другому. Целый рой ассоциаций житейских, фольклорно-поэтических порождает предметный план. Опасности и трудности человеческого существования выразительнее и содержательнее иносказательных 'ухабов жизни':. Освобождение от одноплановых иносказаний утверждается в поэзии Вяземского во второй половине двадцатых годов. Метафоризм, который Вяземский не без помощи Пушкина разрабатывал во второй половине х годов, в последующие десятилетия его жизни уступает место иным изобразительным средствам. Поздний Жуковский и особенно Пушкин его влияние Вяземский еще долго впитывал подсказывали разговорную форму непринужденной, неторопливой беседы с читателем, иногда шутливо-серьезной, всегда эмоционально-сдержанной. Таковы 'Дорожная дума' два стихотворения - и гг. Своеобразно стихотворение 'Палестина', где впечатления от экзотической страны даны без всяких эффектов, в мягкой, неторопливой и смиренной речевой манере, выражающей 'умиление' паломника:. Крупных поэтических удач на долю Вяземского не выпало и теперь. Как и в пору своей наибольшей общественной и литературной активности, поздний Вяземский до конца жизни пользовался преимущественно готовыми формами лирической композиции. И все же последующие поколения - прежде всего поэты - находили в позднем Вяземском много для себя интересного. Пройдя этап увлечения 'яркими заплатами', не обретя, однако, творческой силы для создания новых 'значущих форм', Вяземский чутко улавливал возможности послепушкинского русского стиха. Он рассыпал в своих поздних стихотворениях немало прекрасных находок - новых образов и интонаций, - предвещавших появление новых поэтов. В историю русской литературы Вяземский вошел как активный и своеобразный поэт именно пушкинской эпохи. Его поздние стихи заслуживают внимания не только сами по себе как несомненные удачи, но и потому, что никто из поэтов, которым посвящена наша книга, не ушел так далеко от своего 'начала'. У Вяземского отличие поздних стихов от ранних принципиально. Их новая проблематика, новая образность свидетельствуют, что 'пушкинская пора' в лирике осталась позади не только хронологически. Вместе с тем выход за пределы этой поры делает еще более отчетливой ее собственную проблематику и художественное своеобразие. Вяземский на склоне лет казался себе самому лишь обломком прошлых поколений, но это не так. Начавший одно из своих лучших стихотворений словами 'Я пережил и многое и многих Перейти к загрузке файла. Главная Гуманитарные Литература Мотив пути-дороги в творчестве поэтов пушкинской поры. Бытовая трактовка 'дорожных' мотивов в лирике П. Вяземского 'Хочу писать как Вяземский' - этот лозунг сделал поэта предтечей тех явлений новой лирики, в которых на первый план выдвигалась оригинальность личной манеры. Тон такого 'путешествия в стихах' - не патетическое обличение, а непринужденная болтовня с друзьями, по-домашнему шутливая: Постясь за полдником крестьянским, Отрадно мне себе сказать: Я трюфли запивал шампанским, Бог даст, и буду запивать. Этот бог 'некстати' покровительствует и мелким неурядицам, и большим бедам: Бог метелей, бог ухабов, Бог мучительных дорог, Станций - тараканьих штабов, Вот он, вот он, русский бог Бог голодных, бог холодных, Нищих вдоль и поперек К глупым полон благодати, К умным беспощадно строг, Бог всего, что есть некстати, Вот он, вот он, русский бог. И оно резкой чертой отделяет Вяземского и от рационализма XVIII века с его 'всеобщностью' мысли, и от карамзинизма с его интимностью чувства Когда-то Батюшков шутя назвал себя 'янькою' за частое употребление слова 'я' - к Вяземскому это относится в высшей степени: Я у тебя в гостях, Языков! Я в княжестве твоих стихов. Но все же оторваться от традиции ему не удалось: Вчера еще стенал над онемевшим садом Ветр скучной осени, и влажные пары Стояли над челом угрюмыя горы Иль мглой волнистою клубилися над бором. Сегодня новый вид окрестность приняла, Как быстрым манием чудесного жезла; Лазурью светлою горят небес вершины; Блестящей скатертью подернулись долины, И ярким бисером усеяны поля. Красивая весна бросает из кошницы Форма 'времен года' сжимает и лишает выразительности лирические, романтические 'детали': Сын пасмурных небес полуночной страны, Обыкший к свисту вьюг и реву непогоды, Приветствую душой и песнью первый снег Но изменю тебе воспоминаньем тайным, Весны роскошныя смиренная сестра, О сердца моего любимая пора! Глубокое различие не только в лексике 'бурая лошадка' вместо 'красивого выходца' , но в самой структуре, в интонации устной речи Пушкина: Но, знаешь, не велеть ли в санки Покинем, милый друг, темницы мрачный кров Вечор - ты помнишь - вьюга злилась, На мутном небе мгла носилась. Под голубыми небесами Великолепными коврами В очень удачном, веселом и остроумном стихотворении Вяземского 'Катай-валяй' лексика и тон производят впечатление своевольно-оригинальных: Но еду ль в круг, где ум с фафошкой, Где с дружбой ждет меня Токай Иль вдохновенье с женской ножкой, - Катай-валяй!.. Спешит от счастья безрассудный! Меня, о время, не замай; Но по ухабам жизни трудной Катай-валяй! Но вот из всех этих шаловливых восклицаний формируется образ - очень знакомый, хотя большинство слов для нас 'новы': Но долго ль будет править вам? Заимодавец-время жадно Бежит с расчетом по пятам! Повозку схватит и с поклажей Он втащит в мрачный свой сарай. Покамест песня та же: И отношение к жизни насладимся ею, пока мы живы , и образ времени, бегущего 'по пятам', - знакомы нам по Батюшкову: Пока бежит за нами Бог времени седой И губит луг с цветами Безжалостной косой Но у Пушкина метафорическая езда одновременно это и езда реальная: С утра садимся мы в телегу; Мы рады голову сломать Езда условна потому, что условную мотивировку сюжета Вяземский вводит в самый текст: Какой-то умник наше тело С повозкой сравнивать любил И говорил всегда: Теперь уже ничто не сделает эту повозку 'настоящей'. Да Вяземский к этому и не стремится: Но по ухабам жизни трудной Катай-валяй! Опасности и трудности человеческого существования выразительнее и содержательнее иносказательных 'ухабов жизни': Но в полдень нет уж той отваги, Порастрясло нас; нам страшней И косогоры и овраги Катит по-прежнему телега, Под вечер мы привыкли к ней И дремля едем до ночлега, А время гонит лошадей. Своеобразно стихотворение 'Палестина', где впечатления от экзотической страны даны без всяких эффектов, в мягкой, неторопливой и смиренной речевой манере, выражающей 'умиление' паломника: Свод безоблачно синий Иудейских небес, Беспредельность пустыни, Одиноких древес, Пальмы, ма? По степи - речки ясной Не бежит полоса, По дороге безгласной Не слыхать колеса

Купить Ганжа Оленегорск