Лирика в Соколе
Лирика в СоколеРады приветствовать Вас!
К Вашим услугам - качественный товар различных ценовых категорий.
Качественная поддержка 24 часа в сутки!
Мы ответим на любой ваш вопрос и подскажем в выборе товара и района!
Наши контакты:
Telegram:
ВНИМАНИЕ!!! В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много Фейков!
Внимание! Роскомнадзор заблокировал Telegram ! Как обойти блокировку:
http://telegra.ph/Kak-obojti-blokirovku-Telegram-04-13-15
За Владимиром Соколовым закрепилось имя классика русской поэзии, критики связывают его творчество с русской традицией в стихах Пушкина, Боратынского, Лермонтова, Тютчева, Блока, Афанасия Фета и Иннокентия Анненского. Критики отмечают, что лирики такого уровня нет даже у нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Соколов и Бродский соотносятся между собой, примерно, как Боратынский и Пушкин. А на таком уровне, — как утверждал Бродский, — иерархии уже не существует. Мастерство Соколова — высшей пробы, это когда и мастерства—то никакого нету, а просто иначе чем он и сказать нельзя. Жизнь Соколова складывалась удачно. В году он поступил в Литературный институт и окончил его в году. Это было время поэзии недавних фронтовиков. Евтушенко называл Соколова своим учителем и признавался, что в своих стихах он порой использовал строчки из Соколова. Соколов принимал участие в первых выступлениях молодых поэтов шестидесятников, но он как-то сторонился публичности. Она в это время оканчивала философское отделение МГУ. Буба была старше Владимира и уже была замужем. Знакомство перешло в роман. Буба разошлась со своим мужем в Болгарии и вышла замуж за Соколова. Вскоре у них родился сын, потом, через полтора года, дочь. Осенью года они получили двухкомнатную квартиру в писательском доме — по тем временам это было невероятное везение. Буба преподавала болгарский язык в Литературном институте им. Говорят, что студенты ее любили, и многие хотели заниматься в ее группе. Соколов много переводил с болгарского. Дальнейшая жизнь Соколова сложилась непросто. Он был трижды женат, но близким он, иногда, говорил: Первая трагическая страница перевернулась после семи лет счастливой семейной жизни. В году Буба покончила жизнь самоубийством. Вот что пишет об этом сестра поэта:. Конец х, начало х годов прошлого века было временем возвращения невинно осужденных политзаключенных. Их встречали сочувственно, помогали как могли. Он получил какой-то руководящий пост в Союзе писателей. Я привела эти строки, потому что впоследствии В. О романе Хенриэтты и Смелякова знала вся литературная Москва, кроме нас и, естественно, мужа. До сих пор не могу понять, что она в нем нашла. Был он злым и некрасивым, с длинным носом. Наверное, здесь главную роль сыграли его стихи и ореол мученика. О своей любви к Я. Смелякову она сама рассказала мужу. Это произошло утром 31 марта года. В шоке он вышел из дома, чтобы идти на работу, но вместо работы оказался в центре Москвы, на Никольской. Мы с мамой были дома. Ведь до нашего дома от Ломоносовского проспекта, что на Ленинских горах, километров двадцать. После того как он отправил меня в командировку в Братск, он пришел к ней домой, тогда у них все и началось… Стала рассказывать все, детали… Я просил ее: Тот жил в соседнем доме. Дверь ей открыла его жена Татьяна Стрешнева. Смеляков оскорбил ее и выгнал. Она вернулась домой, и тут выяснилось, что второпях она забыла ключ дома, а дверь захлопнула. Они жили на втором этаже. В это время к ней пришли гости, Галя, жена Евтушенко, и поэт Александр Межиров, все стояли на лестничной площадке. Мимо шла жена писателя Ажаева, узнав, что Хенриэтта забыла дома ключ и они не могут войти, она пригласила всех к себе, на восьмой этаж. Далее рассказывали, что Хенриэтта стала вести себя так странно, что они вызвали врача, а ее уложили на кровать в отдельной комнате. Оставили там ее одну, а когда вошли посмотреть, как она себя чувствует, окно было открыто, и ее в комнате не было. На Никольской раздался телефонный звонок. К телефону подошла я. Володе не говорите, что она умерла. Сейчас к вам приедет Юра Левитанский. Бубу отвезли в больницу Склифосовского, Юра вас туда отвезет. Я все так и сказала, как она велела. Приехал на своей машине поэт Юрий Левитанский. Когда сели в машину, он налил стакан водки и велел Володе выпить. В больнице Юра и Володя подошли к справочному окошку, а мы с мамой сели на стулья у стены. В справочном брату сказали, что Хенриэтта Кристевна Попова умерла, не приходя в сознание. Меня и маму Ю. Левитанский отвез домой, а сами они поехали в Дом литераторов. Вечером Володя приехал к нам на Никольскую. Ему стало плохо с сердцем, и он слег. Утром следующего дня нам позвонил В. Ильин, занимавший главный чин в Союзе писателей, бывший генерал КГБ: За ним завтра приедут и заберут. Ни в какую больницу он не поедет! Иначе он сделает то же, что его жена! Ему не нужна больница! Я бросила трубку, рассказала все маме и Володе и побежала в районную поликлинику, чтобы вызвать врача. Надо было официально подтвердить, что брат нормальный. Врач пришла очень быстро и поставила диагноз: Прописала лекарство и уколы и ему, и маме, так как она плакала на крик. Надо сказать, что с утра уже у нас был народ. Поэт Михаил Луконин и вдова В. Луговского не отходили от Володи, пришли поэт Юрий Левитанский и его жена Марина, подруга Хенриэтты, в коридоре сидели на подоконнике Галя Евтушенко и Александр Межиров, были еще люди, которых я забыла со временем, а то и вообще не знала. В природе идет вечное круговращение, после зимы, которая, кажется, никогда не кончится, все-таки приходит весна. Эльмира была одноклассницей сестры поэта. Она часто бывала в доме у Соколовых, где ее все хорошо знали. Эльмира была влюблена в Соколова еще со школы. После трагедии в жизни Соколова дальнейшее развитие событий происходило по классической схеме: Вот отрывок из ее дневниковых записей года период, связанный с посещением Грузии:. Проходили мимо компании молодых людей. Они раскладывали на земле рыбку. Ребята закричали ему, когда мы уже поднимались вверх: Мы ее съели дома с ликованием. Сегодня мы от наших милых соседей то же самое услышали. Литература должна помогать человеку вселять в него уверенность. На долю Эльмиры Славгородской достались самые трудные годы в жизни поэта, те, о которых он сам писал: Эльмира многое сделала для того, чтобы сохранить Соколова, как поэта. Ей посвящены многие его лирические стихи. Иван Сергеевич Тургенев писал: В году случился год огненной лошади, который в китайском календаре считается неблагоприятным, несущим с собой несчастья, болезни, катастрофы. На этот год пришелся и развод Соколова и Славгородской. Безусловно Соколов любил Эльмиру и был ей глубоко признателен и благодарен. После развода он написал знаменитое стихотворение:. Как там у Тынянова сказано, — что у каждого периода есть свой вид брожения: Дальше, как по Тынянову, — шло брожение гнилостное. Печататься литераторам в семидесятые было невероятно трудно, многие талантливые авторы не допускались к официальной печати. Достаточно сказать, что Владимир Высоцкий, песни которого распевала вся страна, не мог официально опубликовать ни одного из своих текстов. Один из экземпляров этого альманаха был нелегально вывезен и опубликован в США. Соколов в этих маневрах участия не принимал, хотя среди авторов альманаха были и его хорошие знакомые. Может и не стоило об этом упоминать, но Соколов начал сильно пить. Как писала сестра Соколова, после смерти Бубы его семью будто злой рок преследовал. Страшная трагедия случилась с его сыном. Потом была долгая и мучительная болезнь матери. Соколов забирался в окно больницы, чтобы передать матери гостинцы. Как быстро летит время! После развода прошло уже четыре года. Так оно и случилось. Семнадцатого числа месяца ноября семидесятого года Владимир Соколов знакомится с Марианной Роговской … женой дипломата и одной из первых красавиц столицы. Повторилась Булгаковская история о Мастере и Маргарите… Подробности в интервью. Володя ему и говорит: Зиновий Паперный целую тетрадку написал. Времени действительно нечего было жалеть, впереди судьбой отмерены двадцать шесть лет жизни, целая вечность по поэтическим меркам. Соколов тоже сам про себя говорил, что русский словарь для него, как Библия для верующего. Соколов относился к своим стихам чрезвычайно требовательно. Его новые небольшие книжки появлялись, в среднем, раз в четыре года. В январе года поэт ушел из жизни. Как писали в старинных романах, у него разорвалось сердце. Поэты в последние годы часто пишут трагические стихи: Разбирая черновики покойного мужа, Марианна Роговская обнаружила строчки:. Владимир Бондаренко в своей статье о Соколове написал: Совсем немного поэтов развивали это направление в шеститесятые-семидесятые. Из тех, кто сейчас на слуху, один Юрий Левитанский. А Соколову к массовому читателю ещё идти да идти: Это утверждение Некрасова, впрочем, противоречит теореме о среднем. Соколов Владимир Николаевич — — — русский советский поэт, эссеист, переводчик. Родился 18 апреля года в г. Вапцарова , первый лауреат Государственной премии России им. В Лихославле в году именем Владимира Соколова названа Центральная районная библиотека, возле которой установлен памятный камень поэту. Я думаю, что нашим читателям будет интересно услышать голос поэта, его авторское чтение. Исполняет Павел Морозов, музыка Cellar of Rats. Этим стихотворением более трех лет назад мы открывали наш журнал. На персональной странице Бориса Лукьянчука наши читатели могут найти ссылки на остальные его публикации в нашем журнале. Фотография слева позаимствована для оформления страницы на этом сайте. Они со мной ночуют В моем селе глухом. Они меня врачуют Классическим стихом. Звучат, гоня химеры Пустого баловства, Прозрачные размеры, Обычные слова. И хорошо мне… В долах Летит морозный пух. Высокий лунный холод Захватывает дух. Хоть глазами памяти Вновь тебя увижу, Хоть во сне, непрошено, Подойду поближе. В переулке узеньком Повстречаю снова. Да опять, как некогда, Не скажу ни слова. Были беды школьные, Детские печали. Были танцы бальные В физкультурном зале. Были сборы, лагери, И мечты, и шалость. Много снега стаяло, Много и осталось. С первой парты девочка, Как тебя забуду?! Что бы ты ни делала, Становилось чудом. Станешь перед партою — Не урок, а сказка, Мне волшебной палочкой Кажется указка. И лестница Отвечает пеньем, Будто мчишь по клавишам, А не по ступеням. Я копил слова свои, Собирал улыбки И на русском письменном Допускал ошибки. Я молчял на чтении В роковой печали, И моих родителей В школу вызывали. Я решил забыть тебя, Выносил решенье, Полное великого Самоотреченья. Я его затверживал, Взгляд косил на стены. Только не выдерживал С третьей перемены. Помнишь детский утренник Для четвертых классов? Как на нем от ревности Не было мне спасу. Как потом на улице: Снег летит, робея, Смелый от отчаяния, Подхожу к тебе я. Снег морозный сыплется, Руки обжигает, Но, коснувшись щек моих, Моментально тает. Искорками инея Вспыхивают косы. Очи удивляются, Задают вопросы. Только что отвечу им, Как все расскажу я? Снег сгребаю валенком, Слов не нахожу я. Ах, не смог бы, чувствую, Сочинить ответ свой, Если б не оставили На второе детство. Если б и заставили, Объяснить не в силе. Ничего подобного Мы не проходили. В переулке кажется Под пургой взметенной Шубка горностаевой, А берет - короной. И бежишь ты в прошлое, Не простясь со мною. Королева снежная, Сердце ледяное…. Цыгане На речонке Тополнице появились цыгане, Загорелые, хриплые, в разноцветных заплатах, В подпоясанных чем-то непонятным халатах, Пыль мели они черными босыми ногами. Кто сидел над тазами. Да паял да лудил их. Дети голые шумно на деревья влезали, Мух цветами сгоняли с грустных морд лошадиных. А отцы их пестрели на возах, под возами, В свете утреннем выглядя совсем не зловеще. И кричали друг другу дикими голосами, Очевидно, совершенно спокойные вещи. Ты камнем упала, я умер под ним. Ты миг умирала, я долгие дни. Я все хоронил, хоронил, хороним Друзьями — меня выносили они. За выносом тела шел вынос души. Душа не хотела, совала гроши. А много ли может такая душа, Когда и у тела уже ни гроша. Венок Вот мы с тобой и развенчаны. Время писать о любви… Русая девочка, женщина, Плакали те соловьи. Пахнет водою на острове Возле одной из церквей. Там не признал этой росстани Юный один соловей. Слушаю в зарослях, зарослях, Не позабыв ничего, Как удивительно в паузах Воздух поет за него. Как он ликует божественно Там, где у розовых верб Тень твоя, милая женщина, Нежно идет на ущерб. Я ни о чем не скажу ему, Я ни о чем не скажу. Видишь, за облак барашковый, Тая, заплыл наконец Твой васильковый, ромашковый Неповторимый венец. Слезами, дождиком стучать по крыше. Руками, ветками, виском, сиренью касаться здания с поблекшей тенью. Попробуй вырасти такой большою, чтоб эти улицы обнять душою, чтоб эти площади и эти рынки от малой вымокли твоей слезинки. Потом подумай о такой причуде: По горькой сырости, босой душою. Попробуй вырасти такой большою — и в том оплаканном тобою мире жить в той же комнате и в той квартире. Но заметил я, душу очистив От земного, приняв неземное, Тень летит от придуманных листьев На мое безысходно земное, Где не может пока что по маю Цвесть сухумская роза в Сибири… Но не думайте, я понимаю, Можно жить и в придуманном мире. Листья летят пургой, Маленьких птиц пугая. Скоро придет другой, Скоро придет другая…. Ты плачешь в зимней темени, Что годы жизнь уводят. А мне не жалко времени, Пускай оно уходит. Дерево-лошадь, неси меня вдаль, Где кочевал незабывчивый Даль. Лишь потому — что словам и деревьям Надобно жить под своим удареньем, А ударенье как прикосновенье — Нежное, верное, не без смиренья…. Я ведь совсем не тот, Чтоб задавать вопросы. Я ведь совсем другой. Я из того ответа, Где под ночной пургой Мечется тень поэта…. Стихи читаю Соколова — Не часто, редко, иногда. Там незаносчивое слово, В котором тайная беда. И хочется, как чару к чаре, К его плечу подать плечо — И от родства, и от печали, Бог знает от чего еще!.. Ростов Великий Осеннее золото куполов Всплывает на синеве При полном молчанье колоколов Со звонницей во главе. Не знаю, не знаю! Но этот лист С прожилками черноты, Как купол округл и как купол чист И звонок до высоты. Под ясными сумерками стволов Не холодно ль вам со мной? Осеннее золото куполов Восходит над белизной. Качается дерево у стены, И листья его вершин Касаются самой голубизны И падают у машин. Снег в сентябре Всю даль последующих весен Представить было не хитро… Тебе сопутствовала осень, Когда входили мы в метро. Когда мы вышли из него, Шел снег по направленью к Химкам Или оттуда. И липло к туфлям и ботинкам. И шел опять у фонарей — Домиком. Входили в мокром серебре В автобус Тающие люди И разговоры о простуде — Снег в сентябре! Мы зиму прожили с тобой В теченье этого маршрута, Всю от начала до конца. Мелькали призраки уюта, Попытка воду пить с лица. В последних числах сентября Мне не забыть, пожалуй, до веку Валился лист у фонаря Подобно карточному домику. Зима кончалась у стены Окраинных дубов и сосен. И не было за ней весны, А снова — наступала осень. Моление о разлуке Пишу, а сам уже не понимаю, Кого письмом нелепым донимаю, Кому, зачем, о чем напоминаю? Вы все смешались у меня в уме. Еще чуть жив один последний абрис, Но я забыл его обратный адрес, Он так расплылся, этот абрис бедный, Как бледный промельк чей-то в полутьме. Я уходил — меня вы находили. Я приходил — вы тотчас уходили. Так, значит, что ж, разлуки все же были? Ведь вы навзрыд холсты мои рубили, Сбегали плача От любви ко мне? Я понимаю, это очень трудно — Знать, что художник: И не ославит, и что есть, оставит. Ну разве что прославит. Ведь на ином московском вернисаже Себя самой и не узнаешь даже. А вся толпа опять вокруг него. На разрыв испытывали женщин. Те, кто увенчан, И те, кто развенчан. Как сладок был кратчайший перерыв. В индустриальном явимся пейзаже. Со счетоводом полежим на пляже. Но все же даже… Какой-то отблеск ваш — зачем он жив? Но я сейчас пишу одну картину! Но я ломаю руки. Ведь я пишу картину о разлуке. Любя, а не от скуки. И за разлуку не благодарю. Я вспоминаю только встречи, встречи. Чистейшие, как снег, черты и речи. Улыбки ваши, слезы, очи, плечи, И жду свою последнюю зарю. Пейзаж с дорогой Интеллигентной милой недотрогой Сидела б дома возле мамы строгой Задумав свой лесной пейзаж с дорогой. Он целый год туманился во мне. Я рассказал — ты тут как тут. Знай, черный ворон каркает в лесу. Поскольку плохо, видимо, воспитан. Сосну заденет, мглой веков пропитан, Сосна роняет иглы и росу. Он нынче свеж и темен. Поскольку ливень тоже был огромен, Как ворон древен и как голубь чист. А ты, мое любимое созданье, Уже бежишь, не приходя в сознанье, Когда к тебе осина тянет лист. Стой, у рябины — ягоды в горсти. Черт надоумил взять тебя с собой. Я влюблен в свою же ученицу. И даже хоть сейчас готов жениться… Какой, однако, все же разнобой. Столбы лучей сияют меж стволами. Взлетает ворон, каркая над нами Уже по—иностранному почти. От черных крыл вершины так и ходят. Я понимаю, бог тебя прости. Вот это все и есть пейзаж с дорогой. А впрочем, там, за выселкой убогой, Есть электричка… Клумбы. Но красок масляных не трогай. Ширяет черный ворон над треногой В художническом пристальном лесу. Он чует запах, душами пропитан. Качнет сосной, поскольку так воспитан, Сосна уронит иглы и росу. Еще ты будешь счастлива, я знаю. Смотри, как тянет просека лесная. Ее считать дорогою не след. Я не собьюсь с дороги. Я не скажу тебе, что весь секрет В том, что дороги не было и нет. Она пройдет сквозь строй стволов — в итоге. Птицей… Мало ли примет? Сальери Сальери, мастер в высшей мере, Лишь одного не разумел, Что сочинять умел Сальери, А слушать нищиx не умел. А Моцарт видел, Моцарт знал, Какая слабость наполняет Неукоснительный бокал. Сквозь лести гордую улыбку — Не просто зависть и расчет — Он видел первое: Да, Моцарт — бог. И вовеки Убийства люди нe простят. А бред о черном человеке, А прядь на лбу, беспечный взгляд… Бог может искушать судьбу. Зачем толпа вокруг одной любви? Вас назовут, в лицо метнется краска, Сбежит со щек, и где она — лови. Он целый мир, казалось, приобрел, Но потерял товарищей немногих, Зато нашел ценителей нестрогих, Их ослеплял незримый ореол. Когда проходит, глаз с него не сводят, Его же взгляд для них под стать лучу. Но просто так, как раньше, не подходят, Ну хоть бы кто—то хлопнул по плечу. Уйти бы в лес, оставив пустяки, Собрать минут рассыпанные звенья И написать прекрасные стихи О славе, столь похожей на забвенье.
Тихая лирика
РУБРИКА ПАМЯТЬ
Успешные молодые люди сколотили состояние на спайсах
Владимир Соколов
Купить закладки метадон в Кеми
Купить закладки скорость в Новомичуринске
лирика сокол
“Тихие лирики”
Купить Гиблый Набережные Челны
Стихи, творчество, поэзия, лирика поэта Владимира Соколова.
Купить закладки шишки ак47 в Вихоревке
Соколов, Владимир Николаевич (поэт)
лирика сокол
Легковой автомобильный прицеп КРД