Лирика в Холмске

Легендарный магазин HappyStuff теперь в телеграамм!

У нас Вы можете приобрести товар по приятным ценам, не жертвуя при этом качеством!

Качественная поддержка 24 часа в сутки!

Мы ответим на любой ваш вопрос и подскажем в выборе товара и района!

Telegram:

(ВНИМАНИЕ!!! В ТЕЛЕГРАМ ЗАХОДИТЬ ТОЛЬКО ПО ССЫЛКЕ, В ПОИСКЕ НАС НЕТ!)

купить кокаин, продам кокс, куплю кокаин, сколько стоит кокаин, кокаин цена в россии, кокаин цена спб, купить где кокаин цена, кокаин цена в москве, вкус кокаин, передозировка кокаин, крэк эффект, действует кокаин, употребление кокаин, последствия употребления кокаина, из чего сделан кокаин, как влияет кокаин, как курить кокаин, кокаин эффект, последствия употребления кокаина, кокаин внутривенно, чистый кокаин, как сделать кокаин, наркотик крэк, как варить крэк, как приготовить кокаин, как готовят кокаин, как правильно нюхать кокаин, из чего делают кокаин, кокаин эффект, кокаин наркотик, кокаин доза, дозировка кокаина, кокаин спб цена, как правильно употреблять кокаин, как проверить качество кокаина, как определить качество кокаина, купить кокаин цена, купить кокаин в москве, кокаин купить цена, продам кокаин, где купить кокс в москве, куплю кокаин, где достать кокс, где можно купить кокаин, купить кокс, где взять кокаин, купить кокаин спб, купить кокаин в москве, кокс и кокаин, как сделать кокаин, как достать кокаин, как правильно нюхать кокаин, кокаин эффект, последствия употребления кокаина, сколько стоит кокаин, крэк наркотик, из чего делают кокаин, из чего делают кокаин, все действие кокаина, дозировка кокаина, употребление кокаина, вред кокаина, действие кокаина на мозг, производство кокаина, купить кокаин в москве, купить кокаин спб, купить кокаин москва, продам кокаин, куплю кокаин, где купить кокаин, где купить кокаин в москве, кокаин купить в москве, кокаин купить москва, кокаин купить спб, купить куст коки, купить кокс в москве, кокс в москве, кокаин москва купить, где можно заказать, купить кокаин, кокаиновый куст купить, стоимость кокаина в москве, кокаин купить цена, продам кокаин, где купить кокс в москве, куплю кокаин, где достать кокс, где можно купить кокаин, купить кокс, где взять кокаин, последствия употребления кокаина

Закон чертей — везде двойное дно: Разврат — любовь, предательство — геройство. И зелье с целью варится одной — Дурманить нас. Дурить, скажу я просто. Всесветный сброд измазать дегтем рад, О нас бесовски он вещает, пишет. Как меды пьют, с трибун высоких лгут, Что все — друзья, наш разум усыпляя. Их съезды тайные пяти минут Зато не могут обойтись без лая. Где яркроцветный русский мир? Века он был — и нету. Мы сдали имя русское врагу, Что, с глобуса содрав, пихает в Лету. Сладко елось, пилось бюрократу, Оттого что все там прахом шло. В запустение стучатся дятлы, И звериный у бурьяна вид. Ах, не вчера ли в школу он ходил, Перебирал твои, гитара, струны, Был весел, Оживлен, С друзьями мил. Они несут его в могилу, Все однокашники, иная молодежь. Портрет того, кто рано нас покинул, Невеста держит. Да, он был хорош! Он не придет, как прежде, на свиданье, Погиб — О, Боже,! Любая будь причина расставанья, Ни у кого согласья с нею нет. Не потому ль так сердце мое рвется — Как с лучшим я прощаюсь из родни. Смотрю, скорбя, на тихую окрестность, На солнце, что как древней славы щит… Безумство это, что любовь не спелась И что бедою красный день кричит! Сладко жили с народом народ До дурманящих иезуитов - Ни резни, ни разорных невзгод. Да, во все времена поссевины, Злобой, словно озоном, дыша, В масках агнцев умильно-невинных Доводили роды до ножа. Как лжедмитрии, эти мессии, Вурдалаков страшенных родня. Льют дожди лицемерья косые, Чтобы впиться в тебя и в меня. По-ночному высасывать соки Из доверчивых детски племен. Ввысь поднялся украинский сокол, Увидал глубь двуличия он. Золотое Шевченко открытье Кто утратит — погибель найдет… Без дурманящих иезуитов Сладко дружат с народом народ. Шторм, и в иллюминатор Шканец лезет, как негр… Коль живут все как надо, То вражды в мире — нет. Русофоб не родится, Сгинет антисемит, Если каждый, как птица, Да над грязью взлетит. Все равно, что имуществом Незаконно владеть Воровать преимущества И сегодня, и впредь. В поле, цехе, у касс Существует пусть равенство И народов, и рас. В нее не верить без толку. А мнимой дружбы песенку Нам не поют порой? Что ложь, а что же искренность? В них вглядываюсь пристально И не пойму никак. Ах, жить бы по-хорошему! Шло убийство, как буря-тайфун на Флориду, - Я тогда тосковал, умирал на земле. Эта тьма душегубства блисательных, нежных, Мне родных, вам родных, белоснежных душой Разрывала, терзала, сминала безбрежно. Гнет судьбы, гнет сердец, что в страданьях изнылись, Тяжесть бед и падений — крушенье твердынь, Словно Этна взорвались, вкруг лавой разлились. Дух лукавый, враг смертных силен. Исчезали улыбки, цветы и боренья, И любовь, и дороги, ребяческий смех. Оно одномерно, оно примитивно, Как нота одна, как единая гривна. Не светит, не греет и не очарует, Угрюмо дыша и угрюмо воруя. Бесчестие с мертвым, что каменным, взглядом Ни миру, ни дальним, ни ближним не радо. Я с детства враждую с бесчестьем-проказой, А нынче взбешен — ведь оно непролазно. Люпином смыло рожь, овес, Гречиху, лен, пшеницу. Средь стад и табунов я рос, Они теперь — мокрицы. Стучал валек, стучал топор, Сердца хозяйств стучали. С недавних людоедских пор Безмолвье — как в начале. Пустыня родины моей Не в Африке, под Вязьмой. Ближайшая соседка, в ней Сама Москва завязла. О, сила русская, как ты Столицу защищала! Твою иссушит душу, Чтоб хорошо искушать. Шайка дегенератов Расстреляла закон. Людоедам награды Нацепил мрак времен — Расстрелявшим закон. Нелюбовью к России Распалилось ворье. Бреду лошади сивой Не сдадимся живьем — Нелюбови к России. Не стираются смерти И Советов, и душ. Пусть во сне видят черти: Кары мертвых грядут — И Советов, и душ. Но и он по страданью Отступил, смыт Москвой В час ее воровской. С исторической грязью, С болью белого зданья Час вконец нелюдской. Кровь, рыданья, моленья — Ухищренный указ. В высшем смысле убийство… Смотрим с ужасом на Смерч ревущий огня, Штурм надежды и смысла, Смерть народного представительства, Что свершает броня. Мерзки пришлые твари, Но иуды внутри Хлеще тех упыри. Строй, страну разорвали, Чтобы сделать товаром… До нюрнбергской поры. Октябрь, четвертый день, год девяносто третий… Открыли космос русские, ах Боже мой! Из пушек бьем во власть, впервой за все столетья. И Господа закон, и сумасшедший бред, И ум, и антиисторическая заумь, Безбрежная душа, пассивный элемент — Толкутся в нас подобьем толп поспешных по вокзалам. Клянусь своею честью, граждане, - да, да! Это — время без рассудка, Сумасшествие само. Задыхается от злобы — Бес вошел! Рождены на свет сугробы, Где хранила сны постель. Маять горе захотели, Если в крепость он пролез? От мошенника до суки — Все светила из светил. Нелысый Ленин-Бланк-Ульянов Картавил на суку. Мать тебя за ногу, людоурод, Правда искомая наоборот, Скот в телеящике, брешущий ящур! Лгун и злодей, взялся б лучше за труд, Как за штурвалы берутся пилоты. Сказкой под ними просторы плывут, Облачный обочь сияет салют, Жить во весь дух изумленным охота. Вздернуть бы всех, сколько вас ни на есть, Всех обезумевших, междоусобных. Информоружие — вот он, ваш свет, Кровопролитие — вот ваша честь, А человек ваш — утроба. Ловкостью испытанной продажных Стали воля, сила и мозги. Родину сгубили — не отмщают, Сверхбесчестье прет из берегов. Вспомните, как хамам отвечала Армия Великая отцов! Словно вечный сон, как не Отчизна — Кладбище огромное окрест. Семитический вопрос лбезный Лишь один и жив — один как перст. Гражданину и велеть, и драться, Что любить покойнику, невмочь. Не хватает храбрых, русских духом, Подлость на полях крушившем битв. Боевой тревоги, рвущей слух мой, Риска жизнью, что красу родит. Вольный каменщик стамеской Выдолбил красу времен. Ищут правду божью в смуте, День суда как злоба дня. Сброд, содом, развал по сути — Клану солнце и луна. Телеящик скалит зубы, Он же — золотой телец. Молодой наполнись силой В дни войны, как раньше, князь! Теркин, шутки где и смех? Не ходи тем нее ночи, Пред Ордой унынье — грех. Рвал мое поколенье фугас В Минске, Вязьме, избушках селений. Не сошла ли эпоха с ума, Если помнить о лучших не хочет? Путь земной поколенья тернист. Донесем и до будущих далей: Обокрал наше детство фашимст, А потом и свои обокрали. Но нетленна культура моя. Он к крикунам завзятым Всю жизнь принадлежит. Зачем вступил с таким вот В совсем порожний спор? Что он во всем невежда Не понял разве ты? Всегда, сейчас и прежде, Он — образ пустоты. В суждениях нелеп он, Родитель чепухи. Коптит родное небо За наши, знать, грехи. На пошлые вопросы, Что накопились в нем, Не отвечай серьезно — Не прослыви глупцом. В нее ступив, погибнешь, друг, Борясь бессильно. Не зря слова его пусты, Душа простая. Он хочет, чтоб завелся ты, Абсурд глотая. Грешно, неумно в горячах Себя повел бы. Зачах в бессмысленных речах, Что площе воблы. Чтоб ты взболтал в себе всю муть, Как речка в бурю. И к радости не мог прильнуть, Шел, брови хмуря. Зло мировое сокрушить Ты собирался? Явилось вот — где меч и щит, Где шлем с забралом? Навязанный стиль пусть исполнит свое! Тебя, старика, драть за чуб бесполезно, Нет чуба — повыдрали жены его. Всю жизнь ты брехал, словно пес, своевольно, Кавказца в Кремле то хваля, то хуля, То Ленина славил — что, страсть холуя? Валяй, Евтушенко, вали на меня! Вздымал партбилет, комиссаров и Братскую, Свергаешь не их ли сегодня, игрок? Нет боли за то, что собрат — без порток, Как боли вчера за вчерашнее гадство. Фашисты льют кровь неповинных детей, Сплавляют по экспорту дочек и дачи, Арабов сметают потоком огня. Гангнус-Евтушенко, вали на меня! Какая преданность культуре В неслыханной прокуратуре! Не месяцы — года проходят, Пьянящие любовью годы. Мое стило Вышинских учит! В судьбе со властными соседство. Не зря лелеял мысль — строкою Жечь души, русской добротою. Кругом грабеж, насилье, смерти. И вольность, и святыни, и семью. Давно позор земли, ее кручина, Живые трупы в дедовском краю. У двери гроба славная Отчизна; Рабами став, забыли честь свою. Невинных жертв сегодняшних причина, Сдались на милость грязному ворью. Ужель ничтожны так славян потомки, Чтоб дерзким душегубам не воздать? Настолько срам стал нашей страшной тенью, Осталось в бой вступить и умирать — Как штафникам, смыть кровью прегрешенья. За то, что мы погибели истоки, Потерь несчетных, смели так упасть. Смирны, покорны, низменны, убоги, Привычные права втоптали в грязь. Фашизм-свирепость, словно птиц в осоке, Тальковых бьет в упор, легко таясь. Уродцем, Льстетцом искусным, торгашом-дельцом. Мы — дети малые, что отдали свой дом? Плохие граждане, за Русь бороться Не можем, находясь в привычном сне. К потомкам в мерзкой явимся красе. В кренделя завиваясь бесславно, Вверх тормашками черти летят. Те мутнеют глазные озера, Где уже не живет божество. Только я не покорный, не сонный, С молодою, как утро, душой. Весь обман ваш рекламно-позорный Не восторг мой, а вечно чужой. Вздор мелют нечестивцы, Смеется сатана… Пусть Храм тебе приснится, И солнце, и луна. Итз журналистских прерий Отчизна смотрит жутко. Всех, от незнанья диких, Стремит, как пчел на мед, И к наркоманским тикам, И в воровской омет. Газет, журналов Кама Несет, разлившись, мусор: Творца дебильной гаммы, Купца от нашей музы. А где же легионы Прекрасных и простых? Где пушки заряжены, Богатыри при них? Где сахарные дети, Чья сладость на устах? Строители планеты, Ума до звезд размах? Не видят журналисты, Как ярко разлита В здоровых честных лицах Повсюду красота. Злодейство сделать, пакость Не дико их природе. Чудовищен и страшен, С гадючьими глазами В детей стреляет маршал, И в бабушку, и в маму. Копить деньгу — вся гордость, Платить за шлюху — пылкость. Нелепо бестолковы, В открытую похабны. Я вдрызг разочарован, Смотря на эти хари. В какой стране отцов могилы? Сквозь слезы смотрим тяжело На дружный хохот нечестивых. Славянство, ты в тупик зашло, Разлад ужасный допустило. Ты скот, лишенный речи днесь, Греховной думой ум затмило. Потерян рай, достаток, честь. Терпение — твоя могила. Палестинцы пятнадцати стран, Что ж распад, и террор, и бесправие Допустили, верней, бесоправие? Палестинцы пятнадцати стран, Край отцов можно ль видеть Бутырками , Можно ль Русь позабыть богатырскую, Брат, сестра? Какие перестройщикам бальзамы, Живящие их мерзкое нутро! Враги людей и Бога тенью смерти Навстречу сатане влекут наш род, Слимонив государственность столетий — На древе жизни радовавший плод. Светло в Олигофрено-Олигархии Глупцам подземки и вершин Кремля, Где жерди, закрывая клан оградою, Да в венские глядятся зеркала. Кобылятиной пахнет от клиповских шлюх, Что ярят вороных жеребцов африканских. И стоят изваяния нищих старух Пред бесстыжими рожами в янковских касках. Разрушение градов и весей, Безысходность, блужданья, болезни — Им лишь хохот, хохочут трясясь. Трупы женщин, детей — смех лукавым, И разбой, и грабеж, и порок, И циничных, и лгущих оравы, Смердяковщина, лютые нравы — Весь взлелеянный чертополох. Ценою жизни правый путь Мы покупаем. Чувство предков, мол, патриархальность, Нас растит не соха, а компьютер. Что же смотришься не эпохально, Древний будто? Бесом, бесом вокруг недоумок: Знаешь, милый, катись-ка подальше По дороге покамест не тряской, Как поется у детушек наших: Лозунг высокий — бандитский прием. Не помощь отсталым — нас ограбленье, Строиотельство счастья — русского слом. Раскулачивая, гены мололи, Расказачивая, мололи быт. Экспроприации — колонизация, Единство идей — вышибанье мозгов. Энтузиазмом эксплуатацию Вор величал Нахамкес-Стеклов. Правозащитниками мафиози, Цинично дурача, вновь рушат редут. На что десятки лет Силенок у казны недоставало, Людской немедля изыскал совет. Не Древнего Египта — наш ведь чин. И он сатанеет в презренье к пилотке, К рабоче-крестьянским мозолям — вдвойне. Элитная моль расплодилась-разъелась, На роль претендует дворянских родов. Фамилию свистнул — и род его яркий, А в нации — гляньте! Что терпишь, Держава, презренные прятки? Что жулик — не труженик весел и рад?.. Отцы терроризма, их дети, их внуки — Змеиный невиданный жуткий клубок. С ним рядом от страха застыла наука, И голос естественной жизни умолк. На этом взрастают гигантопигмеи, Болотная кочка — гора Арарат. Изба деревянная Вдруг развалилась, Бревна рассыпались. Юные, стройте Зданья надежные! С бурею справьтесь, Друзья, ненавистною. Жизнь большая, Мудрый возраст возражает. Мир познал от пенья пчелки До овечьей шкуры волка. Взглядом трезвым вижу клятвы, Что торгаш дает проклятый. Но сердечных сил не рушу: Все учтя, для добрых — душу. Я — увидит — патриот. И мою почует бодрость, Что бойца на смерть ведет. Я не робкого десятка — Проиграешь бой, садист. Сжирает век людей хороших, Как антилопу ярый лев. За валом вал — калеки-судьбы, На страх, борцы за честность, вам. Жизнь разбивали, как посуду, Бандиты, ряженые в судей, И дух преступный не иссяк. Вырываюсь из ада кромешного — Из трезвона, тупой чепухи… С градом смежные рощи смешанные В поднебесье купают верхи. На страдальца взирают по-докторски, Мудро эти родные леса. И уже, начинен биотоками, Вижу: Удивительной радости кладези — Деревеньки отцовской земли. Сколько лада и нашего склада — Все цветы, что во мне, зацвели. Цвет цветущий теперь — казнокрад, Наш восторг — уголовная милость. Стыд и право, как мусор, горят. Те же граждане, те же границы, Тот же Богом дарованный ум, Почему же — крушенье гранита, Почему вдруг да в недругах кум? Что случилось — все враз изменилось? Немезиду зовем покарать Самых близких, душевных и милых. Злоязычьем искусно к обидам, Заглушая рассудок, влечет, - Начинают все всех ненавидеть Беспричинно. В нашем крае свирепствуют волки И творят за разбоем разбой. Маскируясь и без маскировки, И ночной, и дневною порой. Все внушали — они санитары, Расплодить — грянет чистая жизнь. Расплодили, но… стаи кошмара. Человек, сам уже берегись! Словно мы в оккупации снова, Жди удар из любой стороны. Стали жертвами овцы, корова, На доярку напали они. Ненавидя нас, подняв щетину, Твари наглые рыщут вокруг. Нет охоты на них? Души светом наполнить — наш долг. С волкократской расправимся смутой, Чтобы каждый спокойным быть мог. Занесла меркантильная вьюга, Прилетели — олень слезы льет. Свили южные птицы разбоя Гнезда в недрах новейших контор. Представляют начальство большое, Приглядишься: В чем земная их цель? Вместо ягеля горечь, Где они побывали, растет. Лишь в одном ремесле — объегорить — И горазд перелетный народ. В стаи сбившись, кочуют нептицы, Не родные труду, доброте. Она заросла сорняком С тех пор, как привел вас Иуда. Вы — судорога земли, Вы — фальш, воровская шайка. Уродливость возвели В достоинство, злые шавки. Ялений болезненный смерч, Безмыслия порноломка. Поклон мудрецу от седин, От мальчика с девочкой — зависть. Безумные страсти падут, И лад возродится высокий, И прежние вера и труд, И радость распахнутых окон. С крестьянскими ухватками, С насыпанным холмом, С ветлою над прудом, С хоругвями крылатыми. Без расшепленных дурочек, Без травли без конца, Без свинства подлеца, Без на гробах танцующих. Во весь смеешься дух, В глазах несешь рассвет. И общий стол — игра, И взрослые — игра. И творчеством взяла Саму себя в кольцо. И матери лицо, И фант, и финт, и клей. Из бедных, как сома, Вытаскиваешь грусть. И радостные высыпят акации — В их сторону направься только ты. Негр из страны Карибского бассейна, Как мой отец, расистами убит. Но у деревни Клетки злак посеян, Что сердцем чист, имеет добрый вид. Еше он шпарит, дождь поборов, взяток, Мутит поток обманов реку дней. А георгины у сельчан на грядках, Смотри, в ненастье светятся сильней. Не все закрыли тучи недоверья, Не все повыбил жульничества град. Ласкают день ладошками деревья, Луга тепло, как матери, глядят. Да не пройдем трудов минувших мимо — Ее красы, творимой с давних пор. Глаза закрою — и, необозримый, Приблизится к душе родной простор. Потому в двадцать лет Стал я седым, как ворона. Рубленая накануне войны, Как древний кремль, пятистенка Из перворсортной смоленской сосны Всем хороша: От хозяев честных До расписного простенка. Песнями жили в избе соловьи, Песней вплывала трехрядка. Три звена со звеном. Это главный венец В нашем семьи крепком срубе. С ней Сказки нетленные встретит малец, Жизни старинной пригубит. И свободен любой Выбрать занятье по сердцу. Без суеты отбирали века Нужные вещи, строенья. Все под рукою в гнезде мужика, Все, что там есть, Нужно наверняка,- Отчих столетий уменье. Через избу Ощущаю родство С жизнью народной. Родней ничего Нет на земле и не будет. Сроду пустых не знавали забот В светлой смоленской сторонке. Истины древние как нам привить Пахарям удавалось? Только научены с детства: Враг ненавистный, Ворюга-злодей, Что не придумать подлее и злей, В добрые избы вломился. Батя на фронте, А дом, что срубил, Занял эсэсовец желчный. Рядом уже невозможно пройти. Два часовых пред избою. Нет, оккупация - Это не тыл. Стаж фронтовой двухгодичный Каждый имеет из нас. Не перенесшую выпавших мук Девочку мы схоронили, Крошку, Сестренку грудную. Мой друг, Сколько таких бесконечных разлук Помнят Угранские были! Белый свет без нее Я уж теперь не увижу… Фрицев круша Иль беря их живьем, Освобожденье катилось. Огнем Занялись низкие крыши. Что можно — спалит. Избы горят, как поленья. Грабитель не сыт, Злобой последней, кровавой налит, Сжечь нас решает с деревней. Где-то покоится в крае ином Тело хозяина. Тужит о нем Дуб — До Победы он дожил. Искренность, Щедрость И силу. Мал был достаток у канувших дней Тех. Дома нас мать ожидала в тоске; В гости являлись, живя вдалеке, - Так постепенно взрослели. Теплой заветной осталась земля С верною птичкой синицей. Вдовы закрывших Россию солдат, Наши безмолвные мамы! В сердце глаза ваши грустно глядят И возвращают к истокам, назад. Все мы в долгу перед вами! Тем, что по-прежнему пела труба Русской печи в деревушке. Отогревала озябших изба, В ней обретали покой и себя, Праздник, семейную дружбу. Тягой неведомой тянет домой. Нынче, измерив десятками лет Вдовий удел неутешный, Полон прозрений я, возрастом дед: Вдовы спасли от жестокости свет, В нас переливши сердечность. Смутность теряли во вдовьей избе, Лет напряженных усталость. Не случайно, мой друг, По-молодому зардеется вдруг Мама, отца вспоминая. Словно в квартиру, входи, молодежь, В эти Твардовского строки. Боже мой, нет ни кола, ни двора, Как в сорок третьем безумном От Желтоух. А ведь будто вчера Избы рубили и по вечерам Пели с надеждою юной. Улицу скрыл исступленный бурьян, Он же натек на подворья. Вижу любезные тени сельчан, - Словно убитые горем. Место, где отчий был дом, не найду. Вот оно, вот же, где, как говорят, Пешими под стол ходили. Без риска горят Ягоды. Зверь набегать сюда рад: Вот она, Загородка, где травва Отроду лучшей считалась. Каждый хотя бы прокоса на два Долю имел тут. Их посадили в Отечестве мы. Только ушел, Не вернулся назад Их садовод незабытый. Сколько моих в нем и пота, и сил! Дождичек смыл След человека всечасный. Из деревенек, считай, десяти, В прошлом хозяйств по полсотни, В дом-то один да людей не найти?! Осталась полям Все победившая верность Мамы родимой и сверстников мам, Что до последнего тужились там, Пахарей верность безмерная. Постигнутый дух Тайной вражды и ударов. И радость души — Новь возрожденья изведать: Тихо, вроде бы естественными способами: Слово принимавших в поэтический цех………………….. Мытишинский пруд на Смоленщине………………………. Ада остроухая………………………………………………… Извечный русский……………………………………………. Заклинание………………………………………………… Рябина в лесу……………………………………………… Чужое горе…………………………………………………. Эргаш Хакимов………………………………………… Автополет по Грузии…………………………………. Курильским островам………………………………… На окраине Холмска………………………………….. Валяй, Евтушенко……………………………………… Культурообразные прокуроры………………………. Сонеты на злобу дня………………………………….. Баллада о резолюции бюрократа…………………. Владимир Фомичев Лирика Фомичев В.

Лирика в Холмске

Елена Холмская

Открытие выставки «Лирика пейзажа»

Холмские новости

Два человека погибли в ДТП в Холмске

кинотеатры Холмска

Знайомства у Kholmsk!

Образец любви земной. Отзыв на книгу В. Потехина «Исцелую, изнежу, избалую»

ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ. ЛЮБОВЬ — ЭТО СЕРДЦЕ ВСЕГО.

Надежда Тютнева

Надежда Тютнева

Два человека погибли в ДТП в Холмске

Знайомства у Kholmsk!

Надежда Тютнева

Открытие выставки «Лирика пейзажа»

Открытие выставки «Лирика пейзажа»

Знайомства у Kholmsk!

кинотеатры Холмска

Надежда Тютнева

Елена Холмская

ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ. ЛЮБОВЬ — ЭТО СЕРДЦЕ ВСЕГО.

Report Page