Лирика в Гавриловне-яме - купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Рады представить вашему вниманию магазин, который уже удивил своим качеством!

И продолжаем радовать всех!

Мы - это надежное качество клада, это товар высшей пробы, это дружелюбный оператор!

Такого как у нас не найдете нигде!

Наш оператор всегда на связи, заходите к нам и убедитесь в этом сами!

Наши контакты:

https://t.me/StufferMan

ВНИМАНИЕ!!! В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много фейков!

Облако тегов:

Гаврилов-Ям город маленький, красивый, умирающий. Повлекла, поманила сюда жажда приключений. Да и жажда красоты тоже: А тут целый город, как такое упустить? Ведь много их по всей Руси — брошенных и забытых, вымерших, страшных в своей последней красоте. Пустые военные городки, оставленные шахтерские города — вот где раздолье, вот где ветер гоняет обрывки старых газет и рок-н-ролл мертв. Так нет, Гаврилов-Ям все-таки. Мне понравилось, что люди в этом городе все-таки имеются; все-таки есть там жизнь, теплится и бьется, а это намного любопытней и выразительней, чем немая красота пустоты. К тому же совсем Центральная Россия, которая и от Москвы недалеко, но и к Ярославлю близко. Исконная Россия, Золотое кольцо, одно слово. Моногород, выросший из льнокомбината, который построил во второй половине девятнадцатого века помещик Локалов. Главное, что надо знать пришельцу: Большая река Которосль и маленькая речка Поганка. Такая маленькая, что испокон века ее зовут прудом. А может, она и есть теперь пруд — мутировала. А да, еще в Гаврилов-Яме очень строгие девушки. В ответ на вопрос: Только потом, когда удается объяснить, что нужен совет, где поесть уставшему путнику, можешь получить стандартный и универсальный ответ: Идешь по городу и каждую секунду прогулки ждешь встречи со знаменитым горожанином: Нет, не он — так, может, это поэт Перцев? Еще в Москве я высокомерно надеялся, что такие случайные встречи более чем возможны — город маленький, восемнадцать тысяч всего, да и убывает население с каждым днем. Очень вероятна встреча со знаменитостью. Встречный немолодой мужчина, который аккуратно поздоровался, оказался не Перцевым, а Романом Сергеевичем. Если вырезать из грамотной и ясной, кстати, речи Романа Сергеевича матерные слова и выражения, выходило, что ситуация в городе критическая. Во-первых, полностью разрушена баня — вот она, показывает Роман Сергеевич, через дорогу. Действительно, грандиозное по любым меркам здание красного кирпича зияет пустыми окнами и проломленной крышей. Это еще при Локалове строилось, Локалов думал о нас, сообщает Роман Сергеевич. А сейчас что за баня, продолжает он с энтузиазмом. Или вот дом — показывает на деревянную, можно сказать, избу. Тут я и живу. Пойдем, покажу, чаю попьем. Вот таким чудесным образом я вдруг окунулся в быт местного населения. Роман Сергеевич не уставал материться, он критиковал власть вообще и коммунальные службы в частности. Вот, говорит, смотри — штукатурка с потолка отвалилась. Уже сколько лет жалуемся, а не помогает никто. Вот прихожая, вот кухня, вот Люся и вот Люся — это Люся-жена, а это Люся-соседка. Отопления тут в прихожей никакого, греемся зимой от плиты на кухне. Как говорится, ноги в тепле, а яйца в холоде. Ругается прям постоянно, — Люся-жена, Людмила Петровна, смущенно заулыбалась, по-девичьи замахала на мужа руками, только что не зарделась. Дальше, пока мы ревизовали прихожую, выяснилось, что и Людмила Ивановна, и Роман Сергеевич, да и соседка Люся всегда работали на льнокомбинате потом выяснится, что все встреченные мною люди Гаврилов-Яма либо работают, либо работали на льнокомбинате — примета моногорода. Раньше большая изба называлась каморой и представляла собой модифицированный утепленный барак с коридорной системой. Потом длинный коридор перепланировали, разбили на отсеки с двумя-тремя, как я понял, квартирами. Да, коридор и кухня не отапливаются, о горячей воде тоже речи нет, но зато в жилых комнатах — уют, как ни крути. Потому что в центре — печь. Да, в двадцать первом веке печь — это неэффективно, но вокруг нее не только теплое и тихое пространство, но и какая-то бесконечность жизни слышна. Пока Роман Сергеевич не зло уже материл всякое руководство, Людмила Петровна рассказывала про дочь, которая замуж вышла, уехала с мужем-военным, а вот теперь думают возвращаться, потому что военному человеку теперь не лучше, чем в Гаврилов-Яме; про обиду свою на то, что стояли всю жизнь на новое жилье, а вот построили рядом трехэтажный дом, да и заселили его непонятно кем, а всем, кто в каморах от века прозябает, ни ответа ни привета. И все это время от печи, которая наверняка тоже Локаловым еще построена, шло живое тепло, которое опровергала миф об умирании. Ну это я сейчас понимаю, тогда не обратил внимания, а просто тайно отогревался под неспешный доклад об имеющихся недостатках. Когда я вышел из гостей, уже стемнело. Сзади вдруг возник неутомимый Роман Сергеевич и завел историю про разрушенную баню по новой. Пришлось строго попрощаться и резко прибавить шагу. Что я вынес из посещения каморы? Гаврилоямцы разговаривают неожиданно по-северному. Окают немного, гласные равновеликие, интонация восходящая. Да и вообще мне в гостях понравилось. Я уж помалкивал, но было и чисто, и тепло — даже в прихожей. А что штукатурка в подъезде отвалилась… Эх, Роман Сергеич, видели бы вы потолки в подъезде еще недавно моего дома на Тверском бульваре: В магазинчике с алкоголем дискуссия нетрезвых покупателей с нетрезвой продавщицей. Продавщица с юмором, но твердо и аргументированно отстаивает свою позицию: Один из покупателей клянется, что вся мелочь осталась в машине, при этом он не обещает, что принесет ее сейчас же. И все время улыбается. Скорее всего, человек просто торгуется, пытается сбить цену. Марина, конечно, знает это лучше меня — и не отступает. Тридцать рублей ложатся на прилавок, и человек сразу переключается на флирт. Обиженный человек обмяк, ничего не ответив, шагнул в темноту. Марина сделала вид, что только заметила нового покупателя. У вас там в Москве миллиардер себе жену ищет. Средняя зарплата четыре с половиной. Плюс еще тысяча премия. Хорошо у меня еб…рь богатый, а то и не знаю, как бы выкручивалась. Я, в общем, так и не понял, была ли в ее словах суровая правда жизни или циничное кокетство с дальним прицелом на Прохорова. От нее я в частности узнал: Ну как люди — ремонтники. Сквозь Гаврилов-Ям проходит труба с газом. Но самое главное, Тамара сориентировала по льнокомбинату, коротко доложила историю. Получалось так, что могучий и легендарный Локалов построил тут ткацкую фабрику. Все было сделано с умом — лен выращивали сами, обрабатывали, ткали, продавали, завоевывали медали на мировых выставках. Тут Тамара не без удовольствия углубилась в технологию производства льняной ткани. Суть в том, что комбинат-кормилец стоял как вкопанный. Сырье подорожало, и поэтому ткать стало невыгодно. Привезли станки и стали ткать фальшивый лен. То есть льняную нитку мешают с хлопчатобумажной — получается похоже, но совершенно не то. Вот раньше на комбинате работало тысяч пять человек, сейчас человек двести. Да и то… Большую часть работнику платит биржа труда. Один из планов поддержания моногорода. Я так понял, что на территории льнокомбината будут подготовлены помещения, способные принять высокотехнологичный бизнес. Потом приедут компании из Москвы, например. Ну и станут там производить хорошую и дорогую продукцию — создадут прекрасные рабочие места для местных людей и будут платить налоги в гаврилоямский бюджет. Только пока в одном из цехов провалилась крыша, что заметно невооруженным глазом и издалека. Других подвижек в деле технопарка нет. Рано утром отправился в село Великое это в семи километрах , резиденцию Локалова. Внушительный, многокупольный храм Рождества. Мужики странно смотрят на мои попытки прорваться внутрь. А, ну да — двести метров вдоль забора, и он резко обрывается. Можно зайти во внутренний двор, который теперь стал пустырем. Отсюда видно, что был задуман мини-кремль — по углам даже башни с флажками, как в Москве. Пробравшись сквозь заросли репейника, столкнулся с женщиной Еленой Димитриевной. Пройти мимо не было никакой возможности, тем более она сама поздоровалась. Да мне и спрашивать ничего и не пришлось — Елена Димитриевна оказалась великосельским перевоплощением Романа Сергеевича, только без мата. Десять километров, бывало, по снегу до льнокомбината каждое утро. И двести, и триста, и четыреста… — А теперь как? Теперь вот общежитие строят, — Елена Димитриевна показывает на полуразрушенную конструкцию. Бывало, стоишь на остановке, а к нам, девкам, подходит Локалов и спрашивает, как дела. Хороший был человек, добрый. Я, конечно, после этих слов сразу сбежал — с учетом того, что Алексей Васильевич Локалов скончался в году. Но тень, нет, не тень — дух Локалова отпускать не хотел. Сделав пару шагов по селу, оказался у прекрасного дома в стиле русского классицизма. Вообще, доложу я вам, наткнуться в полуразрушенном селе на творение Шехтеля — шок. Ажурная кованая калитка заперта — привычным маневром огибаем забор и проникаем с черного хода. Чисто и даже роскошно — чего стоит отделанная темным деревом проходная комната. Широкая лестница ведет на второй этаж. Тут совсем маленькие — опрятные и доброжелательные дети. Воспитательница, поинтересовавшись для проформы, откуда я взялся, взахлеб рассказывает о своей работе. Она тут недавно и может незамыленным взглядом оценить: Тут такая интересная система воспитания — семьями. В каждой семье дети разного возраста. Старшие следят за маленькими, приучают их к порядку. Поэтому дисциплина в каждой семье идеальная. Детишки все вежливые, воспитателей только по имени-отчеству. Я прошелся по особняку, пока тихо — старшие в школе. Опять какое-то странное ощущение меня посетило — ну точно не апокалиптическое, а прямо противоположное. Посреди развала и умирания — такой хороший детский дом. Трудное ведь дело — а тут, можно сказать, европейский уровень. Нет запаха уныния, беды, запустения. Полпервого я уже был на окраине Гаврилов-Яма, на проходной хлебозавода. Директор Елена Валентиновна коротенько изложила ситуацию. Выходило, что завод живет непросто. В лучшие времена ежедневно тут выпекалось тридцать тонн хлеба, теперь — три. Даже в своем районе проиграна конкуренция большим хлебопекущим предприятиям из Ростова и Ярославля. В завершение Елена Валентиновна поведала драматическую историю перехода завода на новый энергоноситель. Электричество тоже слишком дорогое. Вон почти через дорогу газ в трубе — самое то, что нам надо, дешевое топливо. Но чтобы перейти на газ, сперва необходимо сделать проект — а это стоит полтора миллиона рублей. Завод не может себе позволить. Поэтому топим печи дровами. Десять человек работают на заготовке дров. И получается дешевле, чем углем или торфом. В общем, вернулись в прошлый век: Потом торф, уголь, мазут — и вот теперь круг замкнулся. Мы как раз стояли в котельной. Вдруг Елена Валентиновна отскочила от меня к парню с тонкими чертами лица. Они открыли дверцу топливника и стали горячо обсуждать его правый дальний угол. Что-то там было не так — на этом настаивала директор. Грустный молодой человек терпеливо ее слушал, но стоял на своем: Тем более что все нормально — если бы понизил температуру после выпечки белого, черный бы пошел сырым. А сейчас все в норме. И Елена Валентиновна отступила. Мы вернулись в цех. Вы посмотрите наши газеты, там уйма вакансий. Но на бирже человек получает практически столько же, что и работая. Вы вон сами говорите, нужна модернизация, завод не реконструировался со дня открытия, с тридцатых годов прошлого века. Ну и не будет никакой им работы. Взбунтуются гаврилоямцы без биржи. В смысле, люди не чувствуют приближения катастрофы — город ведь умирает, убывает? Люди живут одним днем. Ищут способ выжить, да и все. Нет, страха у нас нет. Мы еще поговорили о том, что нужен тут правильный инвестор, не такой, как у льнокомбината. Нужен терпеливый, который не станет сразу выжимать все соки из лежащего предприятия. А все москвичи только этим и занимаются, подытожила Елена Валентиновна. С теплой буханкой черного хлеба я вышел на окраину, перешел железнодорожные пути и оказался на стадионе. Гордость Гаврилов-Яма, его построили англичане, которые работали на льнокомбинате в м. Местная команда была, как сказано в здешних летописях, грозой округи. Это очень плохо, потому что стадион — сакральное место любого города. Даже возрождение льнокомбината не поможет. Тут надо сказать, что на льнокомбинат меня и не пустили. Это когда мы уже почти договорились и я стоял в проходной комбината. Позвонил срочно в Москву. Нет, говорят, нам надо рассмотреть целесообразность публикации. А вот так сразу целесообразности мы не видим. Из проходной я пошел жаловаться начальству. Нажаловался я прямо заместителю главы администрации района Владимиру Ивановичу Серебрякову. К нему запросто так зашел в кабинет, сел, рассказал о нуждах своих, обрисовал предысторию. Владимир Иванович сделал звонок директору. И у Владимира Ивановича ничего не получилось. Ведь как все было? И что самое главное, план успешно выполнен. Сюда действительно перевезли оборудование из Москвы. А технологии различаются как небо и земля. Пробуют, конечно, смешивать лен с хлопчатобумажной ниткой. Но это ни то ни се… После этого переезда вообще вся жизнь на комбинате замерла. А столько надежд было… — Владимир Иванович, вы уж меня простите, но неужели никто не просчитал ситуацию? Да нет, кому надо все просчитали: Все очень эффективно — для собственника. Их расчет был на то, что тут дешевая рабочая сила — как же, город-то умирающий. У нас люди не только квалифицированные, но и гордые. За копейки не будут работать. Секретный завод как секретный завод. Делает и ремонтирует топливорегулирующую аппаратуру для военных самолетов. Ну и электромеханические узлы для гражданки. В общем, как и положено, руководители и сотрудники неохотно распространялись о своей работе. Зато с удовольствием познакомили меня с Юрием Михайловичем Шалковым. Такого человека больше нигде нет, так отрекомендовали Юрия Михайловича. Потому что уже больше сорока лет Шалков руководит заводским профсоюзом. Юрий Михайлович сидел на стуле у окна и смотрел как-то сквозь меня. Хотя и на меня. Я подсел на стул рядом. А дело было так: Мне показалось, что ветеран профсоюза беззвучно поперхнулся. Он замолчал и растерянно улыбнулся. На выручку пришла девушка Наташа: И театры там есть. Лихо в Гаврилов-Яме ездят, отметил я про себя, за двадцать минут сорок пять километров. Он рассказал мне, как подбирался новый состав хоккейной команды. Мы поговорили о хоккее, я пожаловался на стадион — Юрий Михайлович уверил меня, что деньги на восстановление выделены. Это сразу стало заметно по переменившимся лицам присутствующих, включая Вартаняна Вячеслава Георгиевича. С облегчением мы закончили разговор. Не первое заведение общепита, в котором я тут столовался. Все как обычно — пустой зал, за стойкой строгая девушка, предельно ясное меню. Наворачивая мясную солянку за сорок рублей, прокручивал в голове городские впечатления. Несколько точек горело на затухающей карте города: В общем, дядька агитировал за большевиков, а полдеревни были за белых. Диспуты шли один за другим. Однажды беляки пригласили дядьку на очередной — соседка прознала и доложила в ЧК. Дядьку взяли утром, а его брату, отцу Нины Федоровны, сказали: Отец подписи собрал и побежал в Ярославль. Он бежал изо всех сил и успел. Чекисты сдержали слово, брата отпустили. То есть он пробежал больше, чем марафон, километров сорок пять — что-то не верится, что местность с таким генофондом может сойти на нет и умереть. Уже расплатившись, спросил у девушки-барменши, не хочется ли ей уехать отсюда. На своей малой родине, — предупредила она любые домыслы и глупые вопросы. Я же говорю, они тут строгие. Ехал я сюда понаблюдать апокалипсис наших дней. Он тут есть, конечно. Только никто его не замечает. Люди прислоняются к тому, что еще живо. К огню и хлебу, к своим и чужим детям. К тому, что не может сойти на нет. Всю дорогу обратно, все триста километров я мог думать только об одном: Классный журнал Николай Фохт Лен и пламя. Страх и трепетность в Гаврилов-Яме. В номере, посвященном разнообразным страхам, конечно, не могло обойтись без репортажа из какого-нибудь наглядно умирающего города. Выжить, а может быть, и вдохнуть жизнь. Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии. Комментарии 0 Пока никто не написал.

Москва Крылатское купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Волгоград Краснооктябрьский район купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Якутск Центральный округ купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Грузия Ахтала купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Купить закладки кристалы в Сертолове

Челябинск Ленинский район купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Невинномысск купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Самара Промышленный район купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Тараз купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Московская область Истра купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Салават купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Владимир Октябрьский район купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Владимирская область купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Лирика в Гавриловне-яме - купить закладку: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, амфетамин, мдма, шишки и бошки

Report Page