Летучий голландец

О, Гаарлем, тихий город. Город белых чаек и белых чепцов. Женщины твои холодны и прекрасны, как зимние зори, а походка их легкий бег корабля.

   Кто не знает, что Елизабет, девушка из Гаарлема -- невеста капитана Андреаса Ван-Деркиркена?

   На нем черный камзол с кружевным белым воротом, черная шляпа с алмазною пряжкой, черного шелка чулки на крепких икрах. Ловок и силен капитан Ван-Деркиркен. Пусть говорят люди, что дедом его был испанец,-- оттого он и смугл и черноволос,-- все равно нет краше его молодца во всем Роттердаме, на всех фрегатах и бригантинах Голландии.

   В день, когда на кирпичной стене кирки зазеленела жимолость, обручил их старый пастор Якобий, тот самый, что зимой и летом обвязывает морщинистую шею шерстяным шарфом...

   О, Гаарлем, тихий город.

   С утра жимолость хватило морозом, а бриг Ван-Деркиркена уже качался с утра на якорях, в открытом море, за маяками. С роттердамскими молодцами уходил в Ост-Индию капитан Ван-Деркиркен.

   По заднему высокому борту ясно горели на холодном солнце окошки стеклянной галерейки. Веревочные лестницы-ванты пахли смолой. Корабельные маляры выкрасили в зеленую свежую краску точеную на носу брига Богиню Морей, позолотив ее чешуйчатые нагрудники. Уже крепили серые паруса гротмарсели. Свистал морской ветер в стеньгах, у бизань-мачты и на площадках гротмарсов...

   О, прощай Андреас, нареченный жених.

   У гребцов красные колпаки и засучены по локтей рукава холщовых рубах. Враз подымаются желтые весла.

   Все дальше мокрые взмахи весел, а капитан как черная точка. Влажен ясный воздух, зелен простор вод. Над курчавыми дорожками серой пены низко и тяжело летят чайки.

   -- Нам пора бы домой. Не видать уже их за маяком.

   Оглянулась Елизабет, а за нею старая госпожа Анна утирает слезящиеся глаза. Ее глаза слезятся от ветра. Не плачут на проводах невесты и матери капитанов. Ветер шумит в ушах, отдувая им крылья белых чепцов...

   Ушел голландский бриг Ван-Деркиркеиа и до самой Англии погонятся за ним чайки.

   Тих и уютен дом госпожи Анны, вдовы капитана Ван-Остаде, который без вести пропал в дальних морях еще в 1645 году, когда стояли в Гаарлеме такие морозы, что воробьи падали с колоколен. А теперь в дальние моря ушел и сын госпожи Анны, мальчик Питер с карими, ясными глазами. Ушел юнгой на бриге капитана Андреаса в Ост-Индию.

   -- Благослови его Бог,-- утирает слезнику у глаз старая госпожа Анна.-- Мальчик обещал мне из Индии пригоршни бирюзы, а вернулся бы сам. Поди, вернется с усами, будет говорить грубым голосом и курить, как отец, глиняную трубку, пуская дым из ноздрей.

   В тихом доме госпожи Анны окна в свинцовых переплетах, тюльпаны белые и пунцовые на подоконниках. Кошка умывается лапкой на пороге, устав играть клубком шерсти. Над камином -- модель деревянного корабля.

   Вечерами слушала Елизабет рассказы старухи о бурях и погибших капитанах. Сколько было таких вечеров,-- не запомнить невесте Елизабет.

   Кошка принесла котят. Мяукали и возились котята в корзинке под очагом. Пролетали за окном чайки и далекие паруса, надутые ветром, как чайки.

   На рассветах вставала Елизабет, расчесывала прохладное золото волосы и напевала тихую песенку о своем суженом:

   Ходит в дальних морях крепкий бриг. В снастях ветер поет о Голландии и стонут высокие реи, а штормовой парус-грот бьется, как ее сердце.

   Было в инее зимнее окно, когда на деревянном гребне увидала Елизабет седую длинную нить.

   -- Я нашла в косах седую нить, а моего Андреаса все нет,-- сказала она в тот день старой госпоже Анне.

   -- Терпи, девушка. Все мы терпим разлуку.

   Так отвечала госпожа Ван-Остаде.

   Зимы и весны, весны и зимы. Помер Якобий, добрый пастор, что шею повязывал шарфом.

   Люди говорили о новых войнах, о богатствах чужих земель. Из Амстердама привозил почтарь куранты, а в них было напечатано о дальнем Царстве Московии, что за Белым морем, а в царстве -- ледяные дворцы и люди все бородаты и огромные, словно медведи. Морского змия видели французские корабли в Тихом Океане. Огненная гроза разразилась над Венгрией: раскаленные камни падали с неба. Бог, как видно, приказал открыть форточки в облаках и ангелы громили землю горящими ядрами. Спаси, Боже, Голландию от небесной Твоей артиллерии.

   А о бриге Ван-Деркиркена не было вести ни в амстердамских курантах, ни в базарной молве, ни в кирках.

   На Рождество Христово погляделась Елизабет в свинцовое зеркальце, а в золоте ее волос протянулись пряди белого серебра. Заплакала невеста Елизабет. Пришла к госпоже Анне и говорит:

   -- Волосы мои побелели как снег, а жениха нет. Старую девушку он найдет, а не молодую невесту.

   -- Ты думаешь, вернется к нам бриг?-- покачала головой госпожа Анна.-- Они не вернутся. Погиб твой жених и мой сын.

   -- Нет, Бог того не захочет.

   Так ответила Елизабет и вышла из дома вдовы Ван-Остаде.

   Мело, кружило белые снежинки над морем и мостовыми. В гавани и на набережной бродила старая девушка, спрашивая всех, но видел ли кто ее жениха, честного капитана Ван-Деркиркена из Гаарлема.

   А в гавани стоял английский стопушечный фрегат. Рыжие, долгозубые Блэки и Джэки -- известные врали, но говорили они, что не встречали на морях капитана Андреаса. Его не встречали, во вот у Мыса Доброй Надежды ходит теперь страшный корабль. Ходит голландский бриг у Мыса Доброй Надежды. Как будто бриг, а на нем -- мертвецы. В сильную бурю, когда торопился домой голландский капитан, настиг его противный ветер у Мыса Доброй Надежды. Приказал тогда капитан поднять все штормовые гроты и нечестиво поклялся обогнуть Мыс, даже если пришлось бы ему бороться с ветром до дня Страшного Суда.

   Услышал Бог нечестивый вызов и обрек капитана и команду бороться с ветром до прихода Судии, не огибая Мыса. Многие корабли видели призрачный бриг и прозвали его Летучим Голландцем.

   Не поверила Елизабет Блэкам и Джэкам и подумала со вздохом:

   -- Господи, Ты ли, Всесильный, будешь карать тех людей, которые торопились домой к очагам, к невестам и женам?..

   У Господа Бога -- дел много. Не одно наше солнце и не одна земля содержатся в руке Его, а не сказать -- сколько солнц и сколько земель.

   И прошло много лет, а то и столетий, покуда до слуха Божьего долетел вздох старой невесты из Гаарлема.

   Нахмурился Господь Бог. И бури дохнули на океаны. Два королевства объявили друг другу войну, а в Богемии на корню померз хлеб...

   -- Разве я приказал до Страшного Суда биться голландскому бригу с ветрами?-- спросил Господь Бог Архангела Гавриила.

   -- Да, Господи,-- Ты приказал.

   -- Пойди и узнай...

   И полетел Архангел в океаны. Крылья его, как шумные облака грозы, а полет, как смерч, что взвивается от волн до неба.

   И у Мыса Доброй Надежды увидел Архангел старинный бриг.

   Тенью летел корабль против тяжкого ветра. Источена волнами и в черных космах водорослей Богиня Морей на носу. Клочья оснастки, лохмотья веревочных лестниц. Ржа и соленые волны проели борта. Режет бриг седые горы пены. Шумят прорванные паруса.

   Сошел Архангел на палубу, пали белые лучи от его серебряных лат.

   Видит Гавриил матросов-мертвецов -- одни черепа, костяки да глазницы. Вздуты ветром истлевшие рубахи. Тот крепит реи, тот вцепился в ванты, тот тянет обмерзлый канат, тот пригнулся с погасшим фитилем к амбразуре, наводя пушку.

   Окостенели, обледенели матросы со дня капитанской клятвы.

   А на капитанской вышке, в истлевшем черном камзоле, без шляпы, стоить капитан Ван-Деркиркен. Вздуты ветром на черепе долгие волосы. Глазницы темны, оскалены белые зубы. Положил одну руку на голову юнги -- белый скелет от юнги остался,-- а другая протянута вперед, угрожая ветру и буре костлявою кистью.

   Архангел Гавриил все рассказал Господу Богу. Еще грознее нахмурился Бог. И оба королевства истекли кровью в жестокой битве, а в Богемии настал голод....

   -- Я был неправ перед бедной невестой, но Я все исправлю.

   Так сказал Господь Бог и улыбнулся. А в день улыбки Его кончилась на земле Великая битва народов, когда свержен был император французов Наполеон Бонапарт и первый паровоз подал в Англии свой первый гудок. От невесты Елизабет и от старой госпожи Анны и пыли не осталось в гаарлемских могилах.

   Но как улыбнулся Бог,-- утром в день Рождества,-- с легкими снежинками, поднялись в Его горние страны и Елизабет и старая Анна из Гаарлема.

   А в океане в то туманное утро Рождества со свистом и шумом оторвался от волн к облакам громадный остов корабля Ван-Деркиркена. Надул ветер посвежевшие крепкие паруса. Ясно заблистали разбитые стекла галереи по заднему борту. Вновь осмолились все снасти. Золотом засверкали чешуйчатые нагрудники Богини Морей на носу.

   Ясный румянец облил лица команды. И у всех заиграли зарею глаза, а волосы заметал ветер.

   -- Какая долгая была ночь. Ты промерз, Питер?-- спросил капитан Андреас, отнимая руку с головы юнги.

   -- Есть, капитан,-- засмеялся мальчик,-- темная была ночка, точно мы все сидели в погасшей печке.

   -- Но противный ветер, слава Богу, утих.-- Эй, вахта, видна ли Голландия?

   -- Видна, капитан! -- закричали с гротмарсов.

   И замахали все колпаками. И обнимались и плакали.

   А вдали уже сверкали солнцем белые маяки, тянулась полоса зеленого берега и пролетали прибрежные чайки. Капитан Андреас потер озябшие руки.

   -- Слава Богу, к свадьбе я буду дома. И повенчает нас старый Якобий.

   У Бога рай для людей так устроен: та же земля, те же моря и земли и океаны, та же Голландия и тот же Гаарлем. Но живут в Его райских странах только добрые люди, только светлые и счастливые.

   Смотрел Бог, как торопится к Его берегам Летучий Голландец и как машет ему с берега белым платком молодая невеста Елизабет и старая госпожа Ван-Остаде.

   Смотрел Бог и улыбался.

Больше коротких рассказов