Леон на линии (Глава 1: Бытие-в-мире)

«Коль скоро к присутствию сущностно принадлежит бытие-в-мире, его бытие к миру есть по сути озабочение.»
(М. Хайдеггер, «Бытие и время», пер. В. В. Бибихина)

Он написал Даниэлю в мессенджер в два часа ночи с вопросом, может ли тот его принять в ближайшее время онлайн. Дан ещё не спал, а так как его деятельность вполне подразумевала контакты с жителями всех стран, то и условностей, связанных со временем переписки, он не имел и ответил сразу же:

«Добрый вечер. Давайте для начала здесь обсудим причину вашего обращения, если вы не против. Как мне вас называть?»

Почему-то от этого обычного запроса в мессенджер на душе у Даниэля стало как-то неспокойно — сердцебиение усилилось, а в животе противно засосало. Он откинул одеяло, взял телефон и вышел на кухню, чтобы не мешать давно уже спящей жене. Там он сел на одинокий табурет и стал ждать ответа, отхлёбывая из кружки с водой, которую они всегда ставили на стол перед сном — на случай ночной жажды.

Собеседник какое-то время печатал ответ, но тот всё никак не приходил — видимо, он крайне тщательно формулировал, редактируя сообщение. Очень интересно...

«Зовите меня Леон, пожалуйста. Это вымышленное имя, и я сразу предупрежу вас, что мне крайне важно оставаться полностью инкогнито. Я не скажу вам своего имени, не смогу говорить подробно о своей работе, о части своих знакомых тоже вынужден буду не говорить. Кроме того, мы будем с вами работать только онлайн и без видеосвязи», — прочитал Дан.

Он удивился. Вообще-то, он работал уже далеко не первый день и часто сталкивался с нежеланием клиентов говорить о себе какие-то личные вещи, но вот такое... Параноик? Или публичная личность? Если первое — дело плохо, ему придётся отказать, так как работать с таким случаем, да ещё и онлайн, без видео — совершенно нелепо. А если публичный человек... Это было бы странно.

Даниэль был самым обычным психотерапевтом, работал в простом психологическом центре Равеля — большого, но не столичного города. Никакие селебрити к нему не захаживали никогда, и он подозревал, что где-то там, на Олимпе, есть свои «лакшери»-психотерапевты в кабинетах из стекла и дубовых панелей.

«Можно узнать, в чём причина вашего беспокойства о конфиденциальности?» — спросил Дан. И добавил: «И расскажите, пожалуйста, кратко, по какому поводу хотели бы обратиться».

«Я известный человек. Моя проблема — я очень плохо сплю. У меня очень широкие возможности в плане медицины, но, как оказалось, её возможности небезграничны: мне надо очень много работать, а препараты, которые мне помогают, к сожалению, делают меня плохо пригодным для моей работы. И мне нужно решить этот вопрос как можно скорее — это очень важно. Когда мы могли бы встретиться?»

«У меня есть окно на следующей неделе, в среду, в три часа, если вам подойдёт», — предложил Даниэль.

«Не подойдёт. Я же говорю: дорог каждый час. Мы могли бы встретиться немедленно? Или, в крайнем случае, утром? Я готов компенсировать финансово ваши неудобства, назовите любую цену».

Любую цену? Сердце Дана застучало ещё сильнее. Тут он догадался: это очевидный мошенник. Ну конечно — срочный вопрос, обещания, без видеосвязи. Господи, как же всё просто. Нет смысла продолжать разговор, он же не идиот, в конце концов!

Дан отложил телефон, сходил в туалет и уже собрался было вернуться под одеяло, как увидел оповещение от банка: на его счёт зачислена сумма, примерно равная его месячному заработку. Он снова сел на табурет и задержал дыхание, пытаясь успокоиться. В чате появилось следующее сообщение:

«Это аванс. Когда встретимся?»

Дан очень не любил, когда клиент перехватывает инициативу вот так запросто. Разумеется, это очень симптоматично, но работать в таких условиях было бы трудно. Однако деньги уже у него на счёте; он проверил приложение банка и убедился, что отправить их обратно нет никакой возможности — они пришли с неизвестного счёта.

«Какая-то неприятная история», — подумал Дан, но делать было нечего — надо же в этом как-то разобраться, и он написал следующее сообщение:

«Я готов вас принять завтра в восемь утра».

Спать оставалось совсем немного; завтра весь день будет разламываться голова, но он не смог придумать, что ещё можно сделать.

«Спасибо. До встречи», — ответил незнакомец, и под его номером телефона сразу же высветилось: «Не в сети».

Даниэль какое-то время ворочался, брал в руки телефон, чтобы проверить, нет ли новых сообщений, и в итоге забылся. Во сне он был на приёме у своего психотерапевта, как обычно, лежал на старом диване, покрытом выцветшим от времени пледом. Только почему-то он отчётливо видел лицо своего терапевта — и это было его собственное лицо. Терапевт рассказывал ему какую-то длинную заумную теорию о работе человеческого ума, называя его почему-то Леоном. Его голос гулко отражался от стен кабинета, причиняя Дану почти физическую боль, уши казалось вот-вот лопнут от резонанса с мерным «бу-бу-бу» Саймона (так звали терапевта). В конце речи он сказал, что сейчас задаст пару вопросов, чтобы проверить, насколько Даниэль усвоил материал, — и тот в страхе проснулся.

Часы показывали, что через три минуты прозвонит будильник. Даниэль ненавидел такие совпадения больше всего на свете: вместо того чтобы просто накрыться одеялом и расслабиться, он должен вставать, одеваться, умываться, и ничем не удастся сгладить отвратительное настроение от сна. Он подумал, что надо будет рассказать сон своему терапевту и спросить его: «Саймон, какого чёрта вы мне рассказывали всю эту чушь?»

Позавтракав хлебом, макая его в молоко, он надел куртку и вышел под пасмурное небо Равеля. Городок был построен ещё в XIV веке литовцами, о чём говорили небольшие остатки крепостной стены и разрушенная башня в центре города, старая мостовая и удивительно кривые улицы, по которым теперь вынуждены ездить современные «Рено» и «Фольксвагены». Кабинет находился недалеко, и если бы не погода, до него было бы даже приятно прогуляться мимо знакомых до мелочи витрин хозяйственных магазинов, пекарни, которая пекла удивительно вкусные сунчаницы и ветреники. Было приятно посидеть за столиком этой пекарни летом, но стояла зима, с неба неслась ледяная мельчайшая водяная пыль, сдуваемая порывами сильного ветра. Дан купил себе по дороге бумажный стаканчик с латте и ветреник, который пах дымом из печки и сладким йогуртом.

По дороге он думал о том, что сейчас ему предстоит встретиться со странным человеком из мессенджера, и при этом он ощутил почти забытое возбуждение. Пятнадцать лет кряду Даниэль ходил в один и тот же офис, говорил там с людьми, у которых были в целом довольно типичные проблемы. В самом начале ему казалось это таким интересным: радость неофита от разгадки чужих тайн была так сильна, что он только не повизгивал по пути на работу, но это давно прошло, и радость сменилась уверенностью, потом усталостью и почти безразличием. Ему давно не хватало какого-то интересного случая, чего-то нового и необычного, и, кажется, именно это с ним начинает происходить. Хотя пока ничего не понятно — может, это и ложная тревога.

Войдя в дверь центра, где он арендовал кабинет, он поздоровался с симпатичной девушкой-администратором по имени Рада, оставил куртку в шкафу и, мельком глянув в телевизор, увидел интервью президента страны, который говорил что-то о необходимости субсидий для аграриев. Президент выглядел добрым, но слегка усталым, и Даниэль подумал, как он за последнее время постарел. Он давно заметил у себя манеру ставить диагнозы всем, кого видит: актёрам, политикам, друзьям — всем. Он как будто постоянно практиковался в угадывании того, что с человеком происходит, что он скрывает, и даже президент не мог избежать этой участи — все были равны перед Даниэлем.

Мысленно посочувствовав государственному мужу, он прошёл в свой кабинет и сел в кресло за компьютером. Кабинет у Дана был что надо: небольшой, но тёплый (а после такой погоды это всегда очень приятно), уютный. В нём также, как и у его терапевта, стоял диван, но только новый, накрытый элегантным покрывалом. Вдоль стен висели полки с книгами классиков психоанализа и не только, посередине лежал пушистый ковёр, по которому так приятно было ходить босиком, поэтому он обычно просил пациентов разуваться перед входом.

До сеанса с Леоном оставалось двенадцать минут. Он отхлебнул кофе из стаканчика, откусил кусок ветреника, который тут же отозвался во рту нежным молочным привкусом, прожевал, снова запил кофе и стал ждать звонка.

Но звонка не было.

Через пять минут ожидания Дан почувствовал странную смесь облегчения и разочарования: облегчения — потому что не придётся напрягаться из-за этого приказного тона и всей неопределённости, и разочарования — потому что не придётся напрягаться из-за этого приказного тона и всей неопределённости. Он вдруг понял, что именно в этом напряжении — вся соль, что ему хочется тайны, хочется столкновения, хочется смысла.

И вдруг на экране появилось сообщение: «Вам звонит Леон».

Дан вздрогнул, попытался успокоить дыхание, не преуспел — и нажал «Ответить».