Лена Член Попа
💣 👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Лена Член Попа
ЧТО ЧИТАТЬ БУДУЩЕМУ ИСКУССТВОВЕДУ Девять классических работ, которые стоит прочесть, чтобы подготовленным идти на факультет искусствоведения ЕУСПб. 1) Аби Варбург. «Великое переселение образов. Исследование по истории и психологии возрождения античности». Показать полностью... Аби Варбург воспринимается сейчас как центральная фигура западного искусствознания. Его труды главным образом посвящены теме выживания или возрождения античных образов. В статье «Дюрер и античность» (1905, не вошла в русский сборник) Варбург ввел ставшее классическим понятие «формулы патоса»: художники Ренессанса берут из искусства Античности определенные визуальные модели (например, мимику и движение тел персонажей) для передачи на своих картинах определенных (обычно — очень сильных, напряженных) эмоций и психофизических состояний. Принято считать, что формула патоса не только изображает то или иное состояние персонажа, но и способна передавать это состояние созерцающему. Статья «Итальянское искусство и международная астрология в палаццо Скифанойя в Ферраре» (1912, есть в сборнике) стала классическим примером иконологического анализа. Здесь не просто описывается значение изображений на феррарских фресках с опорой на атрибутику персонажей, но и восстанавливается утраченное значение изобразительного комплекса в целом (первоначально непонятные изображения из палаццо Скифанойя оказались астрономическими символами). Варбург восстанавливает пути миграции символических образов из Античности на древний и средневековый Восток и обратно в ренессансную Европу. Живописные произведения, таким образом, оказываются не только художественными объектами, но и ретрансляторами разных традиций истолкования мира. 2) Генрих Вёльфлин. «Основные понятия истории искусств. Проблема эволюции стиля в новом искусстве». Книга Генриха Вёльфлина (1930) — важнейший эпизод переворота в искусствоведении, который пришелся на начало XX века. Вёльфлин рассматривал произведение искусства не как один из источников общей истории культуры, но в первую очередь как воплощение изменяющейся формы. «Основные понятия истории искусств» стоит читать именно как попытку написать историю стиля. Эта революционная для начала XX века задача обеспечила книге Вёльфлина и славу, и нескончаемый поток критики. Швейцарского ученого, пытавшегося в бинарных оппозициях «плоскость — глубина», «замкнутая форма — открытая форма» описать разницу между Возрождением и барокко, обвиняли в формализме и в попытке сведéния искусствоведения к анализу чистой эстетики. Теперь, когда прошло сто лет и искусствоведение вернулось к вопросу исторического значения стиля, подход Вёльфлина снова принят во внимание и его книга уже воспринимается не как апология чистой формы, а как попытка сформулировать разницу между стилями разных художников в разных исторических контекстах. 3) Эрвин Панофский. «История искусства как гуманистическая дисциплина» // Э. Панофский. «Смысл и толкование изобразительного искусства». Статья Панофского — введение в методологию искусствоведения, которое стремится выявить исходное значение художественного произведения. По Панофскому, задача историка искусства — анализируя художественные практики и идеологические традиции, реконструировать тот культурный контекст, в котором было создано произведение: без этого не может быть правильно воссоздан его смысл. Самой сложной составляющей этой задачи ученый считает интерпретацию формы: по Панофскому, произведение можно описывать только в категориях, в которых его бы мог описывать сам художник (и его современники). Итак, искусствовед, как и любой гуманитарий, занимается оживлением традиции: он извлекает забытые, мертвые памятники прошлого на свет, создавая подспорье для дальнейшего осмысления. Сформулированные Панофским особенности искусствоведения и его отличия от естественных наук — азы гуманитарного исследования, с которых нужно начинать освоение более изощренных методов. 4) Карло Гинзбург. «Мифы — эмблемы — приметы. Морфология и история». Сборник статей одного из самых важных историков наших дней, Карло Гинзбурга, — пример междисциплинарности, удачно примененной к истории искусства. Статья «От Варбурга до Гомбриха» на ста страницах реконструирует проблематику искусствоведческого подхода, основанного Аби Варбургом. Эрвин Панофский, один из ученых — наследников Варбурга, считал, что задача исследователя — увязывать смысл художественного произведения с историческим и идейным контекстом эпохи, в которую оно было создано. Эрнст Гомбрих, наоборот, протестовал против историзирующего подхода в искусствоведении, вместо этого предлагая представить историю искусства как историю самостоятельного развития форм и стилей. Гинзбург показывает, что одно не может обойтись без другого: «История (отношения между художественными произведениями и историей политической, религиозной, социальной, историей ментальности и т. д.), бесшумно выставленная за дверь, возвращается через окно». Примером синтеза этих двух подходов стала статья «Тициан, Овидий и коды эротической образности в XVI веке». Итальянский историк показал, что Тициан основывал свои картины не на «Метаморфозах» Овидия, как считала классическая иконология, а на переложении XIV века и, что самое важное, на эротизированных иллюстрациях к нему, а значит, у картин Тициана есть свой особый смысл, кардинально отличающийся от античных источников. Варбурговское «переселение образов», разобранное в микроисторическом контексте, возвратило Гинзбурга и современное искусствоведение к вопросу особого исторического видения, определяемого не столько содержанием картины, сколько формой изображения и ее прямыми ассоциациями. 5) Борис Виппер. «Введение в историческое изучение искусства». Труд Бориса Виппера (1970), одного из наиболее авторитетных отечественных искусствоведов, важен тем, что суммирует базовые представления о видах и техниках изобразительного искусства и архитектуры. Каждый из разделов, посвященных графике, живописи, скульптуре или архитектуре, не только объясняет особенности родов искусства, но и служит очерком их истории. Хотя книга была впервые издана полвека назад, собранные в ней энциклопедические сведения вряд ли могут устареть. Дюрера невозможно изучать без знаний о гравюре; картины и фрески Микеланджело — без представления о скульптуре; византийское искусство — без представлений о технике мозаики. Это все еще лучшее на русском языке сочинение для тех, кто хочет понимать не только про что́ произведение искусства, но и ка́к оно сделано. 6) Сергей Даниэль. «Искусство видеть». В центре книги Сергея Даниэля стоит представление о произведении искусства, находящемся в диалоге со зрителем. Современное искусствоведение вообще склонно интерпретировать смысл изобразительного текста, отталкиваясь от субъективного восприятия современника. Отзывы зрителя при этом необязательно должны быть зафиксированы в письменном виде: в самом произведении уже содержится «внутренний зритель». Так, по чрезвычайно смелой, неканонической «Тайной вечере» Веронезе (которую он после допроса инквизиции не стал исправлять, а попросту переименовал в другой библейский эпизод — «Пир в доме Левия») можно понять, к какому уровню сложности игры с евангельскими сюжетами был готов зритель XVI века и как успешно художник мог взаимодействовать со зрительскими ожиданиями. Искусство Нового времени разрабатывает целую систему знаков, свидетельствующих о присутствии зрителя по ту сторону изображения: зеркала, напоминающие о том, что картина — отражение действительности; персонажи, выглядывающие с полотна прямо на нас и вовлекающие нас в рассматривание потустороннего пространства; наконец, многослойность самого изображенного мира, которая заставляет смотрящего воспринимать картину как один из миров, а собственный мир — как картину. 7) Юрий Лотман. «Об искусстве». Если работы Юрия Лотмана о русской литературе — классика отечественной филологии, то его искусствоведческие статьи менее известны и более экспериментальны. Они ценны, во‑первых, теоретической рефлексией о применении семиотических методов к изучению искусства и, во-вторых, конкретными анализами изображений. Показательны в связи с этим статьи «Натюрморт в перспективе семиотики» http://philologos.narod.ru/lotman/still-life.htm и «Портрет» http://philologos.narod.ru/lotman/portrait.htm . Лотман описывает, как взаимоотношения знаков на картине определяют ее восприятие. Если натуралистические натюрморты заставляют задуматься о том, как создана «иллюзия натуральности», то аллегорические натюрморты, наоборот, склоняют зрителя к декодированию, чтению эзотерического языка. Жанр портрета Лотман предлагает рассматривать через бинарную оппозицию «динамика — статика». В отличие от фотографии, привязанной к конкретному моменту во времени, портрет жив здесь и сейчас и общается со зрителем в каждой новой временной точке: так, например, можно было бы объяснить успех Моны Лизы, восторг зрителя перед которой часто мотивируется словами «она как живая», «она смотрит прямо на меня». Лотмановский анализ живописных портретов сочетается с наблюдениями над портретами литературными, что превращает всю конструкцию в тонкий и непростой эксперимент, поставленный на стыке дисциплин и методов, обозначенных самим автором. 8) Владимир Пропп. «Морфология сказки». Книга Владимира Проппа (1928) — непосредственный предшественник структурализма и блестящий его образчик — обязательное чтение для каждого гуманитария. Пропп обнаружил, что костяк сюжета любой волшебной сказки раскладывается на один и тот же набор мотивов, а отличие одной конкретной сказки от другой обеспечивается мотивами добавочными. Вычленение такого универсального текста — важнейший инструмент гуманитарного анализа. В искусствоведении он применяется в иконографических разысканиях: каждый религиозный и мифологический сюжет непременно содержит как минимум один характерный для него мотив. Владение универсальным набором таких мотивов необходимо для правильного декодирования сюжета изображения и для понимания его отличия от других подобных, а также для интерпретации смысла этого отличия. 9) Йохан Хёйзинга. «Осень Средневековья». Вышедшая в 1919 году книга голландского историка Йохана Хёйзинги — до сих пор не теряющая актуальности классика культурологии. В своем историко-философском сочинении Хёйзинга осмысляет переходный период от Средних веков к Ренессансу во Франции и в Нидерландах (рассматривается в первую очередь двор герцогов Бургундских) не как время зарождения новой эпохи, но как угасание предыдущей эры — эры жестокости, меланхолии, набожности из страха смерти и красоты, прикрывающей уродство. Искусство Раннего Возрождения Хёйзинга описывает как искусство поздней готики: страсть к украшательству и витиеватости линии у ван Эйка или Мемлинга прикрывает своим излишеством «страх пустоты». Реализм ван Эйка, переполненный натуралистическими деталями, лишен гармонии; он еще полностью принадлежит Средневековью, представляя собой его конечную точку. Такую интерпретацию бургундской культуры Хёйзингой можно считать предвестием новейших искусствоведческих концепций, по которым произведения искусства одновременно смотрят в обе стороны на оси времени: ориентируются на усвоенный опыт прошлого и пытаются сформировать тенденции будущего. Источник: http://arzamas.academy
"Я живое воплощение бреда. Я брежу, следовательно, я существую. И более того: я существую, потому что брежу".
Retrofuturistic buildings around Paris
Супрематизм – условное наименование направления в авангардизме, созданного в середине 1910-х гг. в России Малевичем. Основная задача течения - выражение высшей, абсолютной реальности в простых формах. Картину Малевича "Черный квадрат" считают изобразительным манифестом супрематизма. Показать полностью... Как разновидность абстрактного искусства супрематизм воплощался в сочетаниях простейших разноцветных и разновеликих геометрических фигур, образующих пронизанные внутренним движением и гармонически уравновешенные композиции. Супрематизм – это одно из направлений абстракционизма и авангардизма. В переводе с латинскогоsupremus означает наивысший, первейший. Образовался супрематизм в начале 1910-х годов в России. Отцом-основателем направления считается К.Малевич. В стиле супрематизма изображались простые плоскостные образы, преимущественно геометрические фигуры, линии. Пространство было безграничным, не существовало понятий "верх" и "низ", они определялись исходя из личного видения художника. Большая роль отдавалась цвету: это были яркие, насыщенные, четко разделенные цвета. Иногда это называли "чистым творчеством". Одна из самых известных работ Малевича в стиле супрематизма - "Черный квадрат". Затем художник модернизировал стиль, экспериментировал с формой, цветом и образами. Но ядром супрематизма остаются геометрические формы. У Малевича была целая серия супрематических работ, а так же три периода в творчестве: черный, белый и красный супрематизм. В 1919 году Малевичем была создана группа УНОВИС (Утвердители нового искусства), сторонников супрематизма. Последователи Малевича потом организовали группу "Супремус", посредством которой пытались распространить супрематизм не только на изобразительное искусство, но и на другие направления. Из последователей супрематизма можно выделить художников Ивана Клюна, Николя Суетина, Александра Родченко, Нину Генке, Ивана Пуни, Любовь Попову, Александра Экстера, Ольгу Розанову и др. Можно сказать, что какие-то идеи супрематизма взяло направление конструктивизма. Скорее оно заимствовало технику, но тот особый дух, идейность, которыми обладали работы Малевича, не удалось распознать. Малевич и первобытное орнаментальное искусство считал супрематическим (или "супремовидным").
творчество участников группы Пост-супрематизм, неофутуризм итд
#painting@kartincaru #painting #art "Bar love", 2016, acrylic on canvas, 140 x 100 cm by Piet Parra Мы в инстаграм —> instagram.com/kartincamag Клац по ссылке! vk.cc/4p6l0L
Невероятно крутое видео Jamie xx на трек «Gosh». Очередной визуальный эпик от режиссера Ромена Гавраса, снявшего для M.I.A. «Bad Girls» и «Born Free».
«По лабиринтам авангарда». В. Турчин Книга дает представление о крупнейших явлениях авангардного искусства XX в., позволяет приблизиться к пониманию современной художественной культуры. Энциклопедически полно характеризуются течения авангарда — фовизм, экспрессионизм, кубизм, дадаизм, сюрреализм, абстрактное искусство, поп-арт и др. Анализируется искусство последних десятилетий. Особое внимание уделено крупным мастерам — П. Пикассо, В. Кандинскому, С. Дали, К Малевичу, Р. Раушенбергу и др. Показать полностью... Из книги: К ПОНИМАНИЮ АВАНГАРДА История авангарда сложна. Пестрое созвездие школ, групп, направлений и течений, вспыхивающих в художественных столицах мира, ошеломляет каскадом фантастических красок, фрагментами пластических формул, гротесковой остротой образов. Каждое проявление авангарда выступает в богатой оправе эстетических, политических и социальных доктрин. Эхо яростных споров, теоретических дискуссий, а то и скандалов сопровождает любое выступление авангардистских художников, будь то публикация манифеста, демонстрация произведения или открытие выставки. Это представляется уже естественным, чуть ли не становится неким атрибутом авангарда в целом. Создается впечатление какого-то хаоса, обусловленного быстрой сменой вкусов, временами равной развитию моды. Но, освобождаясь от гипноза сенсационности, связанной не столько с подлинной природой авангарда, сколько с манерой его потребления в обществе, сталкиваешься с другим: борьба отдельных враждующих направлений оказывается преувеличенной, развитие — не столь быстрым, и, наконец, сама установка на принципиальную новизну нередко оборачивается лишь повторением того, что было. Создан некий миф об авангардизме, отражающий или его искреннее желание быть другим, или стремление апологетически настроенных критиков и историков представить его другим. В результате получается, что существуют собственная история авангардизма, еще плохо изученная, и изощренная спекуляция, перекраивающая ее в ритмах его собственных вкусов, где слишком много неясного, умышленно затемненного, мистифицированного. Не случайно, что ряд историков авангардистского искусства были непосредственно связаны с его художественной практикой. Были написаны «экспрессионистические» и «сюрреалистические» истории искусства, затрагивающие не только проблемы XX в., но и предшествующих столетий, где барокко, романтизм и импрессионизм искажались в угоду весьма тенденциозной «эстетике истории». В «экспрессионистических» и «сюрреалистических» историях искусств отразились в первую очередь «мировые» притязания авангардистов, пытавшихся «опрокинуть» свой метод в прошлое. Однако именно на материале прошлого, изученного более полно и объективно, становится ясной манера интерпретации авангардистами действительных процессов. Миф об авангарде достоин особого внимания. Он не только плотной оболочкой вымысла закрывает историческую сущность авангардизма, но и принадлежит ему как своего рода продукт авангардистской практики. Любой осколок такого мифа, хочется сказать — авангардистски-художественного мифа, случайно вплавленный в более или менее объективно воссозданную историю современного искусства, ее деформирует, и притом весьма значительно. Потому внимание к нему вполне оправданно и обоснованно, «анатомия» его дает ключ к пониманию самой сущности его природы. Каждый феномен авангардистского искусства, достаточно крупный, окружен многочисленными текстами манифестов, деклараций, высказываний. При этом каждый текст авангардизма, если пользоваться термином авангардистской же критики, есть «артефакт», хотя он имеет и характер документа. Однако рассмотренные некритически, с забвением их «художественной природы», подобные тексты могут создать крайне запутанную картину противоречивых и непоследовательных взглядов, касающихся исторического бытия творческой мысли и практики. Сборники манифестов и высказываний художников конструируют модель исторической реальности, пропитанную духом авангардизма и являющуюся, по сути, новой «художественной реальностью». Большая же часть авангардистских документов стилизует сложившуюся практику во вкусе ее позднейших модификаций, интерпретирует и «объясняет» ее как некий стилистический канон, выпрямляя пути экспериментов. Заметно, что авангардизм стремится к своей однородности и «чистоте». История направлений, особенно плодовитых в плане теоретизирования и медитации (дадаизм, сюрреализм, поп-арт, концептуальное искусство), никогда не может быть прочтена исключительно в ритмах самих теоретических манифестаций — они явно не совпадают «исторически». Многие высказывания художников-авангардистов также препятствуют верному пониманию сущности происходящего. Ревниво относясь к приоритету открытия какого-нибудь формального хода, они легко приписывали честь его изобретения себе, весьма произвольно указывая дату возникновения того или иного приема или термина. Даже датировка произведений в авангарде затруднена. При изучении искусства древних эпох отсутствие точных дат — явление закономерное и объяснимое, но в век информации вызывает удивление. Тем не менее неизвестно ни время начала работы Пабло Пикассо над композицией «Авиньонские девицы», ни время ее окончания (если, конечно, предположить, что этот центральный памятник раннего авангарда был вообще закончен). Что касается художественной критики, ныне весьма обильной, то ее апологетическая часть, даже «стилистически» указывает на свое родство с определенным рассматриваемым явлением: критика сюрреалистических журналов полна поэтических тропов, алогизмов; экспрессионистическая критика создает «атмосферу» надрыва и экзальтации, «вчувствования» в произведение; критика поп-арта дает коллаж фактов, цитат, мнений, трюизмов и философских пассажей; критика концептуального искусства построена строго по схемам, параграфам и отдельным фразам. Апологетическая критика ясна по своим задачам и не
Кореянка Секс Скачатьъ
Японские Секс Видео На Автобусе
Дрочит Рукой Член