Легенды и правда о благородных разбойниках: от Шервудского леса до Каталонии

В самой чаще дремучего леса раскинулась вольная республика. Жили в ней люди добрые и справедливые, но гонимые за свою скромность, терпящие нужду и притеснения. Они мечтали о лучшей доле, а пока что отнимали неправедно нажитое богатство у сильных мира сего и делили его между обездоленными. Это легенда о благородном разбойнике, знакомая едва ли не всем народам мира, воспетая в преданиях, романах и фильмах. Самое известное воплощение этого архетипа – лучник в зелёной куртке, обитатель Шервудского леса, прозванный Робином Гудом.

Существует множество интерпретаций этой легенды, но большинство из них придерживаются основного сюжета. А он таков: король Ричард Львиное Сердце, справедливый и благородный правитель, отправляется в Крестовый поход, но на обратном пути попадает в плен. В его отсутствие страной правит его младший брат, принц Джон, который не спешит освобождать Ричарда из заточения. При Джоне закон и справедливость попраны, в Англии вершат произвол нормандские рыцари, тогда как население страдает и надеется на возвращение законного короля. Одной из жертв произвола становится верный соратник Ричарда, землевладелец Роберт Локсли, вынужденный скрываться в Шервудском лесу. Там он встречает других гонимых саксов и организует отряд, который грабит богачей, включая священников, жирующих за счёт своих прихожан, и раздает добычу беднякам. Это приносит Робину небывалую славу. Попутно он влюбляется в воспитанницу нормандского рыцаря, с которым ему предстоит схлестнуться не раз. В финале Ричард освобождается, возвращается в Англию, восстанавливает справедливость и возвращает мир и покой своим подданным.

Помимо фигуры короля Ричарда, сага о Робине Гуде тесно связана с английской устной и литературной традицией, берущей начало от короля Артура и заканчивая Плантагенетами. Эта традиция отражает многочисленные нашествия на остров, в частности, нормандское завоевание 1066 года. Основной сюжет – это прибытие чужеземцев, их противостояние с местными жителями и последующее объединение в единую английскую нацию. В этих исторических катаклизмах и рождается фигура Робина Гуда. Но у этой истории есть и другая сторона: социальный конфликт, который раздирает страну, разделяя её не только на нормандцев и саксов, но и на богатых и бедных. Так что щедрый разбойник встаёт на сторону угнетенных в эпоху баронских мятежей и крестьянских волнений, кульминацией которых стало народное восстание 1381 года.

Как и многие легенды, история о Робине Гуде, вероятно, основана на реальных событиях, связанных с исторической личностью, которая со временем обросла мифами и стала частью фольклора. Однако личность настоящего человека, послужившего прототипом для легенды, до сих пор окутана тайной.

Одна из теорий относит Робина Гуда к началу XII века и представляет его знатным человеком. Эта версия опирается на два факта. Во-первых, о нём слагали баллады, которые изначально предназначались для аристократической аудитории, и в балладах о Робине Гуде фигурируют представители высшего общества. Во-вторых, умение мастерски владеть мечом и луком, которым славился Робин Гуд, было привилегией дворянства. Таким образом, сторонники этой теории видят в Робине не простого разбойника, а знатного человека, объявленного вне закона, возможно, из-за оппозиции королю Иоанну.

Другая теория относит Робина Гуда к более позднему периоду — на сто лет позже, ко временам правления Эдуарда II (1307-1327). В этот период произошло восстание против короны и её сторонников, возглавляемое графом Ланкастером, которое закончилось поражением. Король конфисковал все владения графа, и Робин Гуд, сражавшийся на его стороне, был вынужден скрываться в лесу. В этой версии Робин Гуд — выходец из народа, восставший против несправедливости и притеснений, от которых страдали бедняки. Именно поэтому он стал так популярен среди крестьян, которые, в конце концов, в 1381 году подняли восстание, известное как восстание Уота Тайлера.

На самом деле, Робин Гуд — это, прежде всего, герой баллад. В одном из первых литературных упоминаний он предстает как шутник, который забавляется тем, что сталкивает людей лбами ради собственного развлечения. Со временем он эволюционирует и становится борцом за свободу, благородным героем, противостоящим тирании, и романтиком, влюблённым в прекрасную деву Мэриан. Но не стоит забывать, что разбойники принадлежат к той истории, которая передаётся из уст в уста, и которая отличается от официальной истории, записанной в книгах. Поэтому их подвиги передаются из поколения в поколение, пока не появляется печатный станок. С появлением печати в Англии в начале XVI века появляются и первые письменные упоминания о Робин Гуде, где его уже изображают как джентльмена, что соответствует статусу мелкого землевладельца.

Поиски истоков мифа и его следов в поэмах и песнях стали делом жизни многих учёных и просто увлечённых людей, которые нашли упоминания о Робине в более ранние времена, до эпохи Гутенберга. Например, есть упоминания о неком Уильяме Роберхуде, жившем в XIII веке. Джон Фордун, каноник из Абердина, упоминает в своих хрониках о похождениях Робина в 1266 году. Но именно Уильяма Лэнгленда считают «крёстным отцом» персонажа, ведь он упомянул его в своей знаменитой поэме «Видение о Петре Пахаре» (1362 год). Далее встречается важное упоминание о нём в «Истории Великобритании», написанной шотландским историком Джоном Мейджором в 1521 году. В этом труде события его жизни связываются со временами Ричарда Львиное Сердце, и он становится настоящим эпическим героем саксов, противостоящих норманнскому владычеству. Этот образ окончательно закрепился в романе сэра Вальтера Скотта «Айвенго», где Робин Гуд предстаёт как борец за справедливость, восставший против тирании Иоанна Безземельного и его приближённых-нормандцев.

В любом случае, настоящий Робин Гуд так и не найден. Никто не может с уверенностью сказать, кем был этот человек, и ни один из известных исторических документов не даёт точного ответа на вопрос о том, кто же послужил прототипом легендарного героя.

Существует несколько кандидатов на эту роль. Например, один из них — дворянин по имени Фулк Фиц Варин, родившийся около 1170 года. После смерти отца, лорда Уиттингтона, он был несправедливо обвинён в измене и лишён всех титулов и владений. В 1203 году Фулк был помилован, но в 1215 году вновь выступил против короля вместе с другими баронами. В пользу того, что именно Фулк Фиц Варин мог быть настоящим Робин Гудом, говорит то, что в одном из стихотворений 1377 года упоминаются Робин Гуд и Рэндольф, граф Честерский – еще один мятежник против короны и противник Иоанна Безземельного. Фулк был единственным изгнанником, который сотрудничал с Рэндольфом. Кроме того, Фулка считали потомком короля Артура и хранителем Святого Грааля.

Другой кандидат — сэр Роберт Фолиот или кто-то из его потомков. Эта семья была известна своими преступлениями, и, по мнению некоторых археологов, использовала имя Робин Гуда в XII веке как прикрытие для своих разбойничьих нападений в Ноттингемшире. Ещё один кандидат — Роберт де Кайм, сакс по происхождению, также «прославившийся» разбоем в XIII веке. Есть и Роберт Гуд, арендатор земель, принадлежавших архиепископству Йорка. В 1226 году он пустился в бега, чтобы избежать долговой тюрьмы. Об этом случае стало известно благодаря исследователю, который в 1852 году обнаружил упоминание о нём в судебных записях. И, наконец, последний кандидат — землевладелец по фамилии Гуд, живший во времена Эдуарда II. Он был женат на женщине по имени Матильда и участвовал в восстании графа Ланкастера. За это он был объявлен вне закона, но позже король его помиловал, и он даже стал королевским камергером.

Образ благородного разбойника, грабящего богатых и помогающего бедным, – один из самых живучих в мировой культуре. Кино и литература охотно эксплуатируют эту тему, создавая на основе реальных событий яркие, героические образы. Нередко эти образы используются в политических целях, чтобы оправдать действия, к которым исторические персонажи не имели никакого отношения. Ведь на самом деле большинство из них были обычными преступниками, стремившимися к лёгкой наживе.

Подобные примеры можно найти по всему миру. Возьмём, к примеру, Англию. Ричард Тёрпин, более известный как Дик Тёрпин, родился в 1705 году в Эссексе. Начав свою карьеру как ученик мясника, он вскоре ступил на скользкий путь криминала, присоединившись к банде братьев Грегори – Самуэля, Джаспера и Джереми, – что терроризировала округу. В 1735 году Тёрпина обвинили в убийстве, а четыре года спустя он был пойман и повешен. Спустя столетие писатель Уильям Харрисон Эйнсворт написал роман «Роквуд», в котором представил Тёрпина благородным разбойником, мчащимся навстречу опасности на своей верной кобыле по кличке Блэк Бесс. Этот вымышленный образ лёг в основу множества экранизаций.

На другом конце Атлантики мы встречаем Виргулино Феррейра да Силву, родившегося в 1898 году в бразильском штате Пернамбуку. В начале XX века он возглавил банду кангасейрос – жестоких разбойников, грабивших путников и деревни. Иногда богатые землевладельцы нанимали их для расправы над своими врагами. Феррейра, получивший прозвище «Лампиан» (фонарик) за вспышки выстрелов его винтовки, стал самым известным главарем кангасейрос. Он прославился убийством губернатора штата Жоао Пессоа Барбозу де Кунья, тело которого сжёг на глазах у толпы. Ещё одной причиной его славы стал роман с Марией Бонитой, верной спутницей до конца его дней. 29 июля 1938 года Феррейра и его банда были окружены полицией в пещерах штата Алагоас. Все бандиты, включая Феррейру, погибли в перестрелке. Их ждал поистине варварский конец: полицейские отрезали головы Феррейре и Марии Боните, и до 1970-х годов эти головы выставлялись в Антропологическом музее Байи как объекты научного интереса.

На севере Америки нас ждёт история Хоакина Мурьеты (1829-1853). Он жил в Калифорнии в эпоху золотой лихорадки. Для одних он стал символом сопротивления мексиканцев американской экспансии, для других – обычным бандитом.

Хоакин Мурьета родился в мексиканском штате Сонора. В 1850 году он отправился в Калифорнию в поисках золота и лучшей доли, но столкнулся с расизмом и жестокостью американских золотоискателей. По легенде, в том же году его брат был убит, а жена изнасилована и убита американцами. Охваченный горем и жаждой мести, Мурьета собрал банду из обездоленных и начал мстить за смерть своих близких, грабя и убивая американских шахтёров и поселенцев. Его дерзкие налёты вынудили власти Калифорнии нанять техасских рейнджеров для поимки неуловимого бандита. В июле 1853 года рейнджеры под предводительством капитана Гарри Лава выследили банду Мурьеты в округе Фресно. В ходе перестрелки Мурьета и несколько его сообщников были убиты. Чтобы доказать, что они действительно уничтожили грозу Калифорнии, рейнджеры отрезали голову и руку Мурьеты и выставили их на всеобщее обозрение.

Жизнь Хоакина Мурьеты легла в основу поэмы Пабло Неруды «Fulgor y muerte de Joaquín Murieta» («Блеск и смерть Хоакина Мурьеты»). Многие исследователи считают, что именно его история вдохновила создателей образа Зорро – благородного испанского мстителя, борющегося с несправедливостью. Интересно, что в процессе превращения разбойника в героя народное происхождение Мурьеты нередко «облагораживают», чтобы подчеркнуть его возвышенные цели.

Однако существует и другая, менее романтичная, но, возможно, более близкая к реальности версия событий. Согласно архивным данным, никто не трогал жену Мурьеты, а сам он был не благородным мстителем, а главарем банды «Пять Хоакинов», которая нападала на старателей и шахтёров — не только американцев, но и всех, кто попадался им под руку, — и грабила их, отнимая добытое золото.

Похожий паттерн – столкновения на национальной почве, породившие образ благородного разбойника – можно встретить и в Испании эпохи «барокко». Здесь мы отправимся в солнечную Каталонию, которая была проблемным регионом для Испании с самого формирования этого государства в конце XV века. Наиболее известным каталонским разбойником стал Жоан Сала по прозвищу Серраллонга – в честь местности, откуда он был родом. Почему Жоан и не Хуан? Потому что так его имя звучало на каталанском языке, который существенно отличается от испанского (кастильского) и близок к южно-французским диалектам. Например, легенда «Барселоны» Хави – на самом деле Чави. Живите теперь с этим.

В народном творчестве, романах и театральных пьесах Жоана Сала изображают благородным мстителем и даже шпионом, хотя на самом деле он был обычным грабителем и наёмником. Прежде чем перейти к его похождениям, необходимо описать социально-политический контекст, в котором жил Сала, чтобы понять феномен, который он представляет.

Речь идёт об Испании времён правления Габсбургов, когда страна была втянута в бесконечные войны. Всё золото, стекавшееся в метрополию из американских колоний, тратилось на выплату процентов итальянским банкирам, финансировавшим военные авантюры испанских монархов, и на содержание наёмных армий. При этом сама Испания во многом оставалась лоскутным одеялом, наспех «сшитым» воедино после Реконкисты.

В XVII веке Каталония практически не ощущала на себе власти короля или централизованного государства. Около 71% каталонских земель находились не в руках монарха, а под контролем церкви или местных феодалов, которые правили ими по собственному усмотрению. Большая часть полумиллионного населения княжества проживала в сельской местности, подчиняясь воле феодалов. В этот период каталонская знать постепенно вытеснялась с государственных и административных должностей кастильцами и их ставленниками, что вызывало растущее недовольство среди местной элиты. Представители знати практически всегда противились решениям вице-короля, который представлял в регионе интересы монарха.

Недовольство охватывало и простых людей, особенно после того, как Филипп IV и его министр Оливарес попытались разместить в княжестве постоянную армию. Требование рекрутировать 16 000 человек вызвало возмущение среди крестьян, которых обязывали содержать этих солдат.

Каталонская знать превратилась в скопление мелких независимых вотчин внутри государства, увеличивая свои доходы за счёт грабежей и насилия. Подобное явление было широко распространено по всему Средиземноморью, а его наиболее ярким примером стала сицилийская мафия, которую так и не удалось искоренить современному государству. Одним из распространённых способов обогащения для каталонских феодалов XVI-XVII веков стало фальшивомонетничество. Наиболее известным фальшивомонетчиком был Карлес Алемани, сеньор Беллпуига. Его замок был разрушен королевскими войсками в качестве расплаты за преступную деятельность. Помимо этого, региональная знать покровительствовала бандам разбойников, используя их для достижения личных целей или сведения счетов. Главари этих банд напоминали кондотьеров эпохи Возрождения – предлагая свои услуги за долю в награбленном. Банды делились на две группы: «ньеррос» и «кадельос». Однако историки не обнаружили между ними существенных различий, предполагая, что принадлежность к той или иной группе определялась такими же случайными факторами, как и предпочтения современных футбольных болельщиков.

В подобных условиях дороги Каталонии стали крайне опасными. В 1615 году епископ Викский сетовал, что «разбойники контролируют эту землю больше, чем король», а вице-король герцог Альбукерке в 1616 году обещал «отправить всех на галеры, как только доберётся до Барселоны». Другой представитель знати предлагал сжечь леса и бросить за решётку жителей двух деревень за пособничество преступникам.

Именно в такой обстановке, 23 апреля 1594 года, в старинной усадьбе Виладрау, известной с 1181 года и служившей резиденцией рыцарей-госпитальеров, родился Жоан Сала.

Его семья была достаточно обеспеченной, но к моменту его рождения дела пришли в упадок. По закону всё наследство переходило старшему брату, а остальным детям оставалось либо полагаться на его щедрость, либо искать собственный путь в жизни. Жоан женился на наследнице соседнего поместья, Маргарите из рода Серраллонга, и взял её фамилию. Однако его положение не улучшилось: ему приходилось заботиться о двенадцати членах семьи, включая немого дядю и пятерых сестёр жены, страдавших психическими расстройствами. Строго говоря, в тогдашней Каталонии существовало ровно три пути к успеху: торговля шерстью, служение церкви или уход в горы и путь разбойника. Серраллонга выбрал последнее.

Преступный путь Жоана Сала, известного под именем Серраллонга, начался в 1622 году с обвинения в краже гасконских плащей, выдвинутого его соседом Микелем Бофарулем. Эти плащи были под запретом, поскольку под ними легко можно было спрятать оружие. Когда прибыли стражники, чтобы арестовать Жоана, он выстрелил в доносчика и скрылся. С этого момента его преступная деятельность стремительно набирает обороты. На пике своей «карьеры» он возглавлял банду из сотни головорезов, державших в страхе леса и дороги Каталонии.

Власти упорно пытались поймать Серраллонгу, бросив на это войска под началом двух генералов – герцога де Ферия и родного брата короля. За голову разбойника была назначена награда в 600 фунтов, а за его труп — 300. В 1632 году Серраллонга похитил вдову по имени Жоана Масисса, которая, сначала невольно, а затем и по доброй воле, стала его спутницей в дальнейших похождениях.

Ходили слухи о том, что Серраллонга выполнял шпионские миссии во Франции, стремясь заключить союз с французами и помочь им оторвать Каталонию от испанской короны. Однако эти слухи не имеют документального подтверждения и кажутся маловероятными. Известно, что Серраллонгу поддерживали местный сеньор по фамилии Вивер, монахи из Сант-Пере-де-Родес, некоторые священники, крестьяне и женщины, которые стирали и чинили одежду разбойников.

Миф о Серраллонге начал складываться ещё при его жизни. Этому способствовали три кастильских автора — Рохас, Соррилья и Велес де Гевара. В 1635 году они представили публике пьесу «Каталонец Серраллонга», где разбойник представал падшим аристократом, ушедшим в леса, чтобы защитить свою честь. В 1858 году Виктор Балагер придал этому образу политическую окраску, а в начале XX века на экраны вышли два фильма о Серраллонге. Театральная труппа «Els Joglars» также посвятила ему свою постановку.

Жоан Сала был высоким, крепким мужчиной с длинными волосами и тонкими усиками. Он был тщеславен и любил дорогие вещи: носил шляпы с перьями, кольца, серьги и заказывал себе одежду у лучших портных, которые, впрочем, свободой поплатились за связь с бандитом. Однако «добрым разбойником» Серраллонгу назвать сложно: он был жесток и вспыльчив. Известен случай, когда он приказал отрезать нос женщине, обвинившей его в краже двух кур, а другую – убил по подозрению в колдовстве. При этом он был глубоко религиозен и по пятницам не ел мяса. У Серраллонги было четыре любовницы, а однажды он даже составил компанию баронессе, карету которой до этого ограбил.

Звезда Серраллонги закатилась, когда его предал бывший сообщник. 31 октября 1633 года он был ранен и схвачен в Санта-Колома-де-Фарнез. О дальнейшей судьбе Серраллонги мы знаем благодаря историку Жоану Кортаде, который в 1853 году спас от уничтожения архив, содержавший протокол судебного процесса и приговор. Этот документ хранится в библиотеке Афинее в Барселоне и окончательно разрушает миф о благородном разбойнике, вызывая скорее сочувствие к его трагическому концу.

Серраллонгу перевезли в Барселону, где его подвергли жестоким пыткам, как было принято в то время. Поскольку он был неграмотным, его признания записывал нотариус. 8 января 1634 года Серраллонгу вывели из тюрьмы и провели по улицам города, выставив на всеобщее посмеяние и унижение. Затем его доставили на площадь, где сейчас возвышается здание рынка Бокерия. Там, на потеху толпе, ему нанесли сто ударов плетью, отрезали уши и повесили. Чтобы уж наверняка, ему отрубили голову, которую выставили на одних из городских ворот, а тело разорвали на четыре части. Знатные люди и священники, которые пользовались услугами Серраллонги и оказывали ему поддержку, были помилованы. Видимо, властям важнее была их лояльность, чем забота о простом народе. Так окончил свои дни Жоан Сала, Серраллонга, последний из великих каталонских разбойников барочной эпохи, чей настоящий образ далёк от романтического ореола, созданного литературой и легендами.

И всё же, несмотря на разоблачение истинной сущности этих преступников, они продолжают вызывать восхищение у людей по всему миру и во все времена. Мы склонны идеализировать образ разбойника, предпочитая верить, что у них не было иного выбора, хотя на самом деле многие из них просто искали лёгкой жизни. Печально, но, похоже, никогда не существовало благородных разбойников в зелёных камзолах, боровшихся за лучший и справедливый мир.

Никто не знает, кем был настоящий Робин Гуд. Его следы теряются в тумане устных преданий и легенд. Пытаются найти хоть какие-то подтверждения мифа, например, на севере Хаддерсфилда в графстве Йоркшир, где на окраине аббатства Кирклис стоит одинокая могила. Согласно легенде, стареющий и уставший Робин, за плечами которого было 56 лет борьбы, добрался до этого святого места в надежде на исцеление. Аббатиса взялась лечить его, но проведённое ею кровопускание привело к смерти Робина Гуда. Это красивый финал нашёл своё отражение в фильме «Робин и Мэриан», где разбойник, умирая, выпускает стрелу в окно и просит похоронить его там, где она упадёт. Так объясняется появление одинокой могилы за пределами кладбища.

Этот поэтичный финал подойдёт для любой легенды, даже если его невозможно подтвердить. Возможно, не так уж важно, как Робин Гуд закончил свои дни и кем он был на самом деле. Важен сам архетип, сам миф.