Легендарные братья клана Лоуренс

После выхода Эолы многие впервые узнали о существовании клана Лоуренс. Хотя на самом деле он весьма знаменит, правда, за пределами сюжета. Пролог маньхуапосвящён их деяниям. Конечно же, это не единственный источник, откуда можно узнать о них. Есть также множество оружий и артефактов, которые рассказывают их историю. 

Этот клан длительное время управлял Мондштадом, показывая себя явно не лучшими правителями. Этот период правления спокойно можно назвать эрой деспотии аристократов. В те времена в Монде активно процветало рабство, но благодаря богу из машины в лице Венти, этой эре пришел конец.

Ранее этот клан был известен за свои хорошие деяния, а тщеславие и власть, к сожалению, развратили их, но в этой статье речь будет не об этом. 

Про самых прославленных выходцев из этого клана — братьев Эберхарта и Парсифаля — в игре суммарно написано больше всего информации, чем про какого-либо другого персонажа.

Эберхарт

Как уже упоминалось выше, он являлся братом Парсифаля. Парень не был типичным представителем своего клана. Его целью было вернуть славное имя аристократии, возродить дух аристократизма. Главным препятствием же послужило то, что он являлся внебрачным ребенком.

Рождённый вне брака Эберхарт с детства мечтал возродить гордую и благородную аристократию былых дней во всём её великолепии.

В его владении был один из рабов-гладиаторов. История этого человека есть в сете «Конец гладиатора» и копье «Смертельный Бой».

Обычный цветок, сорванный заботливым хозяином гладиатора.

Он приколол цветок к груди гладиатора как символ мягкости натуры последнего.

Хозяин позволил ему присоединиться к пиру и подарил ему кубок.

То был кубок, изготовленный по индивидуальному заказу хозяина, и знак доброго отношения его к гладиатору.

Эберхарт очень хорошо относился к своему рабу, заботясь о нём. Гладиатор не знал поражений и был невероятно силён, за что и получил такое отношение к себе.

Изящно украшенный золотой кубок. Это был подарок лучшему гладиатору.

Непобедимый воин пил из него и прекрасное вино, и кровь своих врагов.

Также сам он был невероятно предан Эберхарту. Когда у того появилась возможность уйти, гладиатор остался дальше служить своему хозяину.

Когда представление раба-гладиатора подошло к концу, а земля дрогнула от ликования толпы, его хозяин сказал:

«Ты одержал достаточно побед. Ты славно сражался и достоин звания великого воина».

«Это копьё — мой прощальный подарок тебе. Но не хотел бы ты продолжить сражаться?..»

«Не хотел бы ты, став свободным человеком, остаться и вновь биться на арене, добывая славу для себя и меня?»

С тех пор прошло много лет, и уже не сосчитать, сколько воинов и монстров пало от этого копья.

Имя «непобедимый» было даровано этому алому копью, а сердце воина по-прежнему принадлежало его молодому хозяину.

Но в итоге гладиатор пал от рук Веннессы. Само отношение Эберхарта к гладиатору на деле же было обычным лицемерием. 

Хозяин сорвал цветок и подарил своему молчаливому рабу. 

«Не всякий подарок — это вознаграждение.

Некоторые — всего лишь сиюминутная прихоть».

Так через много лет со смехом скажет гладиатору его хитрый хозяин.

Изумлённый поражением, гладиатор растерянно взглянул на его обожаемого хозяина, на этого знатного человека, для которого был любимцем...

«Эберхарт, мой господин... Порадовало ли вас моё последнее выступление?»

Но место его хозяина пустовало. Лишь серебряная тарелка да опрокинутый в гневе кубок остались на столе.

По характеру Эберхарт был всегда таким. Он носил маску доброго и вежливого человека, но на самом деле всегда был очень хитёр и делал всё ради своей выгоды. 

Как и говорилось ранее, он собирался свергнуть аристократию. Из-за этого он обучился владению копья, хотя для аристократа сражаться копьем в те времена — позор, ведь это орудие низкородных гладиаторов и простолюдинов. 

Его обучила ведьма, что пользовалась пикой полумесяца. К слову, эта ведьма была возлюбленной Парсифаля. 

«Некогда это копьё было любимым оружием одного мондштадского аристократа. Хотя оно никогда не видело белого света, это копьё и поныне остро.»

Копье, которое в древности принадлежало аристократу, правящему Мондштадтом. Оно было изготовлено мастером-кузнецом из высококачественных материалов.

Именно поэтому даже по прошествии многих веков оно осталось таким же острым, как и в первый день.

Но в эпоху аристократов оно не видело света дня, а лишь купалось во свете луны.

Эберхарт участвовал в экспедиции на Драконий Хребет. Там он опять воплощал свой план в жизнь, но уже более радикальными способами.

В конце концов, план Эберхарта провалился... Нет, вероятно, следует сказать, что он завершился успешно. Сейчас я ясно вижу смысл его действий, но до этого никто не догадался о его намерениях. Боюсь, когда мы разделились в пути, он нанёс удар каждому из моих товарищей. Обвал, произошедший перед тайной комнатой с круглой дверью, — это тоже часть его плана.

Но только в самом конце, когда он завёл нас с господином Ингбертом в подземелье юго-западных руин и внезапно обнажил своё копьё, мне всё стало ясно. Все его разговоры о «погребённой под снегом древней цивилизации» и «силах, обрушившихся с небес», были лишь средством достижения цели. Он знал, как Ингберт любил экспедиции и приключения, и использовал эту слабость, чтобы заманить его в уединённое место, где ему никто не смог бы помочь…

Сам Эберхарт отлично справлялся со своей задачей: мало кто верил в то, что он может предать аристократию и начать восстание. Аристократ действительно казался добрым юношей. Ему даже хотели передать главенство в одном клане.

Вид Ингберта, пронзённого его копьём, останется в моей памяти навсегда. Мы ведь росли вместе, но никто из нас не смог разглядеть в нём монстра, скрытого за образом спокойного и дружелюбного человека. Изначально Ландрих и так собирался даровать ему титул в клане после того, как мы вернёмся из экспедиции. Может быть, если бы он знал о его планах, всё бы обернулось по-другому..

Он делал всё ради достижения своей цели. Убивал и обманывал. Так как Эберхарту надо было стать главой клана, он также сплавил своего брата, Парсифаля. У последнего было великое желание вершить правосудие, а Эберхарт отлично читал людей, поэтому знал об этом.

Если так думать, то это он толкнул юного господина Парсифаля на непокорность, на его игры в благородного разбойника и, наконец, на бегство…

Но для того, чтобы расшатать прогнившие устои, требовалась великая сила. Тогда...

Подговорить ли сына старшего брата воплотить свою мечту и стать благородным разбойником, а затем обманом вынудить его обратиться в бега, и самому стать наследником семьи…

Конечно же, у него это вышло. И таким образом родилась история Парсифаля.

Парсифаль

После того, как Эберхарт навешал лапши ему на уши, он ушёл играть роль Робин Гуда. Это было его мечтой, и он её исполнил.

Он вспомнил ту ночь перед побегом, когда сам выкрал этот меч из родовой сокровищницы, вспомнил, как клялся семье, будущему и прошлому, его родной земле и кровному брату Эберхарту:

«Пусть даже мои усилия будут каплей в море, но я сделаю всё, чтобы противостоять окутавшей этот мир тьме».

В своих похождениях он получил прозвище «призрачный вор».

Веннесса была лишь последним толчком, свалившим рушащуюся башню. Ещё до неё пламя ярости оскаливало свои клыки.

Будь то тайно восхваляемый вор, скрывающийся во тьме, девушка, что может увидеть смерть, или бродячий ансамбль, намеренный совершить революцию, дух сопротивления всегда тёк по венам Мондшадта.

Все мы знаем этого благородного вора, но никто не знает, откуда он взялся. Одним прекрасным днём, никто не знает каким, он просто появился, словно призрак в наших трущобах.

Он пьёт и поёт, он слоняется по улицам, обходя крыши и террасы. Но все знают, что весёлый юнец, которого нельзя не любить.

Меч на его поясе был украденной гордостью лордов, а чёрный лук на его спине никогда не выпустит стрелу просто так.

Его бесподобное мастерство ярко, как сверкающий хвост кометы холодной ночью, а его шаги легки, как листья, которые поднимает западный ветер.

Он мог бы выпить Сидровое озеро, заполненное полуденной смертью, а затем он пробрался бы к этим спящим в своих кроватях свиньям.

Он грабит богатых и отдаёт бедным, он сбивает спесь со знатных индюков, он освещает тьму, как утренние лучи света, пронзающие ночь.

Все девы мечтают о благородном воре, они кидаются за ним из своих окон, но, к сожалению, он проходит не этим путём, а предпочитает пинту со своими братьями.

Поэмы, воспевающие гуманное правление живших в далёком прошлом предков, посеяли семена мятежа в сердце молодого аристократа.

Воспользовавшись случаем, знатный сын отверг свой род, забрал длинный меч и скрылся среди городских улиц.

Он ходил по тёмным улицам и тавернам, смешавшись с простым народом, и, с помощью фехтовального искусства, которому обучился, будучи аристократом, грабил богатых и раздавал деньги бедным.

Когда тот, в чьих жилах текла кровь аристократа, укрытый плащом сумерек, скользил по крышам домов, в руках его сверкал благородный клинок.

Сияние его острия никогда не тускнело, как и сердце его хозяина, давно отбросившего позорное имя своего прогнившего аристократического рода.

Когда-то этот лук любили использовать в своих охотничьих играх богатые дома аристократов.

До тех пор, пока однажды он не попал в руки так и не пойманного вора.

С его помощью вор сбивал короны с королевских голов в мёртвой тишине.

Он разрывал множество тесных уз и выбивал оружие из рук преследующих его солдат.

Однажды он поклялся принести свет в тёмную эпоху.

Принести справедливость, богатство и улыбку на лица угнетённых.

В прошлом он действительно приносил справедливость, богатство и радость угнетённым, и он внушал страх тем, кто у власти, и не давал им заснуть по ночам, мучаясь в бессильной ярости.

Он бежал, словно дождь, по крышам и террасам, и он вдохновлял бардов на городских площадях.

Когда Парсифаль грабил сокровищницу своего клана, то вместе с мечом он прихватил и серебряный кубок, инкрустированный драгоценным камнем.

Когда же он покидал особняк, то согласно балладам, случилось вот что:

«Молча покинув это место под серебряной луной, он поднял взор к тёплому свету в окне с прекрасным лицом».

«Её глаза сияли, как два сапфира, ярко-синим блестели в темноте. Вор взглянул на драгоценный камень в серебряном кубке и увидел там те же яркие глаза».

«Не теряя времени, вор совершил восхождение и, вытащив драгоценный камень со своего места, вручил его ей, и застенчивая улыбка озарила её личико».

«Свергнув, наконец, ленивых аристократов, они отправились в дальние страны, и, как говорится в песне, до конца дней своих согревали друг друга».

Но, это лишь история с счастливым концом, что сочинили люди, в воспоминаниях же мы видим следующее:

Однажды он выкрал сапфир из регалий аристократа, чтобы отдать голубоглазой ведьме, охотящейся на зло с копьём в руке.

Но до последнего он не мог вызвать ни единой улыбки на лице прекрасной ведьмы, которую он любил всей душой, которая была так же холодна, как подаренный ей сапфир.

В конце концов, она искала смерти, и на её лице сияло клеймо преступника, и никто не знал, куда она отправилась после этого.

В дальнейшем они встречались под покровом ночи и со временем, и Парсифаль запал ей в сердце, но быть вместе им так и не было суждено.

Затем она познала музыку. А через музыку она познала любовь. И любовь оказалась её слабым местом.

Понимание раскалённой иглой поразило ей сердце:

«Роковые ошибки происходят из-за страха смерти.

Страх смерти происходит от привязанности к вещам... и к людям...»

«О, как я хочу увидеть его вновь! Того, кого ни поймать, ни убить...»

«О, как жажду я вновь услышать его песни. Если я выживу, то...»

Сапфир, подаренный ведьме в тот день, и послужил причиной, по которой они не смогли быть вместе:

В это же время Парсифаль также становится частью бродячего ансамбля. Теперь его знали под прозвищем «Кройцлид». 

Слово «Кройцлид» с немецкого переводится как «песня крестового похода». Про крестовые походы, я думаю, расписывать не надо, вроде бы известная тема, которую всех проходили (я спал на уроках). Таким образом, битва за освобождение, борьба против каких-то устоев — вот значение прозвища, что он получил.

В ансамбле ему принадлежал меч колокол, там он нашёл себе новых друзей, новых братьев. К сожалению, восстание ансамбля провалилось, и часть его участников была убита, а другая бежала из Монда. Из-за принадлежности к аристократическому роду, пусть Парсифаль и был изгнан, никто не смог обнародовать его приговор.

Также, он был тем, кто унес меч-флейту своей «сестры» — «Мечницы рассвета» после ее смерти. 

Глядя на ее последнюю битву на арене, еще будучи простым оруженосцем, Рагнвиндр решил, каким будет его имя, и назвал он себя «Рыцарем рассвета». 

晨光 [chénguāng] у мечницы означает лучи еще только восходящего солнца.

晨曦 [chénxī] у Рагнвиндра означает утренние лучи солнца, когда оно уже взошло.

После распада ансамбля он основывает тайное общество, которое позже наследует Ростам — один из легендарных героев Мондшадта. 

Возвращаясь к своей прежней роли, Парсифаль из тени помогает с восстанием Веннессе, искореняя подпольные организации аристократов, и в конечном итоге он закрыл эту эпоху тирании.

Изгнав злобную аристократию, он добился своей многолетней цели, и больше его здесь ничего не держало:

В конце концов, благородный вор прислушался к совету своих братьев. Оставив свою клятву, он поплыл через океан, который никому не принадлежал.

Но море стало лишь конечной точкой его путешествия, до того, как он отправился туда, он прошел через леса и равнины, через безлюдные пустоши, но какую историю он оставил в тех местах — неизвестно.

В книге на одном уровне с Меланхолией — «Разбитые Мечты» 3 том под названием «Сапфир» целиком посвящен нашей парочке возлюбленных:

Есть предание о ведьме, которая видела смерть до её прихода, и умерла сама от разбитого сердца, когда тот, кто разбил его, будучи в далёких странах, всю жизнь ждал с ней встречи.😢

На деле же ее убил Эберхарт (с) Копье Фавония

Когда Парсифаль прибыл в Ли Юэ, он стал старпомом или же старшим помощником Капитана.

Этому периоду жизни посвящён целый сет артефактов, который носит название «Сердце глубин».

Отбросивший имя клана разбойник и ведьма, что вела на него охоту, (не) добрались до морской глади!

Мудрый брат, что не мог обрести имя клана, наконец-то стал его главой (или нет?).

Циничный старпом был вовсе не из Ли Юэ, а из мрачного королевства аристократов.

Говорят, он сам некогда был аристократом, но опозорил свой клан и был изгнан собственным братом.

Но это лишь ничем не подтверждённые слухи. Когда он впервые прибыл в гавань, на поясе у него висел короткий клинок,

а к изношенному плащу было приколото маленькое пёрышко сапфирового цвета…

В последствии этот бродяга примкнул к капитану, и они посвятили себя безбрежному океану, сражаясь в его водах с ветрами, морскими чудовищами и огромными волнами.

Некогда сапфировое перо стало кроваво-красным, пропиталось горькой солью океана.

Клинок, что висел у него на поясе, весьма очевидно, являлся мечом «Вспышка во тьме». Парсифаль любил выпивать и петь песни, что присуще мондштадцам.

Старпом, не знавший меры в выпивке, всегда был пьян и редко трезвел.

За ним всюду следовал запах алкоголя, а он продолжал бормотать о своих исковерканных воспоминаниях.

Но весёлый капитан не винил его и по-прежнему давал ему важные поручения.

Парсифаль очень много пил для того, чтобы заглушить боль. Он пел песни о своём прошлом, сам многое забывая и путая. Только в момент своей смерти его воспоминания вернулись к нему.

В последний момент он ясно вспомнил те дни, что скрывала пелена алкоголя.

Будто волны смыли гальку и песок, обнажив бесценное сокровище...

И на этом история Парсифаля заканчивается, но отступим чуть-чуть назад, до событий, предшествующих его смерти.

Этой истории посвящена целая книга«Записи бродяги», где рассказывается, про историю Капитана, про его возлюбленную, что поклонялась, возможно, прошлому Гидро Архонту. 

В одно из плаваний они заплыли в дальние воды, где властвовали чудовища. К несчастью, они тут же нарвались на одного из левиафанов, и эта встреча стала последней для всех его товарищей, корабля и возлюбленной, что спасла Капитана, пожертвовав собой.

В дальнейшем он собрал новую команду, к которой и присоединился наш Парсифаль.

На этом и окончилась история Капитана с Парсифалем. Капитан свершил свою месть над левиафаном ценой жизни команды, а Парсифаль…

«Слова, что нельзя спеть... Неужели и я променял правду на иллюзии?

Отбросил всё и утратил всё, погрузилось в волны, способные объять что угодно...

А может, это не такой уж и плохой финал. Ха-ха-ха-ха!»