Кушетка, кофе и конец света от Матфея

За дверью с табличкой под золото «Матвей Арбузов, психоаналитический психотерапевт» в большом кресле сидел пухлого строения мужчина лет сорока и испытывал настоящий приступ паники. Он с ужасом смотрел в свой блокнот на цифру «29» - рубеж, за которым кончалась беззаботная жизнь и начиналась паника.

Дело было в том, что количество рабочих часов в его графике, которые обеспечивали ему безбедную жизнь с возможностью регулярно пить его любимый капучино на молоке, модном в этом сезоне, с актуальным сиропом, время от времени посещать рестораны, и даже скататься раз в год получить обширный солнечный ожог под палящим южным солнцем, было ровно тридцать. Девятнадцать из его пациентов посещали его кабинет раз в неделю (включая звонки), четверо – два раза, и даже была одна пациентка, которая ходила три раза в неделю, как у аналитиков прежних времен, которые представлялись ему настоящими титанами. И вот, один из тех девятнадцати, завершил терапию, отработал свои выпускные сессии и ушел жить свою жизнь, а Матвей остался без его воспоминаний о бабушке, о машинке, которую пришлось подарить лучшему другу, а также без двадцати тысяч рублей ежемесячно.

В такие моменты ему не помогало ничего: личный анализ не утешал, формулы вроде «дал психоанализ кушетку – даст и пациентку-брюнетку» не помогали совсем, рационализации только выводили из себя, и он тут же начинал вспоминать: «А как это вообще – находить себе пациентов?» Навыков не было, пациенты все время как-то приходили сами, от чего у Матвея бешено колотилось сердце, причем, почему-то, справа. В районе печени.

Остаток недели принес еще более печальную новость: пациентка, которая ходила дважды в неделю, уезжала в отпуск. Беды ничто не предвещало, но Матвей знал не понаслышке, как часто пациенты уходят совсем после перерыва – сепарационная тревога и вот это все, только вот сейчас тревога разносилась по всему телу самого Матвея, который, однако, своим внешним видом не подавал никаких признаков, и сдержано желал ей хорошего отпуска. После сессии он сам лег на кушетку, свернулся в позу плода в матке и стал думать о том, что он, в сущности, пропащий человек, очевидно, ему придется переехать в квартиру поменьше и навсегда отказаться от мясных блюд.

Ночью Арбузову приснился тревожный сон, в котором он проходил мимо нищего старика, который протягивал к нему руку, но при этом смотрел на него презрительно и свысока. Старик был похож на его отца. Проснувшись, он помнил слова: «Даром отдавай, даром!» Матвей бросил в ящик для белья промокшую насквозь пижаму, разрисованную миньонами и твердо решил не записывать сновидение для личного анализа, пусть погибает в забвении!

Настоящая гроза разразилась во вторник. Та самая пациентка, которая сохраняла в нем веру в настоящий психоанализ, посещая его трижды с неделю, просто не пришла. Она не написала ему ничего в ватсап, никаких договоренностей перед этим он тоже не помнил. «Может, я просто забыл? Вытеснение, психопатология обыденной жизни, очень, очень интересно, что же такое происходит в нашей терапии?» - пытался настроиться он на боевой лад, но на самом деле он знал, что она бросила его и ушла навсегда, как перед этим поступила его жена. «Это все чертов искусственный интеллект!» - думал он. Массы клиентов ринулись к бесконечному контейнеру для их скорби, оставив без куска хлеба маленьких, но теплых и живых психологов по всему миру! Катастрофа мирового масштаба, которую мы сами допустили, как это глупо, и ведь не было никакого Скайнета с ордами титанореберных терминаторов, была тихая мирная программа в смартфоне… Или бихевиористы… чертовы краткосрочники, соблазнили паству грешным тельцом быстрых изменений!

Хотя… в мире все катится к чертям, какие бихевиористы, к черту? Людям не хватает денег даже на хлеб, куда он смотрел при выборе профессии? Надо было идти в легкую промышленность, как говорила мама, люди всегда будут есть и одеваться! Так нет же, уперся ему этот чертов Фрейд – он с ненавистью посмотрел портрет степенного старца в круглых очках, который занимал место между дипломом и сертификатом на стене.

Он успел в голове прокрутить список мест, где можно относительно комфортно переночевать в непогожий день, оказавшись на улице. Из памяти выплыла глава из некогда прочитанной книги «Энциклопедия выживания», которая называлась «Как выжить в городских джунглях», когда в дверь стеснительное постучали. Приставы? Так быстро?

За дверью стояла она. Он был готов расцеловать свою кормилицу, но унылая этика запрещала прикасаться к пациентам, а уж поцелую могли бы быть расценены как нечто вопиющее. Он посмотрел на часы. Они показывали три минуты опоздания.

На следующий день к Арбузову записался новый пациент, и он был почти на седьмом небе от счастья.

(Если что – я думаю, что коллеги, конечно, поймут, но для не коллег все-таки добавлю – это юмор, ирония, пародия. Мне очень грустно писать такие дисклеймеры, но как-то опыт показывает, что они буквально необходимы. Мне к моему посту в личном аккаунте про загар написали коммент: «Это шутка или серьезно?» и я понял: надо писать очевидное.)