Купить закладку гашиш Бомбей
Купить закладку гашиш БомбейКупить закладку гашиш Бомбей
▼ ▼ ▼ ▼ ▼ ▼ ▼ ▼ ▼ ▼ ▼ ▼
Написать нам в Telegram 👇👇👇
▲ ▲ ▲ ▲ ▲ ▲ ▲ ▲ ▲ ▲ ▲ ▲
⛔ ⛔ ⛔ Внимание! Важно!
📍 Включите ВПН, если ссылка не работает!
-------------------------------------
Купить закладку гашиш Бомбей
Я сижу на заднем сиденье пятисоткубового «энфилда» — диктофон в руке, другая судорожно цепляется за плечо автора этой простой истины. Я разбираюсь в мотоциклах и знаю, что это утверждение верно. Другие истины Грегори Робертса вызывают сомнения — и не только у меня одного. В написанном им романе «Шантарам» слишком много крови, любви и страданий и слишком мало событий, которые можно приложить к собственному опыту. Неизвестно к тому же, насколько близок роман к опыту самого Робертса — грабителя банков, приговоренного к 20 годам, беглеца, выбравшегося из самой охраняемой тюрьмы Австралии, изгнанника, приехавшего в Бомбей по фальшивому паспорту, уличного бойца, вошедшего в состав совета бомбейской мафии, и писателя, продавшего больше миллиона экземпляров своей — якобы — автобиографии. За рулем передо мной — высокий крупный мужчина во всем черном. Ему 57 лет, у него широкая грудь, перекачанные бицепсы и многократно ломанный нос. Понять о нем что-нибудь по тому, как он ведет мотоцикл, нельзя — Робертс везет меня по пляшущим бомбейским улицам аккуратно и медленно, как возят девушку, которую боятся спугнуть. Притормаживает на перекрестке. Поворачивает голову длинный хвост русых волос хлещет меня по лицу. Хвастается, выкатив серо-зеленые, делающие его похожим на рептилию, глаза. Вначале тут была дырка на месте вытащенного кирпича, в которой стояла крошечная Дева Мария. Люди из трущобы пришли ко мне однажды: беда, наш храм сносят. Нужны были деньги, чтобы сделать храм попредставительней: мрамор там, туда-сюда. Я дал немного. Теперь здесь бесплатно кормят нищих, и каждый вторник сюда приходят тысячи человек. Иногда делаешь вроде бы маленький шажок — как камень бросаешь в реку, — а последствия грандиозны. Мотоцикл едет дальше. Низкий ровный стук двигателя сливается с миллионом шумов Бомбея. Мимо нас проплывают чистильщики ушей, массажисты, крысоловы, разносчики, цветочницы, продавцы воздушных шаров, акробаты, храмовые служки, глотатели огня, дрессировщики мартышек и змей, нищие, драгдилеры, самобичеватели — все те, кому в книге посвящена отдельная строчка, глава или абзац. Роман необъятен, как город, в котором в любую секунду может случиться все что угодно. Робертс резко заваливает влево, объезжает мотоциклиста, который мчится нам наперерез, и кричит: «Смотри, смотри! Вот она — наша трущоба». Маленький поселок из скрепленных между собой кусков пластика и картона зажат между дорогой и морем. На углах ныряющих в темноту проходов играют в «Матку» — описанную в романе подпольную лотерею, вместо билетов использующую номера из телефонного справочника. Тут же стирают, готовят, пьют чай и курят гашиш. Герой романа, беглый австралиец, принявший имя Шантарам, открыл здесь бесплатную клинику для нищих — и Робертс показывает мне место, где она находилась на самом деле. Его здесь знают — люди подходят, здороваются, благодарно принимают скрученные в трубки пачки купюр. Робертс раздает деньги, подкалывая собеседников, справляясь о здоровье детей, раздавая мелкие поручения. Сомнений быть не может — он и вправду прожил здесь не один месяц, мы стоим в толпе прототипов. Таким образом мы начинаем проверять факты — потому что доподлинное, документально подтвержденное совпадение известно только одно: и Шантарам, и придумавший его Робертс бежали из австралийской тюрьмы. Для затравки я спрашиваю про побег. Я прыгал с парашютом, я был на двух войнах, и ничто так никогда и не сравнилось с этой минутой. Но в миг, когда твои ноги коснулись земли, все меняется. Убежав, ты должен сменить имя, почерк, манеры. Ты становишься чистым листом, на котором нужно заново написать жизнь. И ты понимаешь все это в тот самый момент, когда пятки ударяются об землю с другой стороны стены. Это тяжелое чувство. Чистый лист, на котором Робертс описал свою жизнь, стал попутно энциклопедией жизни бомбейской — всеохватывающей, пространной и полной. Это самый лучший путеводитель по самому удивительному городу на свете. В нем есть все — от фанатиков партии «Шив Сена» до деталей гибели Индиры Ганди, от устройства АК до методов ранней диагностики холеры, от исследования экономики трущоб до подробного анализа процессов, происходящих на черном валютном рынке. В нем масса велеречивой философии, которой потчует героя бомбейский авторитет Кхадер Кхан. В нем много девичьих слез. В нем много оружия и крутых парней. И еще в нем много тюрем — потому что книга написана в тюрьме. Кстати, как вообще можно писать в тюрьме? Два года без неба и без людей — только крики, и стоны, и плач соседей. В одиночке люди ищут способ искалечить себя — режутся, вешаются, топятся в параше. Это непросто — утопить самого себя в параше, и я лучше не буду вдаваться в подробности, но там был один умный парень, сумевший решить и этот вопрос. А еще там был парень, бросавшийся на охранников. Каждый раз, когда вертухай открывал дверь, он уже стоял на пороге, выжидая момент. И они били, и били, и били его, и потом забрасывали назад в камеру. Каждый раз невидимые друг другу люди кричали: «Убей их, кусай их, порви их! Она поможет — и ты выйдешь живым. Возьми одеяло, расстели его у дверей, сядь и повторяй за мной то, что я тебе говорю». Что еще за индийская мастурбация? Конечно, мы не медитировали — мы просто выкрикивали свои имена и кричали: «Я люблю тебя, я думаю о тебе», а не «когда я выберусь, я выбью тебе глаза», как было принято раньше. Понемногу к нам присоединились другие камеры. Через два месяца начальник ШИЗО вызвал меня и сказал, что не знает, что это за мумбо-юмбо, которому я обучаю людей, но эта херня работает. Не было больше ни суицидов, ни драк с охраной. Начальник спросил, есть ли у меня просьбы. Я процитировал Достоевского: сказал, что лучше просижу 15 лет с пером и бумагой, чем два года без. И мне разрешили писать, хотя это было против правил. Мы проезжаем мимо рыбацкой гавани — сюда приходила вся контрабанда во времена Шантарама, и здесь высадились не так давно атаковавшие Бомбей террористы. Это были мотивированные, преданные друг другу, храбрые парни и девушки. Большинство террористов — просто люди, доведенные до исступления. Называя их террористами, ты играешь в игру Буша, Путина и Шарона. Ты вообще знаешь, почему нехорошо убивать? Мы всегда ходили туда, потому что здесь продавался лучший гашиш в Колабе, и в конце концов нарвались. Они ждали на лестнице внизу — пятеро на троих. Я успел вытащить свои ножи и полоснуть одного по глазам. Развернулся и ударил другого в легкое и почувствовал, как нож ударился в кость на спине. Они упустили инициативу, и я попытался ударить третьего — сверху вниз, чтобы лезвие ушло под ключицу. Нож соскользнул, и я просто распорол ему руку, но они сбежали. Потом один передал, что найдет меня, отрежет голову и пропинает ее по всей Колабе. Я ответил: приди и возьми. Это старые, проверенные слова — так отвечал персам под Фермопилами Леонид». Профессиональные и однообразные описания драк занимают в «Шантараме» треть романа — странным образом эта дрянь читается легче, чем слезливые рассуждения о любви, которым отданы другие главы. Это квинтэссенция блатной романтики, роман, переполненный такой дурной сентиментальщиной, что ему позавидовало бы и радио «Шансон». Я вручаю специально захваченный диск Дины Верни, и Робертс действительно приходит от подарка в восторг. Тогда, «используя диск как рычаг», я спрашиваю, не считает ли он дешевые сантименты непременным атрибутом любого уголовного творчества? Робертс перестает улыбаться. Большинство уголовников — жестокие, больные психопаты, опасные люди с нестабильной психикой, из тех, что становятся еще полицейскими и судьями. Какие там, в жопу, сантименты? В тюрьме живешь среди тысячи кровожадных маньяков — разумеется, ты пребываешь в страхе. Это значит — карцер и лишение свиданий. И каждую ночь ты идешь спать с мыслью, что ты будешь стоять голый, пока шесть человек бьют тебя по лицу и топчут сапогами твои босые ноги. Как тут не бояться? Уважение — вот ключевое слово. Зэк должен уважать других и не позволять им не уважать себя самого. У зэка должен быть такой взгляд, чтобы, встретившись с ним глазами, осужденный и надзиратель имели бы только две возможности — улыбнуться или отвести глаза в сторону. Подожди, я покажу. Он снова встает и, заложив руки за спину, несколько раз обходит вокруг стола — мы сидим в баре «Леопольд». Каждый раз, когда мои глаза встречаются с его, Робертс подмигивает и улыбается — и, ей-богу, никогда в жизни я не видел лица страшней. Я отвожу глаза. Робертс глушит мотор в тени большого дерева. Крупные зеленые попугаи взмывают вверх, рассаживаются на ветках. Внутри церкви пусто и гулко, за грязными темными стеклами витрин — пыльные флаги и полковые знамена: Афганская церковь построена в память о солдатах, погибших во время старых английских войн. В начале х Робертс, как и его герой, тоже участвовал в войне — доставлял медикаменты и оружие моджахедам. Но я, конечно, провел в Афганистане значительно меньше времени, чем Шантарам. И, честно говоря, когда я воевал на Шри-Ланке — это было хуже, много хуже. В те дни здесь часто случались проверки, и пойманному с оружием в «военной зоне» грозил как минимум семилетний срок. Для гангстеров это была идеальная территория — в других местах мы не могли быть уверены, что противоположная сторона не вооружена. Мы заменяли номера рядов на свои: у каждой банды был номер. Мы сидели здесь, они сидели там, и курьеры бегали взад-вперед с предложениями. Потом люди выходили к алтарю, клали руку на крыло этого орла и клялись. Как и в Афганистане, войны касались контроля над территорией, над улицами. Улица состоит из магазинов, каждый магазин платит хафту — еженедельную дань. Здесь решалось, кому платить, — здесь, под флагами, которые несли в бой люди, в честь которых воздвигнута эта церковь. Это самый странный век в человеческой истории. Он начался с теории относительности Эйнштейна и продолжился принципом неопределенности Гейзенберга, доказавшим теоретический предел точности любых измерений. Потом появилась модель расширяющейся вселенной Хаббла, позволившая нам понять, что все вокруг не статично. В ХХ веке была предпринята первая систематическая попытка истребления целого народа, был расшифрован геном, и миграция из деревни в город впервые приобрела массовый характер. В результате мы оказались отчуждены от всего, что казалось незыблемым в недалеком прошлом. Моя трилогия — об отчуждении, и я разделил ее на три части — конфликт, изгнание и поиск смысла, приводящий героя домой. Сейчас я написал сиквел — хронологически он будет третьей книгой, и напишу еще приквел. Я пишу историю XX века на основании фактов из моей собственной жизни. В «Шантараме» рассматриваются все аспекты изгнания. Главная книга об изгнании — это, конечно, «Божественная комедия» Данте, и в романе представлен каждый уровень дантовского ада. Второй уровень аллегорий — Библия. Я стою в замешательстве — меньше всего я рассчитывал услышать что-то подобное. Нераспознанный автор аллегорической истории всего двадцатого века, которого миллион читателей считает автором захватывающей, хоть и плохо написанной, авантюрной истории, заводит мотоцикл с одного толчка. Я не удивляюсь. Революционер, контрабандист, моджахед, зэк, уличный боец, болливудский актер и иностранец, написавший самую продаваемую книгу об Индии, должен в конце концов жениться на принцессе — это фактически закон жанра. И принцесса Франсуаза — маленькая, изящно и дорого одетая женщина, на самом деле встречает нас на м этаже отеля Four Seasons, в номере, который называется просто «Сюита Шантарама». Сидя высоко над Бомбеем, мы пьем французское шампанское за столом, под стеклом которого лежат присыпанные розовыми лепестками выкидухи и золоченые кастеты. На полу — дорогие ковры, на коврах — шелковые подушки. В соседней комнате пожилая принцесса в третий раз за вечер меняет дизайнерские наряды. Робертс, кажется, наконец устал. Но когда я говорю, что все это никак не вяжется с образом человека, в году основавшего и возглавившего «Анархистскую народную освободительную армию» в Мельбурнском университете, он заводится снова — с полтычка, как хорошо отлаженный мотоцикл. Раньше я верил, что революция — это ответ, но со временем понял, что идею нельзя победить пулей. Победить идею можно только другой, лучшей идеей. Я нашел этот эталон. Ты не ответил мне, почему убивать нехорошо. У тебя есть эталон? Тогда слушай. Отличительной чертой Вселенной является стремление к объединению, созиданию и усложнению. В нормальных условиях частицы вещества постоянно соединяются, порождая более сложные образования. Вселенная стремится к предельной сложности, и все, что способствует движению к предельной сложности, — это добро, а все, что мешает этому процессу или замедляет его, — зло. Это определение объективно, основано на знании и универсально. Человеческая жизнь — самый сложный из известных нам примеров организации материи. После убийства вся эволюция, длившаяся миллиарды лет, пропадает впустую. Поэтому — и только поэтому, а не потому, что это противозаконно, — убивать нельзя. Помнишь часовенку, которую я построил в Колабе? Вот оно — самое маленькое действие, ведущее к упорядочиванию материи, ведет нас к лучшему миру. В этом лучшем мире не будет ни террористов, ни путиных, шаронов и бушей, ни флагов, гимнов и наций. В этом мире мы долетим до Марса и расселимся по всем галактикам, усложняя и упорядочивая их, потому что это и есть наша задача. Мы — величие всей Вселенной, и смысл нашей жизни в том, чтобы развивать, усиливать и ускорять общее движение к усложнению. Понял, нет? Я снова узнаю фразу — он слово в слово повторяет своего босса Кхадер Кхана. Можно наконец поинтересоваться, неужели тот прямо так и говорил? Абдель Кхадер Кхан не любил философствовать — он и по-английски, честно говоря, вообще не умел говорить. Он снова страшно подмигивает, но на этот раз я улыбаюсь. За тремя стеклянными стенами апартаментов с грохотом разлетаются в черном небе яркие звезды гигантского фейерверка. В вонючей трущобе, в тридцати двух этажах под нами, люди празднуют свадьбу и усложняют таким образом мир. Золотой фонд. Роман Грузов. По такому случаю «Афиша» вспоминает, как путешественник Роман Грузов встретился с писателем в Индии. Кажется, его не слишком интересует ответ. Робертс останавливает мотоцикл на Colaba Causeway. Бомбейские трущобы — одна из важных локакций «Шантарама». Он медленно идет к алтарю вдоль потемневших от времени деревянных скамеек. Купить «Шантарам» Книга. Купить «Тень горы» Книга. Читать «Шантарам» Bookmate. Читать «Тень горы» Bookmate. Расскажите друзьям. Путеводители «Афиши». Пикник «Афиши». Редакция Условия использования Политика конфиденциальности Рекламодателям Правовая информация. Спецпроекты Рубрики Авторы Теги Архив. Приложение Афиши. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии в соответствии с Правилами.
ArteOlfatto Black Hashish купить в Мурманске в интернет-магазине парфюмерии De-parfum
«Бомбей в кость»: автор «Шантарама» — о тюрьме, войне и «Божественной комедии» - Афиша Daily
Бахчисарай купить соль, альфа пвп
Купить закладку гашиш Бомбей
A Paradigm Shift in Policy Thinking for Women – Ashank Desai Centre for Policy Studies, IIT Bombay
Мефедрон, Скорость Альфа-пвп купить Ясенево
Купить закладку гашиш Бомбей
Emo styl :) ;) - Sem piště svojé názory
Купить закладку гашиш Бомбей
Профессор университета Техаса Бенджамин Брин объясняет, как наркотики заложили основу международной торговли и стали предтечей глобализации. Формально наркотики можно определить как товар, сохраняющий свою стоимость в любых культурных и языковых условиях. Часто они создаются за тысячи километров от своего конечного потребителя, пересекают границы государств и даже континентов. Осуществлять незаконный оборот наркотиков проще, чем других веществ, потому что их минимальная единица очень мала: нефть продается в баррелях, а кокаин или ЛСД — в граммах. Психоактивные вещества сопровождали человечество по ходу всей его истории. Египтяне эпохи Древнего царства описывали расслабляющие свойства голубого лотоса и также, как древние жители Месопотамии, были знакомы с опиумом. В китайских трактатах, созданных до нашей эры, упоминается марихуана, за тысячелетия до Колумба в Андах выращивали коку, а в Центральной Америке употребляли галлюциногенные грибы. Но только в XVI веке наркотики а также вещества, изначально считавшиеся таковыми: кофе, чай и шоколад стали неотъемлемой частью международной торговли. Во многих европейских языках слово «наркотик» происходит, вероятнее всего, от средненидерландского droge или старофранцузского drogue. В XIV веке оба слова означали любой сухой и сыпучий товар — от сборов трав и специй до красителей и ладана. В XVI веке это слово приобрело значение лекарства, и в это же время главные европейские империи, в первую очередь Британская и Португальская, стали называть этим словом экзотические товары, купленные в Ост-Индии и Вест-Индии — это тоже повлияло на значение термина. Торговля «наркотиками» не только стала предтечей глобализации, но и оказала сильное влияние на становление капитализма как экономической модели. Антрополог Сидни Минц, автор книги «Сладость и власть: место сахара в современной истории», обратил внимание на то, что львиная доля калорий в рационе английских рабочих конца XVIII — начала XIX веков приходилась на сахар, который Минц обозначает как «съедобный наркотик». Этот сахар добывали африканские рабы на плантациях Карибских островов и Бразилии. Причем часть сахара там же перегоняли в спиртные напитки, за которые покупались новые рабы. На самом деле все, что касается таких безобидных на первый взгляд веществ, как сахар или ром, на деле было связано с ужасающими нарушениями прав человека. То же можно сказать о медицинских препаратах вроде коры гваякума и коры хинного дерева. Первый использовался в лечении сифилиса, второй — малярии, но добывали их в долине Амазонки рабы из числа коренного индейского населения. Таким образом история наркоторговли параллельно показывает связь принудительного труда в Новом Свете и Африке с аптечками простых европейцев. Разумеется, использование рабского труда в момент зарождения капитализма — не новость, но мы редко задумываемся о том, что в ту эпоху «опиумом для народа» был в том числе и опиум как таковой. Наркотики добывались и производились колониальными режимами с помощью принудительного труда и способствовали эксплуатации рабочих в Европе. Не стоит, однако, думать, что наркотики были исключительно экономическим феноменом. Они привлекали и величайшие умы своей эпохи. Характерен пример английских натурфилософов Роберта Бойля и Роберта Гука, одних из первых членов Лондонского королевского общества по развитию знаний о природе. Они занимались исследованием вакуума и созданием мощных микроскопов, но мало кто знает, что они также изучали тропические наркотики и говорили о достоинствах и квинтэссенциях, заключенных в веществах, которые влияют на сознание и поведение человека. Опыты, которые они проводили в середине XVII века, очень похожи на эксперименты в области синтетических наркотиков, которые сейчас подпольно проводятся по всему миру. В португальских архивах я обнаружил документ, составленный лиссабонским фармацевтом Мануэлю Феррейра де Кастро где-то между и годами. Он вел учет всех веществ, которые выписывал из Южной Америки и Африки. Список поражает своим разнообразием и включает в себя, например, такие наименования: кровь дракона, смилакс, консервированные цветы фиалки, опиум, сок корицы, бузина, винный камень, красный коралл, слезный ладан, порошок из рога оленя, варенье, корень цикория, бренди, высушенная вишня, розмарин, касторовое масло и что бы это ни значило порошок из черепа человека. Другим интересным персонажем в истории португальской торговли тропическими веществами был Франсишку Са-де-Менезес, правитель провинции Мараньян в Бразилии. В декабре года в письме своим покровителям в Лиссабоне он описывает попытки «открыть новые субстанции» в районе Амазонки. Са-де-Менезес упоминает об индейцах, рассказавших ему о корне хинного дерева. Позже добываемый из него хинин стал главным лекарством против малярии, и считается, что именно благодаря хинину был изобретен джин-тоник: английские офицеры смешивали джин с тоником, состоявшим из газированной воды и хинина, чтобы употреблявшие его солдаты не заражались малярией. Португалия была пионером колониальной торговли, а Британия скорее паразитировала на ее достижениях. Например, первым британским владением в Индии стал Бомбей, отданный португальским монархом в дар королю Чарльзу II как часть приданого за его дочь Катарину. Помимо этого, приданое включало сундук с китайским чаем, о котором до года англичане ничего не знали. Другим следствием этого союза стало активное взаимодействие империй в области наркотических веществ. Интересно, что португальские врачи и наркоторговцы стали выдавать свою продукцию за британскую, хотя на самом деле привозили ее из Южной Америки. Британцы, в свою очередь, стремились выведать у португальцев все, что те знали о наркотиках. Первые упоминания об употреблении марихуаны, к примеру, относятся к м годам, когда купцы Британской Ост-Индской компании стали сообщать о «бангха», как назвал это растение португальский врач и фармацевт маран Гарсия да Орта, более тридцати лет проживший в Гоа. В XVIII веке с расширением территорий Британской империи подобные связи ослабли: британцы все меньше нуждались в помощи. Ко времени опиумных войн в XIX веке глобальный рынок наркоторговли был уже полностью монополизирован британцами. Вообще XIX век стал эпохой больших перемен в области торговли наркотиками. В х европейские химики научились выделять алкалоиды, которые и вызывали психоактивные эффекты, — по сути, они добились того, о чем мечтало поколение Бойля и Гука. За первым открытием последовало второе: когда стало очевидно, что определенные растения содержат сильнодействующие алкалоиды, правительствам стало проще составлять списки конкретных веществ и следить за их распространением. Постепенно в законы по всему миру стали входить химические термины. Самый ранний пример — Фармацевтический закон, принятый в Великобритании в году и ограничивавший распространение веществ, содержащих опиум. Сейчас в мире есть несколько глобальных регионов-поставщиков, в первую очередь героиновый «золотой треугольник» в Юго-Восточной Азии и «золотой полумесяц» в Афганистане и Пакистане. Львиная доля кокаина поступает из Колумбии, Перу и Боливии. В музее фармакологии в Лиссабоне туристам сегодня рассказывают о торговле пряностями в Португальской империи эпохи Великих географических открытий. А рядом, на залитой солнцем площади Мирадору-ди-Санта-Катарина, мигранты из бывших португальских колоний толкают экстази и гашиш. Их личные пути повторяют главные маршруты имперской наркоторговли из колоний в метрополию, а их деятельность — современное отражение мира аптекарей и колониальных торговцев. При этом в других странах традиционные связи иногда разрушаются. Частичная легализация марихуаны в некоторых штатах США сильно ударила по мексиканским наркокартелям: по статистике ФБР, до последнего года в страну ввозилось более 18 тысяч тонн марихуаны, но все чаще появляются сообщения о том, что из-за падения цены и конкуренции с местными производителями объем выращиваемой в Мексике марихуаны начал снижаться. Понравилась статья? Ставьте лайк и подписывайтесь на канал esquire. Дзен, чтобы видеть больше интересных материалов. А также делитесь нашими лучшими публикациями с друзьями в Facebook , Twitter и Instagram. Название правильно отражает действительность, слова импортного профессора в целом верны тоже, факты тем более вполне точны и верны. А вот регулярно упоминаемые идеологические выпады в адрес капитализма очень смешны Капитализм зарождался не от использования рабов и не от наркоты- а от развития экономического базиса. И стал капитализмом только когда полностью смог уничтожить рабовладение и феодализм, смог ввести понятие Права человека- то есть уже после мировых войн в которых феодальные империи проиграли либералам. Феодальный СССР тоже проиграл вторую мировую войну в общем смысле, геополитическом, если кто не знает, также как и РИ проиграло первую мировую будучи в составе победившей коалиции, такое очень даже запросто бывает если вылететь из состава этой самой коалиции. Окончательно капитализм стал побеждать после отказа развитых кап стран от колоний, принуждение стала абсолютно невыгодным. Проще купить у недоразвитых феодалов сырье по мировым самым высоким ценам, а потом потраченную валюту заполучить обратно за свои компы- авто- самолеты- программы. Добавлю- мировая цивилизация это порождение не только торговли опиумом но и мировых религий, возникших как основа рабовладения и являющихся воплощением Лжи и Лицемерия. Так что основа человечества еще та, менять и искоренять еще очень много придется. Дзен Статьи Правила жизни Как наркотики заложили основу международной торговли и стали предтечей глобализации. Правила жизни. Теги эйч оф империя. Фотограф Эйч. Предыдущая статья Следующая статья. Паша Мальцев. Виталя Чижиков.
Купить закладку гашиш Бомбей
A Paradigm Shift in Policy Thinking for Women – Ashank Desai Centre for Policy Studies, IIT Bombay
Мефедрон, Скорость Альфа-пвп купить Бока-Чика
Купить закладку гашиш Бомбей
Скорость Альфа-пвп купить Королёв