Купить трамадол в Буденновск

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>🔥🔥🔥(ЖМИ СЮДА)🔥🔥🔥<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

______________

Купить трамадол в Буденновск

Купить закладки трамадол в Горбатове

Купить трамадол в Буденновск

Купить закладки трамадол в Ступине

Купить трамадол в Буденновск

Зюзинский суд в Москве рассмотрел административное дело против детского хосписа 'Дом с маяком' и оштрафовал его на тысяч рублей. Сотрудники МВД обнаружили в хосписе нарушения при обращении с наркотическими обезболивающими. Рассказываем, как запутанная система учета и контроля таких препаратов заставляет детей и взрослых бояться и терпеть боль. Административное дело против детского хосписа 'Дом с маяком' возбудили по статье 6. Хоспису грозил или штраф от до тысяч рублей, или временное закрытие — 'приостановление деятельности' на срок до 90 дней. О внеплановой проверке правоохранительных органов Мониава сообщила на своей странице в фейсбуке 28 ноября. По ее словам, в 'Дом с маяком' пришли пять сотрудников управления МВД по контролю за оборотом наркотиков, чтобы проконтролировать учет препаратов, которые применяются для обезболивания тяжелобольных детей. В результате выяснилось, что к выдаче лекарств у полицейских нареканий нет, но выявлены 'недочеты в ведении журналов'. Причиной проверки стало обращение в Госнаркоконтроль: заявители обвинили Лиду Мониаву в том, что она дает слишком много наркотических препаратов Коле — мальчику с неизлечимой болезнью, которого она недавно взяла под опеку. Я тогда писала, что во время полета Коля спал и не проснулся. Для него это нормально, потому что он до этого всю ночь не спал. Но люди сделали вывод, что он спал, потому что я его наверняка накачала наркотиками', — рассказала Лида корреспондентке Настоящего Времени. Ссылаясь на признания самих сотрудников полиции, Лида Мониава говорит, что ни одно медучреждение не может вести учет наркотических препаратов без нареканий. Так, нарушением в 'Доме с маяком' проверяющие признали то, что персонал положил корешки от рецептов сейф и не внес их в журнал учета корешков. А также то, что лекарства переложили из сейфа долгого хранения в сейф краткосрочного хранения, не зафиксировав это в журналах. Хоспис на это потратил миллиона, чтобы купить правильные двери, правильные сейфы и поставить правильные окна', — написала Лида в фейсбуке. Главный врач Самарского хосписа Ольга Осетрова рассказывает об особых условиях, которые по российскому законодательству требуются для хранения наркотических препаратов. Помимо двух сейфов, упомянутых Мониавой, может быть еще специальный холодильник с решетками для препаратов, которые требуют соблюдения температурного режима. В этих же сейфах хранятся журналы, в них фиксируется получение, выдача или перемещение лекарств. Сама комната должна быть оборудована сигнализацией, открывать ее может только ответственное лицо — например дежурная медсестра. А сам процесс пополнения и учета таких лекарств — очень трудоемкое дело', — говорит Осетрова. Самое сложное — это ведение документации: много ресурсов и времени уходит на заполнение бланков и журналов. Кроме того, не стоит забывать и о процедуре назначения препарата — она включает в себя заседание врачебной комиссии. Документации слишком много, правила ее ведения постоянно меняются, поэтому сделать записи так, чтобы совсем не к чему было придраться, сложно, объясняет врач: 'Можно заполнить все бланки и журналы, а потом выяснить, что подпись стоит не там. И это уже считается нарушением, если вы сами не сделали отметки 'исправленному верить'. По ее словам, Самарский хоспис 6 лет назад тоже проходил через административное дело за то, что учет реланиума шел по старой схеме, в то время как правила поменялись. Ни о каком приостановлении деятельности речь даже не шла. Более того, нас освободили и от штрафа тоже', — рассказывает Осетрова. Но не все проверки и расследования заканчиваются благополучно для медиков и учреждений. Нарушение правил учета наркотических средств может грозить не только административной ответственностью хоспису, но и уголовной врачу. В последние годы наиболее резонансными стали уголовные дела против гинеколога Олега Баскакова в году и против терапевта Алевтины Хориняк в году. Баскакова обвинили в незаконном распространении наркотиков и сильнодействующих веществ после того, как он выдал тяжелобольной пациентке трамадол и сибазон из своих личных запасов, а не из сейфа. Спустя полгода уголовное дело против него прекратили из-за отсутствия состава преступления. Хориняк обвинили в подделке документов и незаконном обороте сильнодействующих препаратов после того, как она выписала рецепт на трамадол знакомому с терминальной стадией рака, который не смог получить обезболивающее в поликлинике. Обвинение требовало для Хориняк 8 лет лишения свободы, но в году суд врача оправдал. В результате медики предпочитают не связываться с наркотическими препаратами, говорит Лида Мониава: 'Неофициально каждый врач, с которым мы общаемся на тему таких лекарств, говорит нам: я боюсь их выписывать, я не хочу сесть в тюрьму'. На практике это выражается в том, что когда пациент сталкивается с болевым синдромом в том же стационаре и обращается к врачу, тот выдает ему вместо морфина неучетные элементарные обезболивающие вроде анальгина, которые не снимут болевой синдром у тяжелых пациентов. Иногда саботировать работу с наркотическими препаратами пытаются целые медучреждения. По словам Лиды Мониавы, в Москве до сих пор есть несколько государственных поликлиник, которые не получили лицензию на выдачу таких лекарств: 'Они не хотят возиться с их оформлением'. В итоге страдают пациенты. С похожей ситуацией столкнулась Марина. Ее дочь Алена была подопечной 'Дома с маяком' и умерла в году, когда ей было пять лет, от альвеолярной рабдомиосаркомы. Когда после двух с половиной лет химий и операций стало понятно, что лечение не помогло, Алену выписали домой, где выяснилось, что обезболивающие, которыми родителей обеспечили в больнице, больше не помогают. Приехавшая 'скорая' вколола трамадол, однако было ясно, что скоро нужно переходить на более сильный препарат — морфин, которым по правилам обеспечивает районная поликлиника. Врач заявила, что лекарств у нее нет, а также у нее полно пациентов. И Марине нужно ждать, когда появятся препараты и когда в поликлинике поймут, что делать в этой ситуации. У меня ребенок корчится от боли! В ответ я услышала: 'Записывайтесь на прием и ждите'. Для нас такой вариант был нереален', — вспоминает Марина. Помогло вмешательство специалистов 'Дома с маяком': его сотрудники сами связались с поликлиникой, объяснили процедуру и необходимость обезболивания. В результате позже в тот же день участковая перезвонила Марине и принесла рецепт домой. Со сложностями при получении необходимого обезболивания столкнулась и другая Марина, мама летней Вали. У Вали саркома Юинга, сейчас она в хосписе 'Дома с маяком'. Но до того, как девочка туда попала, обезболивающие препараты ей назначала специальная комиссия. Однако получить сразу их не удалось: в поликлинике возникла задержка — в том числе потому, что ответственный человек был в отпуске. Однако в какой-то момент стало ясно, что препараты больше не работают. Это значит, что нужно принимать меры. Если увеличение дозы не помогает, нужно менять препарат', — объясняет Марина. Она вызвала 'скорую'. Выяснилось, что у бригады, приехавшей по вызову, нет наркотических препаратов. Сейчас Валя находится в стационаре. Когда у нее было новое обострение, ее тут же обезболили. Хорошо, что лекарства помогают и избавляют от боли', — говорит Марина. Сейчас система выдачи наркотических препаратов в амбулаторном звене здравоохранения то есть в поликлиниках даже проще, чем в стационаре, говорят медики. Соответствующие законы и приказы приняли после громкого самоубийства контр-адмирала в запасе Вячеслава Апанасенко в феврале года, напоминает Ольга Осетрова. У адмирала был рак в последней стадии, и он не мог получить обезболивающие в поликлинике. Однако, несмотря на то, что правила упростили, их исполнение все равно зависит от тех, кто на местах. Например, у пациентов в Санкт-Петербурге сложности с получением на руки морфина в ампулах — сделать такую инъекцию на дому может только медработник. Где-то спрашивают у близких пациента нотариально заверенную доверенность на получение лекарств, где-то достаточно документа, написанного от руки. У Ирины Новиковой рак легкого в 4-й стадии, она проходит лечение в Самарском областном онкологическом диспансере. То есть даже на неделю не дадут, эдакий поводок получается — ты никуда не можешь поехать больше чем на дня', — рассказывает она. Приходится 'экономить' таблетки морфина: 'Это значит, что я сознательно иду на уменьшение обычной дозы и неполное купирование боли, чтобы понемногу отложить хотя бы на недельку запас', — говорит Новикова. Учитывая, что проживать я хочу не в столице, а в маленьком поселке под Алуштой, испугалась возможного отсутствия там и персонала, работающего с наркотиками, и самого препарата'. О трудностях с получением обезболивания рассказывает и Анна: ее мама перенесла миелит. В результате нам пришлось искать вариант обезболивания самостоятельно — это было долго и трудно, поскольку мы впервые столкнулись с этой проблемой'. Семья Анны консультировалась у разных специалистов в частных клиниках, включая неврологов и онкологов, как в Петербурге, так и в Москве. Медики порекомендовали сначала применять фентаниловый пластырь, а затем установить морфиновую помпу. Ее нужно заправлять раз в три-шесть месяцев в зависимости от расхода препарата. Проблема в том, что в Санкт-Петербурге нет ни медучреждений, ни специалистов, которые бы занимались таким аппаратом. К тому же такая поездка особенно рискованна во время пандемии, не говоря уже об ее стоимости: ведь билеты и проживание нужны не только на маму, но и на сопровождающего человека', — говорит Анна. Никакого куратора в родном городе, который бы вел маму Анны по вопросам обезболивания: подбирал бы дозировку лекарств, которые пациентка принимает помимо морфина, и консультировал бы по поводу управления морфиновой помпы, — у семьи нет. Директор по развитию фонда 'Дом с маяком' Лида Мониава рассказывает, что жалоба в МВД, после которой в хоспис пришли, была не единственной. Одна — лично на нее — поступила в департамент социальной защиты: на то, что она 'плохо ухаживает за Колей'. По результатам этого обращения домой к Мониаве приходила опека, но нарушений не выявила. После второй сотрудники МВД приехали уже в 'Дом с маяком', проверять выдачу и учет лекарств. В целом споры вокруг опекунства над Колей, которое взяла на себя Лида, не утихают последние три месяца. Чаще всего Мониаву упрекают в том, что Коля для нее — это пиар-проект, с помощью которого она надеется изменить систему. Потому что, как правило, пиар-проект приносит тому, кто его ведет, бонусы. Мы же не получаем ничего, кроме гадостей в соцсетях и проверок', — сказала Мониава Настоящему Времени. Более того, хоспис, пока идут эти скандалы и споры, теряет финансовую поддержку — объем ежемесячных пожертвований за те же несколько месяцев сократился на 2 млн рублей. Ее удивляет, что люди готовы помогать неизлечимо больным детям, но почему-то только при определенных условиях: 'Сходить на экскурсию в хоспис — это да. Собрать и отправить деньги больным детям — это тоже хорошо. Но люди готовы быть толерантными издалека. Наше общество не хочет видеть больных детей как часть повседневной жизни'. В пример она приводит акцию 'Дети вместо цветов', запущенную хосписом в году: школьники по всей России вместо больших букетов на 1 сентября дарят учителям по одному цветку, а сэкономленные деньги жертвуют в 'Дом с маяком'. По ее словам, хоспис получает письма от участвующих в акции родителей, в которых они пишут, что хотят рассказать своим детям о тех, кто лежит в 'Доме с маяком', вовлечь их в помощь. Они не разделяют идею, что тяжелобольной ребенок может ходить в обычную школу, поскольку, как выяснилось, такой опыт обычных детей может травмировать'. Против такого формата инклюзии выступает не только 'здоровая' часть общества, но и многие из тех людей, кто находится 'внутри' проблемы — родители тяжелобольных детей, рассказывает Мониава: 'Я думаю, такая позиция объясняется непониманием базовых потребностей человека: что они не меняются в зависимости от наличия инвалидности'. Многие считают, что если человек болеет, то все, что ему нужно, — это хороший медицинский уход. Никто не учитывает, что даже у такого пациента есть целый ряд потребностей — например, социальные взаимодействовать со сверстниками и культурные сходить в театр или на выставку ', — рассуждает соучредитель и директор по развитию фонда 'Дом с маяком'. Однако именно так и происходит развитие общества, подытоживает Лида Мониава. Она напоминает, что хоспис уже проходил такой путь: 'Когда мы только открывались восемь лет назад, мы не могли произнести при родителях само слово 'хоспис' — потому что для них это было почти как крематорий. И мы представлялись благотворительным фондом'. Сейчас понимание, что такое хоспис, изменилось. На аналогичные изменения Мониава надеется и в плане инклюзии. И присутствие тяжелобольных детей в повседневной жизни общества станет новой нормой', — говорит она. Международные организации признали аннексию Крыма незаконной и осудили действия России, страны Запада ввели против нее экономические санкции. Кремль отрицает аннексию полуострова и называет это 'восстановлением исторической справедливости'. Ссылки Перейти к контенту Перейти к навигации Перейти к поиску. En Рус. English Русский. Искать Искать. Назад Вперед. Настоящее Время. Фотография: TASS. Хоспис 'Дом с маяком' оштрафовали на тысяч за ошибки в журналах учета морфина. Объясняем, что не так с этими правилами. Рассказываем, как запутанная система учета и контроля таких препаратов заставляет детей и взрослых бояться и терпеть боль Административное дело против детского хосписа 'Дом с маяком' возбудили по статье 6. Embed Поделиться Глава детского хосписа 'Дом с маяком' — о штрафе из-за учета наркотических препаратов. Embed Поделиться Код скопирован в буфер обмена. The URL has been copied to your clipboard. No media source currently available. Путешествие человека от ареста до выхода на волю. Back to top.

Рубцовск купить LSD 220 mkg

Купить Ганджубас Череповец

Купить трамадол в Буденновск

Трубчевск купить Afgan Kush

Гидра купить Ханка, лирика Новокуйбышевск

Мефедрон Оман