Артель не скрывает амбиций - через экспорт соли и туризм вытащить за уши Кемь из экономической 'дыры'. По дороге на остров Луда Сеннуха у машины глохнет мотор. Топливо при минус тридцати замерзло. Но морозы - это хорошо. Соленость моря при них выше - до 35 процентов. Так Белое море делает поморянку sel fou - сумасшедше чистой - на три звезды Мишлена. Они есть лишь у нескольких ресторанов Парижа. Оставляем машину и хрустим ногами по пушистому снегу. Позади два села - Поньгома и Кузема, ХV века основания. Те самые, что вместе с Кемью и волостью в 'Иван Васильевич меняет профессию' едва не отдал шведам самозваный Иоанн Васильевич Бунша Яковлев. Сегодня их даром никто не берет. Из всех районов Карелии Кемь - самая депрессивная. Женщина-фейерверк, как ее называют в Кеми, Ягодина зашла в Белое море из Москвы. Настырная до обаяния, она, имея в багаже опыт политического пиарщика и фрилансера модной luxury-журналистики, умеет со вкусом сразить кого надо. Ее до сих пор прошибает холодный пот от молчания губернатора и от реплики-сочувствия главы Кемского района Юрия Разумейчика: 'Вы с ума сошли? Какие солеварни? Мы дотационные, нам людей нечем кормить'. Ягодина, зная, что он знает, что она в Кемь везет тысяч рублей инвестиций, переключила обволакивающий взгляд и на Разумейчика. Понимая, что у нее не больше минуты, всю силу убеждения вложила в слова о том, что с 'Музеем Поморья' Кеми выиграла грант в тысяч рублей в фонде Елены и Геннадия Тимченко. И видит деньги вложенными в возрождение поморских солеварен. Они из разряда фольклора в реальность переведут создание туристического кластера 'Луда Сеннуха', который - ворота на раскрученные Соловки. Москвичка Ягодина сняла дом в Поньгоме, взялась за дело. С ней захотели познакомиться местные. В Куземе с порога встретили по-северному - без обиняков: 'Ну, рассказывай, как отжала остров? Остается загадкой, о чем говорили Ольга Ягодина и ее партнер, повар Татьяна Усова, со 'смотрящими' за островом - Григорием Дисковским и Иваном Кучевым. Парни взялись присматривать за оборудованием завода по переработке водорослей, да так и остались на острове полувластью, полудружинниками. Ягодина молчит как рыба. Мужики и того звонче. Деревенские видели только итог. Один из переговорщиков, когда провожал дам к машине, по-хозяйски облокотился на стекло приоткрытого окна и что-то сказал. В ответ вся улица услышала рык Усовой: 'Дупло залепил! Машина рванула с места, а две деревни отметили, что женщина, не важно, 'фейреверк' или сытый повар, как актриса, может быть и Джульеттой, и Бабой-ягой. С тех пор Дисковский и Кучев просят их называть только Гриша и Ваня. И когда могут, помогают 'Соляной артели'. Вот и сегодня вызвались отбуксировать заглохшую машину. А мы на острове и упираемся в край засахаренной наледи Белого моря. Лед, как Север, манит лютой нетронутостью - цвета и света мало, а их оттенков не счесть. И переходит на такую поморскую 'говорь', что выдает себя как отпетого перфекциониста. Тараторит: солеварня - 'варя', 'чрен' - ящик из кованого железа, где как на сковороде выпаривается соль, и 'салга' - котел, куда по трубе идет вода из моря. Ягодина в архивах дошла до аутентичности старорусского языка. Мне из Франции привезли соль ручной выпарки. Сто граммов - две сотни евро. Почему La Rochelle? Почему не Россия? Усовой как главному варщику она доверяет. Та солеваром стала случайно. Ехала расслабленная из Венеции и Парижа домой на Сахалин, где работала шеф-поваром в ресторане, заглянула к подруге в гости. А Ягодина 'она всегда была хрупкой девочкой' в истерике: солеварня стоит. Местные сбили с толку: 'Ты уверена, что будет выпариваться? Творчески их развила: из Москвы друзья Ягодиной привезли казан для плова литров на тридцать. На берегу моря компания под домашнюю наливку день варила соль. Первый казан дал пять килограммов. К закату наварили двадцать. И Усова сломалась. Глазом повара она увидела, что соль можно творить с клюквой, ягелем, с фукусом, агар-агаром…. Как и Усова, он тоже приехал погостить. И остался. Вслед за ним из Вьетнама подтянулась жена Татьяна, психолог. И еще одна-две солеварни. Они в проекте. Но и кг хватает, чтобы конкурировать с французскими, португальскими или испанскими солеварнями'. Выход на ЕС гарантирует сбыт. Соль-поморянка - хит продаж на выставках в Италии и Финляндии. На артель вышел представитель французской фирмы La Rochelle Кристиан Суссиан. Коммуникабельным Илье и Тане по душе такие контакты. Мороз пробил тучи, и солнце разбивается не только о лед. Его лучи рассыпаются над гигантским крестом. Он стоит в километре от солеварни. Идти к нему по ледяным глыбам, разъеденным солью, все равно что на Голгофу. Дура, чего там. В первую зиму взвыла. Да тут темнеет чуть ли не утром. И работа - ни с места. Я рыдала, ездила к батюшке в Кемь: 'Все, уезжаю'. Отец Мефодий меня как столбик ввинтил на место: 'Оля, это полярная зима тебя мнет, поезжай в Москву, развейся. Но если не вернешься, я тебя прокляну'. Она и поехала. Месяц ходила в музей Андрея Рублева. Изучала древние правила установки Поморского креста, утраченного на Луде Сеннуха. Ольга решила восстановить копию креста с Соловков. И летом года Поморский крест встал на ее острове. Я тоже не думала, что этот крест - мой. А в музее Рублева как осенило: остров такой же мой, как и тех, кто на нем живет. Тут столько всего! Сюда кит-белуха заходит, в реку на нерест - кунджа. Рыба царских сёмужных посолов. Ее императоры ели. Это надо вернуть всем. В СССР тут был завод по переработке водорослей. Народ на машины зарабатывал. И это надо вернуть всем. Или река Поньгома - жемчугоносная. А мы толчем воду в ступе - стагнация…'. Ягодина нашла объяснение тому, почему Арктика не открывает свои кладовые. Когда она с бригадой местных работяг устанавливала крест, он не хотел вставать. Сначала рабочие пришли, как 'положено', пьяненькие. Не поняли. Ольга через их жен объяснилась: такие дела не делают на хмельную голову. Вернулись через неделю 'тверёзые как нищеброды'. Вырыли яму, и начался спор. Ягодина им говорит, что крест ставят надписями на запад, как поморы делали века, а у местных свое знание родной истории. Бригадир 'Умоляю, - просит она, - не называйте имя, - мне здесь жить' поехал по церквям Кеми и окрестностей. Своими глазами увидел: там кресты 'лицом' смотрят на восток. Ягодина ему: 'Но это у храмов. У Поморского креста другая история. Да, он христианский, но у поморов еще навигационный. Не было тогда компасов. Люди в Арктике ориентировались по крестам'. Бригадир, ты прав, но будет так, как я сказала. Или я нанимаю гастарбайтеров'. Они вернулись рано утром. Как просила, на рассвете. Крест ставили как малыша на ноги. Потом сами сели под ним как дети. Ягодина - с ними. С подводными камнями характера поморян Ягодина уживается с трудом. Они ее под свою энергетику перекатывают. Если ты лично им не нравишься, ничего не будут делать. Независимые, как 'золотая' молодежь с Рублевки'. Как новоселу за дом с печным отоплением в Поньгоме ей хозяин выставил плату 15 тысяч рублей в месяц. Когда она топила печь, деревня ждала шоу. И оно являлось. У Ягодиной дым часто выходил не в трубу, а в дверь. Вместо того чтобы сказать, что она забыла открыть заслонку, сосед Петрович интересовался: 'Оля, дым у тебя черный и со смрадом. Ты дрова-то мыла? Потом все было жестче. Когда строилась солеварня, в топливные баки трактора неизвестные заливали морскую воду. Строчили жалобы на 'захватчицу'. Вырвали шлагбаум у единственной дороги к острову, которую Ягодина отстроила на свои деньги. Но я-то уже почти местная. Съехала из дома с печкой в квартиру со всеми удобствами в Кузему. Хозяин дома звал жить бесплатно. Он теперь мой товарищ, партнер по делу. Но и я к этому времени смогла '8-миллионную' дорогу построить за 32 тысячи рублей…'. Сегодня у нее на смену не пришел подварок. Повар Усова уехала на Сахалин утрясать личные дела. И хотя безработных полно, нанять кого-то в округе, хоть в Кеми, - как найти шелк на паруса в ювелирной лавке. Она у последнего разгильдяя - 'солевар в седьмом колене', по-нашему, топ-менеджер. В старину их солепромышленники перекупали за большие деньги. У меня таких нет. И солеварен нет. Понты и лень остались. Сама к печи встану'. Резерв мигрантов - ресурс конкурентной экономики, но не демографии. Мигрантам нечего терять, кроме заработанных рублей. Я не против них, но и не против чувства меры. Нашим пролетариям еще есть что терять. Дом-угол, понты. Народу захотелось вернуть родословную. Это наш шанс. После обеда с солеварни идем через Поньгому. Резко темнеет. В деревне зимой нет света, и еще нет северного сияния. Тьма и кусачий мороз гонят почти рысцой. Куда стучать? Что ни дом, окна заколочены. Зимой здесь живут человек из прописанных Школа закрыта. Семьями уезжают в Мурманск, старушки остаются. От страха пришла в себя, лишь когда поняла, что стучу в окно своего дома…'. На подходе к Куземе методичный рокот железной дороги и огоньки вдали иначе высвечивают веру Ольги Ягодиной в то, что такие мелкие проекты, как ее солеварня, могут ситуацию стагнации переломить. Страх заблудиться уступил место вере в новый проект Ягодиной 'Курорты Белого моря', о котором она говорила с губернатором Худилайненом. Сюда едет особый турист. Кузема - ворота для байдарочников, охотников, любителей сплава и для пилигримов на Соловки. Это новые рабочие места. Сейчас артель дает восемь-двадцать рабочих мест в сезон, а тут будет тридцать или больше… А кто захочет у нас соль варить или у Тани Усовой пройти мастер-класс по выпечке хлеба с фукусом или агар-агаром - почему нет. Уверена: именно мелкими проектами можно вернуть людей домой, а Северу - достаток. Тут по лени и стагнации надо бить точечно. Ольга Ягодина заразительно рисует будущее. И перед глазами стоят ее пыхтящая небесным дымом солеварня и глыба-крест в камнях соли. Те, что разбивают лед. И туристический кластер уже видится 'мини-пилотом' процветания Севера в рамках одной артели. Нашла же Арктика пассионария Ольгу Ягодину. Может, чтобы ее пудом соли молча напомнить, что есть места, благодаря которым мы есть. И наша задача - не дать им погибнуть. Новости Новости компаний. Наши проекты. Свежий номер. Тематические приложения. Подписка на издание. Подписаться на новости. В регионах. В мире. Лента новостей. Документы Спецпроекты. Ольга Ягодина купила остров. В Белом море. И поняла, что он принадлежит не только ей. Владимир Емельяненко. Четыре чудака - журналист, переводчик с японского, повар и психолог - на острове в Белом море запустили единственную в России солеварню по технологиям XVIII века. И поставляют соль-поморянку для ресторанов и spa-центров Москвы, Петербурга, Финляндии и Италии. Северяне свободолюбивый народ, не понимают, как можно работать каждый день. Как 'золотая молодежь'. Тот самый шестиметровый Поморский крест, который местные строители упорно отказывались восстанавливать. Фото: Сергей Михеев. Я думала, что покупаю 'свечной заводик'. Налажу и из Москвы буду ездить, любоваться северным сиянием. Как новоселу за дом с печным отоплением в Поньгоме солевару Ягодиной хозяин выставил плату 15 тысяч рублей в месяц. Образ жизни.

Купить соль в Кеми

Метадон в Собинке

В России запустили солеварню по технологиям XVIII века

Мдма купить москва

Купить соль в Кеми

Соль, экстракты и пена для ванн оптом в Кеми

г.Кемь Соль-лизунец 10 Кг

Соль Морская натуральная д/ванн 1000г сила древних морей

соль в магазинах Магнит у дома в Кеми

В России запустили солеварню по технологиям XVIII века

Report Page