Купить россыпь в Жукове

__________________________

Проверенный магазин!

Гарантии и Отзывы!

__________________________

Наши контакты (Telegram):

НАПИСАТЬ НАШЕМУ ОПЕРАТОРУ ▼

>>>🔥✅(ЖМИ СЮДА)✅🔥<<<

__________________________

ВНИМАНИЕ!

⛔ В телеграм переходить по ссылке что выше! В поиске фейки!

__________________________

ВАЖНО!

⛔ Используйте ВПН, если ссылка не открывается или получите сообщение от оператора о блокировке страницы, то это лечится просто - используйте VPN.

__________________________

Речной тур Москва - Пермь. Рейс 11 августа. Теплоход Георгий Жуков. Цена кают от 43 руб.

Екатеринбургский музей изобразительных искусств и The Village продолжают серию публикаций о творческом пути значимых художников из уральского андеграунда и их взглядах на актуальное современное искусство. В первой серии мы рассказали историю представителя «уктусской школы» Евгения Арбенева , во второй — об одном из заметных участников знаменитой «Суриковской выставки» Игоре Шурове. На этот раз мы поговорили с Владимиром Жуковым — о работе в Художественном фонде, оформлении киноконцертного театра «Космос», заработках в Швеции и современном искусстве. Уральский андеграунд х: Кто такой Евгений Арбенев и что он сделал для искусства в Екатеринбурге. Евгений Кутергин. Сергей Потеряев. В позднесоветский период многие художники были вынуждены балансировать между официальным искусством и андеграундом. Работа на государство давала возможность стабильного заработка, экспериментировать художники могли только в свободное от официальной работы время и подпольно. Одним из художников, которому удалось найти баланс между двумя способами существования, был Владимир Жуков. Владимир Жуков родился в году в Березовском. Жуков выполнял государственные заказы — оформлял здания и общественные пространства. Его декоративные композиции высоко ценили, особенно те, что были сделаны в металле. В то же время в своей мастерской Жуков работал над тем, что никак не вписывалось в рамки соцреализма. В е годы художник много экспериментировал с формой и материалами, особенно металлом и кирпичом. Все изменилось после распада СССР — у него начался долгий творческий перерыв, продлившийся до х годов. В последние годы работы Владимира Жукова можно увидеть в коллективных проектах уральского филиала ГЦСИ, а также на персональных выставках в галерее «Антонов» и «Лавке мещанина Яковлева». В скором времени откроется выставка в галерее «Главный проспект», на которой можно увидеть работы художника с года по настоящее время. Я работал в Худфонде с по год, куда пришел из Торгрекламы. Честно признаться, я думал, что там людей ценят за творчество, но оказалось, что это не так. Куда важнее было то, какие у тебя отношения с директором и художественным советом, что вы можете получить друг от друга. Что касается творчества, то там всегда были рамки. Ты не мог ничего делать ни лучше, ни хуже, чем нужно. Тебя определили заранее. Занятия абстракцией не приветствовалось. Более того — могли выгнать из Союза художников. У меня нет художественного образования, поэтому работать приходилось много, сложно и напряженно. Я видел, что эскизы ребят, которые изучили основные принципы в училище, на советах часто не принимали. Мои же эскизы почему-то сразу принимали, хоть и со спорами. Для каждого заказа я делал по сто вариантов, а потом из них выбирал более-менее подходящий и представлял на суд совета. Я против своей воли начинал подмечать положительные и отрицательные качества заказчика. И если оказывалось, что человек плохой, работа обычно не получалась. После двадцати лет работы в официальной конторе я зомбирован соцреализмом. Оно мне даже во сне приходит, и я не знаю, как от него избавиться. В то время художники делали, в основном, просто картинки — как для букваря. Да и сейчас так делают. Ведь основная задача художника — это мастерство и ремесленничество. Я, конечно, сейчас образно говорю, потому что существуют разные подходы. У меня был такой период, когда наступила апатия. Мне хотелось все бросить, уйти из Худфонда. Помню, я тогда шел по улице Луначарского и решил зайти в гости к Мише Брусиловскому уральский художник, живописец и монументалист. По пути увидел валяющуюся возле забора доску. Там был такой скол — откололи, видимо, от сучка. Меня восхитила эта форма. Я подумал: вот художественный язык, этим языком можно много работ сделать! И к Брусиловскому не пошел. Потому что решение было найдено. Я воодушевился и понял — надо работать. У нас в стране не было халтурщиков. Заказчики приходили только в мастерские. Например, просили оформить стенку. У нас же ни штукатурить стены не умели, ни обрабатывать. Мы нужны были для того, чтобы скрасить все недочеты. Решение о том, кому какой заказ дать, принимали на Худсовете. Мне работа доставалась редко — чаще всего заказы, которые другие художники не хотели делать, потому что денег мало или заказчик плохой и нудный. У меня был свой принцип работы. Сначала я общался с заказчиком, узнавал, что ему нужно, и только после этого шел делать работу. Но тут обычно в дело вмешивалось мое нутро. И если оказывалось, что человек плохой, работа, как правило, не получалась. Не знаю, почему. Однажды мне оторвало подушку пальца наждачкой. До этого я скульптуру, ее объем чувствовал руками, а после этой аварии перестал. Решил, что работаю не за счет знаний или опыта, а за счет самого организма. Если он в хорошем состоянии, работа получается лучше. Если меня настигает болезнь или невзгоды, ничего не выходит. В е годы я сделал эскиз для оформления сцены в ресторане «Космос». Руководитель объекта Гусев в абстракции ничего не понимал. Хотя это была даже и не абстракция, а просто композиция из трубок. Но это тогда тоже не приветствовалось. Работу у меня, конечно, не приняли. Потом я тот же эскиз предложил для заказа по оформлению сцены в танцевальном зале в Магнитогорске. Директор ММК Магнитогорский металлургический комбинат. И без всяких разговоров принял. Эта работа стоила 1 рублей. Хорошая сумма, дюжина средних зарплат. Но когда совет приехал ее принимать, там оказался один москвич, который по праздникам оформлял Красную площадь. Он сказал, что в Москве такие работы оценивают в 4Б, то есть в 4 раза больше обычной стоимости. Гера Метелев живописец, график, монументалист, художник театра и кино. Так как эту работу мы делали вдвоем, то нам пополам заплатили три с лишним тысячи. На саму работу ушло меньше месяца. Где-то за месяц мы сделали и скульптуру женщины на «Космосе» речь идет о барельефе «Летящая Муза» скульпторов супругов Грачевых, которую помогал чеканить Владимир Жуков. Я чеканил, соратник по шаблонам вырезал все части, сварщик сваривал. Я колотил по металлу и оглох на три месяца. До сих пор не очень хорошо слышу. И запястья себе все отбил. За работу нам заплатили по рублей. Директор Худфонда хотел заплатить больше, но бухгалтер встала на дыбы. Я тогда числился форматором, и ограничение в зарплате у меня было рублей в месяц. Где-то за месяц мы сделали и скульптуру женщины на «Космосе». С зарплатами была примерно такая ситуация. Если ты член Союза художников, то потолок был или рублей в месяц. Если ты заслуженный и народный художник, как Игорь Симонов, то 1 рублей в месяц. Причем директор Худфонда был обязан заплатить эту сумму, даже если художник сделал всего одну работу. Как-то раз мы пили с директором после собрания, и он мне говорил: «Симонов на совете черкнул две линии, и я ему обязан 1 рублей заплатить! А другой художник вон сколько эскизов сделал, а я могу заплатить ему только рублей, потому что он не имеет права получать больше». Я, в основном, хорошо зарабатывал разовой работой, которая подворачивалась один или два раза в год. Но даже так тогда жил я лучше, чем сейчас. Сейчас пенсии даже на краску не хватает. Поэтому дорогие масляные краски я не покупаю, только эмали для заборов. К тому же я не совсем живопись делаю, а просто локальные цветовые пятна. На Малышева, между Луначарского и Мамина-Сибиряка, на торце одного из зданий есть мозаика, на которую был конкурс. О нем я узнал случайно, но на распределении заказов все равно занял первое место. Правда, разделил его с Борей Клочковым, председателем секции монументального искусства свердловского отделения Союза художников. Так что работать нам нужно было вдвоем, что с ним было практически невозможно. Потому что он смотрит прямо — у него одна идея, повернется — уже другая, еще раз — уже третья. Остановиться ни на чем не может. Я плюнул и бросил эту работу. Из-за того, что у меня с Борей были разногласия и я свой эскиз забросил, Лидия Александровна Худякова, в то время заведующая отделом культуры свердловского обкома КПСС, собрала всех художников, которые делали эскиз на этот торец. Мне тоже пришлось заново сделать предложение. Я предложил, чтобы с боковой стороны архитектура одного времени переносилась на торец и сталкивалась с архитектурой другого времени, а в месте их столкновения — молния. Идею не приняли. Такое со мной часто случалось. Я предлагал совету метафору, потому что знал, что на ее основе можно сто вариантов сделать — и все они были бы хорошего уровня. Я пришел к мнению, что сам реализованный продукт ничего не стоит. Стоимость складывается из того, что ему предшествовало, что натолкнуло на эту работу. Это может быть метафора или идея. Одну идею можно выполнить миллионом способов, сделать миллион экземпляров. Реализация может быть в разных формах и языках, из разных материалов. Но очень важна сама идея и концепция. Однажды мы с Борей Клочковым поехали на дачу, где на два месяца собрались монументалисты из всех республик Прибалтики, Казахстана, Туркмении. Боря предложил провести конкурс на оформление места, где убили царскую семью, у Ипатьевского домика. Я через знакомую уже знал, что конкурс завершили и что там поставят небольшую церковь. Боря хотел расшевелить группу и сказал, что, может быть, их проект сделают. Все схватились за идею, денег и заказов ведь не было ни у кого. Но через три-четыре дня все отказались, потому что не смогли решить, что делать с этой темой. Я тоже долго думал. Если углубиться в историю, то можно увидеть, что царей убивали часто, иногда даже в утробе матери. Каждый раз речь шла о борьбе за власть. Но как это выразить формальным языком, я придумать не мог. Позже я сосредоточился и придумал идею: церковь пусть поставят, а вот пустырь между церковью и «Космосом» нужно превратить в террасу с лестницей. Нижняя ступень будет черная, чем ближе к церкви, тем ступени должны становиться светлее. Я показал свою идею на совете, объяснил, что это — про очищение. Люди поднимаются в церковь от черного к светлому, будто своим воображением очищаются внутри себя. Потом из церкви после молитвы идут обратно в черноту. Совет возмутился: «Где скульптура-то? В советском восприятии искусства нужна была картинка. Мою идею не приняли. Когда сдаешь работу на совет, то обязательно где-нибудь кляксу делаешь или квадратик, чтобы бросалось в глаза. Тогда это убирают, и эскиз остается. Через месяц должен был быть новый совет. Я оставил, что было, и накрыл все красным листом. Рядом с макетом поставил два кубика из пенопласта. На совете у меня спросили про кубики и красный лист. Кубики означали бараки, в которых находились виновные в убийстве царя, — объяснял я. Когда же колокол в церкви зазвонит, они должны выскакивать и снимать красное полотнище, под которым — те самые черно-белые ступеньки. Мне сказали: «Ну, ступеньки-то хорошо, но это все ты зачем придумал? А я их просто надул, чтобы они приняли идею со ступеньками. У нас вся работа была на этом построена. Если этого не сделать, то заставят всю композицию сломать. Но ведь композиция строится по определенным законам и, если только одну часть убрать, то все ломается. Так что мы делали кляксы. До посещения мастерской Эрнста Неизвестного я считал себя скульптором. Это было около года, как раз перед его отъездом в Америку. Я пришел к нему в мастерскую, вижу — на столе лежит работа, я только задумал принцип этой работы сделать! Гляжу — под столом другая скульптура. Такую работу я только годам к ти сделаю. А уже где-то в углу, где все было забито, еще одна работа. Чтобы сделать такую, мне до лет дожить придется. До этого у меня был план, в каком году какую работу я должен сделать. В то время я работал форматором в художественных мастерских. Принцип скульптуры я знал хорошо, понимал, сколько времени понадобится что-то вылепить и отформовать. Но оказалось, что все задуманное мной Эрнст уже сделал. После этого мне пришлось изменить направление, в котором я работал. Тогда и появилась «Металлопластика». Я сердился, что Эрнст все за меня сделал — и решил сделать все другое, чего он никогда не делал. Во времена моей молодости часто спорили, что художник должен иметь узнаваемый художественный язык или не-язык. Я пришел к мнению, что я не капиталист и деньги мне за мое творчество не платят, поэтому чихал я на этот язык. Язык ведь основан на коммерции, чтобы было видно лицо человека, и я решил работать без лица. Конечно, я понимал, что такое язык, и решил делать по десять работ какого-то языка. Но бывало по-разному. Например, иногда делал одну работу, а потом продолжать времени не было. Исключение — цикл «Металлопластика» года. Тогда я сделал больше тридцати. Чаще всего я просто иду за материалом. Беру краску, делаю мазок и за этим мазком иду. Не зная, куда он меня приведет. С металлом также: лист загнулся, к нему что-то добавляешь или оставляешь. Иногда получается хорошо, иногда какая-то мура, иногда рождаются идеи и концепции. Мы как-то поспорили об искусстве с Евгением Малахиным свердловский художник, также известный под псевдонимом Б. Он болел одесситами, которые тогда начинали делать абстракции. Это было время сурового стиля, и их абстракции тоже были суровые. Но в целом — говно. Малахин считал, что одесситы — самые лучшие художники, у них нет литературности, потому что художник не имеет права литературой заниматься. А мне же спорить надо было все время, и я сказал, что сделаю картину как литературу. Напишу «Войну и мир» картинами. Малахин возразил, что все это чепуха и не искусство. Я пришел в свою мастерскую на Декабристов и начал делать картину-роман. Выкрасил несколько листов металла в красный, зеленый, синий цвета. Начал их складывать и ничего не получалось. Цвет никак в литературу не уходил. Я толкал эти листы, и один из них загнулся. Из него я сделал первую работу в серии — «Открытие». И дальше уже продолжил делать работы на этом языке. Беру краску, делаю мазок и дальше за этим мазком иду. С металлом так же. Тогда у меня не было работы и денег, я питался на 15 копеек в день. Даже на обед не мог сходить в столовую. Я поругался с женой, ночевал в мастерской и там же работал над произведениями. В таком непонятном состоянии мне однажды приснилось, что я вылезаю из какой-то сферы, похожей на мыльный пузырь, в другую сферу. И вот я вижу, что в этом пространстве до самого горизонта все усыпано художественными произведениями. Просто гениальные работы! Надо их забрать с собой. Я вылез из своей сферы до пупа, а внутри страх, что еще несколько сантиметров, и обратно не вернуться. Я схватил что-то под мышку и вернулся обратно в мастерскую к себе. Положил работу на стол, лег на диван и уснул. Утром я сделал работу, которую ухватил во сне, по памяти. И почти весь цикл «Металлопластика» сделан в этом ключе, в этом состоянии и на таком языке. Когда я делал «Металлопластику», все спрашивали, что это такое. Я отвечал, что не знаю. Я мог только рассказать, что я чувствовал, когда делал эту работу. Это уже сейчас я могу что-то сказать о ней, объяснить название или метафору, тогда я этого не мог. Ко мне приходили искусствоведы, и я у них спрашивал про свою работу. Но никто не мог ответить. Потому что не было никакой информации с запада, где в это время уже делали подобное. Но я об этих опытах узнал уже позднее, а работу как-то сделал. Может, действительно есть информационное поле Земли и идеи витают в воздухе. Я сначала очень печалился, что мои идеи уже были реализованы на Западе. Однажды был в Москве на выставке современного итальянского искусства. Ходил и балдел, злился и матерился. Потому что смотрю на работу — я такую сделал в году, а она уже существовала в году. Например, «Дышащую стену» я придумал в или году. У нее внутри механика, двигатель крутит шестеренки и натянутая резина начинает колыхаться. А итальянцы сделали то же самое из пенопласта, только название другое. Александр Шабуров художник и куратор, участник арт-группы «Синие носы». Одно время он работал в галерее Марата Гельмана галерея современного искусства в Москве, которая работала с по год. Не знаю, как он трактует эти сходства, но я думаю, что кто-то скопировал, а другие могли и самостоятельно придумать. У москвичей-то еще была какая-то информация с запада, наверно, поэтому на выставке андеграунда в выставочном зале московского Союза художников на Кузнецком мосту, которую делал председатель Ваня Лубенников, было очень много повторов и заимствований. Я не говорю, что они все копировали. Но так как все искусство построено по правилам и закономерностям, то и появлялись повторы. На выставке «Сурикова, 31» первая экспериментальная выставка неофициальных художников в Свердловске, которая прошла в году в Доме культуры Ленинского района на улице Сурикова, Свердловск в то время был деревней, до которой информация с запада не доходила. Серию «Пространственная графика» я сделал в начале х годов. Я познакомился со своей будущей женой и из металлических прутьев сделал подобие ее прически. Портрет был точкой отсчета. Я зацепился за определенный язык, и все пошло проще. Сложнее с идеей. Бывает, что идея родилась, но никак не идет. Можешь рассказать, а как материально воплотить — не знаешь. Эту серию я выставил на «Сурикова, 31», но она прошла незамеченной. Зрителю не были интересны работы, связанные чисто с творческими и формальными поисками. Ему было интересно, как Игорь Шуров нарисовал мужика из деревни большой ажиотаж на выставке вызвала картина «Беспокоит меня Гондурас» Игоря Шурова. Вот такое отношение к искусству. Игорь Шуров: «Там, где просыпается цензура, снова появляется андеграунд». Работа с кирпичами — это начало другого отношения к искусству. То, что я делал в цикле «Металлопластика», никак не было воспринято художниками ни здесь, ни в Москве. Я считаю, что это еще были просто картинки, в которых ничего нет, только формальные приемы. Но «кирпичи» вышли как раз из этого цикла, и поначалу их я тоже делал интуитивно, без метафоры. Я их сделал, а объяснить, как обычно, ничего не мог. Эта серия была представлены на выставке в году, но шел я к финальному решению пять лет. Меня в то время стали называть кирпичным художником. Виталий Волович уральский художник-график. Сам же я смог дать расшифровку этих работ уже позже. Это был ряд из кирпичей. Белые и черные шли друг за другом. Над каждым были написаны слова. Над белым — «белое», над черным — «черное», потом — «холодно» и «жарко» и другие антонимы. Второй ряд я выставил из выкрашенных бронзовой краской кирпичей. Над первым рядом написал «Путь». Над вторым, золотым — «Дорога в ад». Накопления богатства — это дорога в ад, но точно так же и любая идея у тебя в голове, будь то большая государственная идеология, как в советское время, или любая религия — это тоже метафорически дорога в ад, если идея тебя ограничивает. Черно-белые кирпичи говорят о том, что все вокруг положительное и отрицательное. И человек должен встраиваться в эту систему, подчиняться вселенским законам, которые не были никем придуманы. То, что я делал с кирпичами, я назвал оказиональ-арт. Суть в случайности. Я беру явления из общего эволюционного движения, из природы. Природа ведь каждое явление формулирует, у него будто свой электронный адрес и пароль. Например, благодаря ДНК явление «человек» постоянно повторяет себя. От человека ведь рождается не обезьяна, а обязательно другой человек. Но если ты нарушаешь ход явления, то получается уже другое, и оно тоже будет повторяться. Я не философ, просто интуитивно это чувствую, но не могу объяснить. Оказионализм — от слова оказия, случайность. Я случайно беру одно явление и другое из общего потока движения и сталкиваю их. Так проявляется третье явление. Оно уже не природное, а твое личное. Я стал называть это оказией, случаем. С кирпичами как раз произошел такой случай. Когда началась перестройка, в Худфонде работу мне почти не давали. Жена работала преподавателем рисования и черчения, но зарплату ей часто не платили по полгода. У нас в доме месяцами не было хлеба. Только картошка, я до сих пор после этого картошку есть не могу. Мне знакомый высылал приглашения в Швецию, я продавал там картины по долларов и жил этим. Большим спросом пользовались женские портреты. Создавая их я, можно сказать, отвлекался. Я рисовал их сначала на бумаге, с ними ехал в Швецию и там рисовал то, что нравилось покупателям. Там ведь некогда было придумывать, а здесь я могу поделать разные эскизы, иногда составляя из двух-трех одну работу. Я очень плохо водил машину и намечал себе: вот от этого столба до следующего доеду — и все будет хорошо. Потом это вошло у меня в организм. Сделай сначала одно, а потом уже другое. Во время первой поездки в Швецию я привез с собой примерно пятнадцать работ и их все раскупили на выставке. На заработанные деньги купил автомобиль, пятерку. Буквально за копейки — то ли за , то ли за долларов. Правда, за рулем я не ездил лет 20, поначалу даже тронуться с места не мог. По Швеции я, конечно, ехать не решился, попросил наших русских хоккеистов до Стокгольма довезти. Потом кое-как заехал на паром до Питера, а дальше уже до Москвы своим ходом. В Москве заехал к другу, мы сильно напились. А утром встал с похмелья — надо уже дальше домой ехать. И так как я очень плохо водил машину, то намечал себе: вот от этого столба до следующего доеду — и все будет хорошо. И в творчестве так же делаю. Сначала надо одно сформулировать, закончить, сделать, а потом уже дальнейший ход. Моя жена Валя однажды рассердилась, что я езжу в Швецию каждый год без нее. Я как раз только приехал, заработал тысячу или полторы баксов. Все рассчитал и дал ей денег на дорогу. Она там прожила десять дней и заревела белугой: «Я больше в Россию не вернусь». Так и осталась там. Потом вышла замуж за шведа, до сих пор постоянно присылает мне приглашения. Но я уже второй год никуда не езжу, потому что неохота и денег на поездку нет. Я тоже мог остаться жить в Швеции или Польше. Но мне надо домой, мой дом здесь. В Швеции — тогда мне было уже лет 50 — хотел договориться с галерейщиком о сотрудничестве, а он мне сказал, что я старый. Это «старый» меня все время подъедало. В Польше пани Ирэна уговаривала меня остаться, даже галерея была для моих работ, но я тогда стал еще старше и не согласился. Молодежь сейчас эмигрирует, но молодому легче влиться в общество. В 50 лет уже невозможно. Илья Кабаков известный художник, представитель московского концептуализма, который с года живет и работает в Нью-Йорке. За границей можно жить лучше — когда приезжаю в Швецию, я аж позвоночником чувствую, как хорошо там можно жить. Но все равно чужой есть чужой. С конца х я плюнул на искусство и перестал им заниматься. До года уже ничего не делал в России. Ездил в Швецию, зарабатывал там деньги и жил этим. В году Таня Колпакова уговорила меня сделать выставку в галерее «Антонов», и я решился. Но я делаю прошлое — то, что давно задумал и не реализовал. Прошло уже лет. Если что-то вспомню, то реализую. Когда есть деньги, я начинаю делать что-то. Я даже пришел к мнению, что в России вообще нет художников, потому что у людей нет денег. Хорошее, серьезное искусство требует очень больших денег. Например, если ты сделал только одну скульптуру головы — то это опять «картинка в букваре». А вот есть заполнить ими целое поле… Но у тебя нет столько денег, чтобы это все отформовать и вылепить. Меня всегда возмущала идея того, что человек грешен от рождения. Еще не успел рукой пошевелить или крикнуть, а уже грешен. Я стал размышлять, что же было до рождения. Мой отец в лоно матери бросил миллионов сперматозоидов, из них родился только я один. Я кого-то затоптал, растолкал, обогнал и сам перешел черту иной жизни. А ведь те сперматозоиды могли быть намного умнее и гениальнее меня. Поэтому я решил каждому из них сделать работу-посвящение. Этот цикл я назвал «Посвящение моим внутриутробным сестрам и братьям». Когда я только начинал, была информация, что сперматозоидов 2 миллиона, потом — 5 миллионов. Теперь же получается, что мне нужно сделать миллионов работ! В году Александр Шабуров пригласил меня на выставку, которая была посвящена сказам Бажова выставка «Новая малахитовая шкатулка» проходила в уральском филиале ГЦСИ в рамках «Бажов-феста». Он мне дал хорошее место, прямо в центре зала. Я сделал разломанный ларец из досок, внутри которого были разбросаны цветные камни. Это была малахитовая шкатулка, которая в наше время оказалась разрушена. Сейчас коррупционеры воруют и ломают все. Рядом был разрушенный каменный цветок из выкрашенных зеленой краской камней. В сказе Данила-мастер разломал его, когда побывал у хозяйки Медной горы и понял, что делает говно. Мне нравится современное искусство, потому что ты приходишь к картине, а в ней ничего нет. Тебе приходится из себя вынимать, постепенно наполнять ее своей информацией и опытом. В отличие от соцреализма и вообще реализма. Их я считаю искусством зрительским и даже потребительским. Ты приходишь к картине, смотришь на нее и получаешь от нее энергию. Приходишь второй раз — и снова получаешь. Но постепенно ты всю картину вычерпаешь. И вот ты приходишь — а в ней уже пусто. Бессмысленные и беспощадные: Самые странные ответы Путина на прямой линии. Искусство 22 июля Редактор Ирина Варкентин. Текст Евгений Кутергин. Фотографии Сергей Потеряев. Владимир Жуков В позднесоветский период многие художники были вынуждены балансировать между официальным искусством и андеграундом. Работа с заказами У нас в стране не было халтурщиков. Зарплаты в Худфонде В е годы я сделал эскиз для оформления сцены в ресторане «Космос». Идея важнее результата На Малышева, между Луначарского и Мамина-Сибиряка, на торце одного из зданий есть мозаика, на которую был конкурс. Об уловках перед советом Однажды мы с Борей Клочковым поехали на дачу, где на два месяца собрались монументалисты из всех республик Прибалтики, Казахстана, Туркмении. Художественный язык Во времена моей молодости часто спорили, что художник должен иметь узнаваемый художественный язык или не-язык. Влияние западного искусства Когда я делал «Металлопластику», все спрашивали, что это такое. Оказиональ-арт То, что я делал с кирпичами, я назвал оказиональ-арт. Заработки в Швеции Когда началась перестройка, в Худфонде работу мне почти не давали. Об эмиграции Моя жена Валя однажды рассердилась, что я езжу в Швецию каждый год без нее. Творческий перерыв С конца х я плюнул на искусство и перестал им заниматься. Читайте также:. Уральский андеграунд х: Кто такой Евгений Арбенев и что он сделал для искусства в Екатеринбурге Один из первых современных художников города — о концептуализме, новых граффити и Уральской биеннале. Один из первых современных художников города — о концептуализме, новых граффити и Уральской биеннале. Игорь Шуров: «Там, где просыпается цензура, снова появляется андеграунд» Художник свердловского андеграунда — о перестройке, митинге в защиту Ельцина и уральской биеннале. Художник свердловского андеграунда — о перестройке, митинге в защиту Ельцина и уральской биеннале. Люди Владимир Жуков. Прочее Искусство. Новое и лучшее. История о трех намывах, быте и борьбе жителей Васильевского острова. И немного — о корюшке. Приложение для адресной помощи пожилым. Совместная пластинка Savages и Primal Scream, корейский хоррор про экзорциста и дебютный роман Салли Руни. Первая полоса. В закладки. Приложение для адресной помощи пожилым Которое поддерживают Ивлеева, Лапенко и Горбачева. Которое поддерживают Ивлеева, Лапенко и Горбачева. Открытия недели. События недели. Выходные дома. Совместная пластинка Savages и Primal Scream, корейский хоррор про экзорциста и дебютный роман Салли Руни Что слушать, читать и смотреть прямо сейчас. Что слушать, читать и смотреть прямо сейчас. Алиса Таёжная — о главном фильме Жан-Пьера Жёне 20 лет спустя. Первый фестиваль цифрового паблик-арта Rosbank Future Cities. Как надо. Нектакоты, земляника и дыня: Что покупать на рынке в июле. Покупка недели. Любимые цветы москвичей на значках Heart of Moscow. Звери в городе. Гуляющие коты Бывать на улице им нужно не меньше, чем собакам. От классика до турэндуро: Как выбрать свой первый мотоцикл И на что обращать внимание при покупке. От классика до турэндуро: Как выбрать свой первый мотоцикл. И на что обращать внимание при покупке. Гид The Village. Чем заняться на Saint Petersburg Cocktail Week Гастроли звездных бартендеров, лекторий, вечеринки и коктейльный киномарафон. Чем заняться на Saint Petersburg Cocktail Week. Гастроли звездных бартендеров, лекторий, вечеринки и коктейльный киномарафон. Обнять весь мир или отвернуться от него Пройдите тест и узнайте, на сколько процентов вы счастливы. Пройдите тест и узнайте, на сколько процентов вы счастливы. Вакцинация, Украина и цена на бананы — о чем говорил Путин на прямой линии. От шпица до корейской тетради 3 истории покупки самых простых, на первый взгляд, вещей. Если отключили горячую воду: Какая косметика поможет пережить эти десять дней. Кулер для вина, кресло и ершики для туалета: Что крадут из московских и петербургских заведений Самые нелепые истории воровства в ресторанах и барах. Кулер для вина, кресло и ершики для туалета: Что крадут из московских и петербургских заведений. Самые нелепые истории воровства в ресторанах и барах. Как быть ответственным бьюти-потребителем Переработка, рефилы и апсайклинг. Как быть ответственным бьюти-потребителем. Как подготовить питомца к путешествию От полезных гаджетов до обязательных процедур. От полезных гаджетов до обязательных процедур. Подпишитесь на рассылку.

Купить россыпь в Жукове

Таруса купить закладку Cocaine HQ

Купить Кокаин на Hydra Ташкент

Купить россыпь в Жукове

Гаджиево купить закладку MDMA таблетки

Купить Хэш Таштагол