Купить лсд Уэльс
Купить лсд УэльсКупить закладку: Кокаин (Кокс), Героин, Гашиш, Альфа-ПВП, Cтимуляторы, Экстази, Мефедрон, Амфетамин, Mdma, Марихуана, Эфедрон
«Vegas» - это команда профессионалов, ответственно подходящих к своему делу!
Качество:
Мы проделали большую работу и постоянно улучшаем качество нашего сервиса.
Надежность:
За время существования мы заработали репутацию надежного и стабильного поставщика.
-----------------------------------------------------------------------------------------
-----------------------------------------------------------------------------------------
Два месяца назад я стоял в пабе в южном Лондоне в воскресенье после обеда и разговаривал с фотографом. Отчаянно ища в голове более-менее приличный анекдот, я решил пересказать историю, которую накануне прочёл в Интернете. Она рассказывала об отдалённых деревнях в Уэльсе, которые в е годы стали пристанищем для психоделической империи производителей и распространителей ЛСД. Группа была создана как ячеистая структура, а это значило, что мало кто из них знал о существовании друг друга чтобы в случае ареста одного остальные могли продолжать без проблем. И всё же, несмотря на это, удивительно многие из них решили обосноваться в одном и том же отдалённом районе в центре Уэльса. В этой местности их что-то привлекало. К тому времени, когда их накрыли, в году, они поставляли 90 процентов всего ЛСД в Британии и 60 процентов всего ЛСД в мире хотя последующие отчёты указывают на то, что эти цифры, возможно, слегка преувеличили власти, чтобы сделать расследование привлекательнее для таблоидов. Многие из них не являлись производителями и распространителями наркотиков в понимании 21 века. Они были творцами, химиками и свободомыслящими пророками, которые, да, любили деньги, но также были твёрдо убеждены, что, если завалить британское общество ЛСД чистотой в 99,07 процента, это по-настоящему изменит восприятие людьми политики, войны, любви и матери-природы. Она до сих пор является самой крупной операцией против ЛСД в истории Великобритании, и её события пересказывались в бесчисленных статьях, книгах и нескольких поистине ужасных телеэкранизациях, в которых ЛСД изображается неким демоническим зельем для автоматического самоубийства. Сейчас она вернулась в новости, потому что один из участвовавших в ней детективов уже находящихся на пенсии сделал новые заявления о том, что где-то в этой местности до сих пор зарыт немалый запас ЛСД и он до сих пор должен быть активным. Этого оказалось достаточно, чтобы местная полиция взялась за ночное патрулирование, боясь, как бы потенциальные контрабандисты, торговцы или журналисты не отправились выкапывать выдержанные марки. Итак, я закончил рассказывать всю эту историю фотографу в пабе, а он посмотрел на меня и сказал: Я же сказал: История была рассказана, а мне не хотелось блуждать по деревне с лопатой под дождём в поисках закопанных старых слухов. А затем фотограф сказал: Гей Талес как-то раз сказал: И вот мы здесь, едем по дороге, не из класса A и не из класса B, а совершенно не поддающейся классификации, тревожно поглядываем на красные флажки и таблички, гласящие: GPS утверждает, что мы в 15 милях от Лланддеви-Брефи, Уэльс; таймер утверждает, что на эти 15 миль понадобится час десять минут. То, что не является северным Уэльсом, южным Уэльсом, восточным Уэльсом или западным Уэльсом, известно как центральный Уэльс. Посредине центрального Уэльса — на территории графств Поуис, Кередигион и Кармартеншир — находится место, описываемое в валлийском фольклоре как Зелёная Пустыня благодаря отсутствию нормальных дорог или цивилизации, а также изобилию буйно заросших сине-зелёных гор, пологих долин и древних ручьев. На каком-то астрономическом сайте я читал, что, если взглянуть здесь вверх ясной ночью, то можно невооружённым глазом увидеть весь Млечный Путь, растягивающийся по чёрному небу. Почему-то именно эта часть Уэльса часто странным образом зачаровывала людей, привлекая их по различным необъяснимым причинам. Торговцы ЛСД, должно быть, были согласны. Как и Салман Рушди, посчитавший эту местность подходящей для того, чтобы спрятаться, в е после того, как иранский аятолла наложил фетву \\\\\\\\\\\\\[жёсткое решение в исламском праве\\\\\\\\\\\\\] на его голову. Поездка по пустыне — это прекрасный и извилистый маршрут, который как будто бесконечно идёт вверх-вниз, вверх-вниз. Плечи долины соблазнительно покрывает густой лес из ситхинских елей, и в лучах солнца мерцают золотом и бархатом жёлтые участки в пушистой зелени. У подножья течёт быстрый ручей, рождающийся выше в горах в виде водопада, и всё это выглядит очень похоже на отличную рекламу виски. Человек, только что приехавший из шумного и вонючего Лондона, увидит здесь, за окном машины, некую восторженную странность. Кажется, будто сельская местность изогнута, жива и дышит, и я невольно ощущаю иррациональное и странное чувство — как будто она знает, что мы по ней едем. Мы проезжаем мимо призрачной заброшенной пресвитерианской часовни глубоко в глуши под названием Соар-и-Минидд. Картер мог ловить рыбу в любом уголке мира, но что-то в зелёной пустыне тянуло его назад снова и снова. Он купил пейзаж с Соар-и-Минидд для своей художественной коллекции. Взбираясь по склону под углом 40 градусов который, если верить GPS, называется Лестница Дьявола , машина плюётся и задыхается и делает резкий поворот, за которым открывается ещё ярдов дьявольского подъёма. Некоторые гуртовщики даже гнали гусей, надевая им на лапки, чтобы те не стёрлись, маленькие кожаные сапожки. Впоследствии контрабандисты, занимающиеся наркотиками, будут пользоваться теми же маршрутами, чтобы гнать стада ЛСД на совершенно разные рынки Англии. В самом сердце этой огромной волнистой пустыни на склоне огромной горы расположена деревня с населением не более человек, Лланддеви-Брефи — деревня, в целом похожая на любую другую деревню в Британии, и всё же, если заглянуть под поверхность, то замечаешь самые удивительные странности и особенности, которые начинают объяснять её таинственную притягательность. Мы приезжаем в 6: В воздухе — безмолвная апатия, которую лишь усиливает сочетание приближающегося ночного неба с тучами, как на картинах Тёрнера, вверху, окрашивающее деревню в тёмно-сине-серый цвет. На улице никого, кроме дамы на кладбище, ухаживающей за цветами у надгробья. Если не считать несколько узких переулков, отходящих от неё, это деревня с одной дорогой, и вокруг неё построены все домики, паб, сельский клуб и магазин. Это место как будто бы из тех, где, если ваше молоко не забрали с порога к 10 часам утра, к вам кто-то постучится, дабы проверить, всё ли с вами в порядке. На востоке величественно возвышается над всеми домами Церковь святого Давида. Она стоит на удивительно искусственном на вид холмике. Согласно легенде, святой Давид, святой-покровитель Уэльса, пришёл сюда проповедовать около года. Когда он начал обращаться к большой толпе деревенских жителей, некоторые люди пожаловались, что не видят или не слышат его, и поэтому он призвал плоскую землю возвыситься насыпью, чтобы его было видно и слышно. До х годов церковь являлась основной достопримечательностью деревни. Почему, они так и не объяснили. Сюда до сих пор приезжают в летние месяцы пофотографироваться рядом с табличкой с названием деревни. А она четыре раза пропадала и всплывала на eBay, к вящему отчаянию местного полицейского. Мы добираемся до входа в деревенский паб, New Inn. Именно здесь происходило всё самое интересное в кислотные годы Лланддеви-Брефи. После этого все они заваливались в дом к Смайлзу на несколько косячков, дорожку кокаина и, возможно, даже приход. Он выглядит смущённым, поэтому я говорю ему, что у него хороший голос, а он качает головой. Она позвонила мне как-то раз ночью и сказала: Мы провожаем её взглядом, а затем поворачиваемся обратно к Джону, который уже шмыгнул на другую сторону улицы и скрылся из виду. Мы заходим в New Inn в предсказуемой тишине, как бы говорящей: Затем все возвращаются к своим пинтам, и снова начинает звучать фоном опера болтовни в пабе, частично по-английски, частично по-валлийски. Атмосферой это похоже на чью-то прихожую: Это мгновенно делает нас изгоями. На табуретке сидит мужчина в светоотражающей куртке, у которого всё лицо покрыто грязью — выделяются только два маленьких белых глаза. Он допивает свою выпивку и уходит. Можно себе представить, насколько важным должно было быть существование этого паба для полицейской облавы. Если бы его не существовало, я даже не представляю себе, как здесь можно было бы вообще с кем-нибудь встретиться, если не считать случайных происшествий на почте. Как и по всей Британии, то, что осталось от традиционной деревенской жизни, кое-как вращается вокруг школы, церкви и паба. Но учитывая, что такие сельские школы, как в Лланддеви-Брефи вечно находятся под угрозой закрытия, а церкви посещают всё меньше, груз ответственности часто падает на последний. Нельзя сказать, что в New Inn очень оживлённо; паб наполовину пуст, и мне говорят, что в е он также был наполовину пуст. Но в населённых пунктах такого размера людям буквально больше негде побыть в обществе друг друга. Стены усеяны снимками местной футбольной команды, картинами местного художника по имени Джефф, фото деревни в прошлом и объявлениями о предстоящих мероприятиях. Это не просто паб — это музей деревенской жизни. Прежде чем стать пабом, он был постоялым двором для гуртовщиков, с конюшней на другой стороне дороги и полями позади, где они могли оставлять скот. Уже чувствуя себя чужаком, я начинаю легко, заговорив с мужчиной с акцентом кокни, судя по виду, 50 с лишним лет от роду. Он рассказывает мне, что переехал сюда, когда ему показалось, что в Лондоне накапливается слишком много проблем. Сейчас он владеет деревенским магазином. Элейн за стойкой, потягивает газированный напиток через чёрную соломинку. Она родилась в деревне и когда-то работала учительницей в школе, но уже вышла на пенсию. Её дед был кузнецом, а в свободное время она любит ездить из деревни в деревню, пытаясь найти ворота и заборы из кованого железа с его опознавательными знаками. Так она узнаёт его. Когда я говорю ей, что приехал из Лондона, она говорит: А когда я достаю диктофон, чтобы записать её слова, все смотрят на меня так, как будто я положил на барную стойку гранату и вытянул чеку. Пока мы говорим мужчина с красным опухшим лицом позади неё пьёт сидр Strongbow и напряжённо таращится на меня. Элейн в кислотные времена была подростком и явственно их помнит. Оглядываясь назад, я думаю, что это должно было бросаться в глаза: Ещё они не скрывались. Смайлз часто бывал в пабе, зажигал сигареты двадцатифунтовыми банкнотами. Как-то раз он заговорил с одним мужчиной из деревни, а тот сказал ему, что у него нет телевизора. На следующий день он поехал и купил ему телевизор. Я говорю ей, что разрабатываю теорию, согласно которой, хотя у большинства деревень есть одна большая история, конкретно эта деревня как будто притягивает странные события с аномальной частотой. Кто-то пришёл в дом и сказал моей матери: Эта фигура шла возле Бринамбора, отдалённой овечьей фермы, которой владеет Джон Уильямс. На следующий день окрестные фермеры пошли проведать Джона, услышав, что он не ответил на звонок в дверь. Они нашли его в спальне. В него выстрелили пять раз из его же ружья. Как вскоре оказалось, убийцей был летний бродяга-англичанин по имени Энтони Гамбрелл, который теперь пребывал на свободе и, как считали, скрывался в холмах. Это потрясло деревню. Убийца в холмах терроризировал деревню годами. Никто не знает, почему он пришёл, но у него развилась некая одержимость Лланддеви-Брефи. Он периодически нанимался в пастухи и, как известно, порой спал под открытым небом, на горе. За шесть лет до убийства он вломился в дом Джона Уильямса и украл ружьё. Впоследствии он с помощью серпа взял в заложники пожилую семейную пару. Веками британский фольклор предупреждал напуганных до смерти детей о символических чёрных псах — злых и злонамеренных силах в холмах, нагонявших страху на маленькие населённые пункты. Теперь Лланддеви-Брефи жила в кошмаре, ставшем реальностью. Полицейские боялись, что он снова придёт убивать или по крайней мере возьмёт кого-то в заложники. Жителям деревни приказали запирать двери, регулярно проверять, всё ли в порядке с их соседями, и не выходить по ночам. Им сообщили секретный код, которым следовало пользоваться в опасности, а полицейские каждые полчаса звонили на отдалённые фермы, проверяя, всё ли там в порядке. Страх для многих оказался невыносимым, и 12 фермеров уехали во время охоты. В конце концов полицейские выследили Гамбрелла: Его осудили и приговорили к 30 годам тюрьмы в суде Лампетера, в девяти милях от Лланддеви-Брефи. У стен суда собралась толпа жителей деревни, дабы выразить ему свой гнев, когда его запаковывали в фургон. Он обнаружил, что Гамбрелл до сих пор отправляет письма некоторым из жителей деревни из своей тюремной камеры в Дареме. Кто знает, не вернётся ли он? Мистер Эбенезер сидит на диване в своей оранжерее, одетый в лиловый хлопковый свитер и бежевые штаны, и смотрит через закруглённые прямоугольные очки на газету Cambrian News, между тем как фоном горланит канал Sky News. Он говорит с театральным и простым акцентом, характерным для центрального Уэльса, который обладает мягким ритмом и певучестью, от которой хочется отбивать ритм у себя на коленях. За дверью оранжереи находится столовая, в которой лежит серебристый ноутбук мистера Эбенезера, закрытый, но готовый к открытию в любой момент. Он с года является журналистом и почитаемым местным писателем. Он говорит мне, что об ЛСДшниках в этих местах никто не может сказать ни единого дурного слова — в частности, Смайлз был отчасти местным героем. Здесь вообще ничего не изменилось! Когда я спрашиваю его, считает ли он, что где-то в деревне может быть зарыто немного кислоты, он озорно ухмыляется. Это подпитывают. Впрочем, я действительно считаю, что что-то, несомненно, должно было остаться. Некоторые говорят, что его, возможно, зарыли в каменоломне, но я считаю, что за этим слухом стоит Смайлз. Я спрашиваю мистера Эбенезера, знал ли он ещё о каких-то странных событиях в Лланддеви-Брефи, и у него загораются глаза, когда он заговаривает о таинственном человеке, появившемся под конец х, за десятилетие до ЛСД. Совершенно поехавший, но очень умный. Вышеозначенным человеком был Дэвид Литвинофф, загадочная и эксцентричная личность из Лондона х и х годов, у которого было одинаково много связей с мирами рок-н-ролла и изящных искусств и с аристократией и бандитским подпольем близнецов Крэй. Английский джазовый и блюзовый певец Джордж Мелли описывал Литвиноффа так: Однажды ночью в году Литвинофф повздорил с одним из своих знакомых гангстеров и был сильно избит. Вскоре после этого он исчез. Спустя несколько месяцев он появился снова в деревенском магазине Лланддеви-Брефи, где умолял владельца магазина позволить ему взять немного продуктов бесплатно, так как он ещё не получил наличных. Как-то раз Литвинофф собрал компанию восхищённых немолодых женщин в почтовом отделении, сказав им, что снаружи его ждёт в машине Клифф Ричард, а когда оказалось, что там на самом деле ошеломлённый Кит Ричардс, они просто разочарованно пожали плечами. В его доме проходили скандальные вечеринки с участием его лондонских друзей и любых молодых местных жителей, у которых хватало смелости. Зайдя как-то раз после обеда в гости к Литвиноффу, мистер Эбенезер попутно заметил приглашение на похороны Джими Хендрикса в Сиэтле. К нему был прикреплён леденец; послание внутри гласило, что в леденец добавлено ЛСД, и предписывало любому, кто не сможет посетить похороны, принять его в тот же день. В течение ряда событий, в результате которых Литвинофф уехал из деревни навсегда, он предложил леденец местному полицейскому, который совершал обход после обеда. Тот до конца дня провалялся на диване Литвиноффа, галлюцинируя и выкрикивая бессмыслицу в рацию. В е и е росла идея о сельской идиллии как убежище от мира, который как будто раз за разом скатывался в войну и хаос. У многих были ностальгические представления о сельской местности как о месте, сошедшем прямиком с голландских картин 16 века, где жизнь не меняется и протекает медленно. Была особенно английская фантазия о сельской местности как о мире, более настоящем, цивилизованном и полноценном, чем грязная, быстротечная промышленная реальность городской жизни. Это заново возвращается сейчас, когда людям внушает отвращение чрезмерная взаимосвязанность существования в крупных городах и возможная ядерная война и они начинают снова мечтать об абсолютной изоляции с помощью найденных на Airbnb речных лодок и хижин в горах. Но, как отмечает социолог Говард Ньюби, эти голландские пейзажи никогда не были изображениями сельской реальности — это были утопические мечты о пасторальной красоте, созданные в соответствии с набором правил, которые определяли, что делает картину живописной. А выезжая в такие места, как Лланддеви-Брефи, Литвинофф — и многие из хиппи, которые последуют за ним — часто обнаруживали, что жизнь не идеальна и не проста и что деревня — это безжалостное место, в котором есть собственные, уникальные демоны. Он был человеком, которому были нужны люди вокруг. В июле года Смайлз вовсе не намеревался найти Лланддеви-Брефи, но всё равно нашёл. Потеряв всякую надежду, они наткнулись на Лланддеви-Брефи. Дом И-Глин не продавался, но было понятно, что там никто не живёт. Им владел мужчина, живший по соседству. Он запросил с Смайлза долларов. Смайлз предложил , и они ударили по рукам. Смайлз был одним из первых хиппи, которых жители деревни увидели вблизи. Через деревню проезжали другие, но дом Смайлза стоял прямо на главной улице. Он часто захаживал в паб, присоединялся к команде игроков в дартс и разгуливал в брюках клёш и бусах, с блёстками на лице, с выкрашенными хной волосами и размазанными тенями для век. У него были длинные тёмные волосы и огромная бородища. Поначалу несколько местных парней хотели его поколотить. Другие жители деревни раздумывали, чем он промышляет; большинство полагало, что либо порнографией, либо грабежами банков. Но вскоре он смесью доброты и абсурдности очаровал деревню, в которой к этому времени уже начал формироваться эксцентричный взгляд на мир — или, по крайней мере, начала возрастать открытость к совсем не обычным событиям, происходившим вокруг её жителей. Его дом был двухэтажным, и те, кто имел фантастическое удовольствие посетить его, рассказывали о том, что в его гостиной находится огромная ручная роспись с изображением Парвати индусской богини плодородия, любви и преданности , а на задней стене — большой синий Шив Шанкар. Все плинтусы были выкрашены под траву с улитками. В одной из спален на верху был Джими Хендрикс из папье-маше, выходивший из стены, с волосами из медной проволоки. Спальню ребёнка превратили в пещеру из папье-маше, выкрашенную в светло-коричневый цвет с красно-жёлтой прожилкой и украшенную светоотражающими побрякушками. Он убрал потолки в обеих комнатах и поставил там окна, чтобы их обитатели могли засыпать под звёздами. Во время пребывания в деревне Смайлз вступит в связь с сетью распространения ЛСД и из наркоторговца сравнительно невысокого ранга превратится в человека, реализующего по , капсул кислоты в неделю, благодаря чему станет одним из самых громких имён в этом деле. Когда в Лланддеви-Брефи прибыли копы под прикрытием, выдававшие себя за бродячих хиппи, мишенью был Смайлз. Одним из детективов под прикрытием был Стивен Бентли. Он рассказывает мне по Skype, что за два года, проведённые под прикрытием, невероятно сблизился со Смайлзом и едва не рассказал ему всё в выходные перед облавой. Смайлз клянётся, что знал, что Бентли — коп, с момента знакомства с ним, но это был тот случай, когда друзей надо держать близко, а врагов — ещё ближе. Затем, в 5 часов утра 26 марта года, Смайлз, проснувшись, услышал, как выбивают его дверь, и всё закончилось. Но я знал, что Смайлз ещё жив: Если кто-то и знает, закопано ли ещё в земле немного легендарного ЛСД, то это Смайлз. В итоге найти его оказалось не так уж и трудно, и спустя день переписки он пригласил нас к себе на чай. Он уехал из Уэльса и путешествовал по всему миру, но в конечном счёте оказался не так далеко от места, в котором начал — в лесах рядом с уэльской границей, примерно в двух часах пути от Лланддеви-Брефи. Очевидно, что здесь уже давненько никто не ездил на машине. Наконец, мы заворачиваем за угол и видим старый перестроенный фермерский дом. Смайлз под лай собак отвечает на звонок в дверь. Лицо у него властное, но доброе — льдисто-голубые глаза, большой ухмыляющийся рот, мощный нос и длинная грива струящихся седых волос до плеч. Он одет в тесную голубую футболку, вельветовые брюки, ярко-красные носки и лоферы. Рукава у него закатаны и открывают предплечья с вытатуированными драконами и змеями, которые, как я узнаю впоследствии, закрывают собой старые армейские татуировки. На шее у него висят украшения, судя по виду, религиозного плана, а на каждом пальце — серебряные кольца. Он говорит с лёгким манчестерским акцентом, ослабшим за годы вдали от Манчестера. Мы обходим дом сзади и садимся за летний столик рядом с прудом. С яблонь свисают старые обесцветившиеся обрывки флагов, а воздух наполняет едва слышный звук музыки ветра. Здесь, без проходной дороги, с собственным источником воды и туннельным парником на заднем дворе, в котором растут всевозможные овощи, он снова нашёл свой кусочек уединения. Я замечаю, что более мелкая из собак тянет за собой удлиняемый поводок, прикреплённый к ржавому старому обуху топора. Смайлз замечает, как я таращусь на поводок. В последний раз его не было почти два дня, а вернулся он глухой ночью страшно голодным, замёрзшим и грязным. Мой первый вопрос — самый очевидный: Мне бы, разумеется, хотелось знать, почему там всё происходит. Я знаю лишь одно: Второй вопрос: Третий вопрос: Тут Смайлз достаёт длинный мясистый зелёный косяк, обёрнутый в прозрачную целлюлозную оболочку, зажигает его и несколько раз сильно, со знанием дела затягивается. Предлагает косяк мне. Я на самом деле не курю, вообще, но решаю: Я делаю две долгих неуклюжих затяжки, наверное, больше похожих на теннисную подачу в исполнении телепузика. Понимаете, я подсадил на кислоту пекаря, подсадил молочника, даже того человека, который продал мне дом. Он был ещё и религиозным. С ним всё было в порядке, а затем он ушёл из комнаты. Внезапно я услышал, как сквозь стены доносится пение. Я пошёл туда, а он накрылся мешками и поёт гимны во весь голос. Затем он решил, что умирает, поэтому я держал его за руку, а он тем временем несколько раз умер. Он продолжает говорить, но у меня начинает кружиться голова. Я отчаянно концентрируюсь на сохранении равновесия, из-за чего теряю равновесие, потому что уже не слушаю его слов. Я смотрю вверх. Он перестал говорить. Я опускаю глаза на вопросы, которые записал в блокнот. Они бессмысленны. Я смотрю на косяк. Он похож на огнестрел в руке младенца. Я медленно кладу его обратно на стол, надеясь, что он не заметит. Он замечает. Как подсказывают мне ограниченные знания о травке, я рискну и скажу, что это крепкая хрень. Выходит его жена с тарелкой печенья. Это смесь песочных коржиков и диетического шоколадного печенья. Я съедаю восемь штук. Из-за своей роли в сети распространения ЛСД Смайзл отсидел пять лет, но ни о чём не жалеет. Вот настоящее. Вот и всё — единственная реальность. Для меня деньги не имели значения. Тогда казалось, что мы действительно изменим мир к лучшему. Но он ещё следит за всем этим с расстояния. Возвышение экстази его удивило. Смайлзу оно кажется относительно нелогичным и бессмысленным веществом. Так не поменять направление общества и не добиться радикальных перемен в нашем мышлении; человек просто будет танцевать и потеть каждые выходные. На мой взгляд, это немного отбросило нас назад. Я говорю ему, что всё это, эта мысль о том, что кислота может изменить мир, звучит достаточно безумно, а он взмахивает руками и говорит: Посмотри только, какую хрень мы творим, если гетеросексуальны. Постоянно, каждый, мля, день, просто продолжаем страдать фигнёй! В нашу последнюю ночь в Уэльсе мы возвращаемся в Лланддеви-Брефи, чтобы в последний раз выпить в New Inn. Мне до сих пор хочется поболтать с владелицей паба, и я нахожу её именно там, где мы её оставили, сидящей на табурете за барной стойкой, где она выпивает пинту за пинтой и периодически что-то пролистывает на айпэде. Она начала управлять пабом 27 лет назад и никогда не уезжала далеко. Она знает здесь каждого человека и где именно он живёт. Когда я спрашиваю её, нравится ли ей управлять пабом, она говорит: Больше всего ей в деревне нравится табличка с её названием, потому что, видя её, она понимает, что находится дома. Каких тусовках? Она рассказывает, что однажды субботним вечером в июне прошлого года около И вот оно: Музыка изменилась, наркотики изменились, и всё же люди столько лет спустя ещё чувствуют влечение к той же деревне в бескрайней Зелёной Пустыне Уэльса. Мы уходим из паба, выходим на автостоянку и поднимаем глаза. Астрономический сайт был прав: Звёзды не сияют, они горят, а луна настолько раздута и толста, что кажется, будто она может опрокинуться. Это, блин, совершенно прекрасно, и мне в голову приходит старая-старая мысль: В е тихий уголок сельской местности в Уэльсе стал психоделической столицей мира. Мы отправились туда на поиски химиков, распространителей и тысяч спрятанных марок. Поделиться Tweet. Стена New Inn. Владелец магазина. Ещё VICE. VICE Elsewhere.
Купить закладку Спайс Шкофья-Лока
Санта-Крус-де-Мао Купить Метадон