Купить героин Шарвар
Купить героин ШарварМы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 2 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.
У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!
===============
Наши контакты:
Telegram:
>>>Купить через телеграмм (ЖМИ СЮДА)<<<
===============
ВНИМАНИЕ!!!
В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много Фейков!
Купить героин Шарвар
От прочих моджахедов его отличает, ну, разве что светло-рыжая борода и имя, которым называла его мама. Deep Fake. Канал Sirius припинив мовлення. Андрей Цаплиенко. В тексте — то, что не вошло в 6 минут сюжета. Саша Левенец родился в м в селе Миловатка на Луганщине. Невысокого роста, коренастый, он с детства отличался упрямством и несговорчивостью. Наше путешествие началось с приключений. Тогда на самолете я заметил следы от пуль. А на этом, говорю, следов не было? Но радоваться было рано. Точно такой же шлейф струился из левого крыла. Мы переглянулись. Я посмотрел на остальных пассажиров. Ну, что ж, назад, так назад. Как только шасси коснулись бетона, я понял, что кружили мы неспроста. Выжигали топливо. Самолет остановился. Его лицо было закрыто маской противогаза. Мы вышли из самолета по трапу. Возле самолета уже суетились техники. Пока мы летели, я, чтобы отвлечься от разных мыслей, пытался вспомнить все, что знал об Александре Левенце. Еще недавно была жива его мать. Женщина была слепая. Из недр своего старинного буфета она привычным движением достала две цветные фотографии. Грузовик был без фар. Бородач на картинке, засунув руки под открытый капот, улыбался фотографу. Попытку разыскать ее сына я смог предпринять спустя много лет. Сейчас, правда, это вполне уважаемые бизнесмены. Война закончилась, но они не остались без работы. Мои знакомые держат весьма выгодный бизнес. Бизнес процветает. На юге развернулись торговцы героином. Кундуз, где предположительно следует искать Александра Левенца, именно на севере. Но туда еще надо добраться. Идрис и Сатар, мои афганскиие друзья, они же совладельцы охранного агентства, хотят мне дать пару-тройку своих ребят для сопровождения. Делать нечего. Я доверяю Сатару. Через пять минут снова звонок. Но мои телохранители выглядят совсем по-другому. Никаких пакулей и шарвар-камизов. Или на Идриса. Идрис пожал мне руку, коснувшись моей щеки своей небритостью. Так принято здесь. Друзья при встрече должны обняться. Мы сели в машин ы. Именно так, в машин ы. Нам пригнали аж две стареньких тойоты. Один охранник ехал в нашей машине. Его функция была очень важной. Для многих афганцев похищение иностранцев стало доходным бизнесом. А если нет, то платить будет твоя компания, твои друзья, твое посольство. Талибы денег не берут и доллары не признают. Дорога обледенела, колеса машины скользят по ней, как по льду. Процедура занимает минут двадцать. Пока водители заняты своим делом, охранники тоже не бездельничают. Автоматы наизготовку. Каждый контролирует свою обочину. Тойоты рычат, срывая цепями ледяное покрытие дороги, но колеса уже не скользят. За бортом минус двенадцать и сильный ветер. На нас теплые многослойные парки. На водителе все тот же тонкий шарвар-камиз, усиленный разве что шерстяной безрукавкой. Это одно из немногих слов на фарси, которые я знаю. Что он хочет сказать? Сначала нужно проехать знаменитый тоннель Саланг, пробитый через горную гряду. Он не очень широкий. Как только образуется очередной затор, наши бодигарды берутся за дело. Такая методика оказывается эффективной, нас пропускают и мы быстро минуем пробки. Эту взвесь едва пробивают не слишком мощные лампы под полукруглым сводом тоннеля. Именно туда, на военный аэродром, Левенец возил топливо. Однажды его КрАЗ пробил колесо. Александр поставил запаску. Командир приказал ему найти новую покрышку. Упрямый Левенец отказался искать колесо. Командир попытался отлупить Левенца, но получил сдачи. Парень был на пределе. Однажды после очередной драки он сбежал из расположения части и спрятался на продуктовом складе. Днем спал, ночью выползал из укрытия что-нибудь поесть. Об этом полке следует сказать особо. Это было так называемое мусульманское подразделение, укомплектованное выходцами из среднеазиатских республик бывшего СССР. Левенцу очень крепко не повезло. Валера, видимо, был большим конформистом, чем Левенец. Он шел на конфликт, отказываясь выполнять глупые и, по его мнению, унизительные приказы. Неоднократно дрался. Дело было ночью. Саша попросил его позвать Валеру Кускова. Тот отказался. Понимал, что идет на предательство. Но Левенец был настроен решительно. И пошел через минные заграждения вокруг расположения полка. Мы сами ставили минные заграждения. Менее решительный Кусков моментально взвесил свое положение. Оно было грустным. Саша уходит. Вот как, примерно, думал Валерий. Он посчитал, что уйти, стать перебежчиком, лучше и безопаснее, чем оставаться во враждебном окружении. Тогда Александру Левенцу и Валерию Кускову было по двадцать лет. Валерий догнал Александра уже за минным полем. Солдаты вполне добровольно шли вслед за вооруженными бородачами. Вскоре появился полевой командир. Его небольшой отряд контролировал несколько селений под Кундузом. Командир недолго думал. Что же будет в том случае, если они откажутся, командир не сказал. Но парни даже и не задумывались, насколько печальной может быть альтернатива. Они хотели стать мусульманами. И выдал парням по автомату. Беглецы сменили свою форму на шарвар-камизы. С этого момента они перестали бриться. В Афганистане ни в чем нельзя быть уверенным. От Саланга до Кундуза ехать часа три. Цепи нам уже не нужны. Мы останавливаемся возле придорожного духана. Нужно поесть и согреться. Мы дрожим от холода, несмотря на теплые горные куртки. Духанщик приносит хлеб, рис и горячий чай. Вот чего мне хотелось всю дорогу. Скрестив ноги, мы сели на помост возле железной печки. Какое счастье! Тепло и простая еда расслабляют нас. Рис едим руками. На двоих одна тарелка. Порции хватило бы на четверых, не то что на двоих. Через минуту перед нами стоят вилки и ложки в ассортименте. С едой мы справились быстро. Нарезает куски баранины, нанизывает их на шампуры и ставит на огонь. Он прав. Чем темнее, тем больше риск нарваться на бандитов. Уже стемнело. Впрочем, остаток пути был вполне спокойным. Мы доехали до конечного пункта уже ночью. Но это был Кундуз. Крупный город, центр одноименной провинции. К Ахмету мы отправились уже утром. Чаем и вареньем из сладкой моркови. Никогда не пробовал подобного. Было вкусно. Мы сидели на полу. Нас никто не торопил, но я постарался побыстрее закончить утренние посиделки. Охранники вскочили и взяли автоматы. Из Кундуза до кишлака Ургоблаки доехали за четверть часа. Определить по домам, где кончается город и начинается сельская местность, невозможно. Кундуз наполовину состоит из таких же глинобитных домов, как и окрестные кишлаки. Конечно же, легкие. Например, насвар, стимулирующее зелье зеленого цвета. Насваром торгуют прямо на центральной площади Кундуза. Нам он готов отдать полкило своего товара за пятьсот афгани. Это десять долларов. Рядом, прямо на улице, десятки других лотков. Тут же босые башмачники ремонтируют чужую обувь. Нашу машину быстро проверили и выпустили из Кундуза. Колея была размыта февральскими дождями. Насрулла вышел из машины и спросил его, где можно найти Ахмета. Это и был тот самый человек, которого мы искали. Александр Левенец. Я зашел во двор первым. За мной оператор и охранники. Двор квадратный, не очень большой. Посреди двора старая, двадцатилетняя тойота-корола. По двору туда-сюда снуют три девчонки. Она маленькая еще. Мы заходим в дом. По крайней мере, дом каменный, достаточно просторный. Здесь собираются мужчины. Садятся на полу, ведут неспешные разговоры. Мы гости, поэтому нам отводят лучшие места. Старшая дочка Саши, двенадцатилетняя Хатиджа, приносит чай и сладости. Сначала угощение она ставит перед нами, потом предлагает остальным. С огромным носом и грустными внимательными глазами. Человека зовут Джанмохаммад. Плена никакого не было. Уложили спать. Наутро мне автомат дали, афганскую одежду новую дали. Воевать против своих Саша стал на следующий день. Никаких угрызений совести не испытывал. Процедура обращения в ислам была простой. Саша трижды произнес на арабском языке, языке Корана, калиму. Простейшую формулу признания Мохаммеда представителем Всевышнего. После этого парню объяснили, что отныне он мусульманин. За месяц выучил фарси. Валера Кусков тоже последовал примеру друга. Он воевал против шурави даже лучше, чем мы. Мог по горам сутками идти без отдыха. Ничего не боялся. Валера тоже был настоящим воином. Александра Левенца тогда здесь не было. Он предложил командиру пополнить запасы оружия и боеприпасов и напасть на один из складов сороковой армии. Амирхалам поручил ему разработать и выполнить эту операцию. Она прошла для боевиков не очень удачно. Тот озабоченно покачивает головой и цокает языком. Саша пытается вспомнить русское название некоего вооружения. Я угадал. Он, видимо, очень уважает этот крупнокалиберный пулемет, который придумали неверные. Жалко, что ни одного не сбили. Это был месяц Рамазан, святой для нас. Но нас взять не смогли. Мы кругом мины поставили. Примерно так Александр Левенец и провел последующие пять лет своей жизни. Амирхалам выяснил, что Сашу-Ахмета усиленно разыскивают советские спецслужбы. Через посредников Амирхаламу предложили поменять украинца или продать за миллион афгани. Полевой командир не согласился. Но я был хорошим сапером, я был водителем. Я ему был нужен. Завести семью, детей. Найти мирную работу. Потом повисла пауза. Левенец продолжает смотреть в пространство. Сейчас, правда, ей около сорока. Но нам свою спутницу Левенец не показывает. Чужим нельзя, говорит он, улыбаясь. Это грех. Они бегают по двору, позируют нам, постоянно задавая вопросы на фарси, указывая то на камеру, то на микрофон. На родном Сашином языке ни одна из дочерей не говорит. Хотя внешне они совсем не похожи на афганских девчонок. Старшая, Хатиджа, так вылитая украинка. Светлые глаза, русые волосы. Когда улыбается, то на щеках появляются озорные трогательные ямочки. Когда подрастет, наверняка станет красавицей. Правда, знать об этом будут немногие. Через несколько лет она не сможет выйти на улицу, не надев чадру, полностью закрывающую женщину. Доступными чужим взглядам останутся только ступни ног и кисти рук. Демонстрируя свое умение, девочка садится вместе с отцом и читает суры Корана. Конечно, отцу есть чем гордиться. Хотя бы посмотреть, как там сейчас? Потом я узнал телефон брата. Позвонил ему. Взяла трубку его жена. От нее узнал, что брат умер и матери больше нет. Он теперь ее. Значит, теперь мне ехать некуда. Трудно это, дорого. Арабистаном афганцы называют Саудовскую Аравию, куда обычно старается совершить паломничество каждый правоверный мусульманин. Приходит время намаза, и я спрашиваю Левенца, можно ли нам отснять, как он молится. Друга зовут Никмоммат. Он живет недалеко. Когда снова проезжали армейский блок-пост, солдаты подозрительно на нас посмотрели, но останавливать не стали. Я сообразил, что речь идет о сослуживцах-туркменах. Мы заехали в совершенно незнакомый мне квартал Кундуза и стали медленно продвигаться по узким улочкам между длинными коричневыми заборами из глины. Чем дольше мы ехали, тем уже становилось расстояние между заборами. Вскоре мы вынуждены были остановиться. Дальше дороги нет. Машина не может развернуться. Мы вышли, бросили тойоту и пошли пешком. Она выглядела так, словно вела в средневековье. За ней был совсем небольшой типично афганский дворик, который вполне естественно выглядел бы и пятьсот лет назад, и тысячу. Посреди двора чахлое дерево неизвестной мне породы. Под деревом куча зловонного мусора. Однажды ночью мы выпили, я был пьян. Вышел со своей части и пошел, куда глаза глядят. А это было время вечерней молитвы, и я услышал, как поет муэдзин. Вот на его голос я и пошел. Вот и все. Потом некоторое время держали меня под надзором. Затем стали обучать меня всем позициям и положениям ислама. Я начал потихоньку, постепенно читать и говорить на фарси. И вскоре принял ислам. Это мной сделано было вынужденно. Они, моджахеды, сказали, что если не примешь ислам, то мы тебя на тот свет отправим. За то, что принял ислам, меня уважали, а вот, за то, что рус, шурави, считали человеком второго сорта. Но как ты изменишь национальность? Раза два или три они брали меня на операции. Я отказывался. Я сразу им сказал, что не буду стрелять в своих. Как же можно, они же земляки мои, братья? А моджахеды все заставляли и заставляли. Наконец, они просто махнули на меня рукой. Почему мы можем воевать, а ты не можешь? А я не мог, я даже воробья в своей жизни не мог убить. И тогда они просто стали меня таскать с собой по горам. Цевма и Левенец познакомились друг с другом еще во время войны. Так обидно было мне. Я чуть не плакал. А что за семья у тебя была? Пятнадцать лет ей тогда было. Я не поверил и говорю, мол, давайте. Так они мне девку в кишлаке и нашли. Глупая она тогда была, молодая. Для них мы все были русские. И пошла за меня замуж. Детей у Цевмы тоже четверо, как и у Ахмета-Александра. Две девочки и два мальчика. Гена старается называть их по-русски. Старшего зовут Фазлиулла. Отец называет его Федя. Ему семнадцать. Федя больше всего на свете хочет вырваться из Афганистана. Я умею. Мы сидим у Гены в гостевой комнате и рассматриваем фотографии родственников. Старшая дочка, четырнадцатилетняя Сангима, глядит на фотографию бабушки. На черно-белой картинке пожилая женщина со следами былой красоты. Точеное лицо, широкие скулы, чуть раскосые глаза. Сангима отрицательно качает своей красивой головкой, замотанной в платок. Там красивые дома. Вот уж поистине мера свободы у каждого своя. Я смеюсь, и младший сын Гены тоже смеется вместе со мной. Его зовут Самивулла, ему три годика, папа зовет его Сашей. Мальчишка вытаскивает из пачки фотографию, на которой группа мужчин сидит за щедрым столом. Последний день, который Гена провел дома. Между ним и сегодняшним днем двадцать пять лет. Год за два. Теперь передо мной человек, который выглядит, как старик. Что только ему не приходилось делать за эти годы. Водитель, переводчик, строитель, механик, моджахед. Он слабо подходил для войны и пошел осваивать мирные профессии. Я бы поехал посмотреть, что там. Но я знаю, что если уеду туда, то сюда уже не вернусь. А это грех, ведь правда? Он вопросительно смотрит на меня. Я даю ему немного денег. У меня за все это время не было своего дома. Жил в съемных. Украинский союз ветеранов Афганистана даже собирал ему деньги на дорогу. Деньги несколько раз передавали Цевме. Он их брал, обещал потратить на билеты, но тратил все больше на семью. Она неправильно срослась и теперь почти не сгибается. Гене не остается ничего другого, как молиться. Он и молится вместе со своим другом. Саша Левенец делает это, как положено, становясь коленями на специальный коврик. Гена в это время сидит на полу, укрытом потертыми коврами. Саша, читая намаз, касается лбом поверхности пола. Его товарищ сидит, вытянув вперед свою прямую ногу. Саша встает. Молитва окончена. Съемка тоже. Мы выходим на улицу. Гена, ковыляя, провожает нас. Ему тяжело идти по грязи, но он старается не отставать. Павлуша это Пальваша, вторая дочка Цевмы, ей двенадцать лет. Тот быстро берет ее и передает девочке. Я жму Гене руку. Она безнадежно вялая, как и серые выцветшие глаза Цевмы. Она нервно рычит, в который раз за сегодняшний день выгребая колесами из непролазной грязи. Ахмет-Левенец подвозит нас к дому нашего друга Насруллы. Хозяин приглашает всех нас пообедать. Я тороплюсь в Кабул. Они никуда не торопятся. Охранники удивленно смотрят на меня. На улице начинает темнеть. Я что-то говорил ему по-русски, но он уже не слышал меня, обмениваясь традиционными прощаниями с хозяином дома. Русский мат с кавказским акцентом. Так що все правильно зробив Левенець. Я очен сильно хочу иети в хадж но мне очен проблемо с финансами у меня нету папа и мама но я не думаю что у меня нету их зато ест бох ОЛОХ я знаю мне паможит бох потом я поеду Любимие ХАДЖ Zifo inbox. Зрадники - це зрадники. Настоящий мужской сюжет, честно и человечно. Горько, что ребятам, прошедшим ад на земле, невозможно помочь. Тому ваша корова мовчала б Непоганий есей. До уваги. Andrey U.
Купить скорость (ск) a-PVP закладкой Грузия Батуми
Купить героин Шарвар
Купить бошки закладкой Усть-Каменогорск
Марихуана купить Грузия Зугдиди
Купить героин Шарвар
Купить кокс закладкой Москва Ховрино
Купить кокаин закладкой Жанатас
Купить героин Шарвар
Купить закладку Конопли Фуертевентура
Стена | ВКонтакте
Купить героин Шарвар
В центре афганской столицы, на каменистых берегах реки Кабул собираются наркоманы. Покупают и вкалывают себе дозы героина прямо тут же, средь бела дня. С десяток мужчин и подростков сидят на корточках, разбившись на пары. Среди них есть и вполне образованные люди - врач, инженер и переводчик. Тарик Сулейман из местной благотворительной организации приходит сюда регулярно. Он пытается убедить наркоманов в необходимости лечения. Но теперь наших соотечественников убивает другая разновидность терроризма - наркозависимость', - говорит он. С наркотиками ребенка познакомил родной дядя - чтобы потом заставить мальчика трудиться на пашне в поте лица. В том возрасте я должен был ходить в школу, но стал наркоманом', - рассказывает юноша. Его отец умер. Мать-инвалид, которая только о том и мечтает, чтобы сын избавился от зависимости, вынуждена попрошайничать, чтобы собрать деньги на его суточную дозу - иначе он начнет красть. Судьба наркозависимых незавидна. Полицейские постоянно их гоняют и избивают, а иногда хватают и бросают в реку. Причин, по которым так много афганцев пристрастилось к наркотикам, много. Заметную роль сыграли десятилетия насилия и кровопролития. Многие из тех, кто бежал из страны за последние 30 лет, нашли приют в Иране и Пакистане, где и раньше было немало наркозависимых. Сейчас беженцы возвращаются и, по словам афганских чиновников, привозят с собой проблему наркотиков. Он говорит, что принимает наркотики чтобы успокоиться и отдохнуть. Еще одним фактором стала доступность героина: за последние десять лет его производство из опия-сырца на территории Афганистана поставлено на широкую ногу. Один грамм героина стоит около 6 долларов, и найти наркотик можно в любом уголке города. Когда иностранные войска в году вошли в Афганистан, одной из их целей было остановить производство наркотиков. Но вместо этого они сосредоточились на борьбе с повстанцами, и военных часто обвиняли в том, что они закрывали глаза на процветание маковых плантаций. Фатима из города Мазари-Шариф на севере Афганистана употребляла опиум во время послеродового кровотечения - это было дешевле, чем идти к врачу. А потом она дала наркотик и ребенку, чтобы у девочки прекратился кашель при кормлении грудью. Теперь они обе наркозависимы. Фатиме и ее ребенку, можно сказать, еще повезло: их лечат в государственной клинике. Многие другие наркоманы вообще не получают никакой помощи. На лечение более миллиона наркоманов в бюджет заложено всего 2,2 млн долларов - примерно по 2 доллара на человека. С помощью благотворительного фонда Тарика Сулеймана юноша все же получил место в лечебном центре. Практикуемый там метод лечения называется 'холодная индейка' - пациент должен преодолеть абстинентный синдром, так называемую 'ломку' в течение 72 часов. Всем обитателям центра бреют головы. Первый день Джавид выдержал, хотя ему было очень больно. На вторую ночь он начал кричать, плакать и биться головой о стену. Когда я встретил его на улице, он не захотел мне признаться, что снова употребляет героин. Но его остекленевшие глаза и бессвязная речь были красноречивей слов. А потом он ушел и затерялся в заснеженных сумерках. Глядя на него, я подумал, насколько призрачны его шансы на победу над наркотиками. Главная Истории Видео Фильмы Подкасты. Новости по теме. Душанбе предлагает выкупать опий у афганских фермеров. Россия предлагает создать цифровую карту наркопосевов. Афганистан: героиновый поток в Европу меняет маршрут. США и Россия провели антинаркотический рейд в Афганистане. Вместо опийного мака - семена и деньги. Россию наводняет афганский героин. Россия критикует НАТО за афганский героин. Другие истории раздела.
Купить закладку метадона Белек
Читать книгу Искусство стильной бедности
Скорость (ск) a-PVP купить Кызылординская область
Купить героин Шарвар