Купить Снег Южа

• • • • • • • • • • • • • • • •

Гарантии! Качество! Отзывы!

Купить Снег Южа

▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼ ▼▼

Наши контакты (Telegram):☎✍

>>>✅(НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ)✅<<<

▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲ ▲▲

ВНИМАНИЕ!

⛔ В телеграм переходить по ссылке что выше! В поиске фейки!

• • • • • • • • • • • • • • • •

Купить Снег Южа

• • • • • • • • • • • • • • • •

ВАЖНО!

⛔ Используйте ВПН, если ссылка не открывается или получите сообщение от оператора о блокировке страницы, то это лечится просто - используйте VPN.

• • • • • • • • • • • • • • • •

53 объявления о продаже птиц по доступным ценам в Юже. На Авито вы можете недорого купить попугаев, голубей, Ивановская область, Южа.

Купить Снег Южа

Как живёт город, власть в котором захватили женщины. Ксения Леонова. Специальный корреспондент. Когда умер смотрящий по городу, в Юже зарядил небывалый дождь. Говорили даже, что это слёзы покинутых умершим женщин. И все доски у всех гробовщиков в городе отсырели. Единственные сухие оказались у Мамлены. К ней-то и принесли смотрящего. Мамлена, хоть и шила похоронные венки, покойников никогда прежде не видела: «И подсадить-то страшно было, и посмотреть». Муж, двухметровый и краснощёкий, стоял за спиной, всё говорил: «Лена, ну что ж ты тут…» Мамлена подумала о фабрике, на которой они работают и которая вот-вот закроется, о детях, которых нужно чем-то кормить, и пошла за досками. С тех пор она сколачивает и обивает гробы уже 20 лет, у неё крупнейшее агентство ритуальных услуг в Юже. То, что гвозди забивает сама, а муж только возит трупы в соседний город, Мамлена скрывает. Это очень по-южски. Женщины занимают в администрации 40 постов из 50 — в аппарате губернатора их называют «южским бабкомом». Женщины управляют крупнейшими заводами, аптеками, таксопарками, мастерскими иконописи, колониями, гостиницами. И очень этого стесняются. Южа — один из самых бедных городов одной из самых бедных российских областей, Ивановской. Южа — это песок вместо асфальта, болота вместо речек, буйство «кирпичного стиля» в старом центре, резные деревянные наличники на окраине, заросли клюквы в лесу и тучи комаров повсюду. Редкий город, где главное здание — это не администрация, а дореволюционная ткацкая фабрика. В советские времена она была одной из крупнейших, а в е угодила в руки к столичным бизнесменам и стала умирать. Зато расцвело предпринимательство, и вырастили его женщины. Фабрика, война и поддоны. В этих краях с неплодородной землёй, как и в большинстве похожих регионов России, женщины всегда были главными на хозяйстве. А мужчины отходничали: столярничали, писали иконы, торговали на ярмарках, домой приезжали на пахоту и покос. Мужчины оставили отходничество, когда в Юже появилась фабрика. Женщинам работать на ней запрещалось. К ослушавшимся на фабрику приходил священник и, окуривая кадилом, увещевал их идти домой, вспоминает южский краевед Евгений Сметанин. Мужчины ведали кошельком, за ними и было последнее слово. Всё изменилось после революции. Большевики обязали женщин работать — безработным невозможно было получить талоны на еду. Народный комиссар государственного призрения Александра Коллонтай обещала все хозяйственные хлопоты отдать государству: построить дома-коммуны, детские сады, ясли, прачечные, столовые. Но построили их сильно меньше нужного: например, в Юже с х годов и до войны были одни ясли и два детских сада на город с населением больше 20 человек. Вторая мировая война забрала на фронт почти всех мужчин и многих женщин. Из Южи воевать ушли 12 человек — больше половины общего населения, в основном мужчины. Треть из них домой не вернулась. Это типичные для России цифры. Такого гендерного дисбаланса после войны не было ни в какой другой стране. Один из них — мой папа. Конечно, мы его берегли. Сами и косили, и пахали. Хотя до войны это мужское дело было. Ему из щей наших мясо вылавливали да пироги пекли. Но мама не роптала. Деваться некуда. Остальные-то девки погуливали вот с этими выжившими мужиками. Рожали потом. Но из семей уходить никто не уходил — ну прихватил мужичок, ну и ладно. Так все женщины и жили по одной. Про детей жили». В е нанятые фабриками вербовщики привозили в Ивановскую область ткачих со всей страны — тогда-то край и стал царством невест. Южская фабрика давала половину рабочих мест в городе, на ней трудились и мужчины, но в году станки встали на несколько месяцев из-за непришедшей партии хлопка. Когда фабрика перестала выплачивать зарплаты, мужчины вспомнили обычаи своих предков-отходников и уехали в Москву бить поддоны — огромные деревянные палеты для погрузки овощей — или работать охранниками. Фабрика так и не оправилась от удара. Теперь редких молодых мужчин в Юже можно встретить в алкогольных отделах магазинов, все они с серыми от небритости лицами и в национальной одежде южских, а может, и вообще всех русских мужчин — в камуфляже. Главный выбритый мужчина в городе — присланный год назад от губернатора мэр — каждый день ездит домой в Иваново. Анна Васильева и шуба. Леонидовна решила, что у её сыночка будет всё, в тот день, когда не смогла купить ему печенье. Она уже тогда была большой, круглой и гладкой, как буква «О», на которую все в Юже делают ударение. Сама Леонидовна никогда не окала, зато у неё всегда были круглые плечи и ямочки на щеках. Леонидовне было 32, а сыночку, её Лёнечке, «для себя его родила, пусть и от женатого, для себя, не для кого-то», — семь месяцев. Печенье, которое вчера ещё стоило рублей, вдруг стало стоить На дворе был год. У Леонидовны не было денег, мужа и работы — были только слёзы, которые Леонидовна выплакала в ту же ночь. Наутро она позвонила на главную городскую фабрику и сказала, что выходит на работу. Леонидовна тогда ещё не знала, что станет крупнейшей в городе фабрикантшей, что будет приносить треть городского бюджета, что в местной церкви в записках за здравие южские женщины будут выводить её имя — Анна — за то, что Леонидовна вернула им мужей, устроив их на работу. Но именно тогда Леонидовна сделала главный в своей жизни выбор: стать непутёвой матерью. К му, когда я родилась, два мужика были в соседней деревне, три в нашей. Хотя до войны это мужское было. Так ты сдай его на дневное в больницу, ему там и ингаляцию сделают, и таблеточку дадут'». Сначала с Лёнечкой сидели подруги, потом, году ещё не было, отдали в детский сад. Лёнечка «ни соску не сосал, ни пустышку, орал», так что два раза в день Леонидовна бегала кормить его грудью: полкилометра туда, полкилометра обратно — городок-то маленький. Фабрика — огромная, краснокирпичная, изогнувшаяся буквой «Г» — в начале х уже задерживала зарплату, но ещё пыжилась, из труб валил дым, и руководство — конечно, женское, «мужики-то пили» — надеялось предприятие спасти. Фабрика была прядильно-ткацкая: на ней изготавливали ткань, а шили одежду на соседнем предприятии. Дела там шли плохо. Предприятие производило только халаты, да и те не могло продать. Главные женщины фабрики задумали присоединить соседний заводик, акции которого тогда принадлежали швеям. Для скупки Леонидовна подходила идеально. Она стала ткачихой в 15 лет и дослужилась до главы профкома: и в тканях понимала, и людям объяснить то-сё умела. Мы сидим у Леонидовны в большом кабинете, где из украшений — только несколько икон. Без стука заходит парень с помятым небритым лицом, в камуфляжных штанах: — Там это, замёрзло всё. Скажи, что мы положИли… — Леонидовна сбивается, — что мы полОжили стропы. Леонидовну выбрали директором заводика, и она начала налаживать производство. Выясняла, как работают станки, искала заказчиков и просила отсрочки по электроэнергии, по зарплатам, по кредитам — понабрал её предшественник, «дай бог ему здоровья», «пыжился, да не крутился». Чтобы покрыть долги, нужно было скорее объединяться с большой фабрикой. Но через полтора года там сменились собственники и стало ясно, что объединения не будет. Мужик бы, может, и запил, а Леонидовна только повела круглыми плечами, надела платье и отправилась к крупнейшему клиенту, «благодетелю» своему, — продаваться. Был это владелец компании «Формекс» Олег Марченко. Принадлежащие ему два десятка фабрик по всей стране шьют военную форму. Благодетель дал денег сумму держит в секрете , и Леонидовна стала крутиться: «Вы-то думаете, вот сидит тут тётка деревенская, круглее ведра ничего не видела, а я-то вон чего». Она купила китайские станки и научила всех производить резинки, шнуры, тесьму и ленты, которые фабрика раньше заказывала в Белоруссии. Она выкупила здание бывшей птицефабрики, расширила производство — с двух станков до 60 — и число рабочих мест — с 80 человек до Многие мужики бросали московские заработки, чтобы устроиться к Леонидовне. Оборот у предприятия теперь — около 50 млн рублей, по словам Леонидовны. Благодетель-инвестор во всём с ней советуется, доверяет. Как же они меня раздражали. Я всегда говорила: если что не так сделает, я её, суку, с землёй сравняю. А потом однажды приезжает и привозит мне нашу, южскую девочку. Ей 17 всего, сиротка. Мы с ней помидоры режем одинаково, мы с ней думаем одинаково, он с ней живёт, она его обстирывает, обглаживает, она его любит, самое главное, моего Лёню. Я тут получила очень приличную премию на Новый год, купила себе норковую шубу, и ей тоже. Она меряет — люди, говорит, будут ругать. А я ей: пусть люди мне это скажут, это же я тебе купила. Я его родила для себя, не для кого-то, Лёнечку-то моего». Валентина Сысуева и пельмени. Когда бабы пришли просить Сысуеву стать мэром, она больше всего переживала за свою стиральную машинку. Машинка была без автоподогрева, а в городе не было газа, так что для стирки белья приходилось греть воду кипятильником — с 5 до 12 утра, то бишь семь часов нянчиться с машинкой как с ребёнком и не отлучаться из дома. Шёл год, все мужики, кто не уехал в Москву, ушли в запой, самой «50 не за горами», так что помощи ждать было неоткуда. И Сысуева согласилась. Она правила городом следующие 20 лет — сначала в роли мэра, а потом первого зама. Сысуева стала первой в Ивановской области женщиной-мэром и разбираться с неприятностями начала тоже по-женски. Став главой города, Сысуева первым делом позвонила в СМИ. Ой, помимо работы в городе нет даже газа. Ой, смертность превышает рождаемость в три раза. Бабушка в строгости меня держала: в 8 часов, бывало, велит идти спать. Посмотришь в окно — там гуляют дети с нашего двора, поревёшь немножко в подушку, и всё. Надо значит надо. После этого на маленький город обратили внимание федеральные чиновники — долги по зарплатам в городе были выплачены. Самым сердобольным оказался управделами президента Павел Бородин. К году Сысуева газифицировала квартир. Хлопотать пришлось ещё и за соседние посёлки, так как в Юже полномочия главы города и района объединены. Воодушевившись успехами, Сысуева поехала закатывать плач в Москву. Чтобы провести газопровод в Талицы, где находятся две колонии, Сысуева привезла в Минфин целый грузовик деревянных тюремных поделок — шахмат и шашек. Прослышав об этом, к Сысуевой пришли мастера из другого южского посёлка, славившегося своей живописью, — из Холуи. Местные мужики пригнали Сысуевой целую машину шкатулок — чёрных, лакированных с былинными сюжетами, царевичами и жар-птицами. Благодаря этому газопровод дотянулся и до Холуи. На все ключевые посты Сысуева поставила женщин, в администрации осталось по одному мужчине на девять женщин: «Мужики наденут пиджачки и давай важничать, только толку от этого мало. А женщина — как дома даже на производстве, на предприятии, в колхозе. Как в своём кошельке она привыкла, так и тут». Сысуева живёт, пожалуй, за самым высоким забором в Юже. Ворота открывает её муж — в сапогах и, конечно, с серым от небритости лицом. Пытается войти вслед за мной в дом, но Сысуева командует: «Иди кур покорми». И ведёт меня на кухню к домашним пельменям из поросёнка с говядиной и грибами. Сысуевой под Полноватая, но не мягкая. Шея утопает в поднятых от вечного напряжения плечах — прощать Сысуева не умеет. Это-то и сделало её главной ивановской феминисткой, хотя вообще-то Сысуеву ждала заурядная жизнь. Родилась в деревне, выучилась на агронома, вышла замуж, родила дочку, получила квартиру, застукала мужа с любовницей, пошумела, пустила назад. Пустить пустила, а простить не смогла — тут-то всё и началось. Потому что было принято — женщина без мужчины не сможет». А Сысуева смогла. После развода она уехала от пересудов на другой конец Ивановской области — в деревню под Южей работать агрономом. В свои 25 Сысуева была хороша — «фигурка Евы, й размер брала не мерявши, каблуки только такие». И единственный способ повысить свое влияние был — хорошо работать. Уже через два года урожайность стала самой высокой в районе, и Сысуеву избрали председательницей колхоза. В 27 лет она стала самой молодой женщиной-председателем в области. Затем пошла на повышение — уехала в саму Южу, в комитет по земельным ресурсам и вскоре его возглавила. Комитет этот был вторым денежным местом после фабрики, и всё у неё там спорилось, потому-то в е её и пришли просить стать мэром. Ещё будучи председательницей колхоза, Сысуева снова вышла замуж: «Муж у меня — Александр Иванович, он раньше работал лесничим». Она всегда зарабатывала больше и так и не смогла простить ему, что он фактически отказался помогать ей в е. Их не волнует. А есть-то надо каждый день, в школу надо детей собрать. Только мужики об этом думать после войны перестали, — Сысуева отодвигает тарелку с пельменями и срывается. Взвалить на себя такой груз, такую ношу? Да я бы лучше дома сидела да детьми занималась! Равноправие сделали, и мужикам так удобно сейчас! Бабы волокут, а они пускай дома сидят». Елена Игнатьичева и гробы. Звук, с которым степлер-пистолет вбивает гвозди в гроб, похож на щелчок передёрнутого затвора. Потом ещё раз щёлк. Когда прицелился, лучше не останавливаться. Ничего не должно торчать — щёлк, — всё должно быть идеально — щёлк-щёлк, — Мамлена натягивает синюю ткань на крышку гроба — щёлк-щёлк-щёлк, — расправляет, чтобы не было складок, — щёлк-щёлк. Мамлена сама обивает гробы и таскает их «как шкатулки», какие поменьше. Если же под метр девяносто — просит помощи. У Мамлены правое предплечье едва заметно шире левого. Мамлене за 40, чёрная кожаная куртка и газовый шарфик с леопардом, приглушённый голос. Елена Игнатьичева, «мама Лена», — она так и записана в телефоне у кладбищенского сторожа и у половины сотрудников. Больше всех Мамлена боится свою бабушку Клавдию Леонидовну. Клавдии Леонидовне 95 лет. Надо значит надо». Этот лозунг довоенного поколения помог Клавдии Леонидовне пережить войну, а Мамлене — е. У Мамлены вся семья работала на фабрике, и она с детства привыкла помогать маме вырезать цветы из гофрированной бумаги для первомайских демонстраций. Иногда соседи просили сделать венки на похороны. До х денег за это не брали: у Мамлены «горсть слёз в левой руке была, горсть слёз в правой». Потом стали брать, сколько дадут: «Так с зёрнышка всё и выросло». В начале х, когда фабрика перестала выплачивать зарплаты, похоронные венки стали для Мамлены основным источником заработка. До трёх часов ночи. А в четвёртом к нам приходили те, кто заказывал. Мы даже траурные ленты писали водоэмульсионкой. Сама чуть ли не засыпала, а вырисовывала все надписи. Институт семьи немножко разрушен в наше время, никто не хочет друг другу уступать. Все же у нас эмансипированные теперь. И здесь все рано выходят замуж. Потом разводятся, и второй раз — уже к После смерти смотрящего Мамлена занялась гробами. Мужики-конкуренты её долго не признавали, всё шушукались за спиной. Когда смирились, прозвали Краснодеревщицей и — высшее признание — Гробовщиком, без скидки на женский род. А санитары — те вообще смеются: «Мамлен, ты уже даже лучше мужиков колотишь эти гроба». В м Мамлена зарегистрировалась как ИП. Обклеила обоями в розочку свой кабинет, купила цветочный магазин — на большие чиновничьи похороны и на 8 Марта товар хорошо идёт. Но ритуальный бизнес — агентство «Ангел» — приносит существенно больше доходов. Оно теперь крупнейшее в городе, хотя Мамлена эту часть своего бизнеса не афиширует и говорит о ней неохотно. Мы, женщины, все слёзы воспринимаем, берём на себя всё людское горе», — говорит Мамлена и берёт в руки степлер. Своё дело она скрывает в первую очередь от бабушки. Та думает, что похоронным делом командует Мамленин муж. Бабушки стали воспитывать детей в России в году, когда была введена карточная система. При этом декретный отпуск — он до сих пор так называется в честь выпущенного тогда декрета — составлял всего дней. Декрет этот без серьёзных улучшений просуществует до года — и все родившиеся до того момента поколения будут воспитываться пережившими войну бабушками. Помимо «надо значит надо» бабушка Мамлены передала ей и другое наследство. Когда муж ушёл на войну, Клавдия Леонидовна рыла окопы, работала наборщицей в типографии, вела хозяйство. После войны ведала семейным кошельком: «Так-то у бабушки на женщину всё возлагалось». Муж Мамлены работает водителем в пожарной части, пока сама она занимается похоронным делом. Но Мамлена мнётся, когда говорит об этом: «У нас как-то всё вместе». Анна Кондакова и аптеки. В городе её, конечно, не любят. Туфли на каблуках, юбка выше колена, маникюр со стразами. Конский хвост как маятник в такт бёдрам при ходьбе: туда-сюда, туда-сюда. Слегка за 30, глаз не отвести. Ане с детства нравился запах аптеки: камфоры, валерьянки, мази Вишневского. Она мечтала носить белый халат и работать врачом, но по настоянию мамы пошла в торговлю — практичную профессию. Мама, «женщина строгая», с советских времён работала управляющей на крупной базе по продаже текстиля в Иванове, а с х вела бухгалтерию лесных делянок, которыми управлял её муж. Зарабатывала мама больше, чем папа. И папина мама, которая вырастила Аню, «бабуся», после войны держала семейный бюджет. Женской своей силой Ане пришлось научиться пользоваться в 19 лет — заболел «папулечка», и делянки в Ивановской области остались без присмотра. Когда Аня предложила съездить проконтролировать лесорубов, отец аж закашлялся: «Ты с ума сошла, это мужское дело, на тебя там даже никто не взглянет». Но Аня привыкла к тому, что женщины подхватывают мужские обязанности, когда мужчина в беде, и поехала. На подаренной родителями юркой белой «Оке» она приезжала на делянки прямо из университета — в мини-юбке и на каблуках. Лесники робели, милиционеры, когда тормозили лесовоз, отказывались верить, что красавица на малолитражке его сопровождает. Проезжайте, говорили, девушка. Лесорубы уговаривали с ними выпить. Через пару-тройку месяцев все сдались и привыкли — «Ока», мини-юбка, не пьёт. Хохочет так, что не поспоришь. Последним бастионом оказалась бухгалтерия Ивановского лесхоза. Сидели там одни бабы и люто Аню ненавидели, к руководству лишний раз не пускали, бумаги заставляли переподписывать по пятьсот раз. Аня принесла на 8 Марта торт, рассказала про папу и растопила бухгалтерские сердца. А потом отец выздоровел, бизнес они с Аней поделили. Через год Аня выскочила замуж. Муж работал следователем в прокуратуре и мотался по разным городам области. Аня за ним. Из Иванова в Пучеж, из Пучежа в Южу — и везде открывала новые лесные делянки, налаживала связи, начинала торговлю лесом. Не бросала работу, даже когда родился ребёнок. Муж ревновал, но и от приработка лесного отказываться не хотел. Аня называла себя женой декабриста. Долго так продолжаться не могло, и они расстались. Мама, конечно, была против, она прожила в браке 40 лет, а бабушка — 50 лет. Но Аня своё право на развод отстояла. Потом разводятся, и второй раз — уже к 30». Недолго прожив с родителями в Иванове, Аня вернулась в Южу — реализовывать мечту. Она придумала открыть аптеку. В Иванове стартовый капитал нужен был в миллион рублей, а в Юже — в два раза меньше. Взяла за это контроль над финансовой составляющей». Аптека окупилась, и Аня открыла вторую — рядом с расположенными под Южей колониями. А ещё через год арендовала помещение в старой бане и открыла кафе с доставкой суши и пиццы — такого в Юже раньше не видели: всего три вечно пустых столика, заказы развозит сама. Мама приезжает раз в неделю, контролирует всю финансовую отчётность, строго присматривается к Аниному молодому человеку. Он работает водителем в управлении дорожного хозяйства: небритое лицо, камуфляжные штаны. Психолог Людмила Петрановская, рассуждая о травме поколения, говорит, что один из самых тяжёлых моментов для людей Аниного поколения — сепарация от родителей. Аня как раз годится в дочки Леонидовне, которая рожала для себя, не для кого-то. Вы думаете, я что, карьеру хотела делать? Бабы волокут, а они пускай дома сидят. Южа кажется по-деревенски сонной: мимо деревянных заборов вышагивают куры, на завалинках греются коты, машины преодолевают глубокие лужи. Но женщины в этом городе постоянно бегут: то забрать ребёнка из сада, то на работу, то за продуктами, то на маникюр. В России самое большое число женщин-руководителей в мире, и страна на м месте в рейтинге по индексу равноправия из — отличные показатели, которые создают иллюзию победившего феминизма. Но, как обычно, у всего в России есть своя специфика, свой путь и свои нюансы. Даже став большим руководителем, женщина обычно заведует хозяйством, хлопочет по дому, занимается воспитанием детей. Становится не феминисткой, а амазонкой — учится обходиться без мужчины, даже когда мужчина рядом. Правда в том, что женщины в Юже не просили и не желали себе такой доли, она перешла им по наследству от прабабушек, бабушек и матерей. Российская история, и в первую очередь Великая Отечественная война, всё ещё диктует женщинам свою повестку, заставляет брать на себя всё, что выпало из рук родителей или мужей. Они по-прежнему живут не для себя, а для детей, семьи или сообщества, и это так же далеко от идеи равноправия, как далеки от неё были американские домохозяйки в х годах. После поворота на Ногинск, да направо за овраг, за бетонным забором, да на снежном апрельском дворе, скинув куртки, пяток мужиков разгружают грузовик. Разгружают мужики поддоны — деревянные, на каких перевозят овощи. Поддоны — бэушные, потемневшие, намокшие за ночь от снега — теперь весят несколько десятков килограмм. Мужики зовутся поддонщиками. Их промысел — ремонтировать старые и собирать тут говорят «бить» новые поддоны. За один поддон платят 12 рублей. Работа такая тяжёлая, что в Подмосковье соглашаются на неё только украинские беженцы, мордовские зэки и вот эти окающие мужики. Тут все так их и зовут — южские. На десятках раскинувшихся по Подмосковью фирм по производству и ремонту палет работает не менее южских мужчин. Ещё не менее ездит в Москву работать охранниками. За двухнедельную вахту зарабатывают в среднем 25 рублей, не считая расходов на еду. Заработанное мужики отдают жёнам в Юже. Евгения Соболева. Наталья Осипова. За помощь в подготовке материала очень благодарим:. Кордонского Симона Гдальевича. Плюснина Юрия Михайловича. Козину Ирину Марксовну.

Купить Снег Южа

Марки в Павлове

Купить Снег Южа

Купить онлайн закладку Москва Свиблово

Купить Снег Южа

Закладки метамфетамин в Мышкине

Официальный сайт Grand Line: адреса и телефоны официальных магазинов и дилеров Grand Line в городе Южа, где купить профнастил.

Бошки в Трехгорном

Купить закладки бошки в Вышнем Волочёк

Купить Снег Южа

Купить Номер 1 Данков

Купить Снег Южа

Погода в Мугреевском на сегодня, точный прогноз погоды на сегодня для населенного пункта Мугреевский, Южский район, Ивановская область, Россия.

Куртамыш купить закладку Кокаин

Купить Снег Южа

Налтрексон таблетки отзывы

Купить Снег Южа

Из чего делают фен порошок

Купить Хмурый Чусовой

Купить Снег Южа

Купить закладки наркотики в Починке

сад, фельдшерско-акушерский пункт, пожарная часть, почта, спортивные секции,дом культуры,библиотека,организована очистка от снега, мусора. Есть.

Наркотик Конопля цена в Иванове

Купить Снег Южа

Черепаново купить закладку Психоделики

Купить Снег Южа

53 объявления о продаже птиц по доступным ценам в Юже. На Авито вы можете недорого купить попугаев, голубей, Ивановская область, Южа.

Официальный сайт Grand Line: адреса и телефоны официальных магазинов и дилеров Grand Line в городе Южа, где купить профнастил.

Погода в Мугреевском на сегодня, точный прогноз погоды на сегодня для населенного пункта Мугреевский, Южский район, Ивановская область, Россия.

сад, фельдшерско-акушерский пункт, пожарная часть, почта, спортивные секции,дом культуры,библиотека,организована очистка от снега, мусора. Есть.

Report Page