Купить Лирику Тель-Авив

• • • • • • • • • • • • • • • • •

• • • • • • • • • • • • • • • • •

Гарантии ❗ Качество ❗ Отзывы покупателей ❗

• • • • • • • • • • • • • • • • •

👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇

Наши контакты:

▶️▶️▶️ (НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ)️ ◀️◀️◀️

👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆

• • • • • • • • • • • • • • • • •

🚩 ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН (VPN), ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!

🚩 В Телеграм переходить только по ссылке что выше! В поиске тг фейки!

• • • • • • • • • • • • • • • • •

Купить Лирику Тель-Авив

Тель-авивский книжный магазин «Бабель» невелик размерами, однако из заходивших сюда писателей вполне можно составить зал литературной славы, а из приходящих сюда читателей — крепкое сообщество. И со второй задачей основатели «Бабеля» уже справились. И друзья, и недруги, и незнакомые люди». В зале — стеллажи книг, разномастная винтажная мебель, картины. Журнальный столик, кресла, зеркало в причудливой раме и живопись самого разного толка — с блошиного рынка, а то и просто найденная на улице: Тель-Авив богат на сокровища, выставленные наружу за ненадобностью. Если пройти вглубь, дойдешь до лестницы: наверху — что-то вроде малой гостиной с кофе, внизу — галерейное пространство. Рядом — еще одна маленькая комната, где неожиданно обнаруживается коллекция простых и красивых миди-юбок прямого кроя: их Лена Коган шьет в свободное время из найденных в поездках тканей. Владельцы вспоминают другие небольшие книжные: их в городе немало, хоть в пандемию какие-то успели закрыться. Маленький же «Бабель» не только выжил, но даже переехал в помещение побольше. Теперь на встречи с интересными людьми, которые магазин регулярно проводил с самого своего открытия, может приходить по 30 человек, а в галерее внизу готовится очередная выставка. Когда вечером проходишь в темноте по Алленби, сразу видишь дружелюбное пятно света и толпу внутри: лекции и встречи бывают по нескольку раз в неделю. То, что мы приехали и сразу занялись делом, нам помогло абсорбироваться. У нас не было метаний, что делать, как жить, чем заниматься. Так что открыть было просто. Тяжело удержаться», — вспоминает Евгений. Московская жизнь Евгения тоже была связана с литературой: он работал редактором в издательстве Corpus. Лена — редактором на телеканале «Культура». Набор книг «Бабеля» хочется характеризовать словами из мира моды — «селективный», «не массмаркет». Основатели, которые все это время продолжают вести все дела вдвоем, любят независимые издательства и следят за изданиями с небольшими тиражами. Но те, что уже работали в году, в основном привозят привычный набор мейнстримовых новинок. Если провести параллели с российскими книжными, то коллеги «Бабеля» в Москве и Петербурге — «Фаланстер», «Циолковский», «Ходасевич», «Подписные издания», «Все свободны», «Порядок слов». Раскупают книги быстро. Владельцы заказывают все больше, но и количество покупателей за последние месяцы увеличилось. Незадолго до пандемии появилось и собственное маленькое издательство. Это одна из главных книг, написанных на русском языке в XX веке вообще. Но ее невозможно было купить, потому что ее просто не было, последний тираж давно распродали. Мы подумали, что как-то это странно. Поскольку права открыты, мы переиздали эту книжку. При этом мы не просто переиздаем, мы заказываем предисловие, комментируем. В общем, мы решили, что, если есть какая-то книжка и мы хотим, чтобы она была, значит, мы ее сделаем. Есть, например, Федор Сваровский, замечательный поэт, он сейчас живет в Черногории. У него много лет не было книг. Так у нас вышла и последняя книжка Алексея Петровича Цветкова. И потрясающий сборник Юлия Гуголева, и еще много чего». С начала «специальной военной операции» у издательства появилась и еще одна миссия: печатать книги, которые в силу разных причин не могут быть напечатаны или продаваться в России. Так в издательском портфеле появился Борис Акунин. Мы были не единственные, кто ему написал. Он проводил ресерч, разговаривал с людьми, в результате выбрал нас». Недавно вышли сборники поэзии «Понятые и свидетели» и «Понятые и свидетели. Вторая книга» со стихами, написанными после 24 февраля. То есть мы будем издавать модернизм, просто сейчас как-то не до модернизма». Одним из первых, через два месяца после открытия, у нас выступил Лев Рубинштейн, я был редактором его книг, мы много лет знакомы. И у нас выступил Гандлевский. А потом стали писать такие поразительные люди, что ты прежде в своей жизни представить не мог, что они тут будут. Такой очереди за автографами я не видел никогда. Ни к Керету Эдгар Керет — израильский писатель, сценарист и режиссер. The Blueprint , ни к поэтам. Это человек потрясающей тонкости, ума, суждений. Так как у него нет книг, ему на подпись приносили Гомера, Набокова, про которых он рассказывал. А как-то выступал Орлуша, а в зале сидел Борис Гребенщиков, и Борис Борисович чуть не сорвал выступление: все оборачивались, потому что хотели посмотреть на него. Он и в магазин заходил за книжечками». В «Бабеле» весь день можно найти кого-то из основателей. Разговаривали и смеялись над этим. Нам часто говорят, что мы имеем какое-то влияние как русский книжный. Не знаем, не нам судить. The Blueprint , наш старший учитель и вдохновитель, говорит, что маленькие независимые книжные — как маленькие бары или лавки зеленщиков у подъезда, они меняют ландшафт города, создают его лицо. Хочется верить, что мы что-то делаем большое, хоть мы и маленькие». Алленби, 19, Тель-Авив. Виктор Кривулин, «Ангел войны». Потрясающий сборник классика ленинградской неподцензурной поэзии — собрание его текстов, объединенных общей темой войны, которая Кривулина волновала с детства. Тове Дитлевсен,. Клаустрофобический модернистский роман о невозможности семьи и любви внутри семьи, об изменах и эмоциональном садизме, о почти эксгибиционистской открытости и такой же патологической скрытности. Алик Ривин, «Вот придет война большая». Стихи, в которых неумелый высокий слог сочетается то со строками эстрадных шлягеров, от с блатным шепотком, то с разбитной частушкой, то с идишским плачем: Ривин не смешивает разные поэтические традиции, добиваясь нового художественного языка, но пользуется тем, что имеет, это своего рода поэтический ар-брют, заговор на попытку выжить в мире, не приспособленном для этого. Денис Джонсон, «Сны поездов». В этой книге из немногословных описаний и редких и коротких, словно высушенных диалогов рождается эпическая история — об одиночестве, обретении невидимого Бога, о красоте жестокого мира, для которого ты — незаметная песчинка, перекати-поле, три блюзовых аккорда, взятых неуверенной рукой на расстроенной гитаре. Владимир Зазубрин, «Два мира». Разделенная на две части — белые и красные — грандиозная книга о гражданской войне от автора легендарной «Щепки», расстрелянного в году. Первый советский роман о гражданской войне и, вероятно, вообще первый советский роман. На сайте Theblueprint. Кроме того на сайте могут содержаться упоминания ЛГБТ, признанного Верховным судом 'международным экстремистским движением' и запрещенного в России. Мы используем файлы cookies чтобы сайт работал лучше и быстрее. Надеемся, вы не против. Cпециальные выпуски. Классное чтение. Текст: Юлия Выдолоб. Бабель Алленби, 19, Тель-Авив вс. Виктор Кривулин, «Ангел войны» Потрясающий сборник классика ленинградской неподцензурной поэзии — собрание его текстов, объединенных общей темой войны, которая Кривулина волновала с детства. Тове Дитлевсен, «Комната Вильхельма» Клаустрофобический модернистский роман о невозможности семьи и любви внутри семьи, об изменах и эмоциональном садизме, о почти эксгибиционистской открытости и такой же патологической скрытности. Алик Ривин, «Вот придет война большая» Стихи, в которых неумелый высокий слог сочетается то со строками эстрадных шлягеров, от с блатным шепотком, то с разбитной частушкой, то с идишским плачем: Ривин не смешивает разные поэтические традиции, добиваясь нового художественного языка, но пользуется тем, что имеет, это своего рода поэтический ар-брют, заговор на попытку выжить в мире, не приспособленном для этого. Денис Джонсон, «Сны поездов» В этой книге из немногословных описаний и редких и коротких, словно высушенных диалогов рождается эпическая история — об одиночестве, обретении невидимого Бога, о красоте жестокого мира, для которого ты — незаметная песчинка, перекати-поле, три блюзовых аккорда, взятых неуверенной рукой на расстроенной гитаре. Владимир Зазубрин, «Два мира» Разделенная на две части — белые и красные — грандиозная книга о гражданской войне от автора легендарной «Щепки», расстрелянного в году. Лучшие материалы The Blueprint — в нашем телеграм-канале.

Купить закладку наркотики Хиос