Купить Иней Андреаполь
Купить Иней Андреаполь🔥Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.
У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!
______________
✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️
>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<
✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️
_______________
ВНИМАНИЕ! ВАЖНО!🔥🔥🔥
В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!
_______________
Искусственный снег мелкий SOFT SNOW (иней), 1 кг, Kaemingk
Салтыкова-Щедрина прошёл музы- кально-поэтический вечер, посвященный отмечавшемуся накануне Салтыкова-Щедрина прошёл музы- кально-поэтический вечер, посвященный отмечавшемуся накануне Татьянино- му дню. Его инициатором и ведущим была Татьяна Михайлова, уже знакомая читателям «Западного форпоста». Приятно отметить, что «форпостовцы» полу- чили приглашение на это нерядовое культурное событие, а в программе вечера нашлось место для презентации нашей газеты тверским читателям и авторам. Честь представить издание на областном уровне выпала редактору Игорю Сто- лярову. На тропинках уже солнца поступь видна. Брат меньшой января ей не хочет мешать, Этой женщине светлой, чьё имя — весна! Пусть морозно в тени, пусть от ветра — озноб, Это мелкий пустяк, он решается враз: Скоро шапку — долой, словно с бани — в сугроб, Словно бросило в жар от тепла её глаз. Вётлы инея тюль обронил Less. Вётлы инея тюль обронили, а жаль! Если зябко кому — не ругайте февраль, Он — хорош! Я из дома опять выхожу! Скоро шапку — долой, а пока воротник Подниму: ветер за спину влезть норовит. То ли слышен уже птиц ликующий крик, То ль повозка зимы уходящей скрипит. Сергей Воробьёв г. Ну давай, дружок, скандаль. Сыпь по моему заказу. В твой разбойный свист и вой Крик свой первый я вплетала. Позже плакала с тобой На перронах и вокзалах. И неслись сквозь феврали Годы, горести, удачи. Где хоромы? Где рубли? Не коплю, живу — и трачу. Пой, бунтуй, вздымай пургу — И седой мне слушать любо. На метельном берегу Домик мой укрой под дубом. Маргарита Петрова г. Андреаполь В уютном небольшом зале музея со- брались как творческие люди, так и це- нители искусства. А среди присутство- вавших дам оказалось несколько Татьян, поскольку этот вечер был задуман как подарок именно для них. И надо сказать, что он удался на славу. Представляя выступающих, хозяйка вечера сумела найти добрые слова о ка- ждом из них. Гости с удовольствием смо- трели и слушали выступления предста- вителей музыкального училища имени М. Мусоргского и ансамбля «Элегия». И, конечно, звучали искренние поздрав- ления и живые стихи. Затем Татьяной Михайловой и Игорем Столяровым была представлена литературная газета «Западный фор- пост». Оказалось, что она вызывает инте- рес и уже обрела некоторую известность в областном центре. Хочется надеять- ся, что круг наших авторов и читателей будет расширяться. Кроме того, Игорь вкратце представил публике свой третий авторский сборник стихов «Чипованный век», прочёл несколько стихов и вручил ведущей экземпляр книги. Ответным подарком стало иллюстрированное из- дание журнала «Тверская старина», це- ликом посвящённое А. Затем продолжились поздравления, музыка и стихи. Были также весьма по- знавательный рассказ-презентация и литературная викторина. А завершился этот праздничный январский вечер в му- зее непринуждённым общением гостей за чашкой горячего чая. Хочется поблагодарить Татьяну Ми- хайлову за возможность выступления в этом историческом месте в столь знаме- нательный день и пожелать новых твор- ческих успехов и ярких событий. Фото О. Западный форпост февраль г. Новозавидовский, Конаковский район Елена Корлюкова родилась в Андре- апольском районе. Она — родная сестра известного в наших краях автора-испол- нителя Евгения Фёдорова. Ныне живёт в посёлке Новозавидовский Конаковского района. Стихи Елена начала писать со- всем недавно, после потери мужа. Сегод- ня мы представляем их на ваш суд. Они рождаются, как будто дети. Воздушны, удивительно легки. И кажется, что я за них в ответе. За окнами такой колючий ветер. Прозрачной осени неброские штрихи. И ничего, что ты мне не ответил. Ведь у меня рождаются стихи! В душе печаль — как терпкие духи Она иссякнет, словно лучик света. А у меня рождаются стихи. И я тебя благодарю за это! Безбрежность, мгла. Другая данность. И не случайность, не случайность, Что всё закончилось зимой. И предрешённая фатальность. Другая я, и ты другой. Я не спорю, я не спорю, Соглашаюсь радостно, Окунаюсь в листьев море В упоеньи сладостном. Распахну я свою душу В трепетном полёте. Дождь стучит по звонким лужам На минорной ноте. Мы давным-давно в друзьях С этою погодою. И нисколько не стыдясь, Праздную свободу я! Но ты молчишь, стихов не пишешь. И гулко в комнате пустой. Безумство чувств, всё вперемешку. Разорвана на лоскуты! И мне, как будто бы в насмешку, Зачем судьбою послан ты? И сердце ничего не просит Не зная, что там — впереди. А с клёнов опадает осень Я справлюсь с этим — погоди! Чего-то сердцу жаль. Накину я на плечи Сиреневую шаль. Вдохну я запах луга, В полях сорву цветы. Меня до полусумрака Не потревожишь ты. И всё растает облаком, И облетит, как сад. Закат зардеет всполохом. И нет пути назад! Мне нравится их шёпот слушать. Люби меня в своих стихах — Мою печаль, лишения и душу. И имя ты моё шепчи, Шепчи в бреду стихотворений При свете меркнущей свечи. В дыму творенья и сомнений — Восторги, вздохи, наслажденье, В моих объятьях опьяней! Пусть буду я, как наважденье Заблудшей памяти твоей! Ожидание Ожидание живёт в моём дому. Не поверят — рассказать бы кому. Я делю с ним пополам свою грусть. Шепчет мне: «Не позвонил, ну и пусть». Оно выглянет с надеждой в окно. И со мною заодно. Не томит оно нисколько меня, Коротаем мы с ним день ото дня. С ним как будто бы немного теплей, И не кажется разлука длинней. Я так тихо благодарна ему, Что живёт со мной в печальном дому. Ты то думал - я не знала То, что ты совсем не мой? Знала с самого начала, Как всё будет. Предсказуемо печален Для меня был твой уход. Нет же, я не обольстилась, Как подумал было ты, Я заранее простилась, Стёрла в пыль твои черты. И, несмотря на времена, Глухие, адом опалённые, Она доверчиво больна Мечтой, несмело окрылённою. Она полна, в ней есть святое, И всё-таки чего-то нет. Моей душе не знать покоя Повелено. На много лет. И много зим стеречь волненье Ей суждено под знаком звёзд, Пролить стихами вдохновенье Строкой, затронувшей до слёз. И этот трепет не растает, Как вечный, чистый горный снег. Я знаю — приговорена я. Величавое молчанье, Обрамлённое в пейзаж. Потонули в белом снеге — Краски смазала зима — Завертелись в снежном беге Сосны, улицы, дома. Снег всё сыплет и не тает, Властью, данною зимой. Из чего ж произрастает Эта замять кутерьмой? Дым, трубою источаем, Розовато-голубой. Заворожена молчаньем. Околдована зимой! И всё так просто и нехитро. В лесу осеннею порой Такая яркая палитра! Немею в этой тишине Под мягкой осени забвенье, И рифмы лёгкие ко мне Плывут на крыльях вдохновенья. Пьяняще пахнут травостои, В канаве шепчут лопухи. Мне душу нежно успокоят Мои нескладные стихи. Западный форпост стр. Нелидово Конфуз Застенчивая Женя в общественных местах предпочитала бывать в компании. Под прикрытием и в тени своих подруг чувствовала себя свободнее и раскованнее. Но после занятий в институте как-то так получалось, что все разбегались в разные стороны, и девушка шла обедать в город- скую столовую в одиночестве. К счастью, нашёлся свободный столик, и никто не мешал Евгении наслаждаться едой. Однако когда дело дошло до второго блюда, к ней подсел красивый молодой че- ловек. Темноволосый, с карими весёлыми глазами… Всё это девушка отметила из- под опущенных ресниц, мимолётно; виду не подала, но внутренне поёжилась. От смущения подцепила на вилку изрядный кусок мяса и отправила его в рот. И тут же с ужасом поняла, что не в состоянии сже- вать жёсткую, как подошва, «субстанцию». Попробовала языком повернуть кусок по- удобнее, но он — ни с места. Чувствуя, как наливаются жаром её щёки и уши, Жень- ка лихорадочно соображала, что делать: выплюнуть мясо назад в тарелку и тем самым окончательно скомпрометировать себя перед красавцем, или… или? Умереть на месте от стыда!? Вконец растерявшись, бедняжка сидела с плотно закрытым ртом, уставившись в свою тарелку, но, казалось, кожей чувствовала, как молодой человек едва сдерживает смех. Вот возьму и выплюну! И вдруг её взгляд упал на содержимое тарелки визави: молодой человек, оказы- вается, тоже взял себе мясное блюдо. Вот он отправил в рот отнюдь не маленький кусочек и… застыл, будто прислушиваясь к чему-то непонятно-потаённому. Женька вскинула свои серые глаза и наткнулась на его взгляд. Черноокий красавец смотрел на неё, и в глубине зрачков уже плясали весёлые чёртики. А через секунду Евгения и смутивший скромницу незнакомец безу- держно смеялись. Стеснение и неловкость испарились без следа. Не сговариваясь, оба вернули неподатливое яство на свои тарел- ки; потом, понимающе переглядываясь, за- пили неудачный обед компотом. Нет-нет, столь «романтическое» при- ключение отнюдь не стало началом боль- шой и горячей любви. Но воспоминание о нём ещё долго радовало и смешило Женьку. Геннадий Проваторов родился в году в семье музыкантов. Окончил Московскую среднюю художественную школу им. Сурикова при Академии художеств, учился в Московском высшем художественно-промышленном училище бывшая Строгановка по специальности художник-монумента- лист. Среди многочисленных портретов его работы известен цикл «Одино- кие» старики, разрушающиеся дома , моделями для которого были жители и деревни Селезёнкино Нелидовского района. Здесь художник приобрёл дом и создавал общедоступную галерею портретов. Но в морозном феврале года Геннадий Проваторов не дошёл до дома нескольких метров по неосве- щённой дороге. Мастер Художник работает пристально, точно. Под лупой ложатся мазок за мазком. Надутая тётка с характером склочным Пред ним восседает, качая носком. Художник модель переносит отсюда Туда, где моложе отныне не стать, Где есть настроение, воля и — чудо? И в паре сеансов под дым сигареты Художник — психолог, рентген, духовник. Татьяна Михайлова, г. Тверь Г. Проваторову посвящается. Еще в девкахМакрида работала на барина и ходила в Ворошилове к купцу Линину - носила ягоды для варе- нья. Девка была гордая, и никому не давала подступиться. И вдруг приехал из Весье- гонска купец Фодя, Фадей, наверное, звали, по-простому Фодя. Приехал купец, и гля- нулась ему девка. Давай он предлагать на- шему барину: мол, сосватаем девку за мово сына. А не сказал, что сын-то яво нявдалый какой-то. Разговор был короткий: поса- дили Макриду на воз и повезли. Где наша Перевлока, где твой Весьегонск? Ну, ланно. Привязли эту Макриду, ввяли на второй этаж, в купеческий дом. По горнице ходит, ну что девка из глухой деревни приехала, хоть какой-никакой, а всё ж город, и боит- ся она всяво: и свисту, и хлысту. Горничная говорит утром на второй день: — Посмотри, девонька, твой жених по двору идет. Аи, как взглянула на него попретного — нос крючком, как всё равно в орла, и горб во всю спину. Она сразу и обмярла, — грым на пол и не поршшит вроде. Горничная на- силу откачала Плакала две ночи. Ну, пока еще у ней не было с ним встречи ни разго- вору никакого. Барская воля не закон, а как под венец встанешь, тут уж всё — пропала. И вот эта самая горничная пожалела дев- ку, вывела ее и помогла бежать. Макрида, блудивши по лесам, истоптала три пары лаптей, пятки были в ей с собой взявши. Ночавала, — где придется, кормилась Хри- стовым именем. Где-то на погосте ночевала в сторожке, батюшка ее пустил, чуть живе- хонькая, голонная. Вчера по всем церьквам «читали волю», иди без боязни,м — объяснил священник. Какой-то добрый человек в погосте Дуб- на, как она сюда перешла к Андреаполю, дал ей хлебца и показал дорогу к родному погосту Отолово. Ишедши через Большой Мох, чуть не утопла в трясине — как спяши- ла к родному поселью. Пришла в Переволо- ку чуть живая. Много позже уж вышла замуж и вот этого Егора-то и родила. Вырастила десять внуков. Когда ссылали, страхота, на всю деревню детский рев стоял И вот недав- но пришло письмо от ее внучки, старая тож, годы. Пишет: «Миленькие мои, доро- гие жители Периловки, поздравляю вас с праздником вашим новомодным - пяти- сотлетием деревни, что Ванюшка1 собрал вас всех вместе. Как мне хочется приехать поклониться родному пепелищу, могилам, но ноженьки отказывают Как звать-величать его, ста- рики уж не помнили Въезжал в деревню на тройке. Встречали торжественно — хле- бом-солью. Граф был молод и красив как «рыбий зуб»: в белом костюме, с аглицкой двуствол- кой. Как открыли деревенские ворота, что стояли в начале села с чудной резьбой и по- ющим петухом, графский сын давай раски- дывать по сторонам кульки с конфетами. Ребятишки в драку — а он смеется. Как навалились, аж вода через спину пошла, а граф в тарантасе сме- ется взаходы. От кулька ничего не оста- лось, всё смешалось с грязью». Целью приезда графского сына было — поохотиться на медведя. Выбрали Ме- сто близ деревень Осечно и Чигириново, Масловотож. Охраняли графа два мужика — Силка и Пахом, с рогатинами. Графский сын отстранил их, как увидел зверя, мол, я сам с медведем справлюсь. Не успели му- жики опомниться, как медведь подмял его под себя. Ружье графское, как вспоминали мужики, медведь взял в лапы и разбил об пень. Силку и Пахома сослали в Сибирь на каторжные работы, а место, где охотил- ся граф, по сей день зовется «Шаманская дача», а сенокос — «где медведь графа сло- мал». Пасли вдвоем с Фи- латом из Осечна. Коров было сорок пять голов да полсотни породистых овец. Поили на Большой пожне, где был устроен пруд, а теперь осталось одно название «Барская прудка». Жили трудно, за кусок хлеба терпели унижения особенно те, у кого семьи боль- шие были. С четырнадцати лет взял меня барин в Осташков в трактир мальчиком на побегушках да еще «мороженое вертеть». Я очень старался работать по чести и сове- сти. Один раз барин дал мне денег и послал к другому лавочнику за рыбой под назва- нием «минога». Рыба эта, словно змея Алексей Андреевич Петров — старший преподаватель кафедры истории русской литературы филфака ТвГУ, заместитель декана факультета. Родился он в Торопце. Возможно, поэтому так близко принимает к сердцу краеведческую работу земляков. Он постоянный участник краеведческих конференций, проходящих в Андреапольском музее. Не только сам выступает с содержательными докладами, но и привозит группу докладчиков-студентов университета. Он — один из редакторов и составителей книги, которую вам и пред- ставляем. Он посвящен сразу двум юбилейным датам: летию краеведа С. Морякова Ржев и летию известного пенов- ского краеведа И. Смирнова Концедайло, А. Петров 1 Т. Иван Иванович Смирнов. Прихожу, отдаю рыбу, барин был в это время в кухне, он развернул рыбу и заругался: — Что ты мне принес? Разве это рыба? Это воши! И давай меня по морде рыбой тыкать. Я слезно заплакал. И отправился я обратно в лавку, при- хожу и плачу. Лавочник погладил меня по голове, узнав в чём дело, взял пергамент- ную бумагу, аккуратно положил рыбу, да всё крупную, а деньги, что барин добавил, разделил со мной поровну. Прихожу я к барскому дому сейчас в нем райвоенкомат города Осташкова , ноги трясутся и руки. Барин встретил меня у порога. Развернув пакетик, он сказал: — Вот это рыба! Я знал, что у него есть крупная. С семнадцати лет, а было это в г. Помню как сейчас, дело было осенью, после Покрова. Три воза везли мы товара. Прие- хали поздно, разгрузили товар на склад, коней поставили во двор. Барыня, Мария Александровна, закрывала лавку, дала мне на чай. Не посмотрев на деньги, я отпра- вился домой в Переволоку. Прихожу до- мой, мамаша моя, Анна, была уж старень- кая, видела плохо, получив от меня чаевые и посмотрев на деньги, говорит: — Сынок, вот эта деньга какая-то нена- шенская? Я смотрю, а на ладони у матери среди прочих монет пятирублевый золотой. Рас- строился я, — барыня для испытания в чест- ности дала мне золото. Ночью спал плохо. Утром чуть светок отправился в усадьбу. Прихожу в лавку, а барыня раскладывает товар на полки. Вдруг барыню словно краской покраси- ли. Я показываю ей монеты, — эта не нуж- на, — и отдаю ей пять рублей золотом. В это время, словно по договоренности, ввали- вается в лавку барин Николай Александро- вич. Барыня часто-часто заговорила, мол, братец мой, вчера я стопилась и второпях передала Луке пять рублей золотом, а он их мне возвратил. Барин помолчал и говорит: — Вот, моя сестрица, какие честные у меня работники! Дай-ка с полки сукна и отмерь Луке на пальто, а сошьешь пальто за мой счет! Да его мамаше подарок — турец- кий шерстяной платок. Это за честность! Как на душе светло и легко на сердце стало! Ведь честь — она дороже всего и во все времена должна оставаться в почете. Много мы растеряли — остались одни отголоски. Как справляли раньше праздники! Помню, был еще не- болъшенъкий, на самую Троицу, когда вен- чали коров2, взял меня дед в подпаски. Еще с вечера дед Сенька был изрядно гланувши, пьяненький. Пригнались мы в лес. Дед улегся гли3 камня, ляжить насадив- ши, что ж такой, а я плачу: — Дед вставай, ни одной коровы нету. Что теперь делать? А ты давай ломай бе- резви, будем плести венки нашим девкам. Как вышел он на поляну, достал из тор- бы трубочку, что-то покрутил и заиграл: дыр-ды, дыр-ды. Слышится: «Девки, до- мой, девки, домой». Как пробубнил это он, гляжу, — коровы все выплывают из леса. Все вышли, и овцы вышли все до основания. На каждую корову хозяйскую надели мы по венку и погнали скот в деревню. У околицы стояли разодетые бабы, встречали стадо, не простой день — «Коровий праздник». Коро- вы тихо вплывали на деревенскую улицу. Как щас помню, каждая хозяйка одаривала нас с дедом яйцами, печевом, а кто и рюмку подносили деду. Которая корова не далась, той хозяйке с руки вручали венок и она сама одевала его на роги своей кормилице. Помню, мамаша взяла венок, положила на подойник и через него стала доить, ну прям прелесть! И мы этот венок вешали во дворе и хранили до следующего Духова дня. После его сжигали на своей полосе. В этот день собирались вскладчину, в дерев- не гуляли. Вот был обычай какой хороший! Корове справляли праздник, и никто не напивался. А теперь что? Одно мать-пере- мать, и, Боже мой, уходит время, что будет после нас? Более под- робно см. Дубинина А. Шихер-вихер-матрашихин, Ширма-тыркин, юр-юркин. Принесла Дуняша Три пуда кудели. Пряла, ткала Дуня, Потоньше полена, Потолще оглобли. В изгороду ткала, Кольев потыкала. Челнок уронила, Пять баб задавила. Пошла наша Дуня В гости на морковку. Вот идет дорогой он, Песню напевая, Сам с собою речь ведет, Водку нахваляя. По дороге тем селом И свинья ходила И над пьяным мужиком Ловко подшутила. Подошла она к нему И в грязи порылась, И к Ереме как жена К боку привалилась. Спит наш бедный Еремей, Спит и в ус не дует, А свинью вместо жены В пятачок целует. А Еремина жена Очень суетилась, Как состряпала она, В розыски пустилась. Вот бежит она селом, Мужика искавши, А лежит еённый муж, Со свиньей обнявша. Тут Еремина жена Сразу догадалась, Палку новую взяла И к свинье подкралась. Палок сорок так она Той свинье вкатила, Чтоб уж больше та свинья Мужа не любила. Традиционная культура пеновского края в записях И. Смирнова 3 Здесь и далее: диалектн. Говорю же, не- когда! Я прибираю все за собой. Не видишь, что ли? Крайнову стало не по себе. Он увидел, как бабушка сморщенной ладошкой стала водить по столу. Потом виновато сказала: «Сашенька, не вижу крошек». Крайнов по- нял, что бабушка почти не видит. Саша удивлённо посмотрела на Крайно- ва, но промолчала. Чай пили долго. С на- стоящим кусковым сахаром, с клубничным вареньем и карамельками. И на столе не было никаких крошек. А потом Саша бросила его. Да, так и сказала: «Я тебя бросаю. Что ты сможешь мне дать? Картины вряд ли будут хорошо продаваться. А жить мы на что бу- дем? Поэтому я ухожу к человеку, у которо- го свой бизнес». Крайнов думал, что умрёт. Но не умер. Он просто вылечился. Болел-болел и стал здоров. Позже он нарисует картину. На ней бу- дут изображены незабудки. Сорванные и брошенные в грязь. И раздавленные жен- ской туфелькой. Острый каблук раздавил хрупкие стебельки. И незабудки плакали. Это была первая картина, которую у него купили. Где же та грань? Грань между любовью и страстью? Крайнов думал, что не может дышать без Саши. А оказа- лось, что он просто болел этой девушкой. Когда-то он терпеть не мог, если его так называли. Мама звала Никитушкой, друзья только Никитой, Элька — малышом. А сейчас, ус- лышав: «Ниик», он готов бежать на этот зов хоть на край света. Поехали ско- рее, иначе нам влетит от Лены с Феликсом. Я давно не была у Ленки в деревне. До- мик, который тётя оставила Ленке, был ста- ренький, но «живой». Вот есть такие дома, вроде бы всё хорошо в них. Добротные стены, высокие потолки, крепкие оконные рамы. Но нет в них «жилого духа». Ленка так и говорит: «Неживой этот дом». Лен- кин был «живой». Мы приезжали зимой. Растапливали печки. Грели воду, намывали чашки и стаканы и пили потом чай. В не- прогретом воздухе был виден пар, который исходил от горячего самовара. Трещали дрова, покряхтывали подушки, которые мы горой накладывали на русскую печку. Окна начинали отпотевать, и так нам с Ленкой было хорошо!!! Без телевизора, без Интернета. Иногда мы болтали всю ночь и засыпали только под утро. Дом за ночь прогревался, от печек исходило ровное, об- волакивающее тепло. Ленка прижималась ко мне и бормотала: «Вот буду старенькой, уеду сюда жить и заведу себе чёрную кош- ку». Но Ленка уже сопела над ухом. Я осто- рожно вылезала из-под Ленкиной руки, надевала старые валенки, накидывала на плечи пуховый платок и шла к окошку. За окном была деревенская жизнь. Где-то ла- яли собаки, в темноте слышался стук то- пора. Над домами прямо в звёздное небо уходили клубы дыма. Все топили печки. И было такое впечатление, что вот это и есть настоящая жизнь. А город… А что город? Там тоже настоящая жизнь. Только совсем другая. Город закончился. Феликс уже открывал ворота. Мы думали, что вы не приедете!!! На крыльцо выбежала Ленка. Она стала ещё красивее. Совсем пропала угловатость, ершистость моей подруги. Мы закружились и чуть не упали. Никита подхватил нас. Тебе беречь себя надо. Ленкины щеки вспыхнули алым румян- цем. Я недоуменно посмотрела на подругу. Та схватила меня за руку и потащила в дом. Что я тебе скажу!!! Ленка остановилась, перевела дыхание, а потом выпалила. Я испугалась, что она заплачет. Быстро обняла её и прошептала. Ленка, это так здоро- во!!!! Ленка ещё разок шмыгнула носом и сно- ва потащила меня. Ничего не вижу. Неужели ты не видишь, что ис- чезло «гнездо орла»? Малюсенький, кособо- кий домик, в который страшно было даже заходить, а не то что… ээм… — И правдааа… — протянула я удивлен- но. Я помчалась за Ленкой. Она торжествен- но распахнула дверь чулана. Теперь уже бывшего чулана. Я увидела белоснежный унитаз, душевую кабину и стиральную ма- шину. Потом, словно спохва- тившись, спросила: —А ты как? У тебя все хорошо? Мечты сбыва- ются? Я снова обняла подругу. Да, мечты сбы- ваются. В деревне мы «зависли» на три дня. Муж- чины парились в бане, жарили шашлыки. Мы с Никитой пытались спать на печке, но от жары сползали оттуда через полчаса. Стол ломился от еды. Но на третий день есть мы уже не могли. Феликс притащил откуда-то целое ведро домашнего кваса. То молока, то яиц, то сала. На деревне мужиков с руками почти не осталось. Вечером мы стали собираться домой. Нам собрали целую сумку продуктов. Неужели я ребёнку всякую гадость буду в магазине покупать? Лен, там кирпичи что ли? Картошку мы и на рынке купим. Раз в месяц приезжаете к нам. Спорить мы не стали. Запихнули в ба- гажник все баулы, уселись сами и поехали. Разговаривать не хотелось. На душе было спокойно, на сердце тепло. Москва встретила удивлённым осенним солнцем. Оно робко выглядывало из-за на- висших косматых туч. Я наброски заберу. Хочу завтра поработать. И мне завтра на работу. Даже не верится, что у меня было столько вы- ходных. Что-то мне готовит наш главный, даже подумать боюсь. Дверь в мастерскую оказалась открыта. Никита с удивлением посмотрел на ключ, повертел в замочной скважине. Потом осторожно открыл. Я двинулась было за ним, но он рукой притормозил меня. Я остановилась. Крайнов включил фо- нарик на телефоне и вошёл в темноту. При включенном свете в глаза бросил- ся ужасный беспорядок. Все картины ва- лялись на полу. Кладовка, которую мы так усердно закрывали, тоже зияла распахну- той дверью. Никита нахмурился. Потом набрал но- мер. Я не знаю, что здесь происходит. Через полчаса в мастерской уже расха- живала наша доблестная полиция. В сотый раз расспрашивали, что-то фотографиро- вали. Иван не отходил от Никиты. Я сиде- ла на сломанном диванчике и страдала. У меня жутко разболелась голова. В сумочке, как назло, не было ни одной таблетки. Ни- кита выглядел растерянным. Он подошёл ко мне. Присел на корточки. Ни одной картины не пропало. Поёжился, потом шумно вздохнул. Следо- ватель ещё здесь. Ведутся работы. Я погладила его по голове. Как малень- кого. Митька выбежал из клетки. Я схватила его на руки. Еды-воды хватило? Крыс смешно шевелил усами, принюхи- вался и пытался выбраться из рук. Я отло- мила ему корочку от чудесной буханки и устало плюхнулась в кресло. Никита по- дошёл к окну. Мы молчали. Я не знала, что сказать. Всего несколько часов назад у нас было чудесное настроенное. Мы так отдох- нули в деревне, так душевно провели вы- ходные, что даже в город не хотелось ехать. Сейчас настроения не было совсем. У меня перед глазами стояла мастерская. Раски- данные картины, перевёрнутый мольберт. Что искали? Или просто хотели навредить? За что? И кому помешал Ник? Я вздрогнула. Он что, читает мои мыс- ли? Поднялась с кресла, подошла к Никите и обхватила его сзади руками. Положив го- лову на его плечо, я тихонько начала напе- вать. Мы долго-долго стояли у окна. Тревога понемногу отступала. Вдвоём нам ничего не страшно. Осень полностью завладела Москвой. Уже деревья не красовались разноцвет- ным нарядом, а стыдливо прикрывали стволы голыми ветками. Лужи по утрам иногда схватывал мороз. Я, как в детстве, старалась наступить на тонкий лёд, почув- ствовать под каблуком его хруст и бежала к следующей замёрзшей луже. Как-то я даже обогнала двух мальчишек. Они тоже рванули к такой луже, но я двумя ногами прыгнула на лёд. С удовольствием услы- шала морозный хруст и ещё минут пять наблюдала, как из-под сапог стрелочками расходятся ледяные трещины. Мальчишки, раскрыв рот, смотрели на меня. Я показала им язык и помчалась на работу. Мой Край- нов уехал на неделю в Питер, и я безумно тосковала. Начальник снова загрузил меня работой. Сегодня целый день проторчала на выставке креативного скульптора. Мама дорогая! На чём сейчас делают себе имя! Скульптор, кстати, женщина. Я честно пыталась увидеть искусство в куче пласт- массовых одноразовых стаканчиков, спа- янных клеем «Момент» и гордо именуемых «Грёзами любви». Тут нужно очень сильно грезить, чтобы рассмотреть хоть какое-то чувство. Про использованные автомобиль- ные покрышки лучше вообще промолчу. Эти «лебеди», «павлины» и «попугаи» есть почти на каждой даче. Но на выставке им отвели очень большое место. Я честно вы- полнила задание. Взяла интервью, набро- сала в компе статью и со спокойной душой отправилась домой. А дома меня ждала мама! Потом по- целовала в мягкую тёплую щеку. Мама ста- ла почему-то меньше ростом, прибавилось морщинок возле глаз. Меня охватила такая жалость, что еле-еле смогла сдержать слё- зы. Мы не виделись всего месяц. Хотя со- званиваемся каждый день. Я хоть бы приготовила тебе что-нибудь вкус- ненькое. На плите стояла кастрюля с голубцами, которые я обожала в детстве. Клетка сто- яла пустая. Ты ж мне ничего про неё не рассказывала! А мама ходила сзади и рассказывала. Сразу пошла на кухню, стала мыть посуду, капусту разбирать на листы. Я продолжала ползать по квартире, а мама говорила, говорила. Ты не представляешь, как я испугалась! Схва- тила веник и пульнула им в крысу. Мама замолчала. Я поднялась с колен, села на диван. Мама присела рядом. Мама виновато вздохнула: — Ну, хоть бы ты меня предупредила. А мы пойдём есть твои замечатель- ные голубцы. Мама, как всегда, решила, что я голо- даю. Она положила мне три здоровенных голубца, поставила целую миску деревен- ской сметаны, в которую ложка пролезала с трудом. Пару голубцов я осилила, но третий ка- тегорически отказалась есть. А потом мы сидели с мамой обнявшись, я рассказывала ей про Никиту. Она слуша- ла, изредка качала головой и поглаживала меня по руке. Неожиданно я почувствовала на своей ноге цепкие коготки. Митька забрался по моей ноге на коле- ни. Перелез к маме, прислушался, поше- велил розовыми ушами и улёгся, словно котёнок. Уж боль- но она на наших, сарайных крыс похожа. Пришлось рассказать всю историю по- явления Митьки в моём доме. Через день мама уехала, а я пообещала приехать к ней с Никитой. Я махала рукой, пока автобус не скрылся из виду. В сумке зазвенел телефон. Нелидово, ул. Матросова, д. От кухонь тянет хлебным квасом И дозревают пироги. Пес даст понять солидным басом, Мол, не враги мы, не беги. И взглянет чистыми глазами, Не зная за собой вины, Под голубыми небесами Рыбак на берегу Двины. Идешь, причастный тайнам места, Не жизнь — сплошная пастораль. Изобка светлою невестой, Красуясь, смотрится в февраль. Да полно, может быть, приснилось, Какой-то позапрошлый век?! Брешут римляне, подружки, Дескать, истина в вине. Дескать, легкостью душевной И восторгом до небес Нас полнит оно. Но вот благости телес Не сыскать на дне стакана, Сколь усердно не ищи. Правит баня все изъяны И Светлана Большенкова, г. Сначала люди стригли патлы, Потом недельную кору С себя уверенно смывали На теплом кафельном полу. Затем, разбившись на подгруппы, Шагали чистыми в буфет, И между пивом и портвейном Искали правильный ответ На повседневные вопросы, Определяли правды след, За исключением дилеммы: Нужна ли баня или нет? В конце концов хозяин жизни, Антагонист до чистых рыл Нашёлся, вышел на подмостки И баню всё-таки закрыл. На месте бани крематорий Теперь трубой своей дымит; Гораздо выгодней не парить,— Сжигать дотла — вот алгоритм Всей суетливой этой жизни. Юрий Назаров, г. Где во главе всегда Бан Баныч, где правда голая за «жись», как жгучий пар, уходит ввысь и оседает по стаканам. Где единица влаги — литр, где пьют, не напиваясь — мудро и, где на следующее утро глава с похмелья не болит. Где те же доски, тот же жар, где те же камни, те же тэны, но каждый раз пивная пена воспринимается как дар. И так четверг за четвергом мы ждем как манну, год за годом. Мы земляки — из бани родом, а баня нам, как чистый дом. Александр Отливанчик, г. Вызывает восхищенье к брату ближнему любовь с предложеньем очищенья как телес, так и мозгов. Значит, есть ещё возможность уберечь его для нас! Но одно понять мне сложно: а при чём тут медный таз? Петр Бобунов, г. Нет и баньки, нет смеха задорного, Да и печка вся в землю вросла. Опустела земля наша русская. Всё полынь да крапива кругом, Да и речь на ней часто нерусская — Для земли своей стали врагом. А ведь раньше по травке, по мяконькой, Босиком по росе — на косьбу… А роса та из капельки махонькой Превратилась в скупую слезу. Да, крестьянская ноша нелёгкая, Почему же тогда по ночам, Не Москва, а отавушка колкая Снится, снится и видится нам. Эх, вернуть бы ту «долю проклятую»! Сгнила банька. Ищи виноватого. Глянь, вон, в зеркало, будь мужиком. Сергей Осипов г. Банька в огороде, Как ты хороша! На полке лежу я, Любит тело жар. А по мне гуляет Развесёлый пар. По щеке погладит, По спине пройдёт. От меня уходит, К потолку плывёт. Веничек дубовый Хлещет по плечам. Слышу голос нежный: «Хочешь, я поддам? После баньки доброй Пью душистый чай. Рядом муж и дети — Вот что значит рай! Нина Рябова, г. Торопец Банное Солнца луч закатный и усталый, Проходя сквозь пыльное стекло, Золотит окалину металла, Молча отдающего тепло. Кран в углу фырчит себе надменно, Шумно гонит пенную струю. Тазик атрибутом непременным Важно взгромоздился на скамью. Мысли бродят пончиком на масле, Сонно и лениво по теплу. Утихают давешние страсти, Влагой оседая на полу. Пар взмывает с яростным шипеньем Под шершавый низкий потолок. Совершив неспешно омовенье, Снова забираюсь на полок. Языком ленивым и усталым Лижет веник — старый верный пёс. Кажется, я снова в райских травах, Никогда не знавших горьких слёз. Михаил Иванов, п. Related publications Share Embed Add to favorites Comments.
Кингисепп купить закладку марихуану
Hydra Марки (ЛСД 25) Махачкала
Продажа холодильников и морозильных камер в Андреаполе
Египет купить закладку Марихуана [White Widow]
Крючок 'Иней' декоративный керамический BLUMEN HAUS
ДТР-СМ - Измерительный преобразователь температуры точки инея
Ростовская область купить закладку HQ Гашиш