Купить Хмурый Кисловодск

🔥Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

_______________

ВНИМАНИЕ! ВАЖНО!🔥🔥🔥

В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!

_______________

Купить Хмурый Кисловодск

Гидра Каннабис Красногорск

Известный режиссер Гвидо Ансельми собирается снимать новый фильм. Но все у него не ладится: жена замучила ревностью, картина разваливается, друзья не понимают его проблем. Гвидо впадает в депрессию. Теперь ему сложно провести границу между вымыслом и неприятной реальностью. Знаменитый итальянский кинорежиссер Гвидо Ансельми Мастроянни , едва приступив к съемкам очередной картины, впадает в жесточайший творческий кризис. Картина не получается, а отступать уже поздно. Ситуация усугубляется сложными отношениями героя с его чересчур утонченной женой Эме и вульгарной любовницей Мило , а также вмешательством фрейдистских образов детства и инфантильных мужских фантазий. Только очень молодые или очень плохие люди не пережили увлечения Феллини. Можно не любить его как режиссера, но ведь без него не было бы ни музыки Нино Роты, ни улыбки Мазины — Кабирии. Это первый в смысле — лучший фильм, где герой — кинорежиссер; первый фильм о неснятом фильме. Известно, что Феллини прилепил над видоискателем камеры записку самому себе: «Не забудь — снимаем комедию», на самом же деле это первый фильм, где вывернуто наружу творческое нутро художника, являющее собой гарем и церковь одновременно. Здесь грешат и каются, каются и грешат. Здесь простак Мастроянни окончательно входит в кондицию интеллектуального идола. Здесь кинематограф, полвека уныло долбивший на потребу публике свои «истории», неожиданно умолкает, а после начинает говорить уже совершенно другим, интимным, запертым до того в подсознании языком. И забыть этот язык никто уже не сможет никогда. Хорошая история про внутренний психопатизм режиссера художника, поэта и пр. Первое — стиль и образ Мастроянни. Второе — богиня Анук Эме. Ее губы, ее стиль — такое не забыть. И еще — эту старперскую чернобелую скукоту надо смотреть только в кинотеатре. С хорошим баром и на отдыхе. Поверьте, ваш плазменный алтарь с DVD в вашей избе-дрочильне не достоин этого кинематографа. Пересматриваю его годами, без устали восхваляя Феллини, его воображение, гениальность и все его фильмы до одного. Поистине, это одна из самых значимых, монументальных и знаковых работ мирового кино. Картина была создана как раз в тот личностный этап, когда итальянский мастер еще не совсем отошел от привычных миру канонов. Логично даже рассматривать ее как условно центральную во всей фильмографии Феллини, разделяющую его произведения на «до» и «после». Ведь если прежде он старался или просто не забывал соответствовать каким-либо принятым нормам построения фильма и, в большей степени, сюжета, то после — говоря современным языком, забил на всех и вся, и стал снимать просто свое кино, хоть и не во всех случаях. Станет куда больше вольности и смелости. Словом, классического кино практически не останется, как и классического Феллини. Абсолютно раскованный, он воплотится скорее в Феллини-художника. Данная работа, как и многие другие, автобиографична и наполнена личными переживаниями. Первоначальным намерением было снять добрую и веселую картину. На этапе еще даже не начатого сценария Феллини так писал продюсеру: «Я только убежден, что фильм надо сделать радостным, праздничным, пронизанным юмором, в изобразительном же плане он должен быть необычайно тонким, светлым». Но как бы ни старался режиссер даже приклеивая напоминалки «Ты снимаешь комедию! Однако рассматривая готовый продукт, все это кажется совершенно несущественным. Центральный персонаж Гвидо — кинорежиссер, который, как описывал сам Феллини, «задумал поставить фильм, а какой — позабыл». Но дело, конечно, не только в этом. Гвидо терзаем сомнениями, противоречиями, творческим и личностным кризисом, потерей профессиональных амбиций и вытекающей из всего этого томно-меланхоличной депрессией. Помимо этого внутреннего давления, есть еще и внешнее — контракты подписаны, съемки фильма должны уже вот-вот начаться и все вокруг жаждут узнать хоть какие-то подробности. А подробностей нет, сценария тоже. По большому счету, есть лишь задумка. Можно сказать, Гвидо не хватает не только вдохновения, новых идей, но и элементарного «интеллектуального кислорода», пищи для ума. Он как разрядившаяся батарейка, которая уже не может выполнять свои функции, но еще не окислилась, ее нужно лишь зарядить. Вовремя подоспевший личностный кризис заставляет главного героя еще и сомневаться в самом себе, в том, что же ему нужно от жизни. Гвидо понимает, что не сможет взять все характерным образом это находит отражение в женщинах , ему нужно определиться, но он просто не способен на это. Его желание взять все и сразу выливается в знаменитую сцену с гаремом, после которой становится очевидно, что заплутал режиссер в дебрях собственного разума окончательно. Если рассматривать поверхностно — да, сходства очевидны. В обеих лентах грузный Марчелло Мастроянни ходит туда-сюда, вокруг что-то происходит, много женщин и личный кризис. При более углубленном сравнении видна вся нелепость какого бы то ни было сопоставления этих двух работ. Ключевой момент заключается в том, что герой «Сладкой жизни», по большому счету, общество, богема. Через главного героя зритель наблюдает за происходящими вокруг событиями, и по ходу дела уже и за самим героем. Эта разница, конечно, не единственная, но она принципиальна, и позволяет давить в зародыше помыслы о сравнении. Примечательно, кстати, и то, что Гвидо — единственный герой у Феллини, который за весь фильм так ни разу и не улыбнулся. Имеется ввиду искренняя, раскованная, честная! И это довольно показательно, учитывая то, что таких героев больше не было. У Феллини улыбался хмурый мужлан Дзампано, вдоволь смеялась Кабирия, хитро скалился Аугусто… За всем множеством персонажей можно припомнить лишь Моралдо из «Маменькиных сынков» — замкнутый интроверт, который в плане внешней эмоциональной скупости вполне мог бы посоперничать с Гвидо. И тут же напрашивается на ум еще одна аналогия: в конце фильма Моралдо становится единственным, кто решается оставить все и поехать в Рим. Ровно также, как это сделал в свое время сам Феллини. Поразительно, насколько личность автора проявляется от фильма к фильму. В данном случае исключение лишь подтверждает правило. Впрочем, читая альтернативную концовку, опубликованную в книге «Феллини о Феллини», можно наткнуться на следующее обстоятельство. Вместо финального хоровода должна была быть сцена в поезде, в вагоне-ресторане. Внезапное появление фантазия, очередная фантазия сознания Гвидо всех действующих лиц картины от проститутки и родителей до девушек из гарема как будто внезапно открыло для главного героя понимание чего-то невыразимо важного. Далее цитата: «Лицо Гвидо резко меняет выражение — на нем отражаются чувства глубочайшего волнения, растроганной признательности. Глаза у него вспыхивают, словно от неожиданного открытия». Иллюзия тут же рассеется, но пережитый героем душевный подъем и откровение должны были бы стать логичным завершением его личного кризиса. Тогда бы уж никаких разговоров об улыбках не было. Бытует мнение, что благодаря крепкой дружбе, Феллини доверил именно Марчелло Мастроянни роль Гвидо, и через него воплотил именно тот образ, который хотел. Прискорбно, что мнение это озвучивается зачастую без опоры на какие бы то ни было достоверные сведения, и воспринимается как априори. Собака лает — ветер носит. В действительности же, причина выбора Мастроянни не только в этом. Важным обстоятельством является то, что Феллини было удобно работать с Марчелло. Именно удобно. Метод работы великого итальянца с актерами да и со всей съемочной группой заключался не только в жесткости, доходящей иной раз до тирании о чем говорил даже Тарковский, дескать, он ангел по сравнению со своим итальянским коллегой , но и в том, что актеры практически никогда не знали сценарий. Им становилось известно, что от них требуется, прямо на месте съемок, уже по ходу дела. И в то время как многие из них недоумевали, постоянно спрашивали и уточняли, что же им нужно делать, Масстрояни относился к этому с некоторым безучастием, пассивностью и отсутствием интереса. В темпераменте ли тут дело, в отношении к работе или в чем-то еще — не суть важно. Важно лишь то, что он идеально подходил для такой работы — лишних вопросов не задавал и делал, что велено. Обо всем этом свидетельствуют очевидцы, принимавшие участие в съемочном процессе фильмов Федерико. Не конкретно дружба, не актерское мастерство, не удобство работы повлияло на выбор именно Марчелло, а совокупность всех этих факторов. А вот почему — уже вопрос. Похвала по умолчанию, так сказать. И какие бы аргументы не приводились, они так или иначе будут идти мимо. Да, идея фильма, проработка и отображение внутреннего мира, безусловно, на высоте. Да, актеры хороши. Да, вкрапление Вагнера, Чайковского и остальных сыграло на руку. Да, мастерская постановка мизансцен, внутрикадровый монтаж, качественная операторская работа и все такое. Но достаточно ли этого? В чем же новаторство? А дело вот в чем. Переходы между ними не были обозначены совершенно, ни сюжетно, ни технически. Такие перескоки, осуществляемые с помощью стандартной склейки без каких либо эффектов, создавали подобие сюрреализма которое до сих пор приписывают картине , ведь непонятно, что сейчас происходит и вообще «где мы находимся». До этого переход от реальности к чему-то иному например, воспоминаниям всегда сопровождался соответствующими стилистическими эффектами, будь то наплывы камеры, съемка через специальные светофильтры, искаженные пропорции и т. Изображение само подсказывало и разжевывало зрителю, где реальность, а где — нет. Метод, используемый Феллини, был предсказан Сергеем Эйзенштейном и частично открыт Ингмаром Бергманом в фильме «Земляничная поляна» а в картине «Персона» ему удалось довести ее до логического итога. Значимость этого открытия для киноязыка сложно преувеличить. В этом, собственно, и новаторство. И страшно подумать, каков был бы позор, не вручи жюри ММКФ в году главный приз этому фильму. Широко известно, что благодаря участию картины на международном кинофестивале в Москве Феллини со своей супругой в первый и последний раз посетили Советский Союз. Также ни для кого не секрет, что на премьере фильма Никита Хрущев уснул, и, вроде как, поэтому итальянский маэстро не явился на вручение премии. В действительности же, ситуация была куда более сложная, едва не дошедшая до международного скандала и полного провала мероприятия. Со слов Чухрая «Романов в кинематографе понимал так же, как я в китайском языке» о всей профпригодности министра можно сделать соответствующий вывод. Об этом же свидетельствует выбор Романова советских картин на фестиваль: сперва бездарный «Знакомьтесь, Балуев» который ввел в ступор критиков , затем, когда ему объяснили, что ничего с этой лентой не светит — «Порожний рейс», который и стал номинально главным конкурентом итальянскому фильму. Дошло до того, что Романов под угрозой исключения из партии и лишения работы принудил всю советскую половину членов жюри а жюри делилось поровну, вторая половина — иностранцы ни в коем случае не голосовать за «8 с половиной». Когда ситуация была уже накалена до предела, иностранные члены жюри разъезжались, начхав на свинство организаторской стороны, а в приемной у Романова лежала пачка гневных телеграмм со всей Европы слухи о происходящих событиях разлетелись очень быстро , Чухрай решается собрать всех членов жюри и отдать премию ленте Феллини. ЦК запретил это делать, но Григорий Наумович был не из пугливых. Разумеется, серебряную премию совершенно незаслуженно отдали «Порожнему рейсу», но это уже было не важно — главная победа была одержана. Было, конечно, еще множество различных обстоятельств и нюансов, прочитать о которых можно в откровенном интервью Чухрая, но они не столь важны. Принимая во внимание эти факты, совсем не удивительно, что Феллини не явился на вручение премии, и сонливый Хрущев тут совсем не причем. Напоследок стоит сказать, что не стоит воспринимать фильм как некую авторскую исповедь. Это не жалобы творца из серии «вот так мне бывает тяжело», нет, ни в коем случае. Ведь как иронично Феллини поступает со своим героем и в какие нелепые ситуации способен его поставить. Апофеозом становится сцена, в которой Гвидо лезет под стол в попытке застрелиться — тонкий и легкий юмор великого итальянца. И после — показательная проповедь, которую как будто излагает Феллини сам себе устами критика, друга Гвидо. Запоминающаяся фраза «неужели вы думаете, кому-то будет интересен убогий каталог ваших ошибок? Вопрос, пожалуй, риторический. Знаменитый кинорежиссер Гвидо Ансельми Марчелло Мастрояни , любимый зрителями, почитаемый критиками, уважаемый продюсерами, приступает к съемках своего нового фильма — картине о ядерной катастрофе, а точнее, о попытке спастись от ее последствий. Причем приступает с размахом, имея в распоряжении огромный бюджет и любых звезд на выбор. Декорации строятся без всякого стеснения. Все готовы, иными словами, к самому главному — начать снимать. Однако, как назло, Гвидо испытывает одновременно творческий кризис и кризис личности. Точнее, эти кризисы взаимосвязаны — будучи разочарованным в собственных чувствах в целом и любви в частности, пытаясь найти какое-то переосмысление эмоционального мира, режиссер Ансельми просто не может, не имеет права снимать, творить, создавать. В результате процесс поиска, перекладывание воспоминаний детства, трактовка тех или иных событий из жизни, превращаются для него в более интересный и плодотворный процесс. Жаль только ни продюсер, ни журналисты, ни зрители понять этого просто не могут. В силу понятных совершенно причин. В некотором смысле «Восемь с половиной» продолжает традиции «Сладкой жизни» и не только тематические, но и новаторские. В обоих картинах Феллини ставит во главу повествования терзающегося творческого человека, который должен завершить начатое, но в силу обстоятельств внешнего характера в «Долче вите» и внутреннего в «Восемь с половиной» завершить не пытающихся. Стилистически же Феллини продолжает свое новаторство, устраивая из ранее бессвязных эпизодов единую структуру повествования, при этом перемешивая без каких-либо монтажных подсказок куски воспоминаний, реальности и вымышленного. Понятное дело, подобным увлекались многие и до Феллини, от Эйзенштейна до Бергмана сразу же вспоминается прекрасная «Земляничная поляна» , но именно в картине «Восемь с половиной» кинодраматург формулирует этот прием в дидактическом, энциклопедическом виде, на который отныне можно только равняться. Но в этот раз Феллини не пытается строить из себя ни знатока времени, ни общественного обличителя, ни политического критика. Автор вновь обращается к тому, с чем он знаком лучше всего — к собственному внутреннему миру, переживаниям и эмоциям. И на поверхность выползают гораздо более интересные, конкретные и точные наблюдения. О природе творческих мук, о корнях творчества, о роли личного в создании публичного. Опять же, весьма забавны и едки замечания режиссера касательно отношений человека творческого с миром финансистов, представители которого готовы носить тебя на руках ровно до той миллисекунды, пока ты приносишь им прибыль. Или взять критиков, которые чудесным образом проиллюстрированы журналистом, умеющим сложно трактовать даже самые примитивные моменты. Что интересно, на подобные эксперименты и риск режиссер мог позволить пойти себе сам. К тому времени Феллини, по совету друзей, открыл собственную компанию, которой он планировал финансировать не только собственные картины, но и работы молодых итальянских талантов. Но не стоит при этом обольщаться и считать, что «Восемь с половиной» - это фильм автобиографический, это так лишь только с поверхностного взгляда. На фоне этого Феллини хотел показать довольно простую историю, а получилось как всегда. На первых показах фильма в Козенце и Калабрии возмущенные зрители были готовы разнести в пуз и прах кинотеатры, лишь бы только вернуть деньги. Но творчество Феллини полно парадоксов, и как показало время, «Восемь с половиной» стал коммерчески успешным пунктом в фильмографии режиссера. Исключительно пронзительный в своей искренности, фильм может быть бесконечно раздражающим — сознание привыкшего к мейнстримовым картинам зрителя яростно протестует против нахального с ним обращения. Действительно простой фильм на поверку оказывается невероятно сложным, глубоким и содержательным. А кризис личности высвобождает проблемы весьма глобальных соотношений, и проблема невозможности заниматься творчеством в результате и становится той замой искрой, от которой зажигаются двигатели, толкающие мир вперед. Гвидо - уже успевший прославиться молодой режиссёр. Он готовился к съёмкам нового фильма, как тут на него свалился творческий кризис: Гвидо начал задумываться о том, нужно ли вообще снимать картину. Но проблема состояла в том, что его мнение уже мало кого интересовало - всё решали продюсеры. Вдобавок к этому режиссёра ревновала жена и вокруг него копошились назойливые актёры. Единственное спасение он находил в своих фантазиях, где всё было просто, приятно и как он хотел. Необходимо лишь сказать то, что к данной картине Феллини довёл своё мастерство до раздражающего совершенства: его умение не то чтобы привлечь, но окунуть зрителя в свой мир, потрясает. Лучшее в его фильмах - не сценарий, актёры, или музыка, а то, что нельзя увидеть. Это то умение Феллини, которое завораживает и позволяет данной ленте занимать особое место в истории кино. И хронометраж солидный. Но то вдохновение, с которым Феллини перенёс на экран историю о потерявшем вдохновение человеке, достойно лучшей памяти. О фильме В ролях Расписание Отзывы 9 В духе. Режиссер: Федерико Феллини. Фэнтези Драма. Шедевр Федерико Феллини: метакино про рефлексирующего режиссера Известный режиссер Гвидо Ансельми собирается снимать новый фильм. Марчелло Мастроянни Клаудия Кардинале Расписание сеансов. Мир искусства. Федерико Феллини Умер в году в возрасте 73 лет. С юных лет проявлял склонность к творчеству и постановке представлений. Самым сильным детским впечатлением для Феллини стал приезд бродячего цирка, который потом превратился в один из центральных образов его фильмов. До того как стать режиссером, Федерико освоил профессию репортера, работал страховым агентом, карикатуристом, автором текстов для радоиоспектаклей и комических трюков в кино. Все это время он писал сценарии и накапливал жизненный опыт. Своим главным источником вдохновения называл жену, актрису Джульетту Мазину, а в фильмах умело сочетал балаган, театральность и символические образы с реализмом, создавая на экране то, что и является настоящей жизнью. Сладкая жизнь Маменькины сынки Голос Луны Ночи Кабирии Дорога Амаркорд И корабль плывет Джульетта и духи Репетиция оркестра Джинджер и Фред Мошенничество Боккаччо Город женщин Казанова Рим Белый шейх Интервью Сатирикон Клоуны Три шага в бреду Написать отзыв все отзывы 9. Информация предоставлена компанией «Иноекино». Измотанный режиссер погружается в водоворот воспоминаний и фантазий, где невозможно отличить вымысел от реальности. Молодость Рокко и его братья Мсье Кляйн Арарат В российских кинотеатрах покажут «Сладкую жизнь» и «Восемь с половиной» Феллини. Все подборки. Кинопремьеры недели: «Дорогие товарищи!