Купить Хмурь Оха

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>🔥🔥🔥(ЖМИ СЮДА)🔥🔥🔥<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

______________

Купить Хмурь Оха

Анивские новости

Купить Хмурь Оха

Жизнь в эпоху социализма и культа личности

Купить Хмурь Оха

Портал Стихи. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Стихи. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. Непоседа Анатолий Кабаков. Завывает, кружится пурга, Засыпает синий след дороги. Узнаю тебя, моя Оха, По крутым серебряным сугробам. Ветер бьёт в лицо моё с плеча, Но бессилен шквал его жестокий — Ведь недаром я вдали скучал По суровым северным дорогам. Жизнь моя наполнена тобой! Я пришёл к твоим снегам и вьюгам. С добрым утром, город мой родной! Жму твои обветренные руки. Оха — город в север влюблённых. Леса нефтевышек на склонах. Где чёрного золота тонны, Там наши ладони, ладони. А я в простой брезентовой палатке Пишу стихи о родниках в распадках… И долго не ложусь ночами спать. А по утрам от писка комаров Я просыпаюсь — и скорей к обрыву, Где хариус играет серебром, Где замираю, подсекая рыбу. И босиком по тёплым тропкам мха Бегу мальчишкой радостным и звонким, И отчим домом кажется тайга, Нависшая, как парашют зелёный. А я свищу в ответ бурундуку И подражаю голосу кукушки. И будут вновь хвалить мою уху Геологи в бревенчатой избушке. Прибоя ровный шум ласкает слух. Неиссякаемый родник, живой источник Нам здесь подарен меж утёсов двух. Ну что с того, что ветер здесь гуляет, Туман вдоль сопок бродит по утрам? Нас непогода только закаляет, Зовёт к вершинам новым и делам. Сопровождают чайки нас в походах, Знак подают, мол, берег недалёк. Среди цветов-ковров, ромашек стройных Горит саранка — словно уголёк. Со склонов мест грибных и рощ дубовых, Средь песнопенья, дивной суеты Смотри, как стайка бабочек бордовых Спустилась на шиповника кусты. Всё девственно, доверчиво, прекрасно! Как будто книгу Красную открыл И наяву, а не с телеэкрана, Её страницы взял и оживил. Емар, Емар — Артек дальневосточный. Край незабвенный, уссурийский край! Здесь нашей дружбы крепнут узы прочно. Труби, горнист! В поход нас провожай! Здесь твои лесорубы - матросы, А тайга — океан. Я люблю твои чистые росы, Мой таёжный посёлок Кукан. Не обманут таёжные тропы, Не закружит буран. Лесорубы — народ не из робких, Мой таёжный посёлок Кукан. Здесь живут рыбаки, лесорубы, Здесь тайга — океан. И опять меня песня торопит В мой таёжный посёлок Кукан. Волна штормит — швыряет сейнер. Бросаем трал, готовим стропы И ждём улова с нетерпеньем. На борт летит волна косая. А качка стала пятибалльной. Но где же рыбка золотая? Не в той ли сказке ты случайно? Листья землю золотят. Вдаль манят рыбачьи тропы, Там заветный перекат. В рюкзаке харчи, да снасти, Да двустволка за плечом. Пожелай, жена, удачи! Чмокни в щеку горячо! Я пойду тропою длинной К той землянке, у реки, Где к красавице рябине Льнут кудрявые дубки. Где медведь — тайги хозяин — В час свой делает обход: На песке следы оставит, Сук сломает, птиц спугнет. Затрещат дрова в печурке. Влезу в спальный я мешок. Лишь на зорьке крякнут утки — Пальцы щупают курок. А в реке играет рыба, И мала, и велика. Чешуя ее искрится, Так и дразнит рыбака. Подхожу я к перекату, Снасти быстро достаю. Заглотнут таймени жадно Хитрую блесну мою. И ухи тройной отведав, Отдохнув от шумных дел, Возвращусь с добычей свежей, Лет на семь помолодев! Вся природа полна красотой, Песней звонкою в душу мне льется. Необычно прожаренный день, Необычно спокойное море — Затолкали печаль за ремень, Растеряли ее на просторе! Грелкой спину мне галька печет, Грудь покрылась загаром румяным. А мечта меня в дали зовет — С берегов на простор океана. Буду плыть я и плыть по нему, Продублюсь я и ветром, и солью… Сейнер, режущий носом волну, Ты возьми-ка меня с собою! По дорогам машины шумят. Вижу бодрые лица. Свет и звёзды над каждым бойцом. Простоту и величье На заводы мы наши несем! Пусть наш горд услышит Сотни, тысячи дружных шагов. Пусть Хабаровск задышит Жизнью наших гудящих станков. Снова сделает чудо Трудовой созидающий класс. Наше новое утро Станет новой победой для нас! Пот обливает нашу грудь, А нам смешно - и мы смеемся. В горячем ломе сила вся. Глухой удар и… сбита глыба, И транспортера трескотня Напоминает нам о рыбе. На пирсе наши рыбаки Сгружают свежую горбушу. И запах моря и тайги К стихам притягивают душу. На голубом крылатом сейнере Пришел я к морю… со стихами. Оно встречает меня шквалами, Мою испытывая стойкость. А я из тех, я из бывалых — Ловец ветров дальневосточных. А в голосе рыбацкий хрипоток — Морская практика, морская гордость. Вновь ритмы танго у меня в груди, При расставаньи ты шепнула: «Завтра…» А завтра судну в море уходить И разбивать свинцовых волн заставы. Уходим по волне то вверх, то вниз, Но вдруг ударит нас соленый ливень… Ты, милая, сквозь слезы улыбнись: Настанет час - и я вернусь счастливым. Сумрак лезет по углам. Мы с тобой весной любуемся — Делим радость пополам! В небе — россыпь леденистая — Стаи выгоревших звезд, А в глазах — улыбка чистая В поднебесье строит мост, Озаряя небосвод, И к стихам в полет зовет От печалей и забот… Сердце! Бей любви аккорд! На участке токарном Ты стоишь за станком. Весь внимания полон. Весь ушедший в деталь. А резец твой проворный Ловко режет металл. Рук движения точны. Стружки вьются у ног. Эй, в косынках девчонки! Свейте парню венок! Серебристый, из стали, Да такой, чтоб вовек Не видал в нашем крае Ни один человек! Да такой, чтоб на зависть Всем, кто снова в хвосте, Кто небрежен с резцами, Бьет баклуши весь день. Что таким план-заданье? Честь, родной коллектив? Но взгляните ж на парня — Он опять впереди! Весь внимания полон, Весь ушедший в деталь. Но разлука-зависть обернулась кошечкой, Чтобы с песней ласковой ложь пустить в глаза. Стало имя милое на печаль похожее,- Будто ноги тяжкие по цветку прошли. Но лучи влюбленные, нежные, тревожные Гнезда лжи и зависти пламенем сожгли. Закружились в зелени лепестки душистые. На любовь счастливую не ложится ложь, Только губы милые, жгучие и чистые, Как звезду упавшую, больше не найдешь. Игрался в кудрях ветер. Болгарочка-русалочка Из моря выходила, И наливными яблочками Волну благодарила. К болгарочке-русалочке Я подошел не смело. Не яблочки — оладушки Румянились на теле. Болгарочке-русалочке Сказал я: «Добрый вечер. Ты разреши, пожалуйста, Твои потрогать плечи. Из края я далекого. Страна моя другая. И детство босоногое Прошло в суровом крае. И море там студеное, И ветер злой, колючий. Но край тот - моя родина. Прости, нет края лучше! Я — друг твоей Болгарии, Я — гость твой долгожданный. Глазами темно-карими Согрей, как друг желанный. Прильни губами жгучими. Ответь всем телом жадно. Как море — будь кипучая. Как солнце - грей так жарко! Чтоб там, на дальнем севере, В мороз, пургу и стужу Вся хмурь вокруг рассеялась, И нежность грела душу! Десять лет ты за партой сидишь. В первый класс привела тебя мама И сказала: «Учись, мой малыш! Над тетрадкой перо заскрипело, Помнишь это? Но все позади. А теперь вам со школой прощаться. Ты, учитель как мать, не грусти, Ты учил нас искать свое счастье, Не стоять, а по жизни идти! Кто-то станет врачом, кто-то летчиком. Инженером, рабочим… Так пусть Вас проводит в дорогу нелегкую Вальса школьного тихая грусть. Парни ищут березки стройные, Чтобы молча на них глядеть. Парни басом поют вполголоса, Грустно головы наклоня, А луна, словно вызревший колос, Знай, поглядывает на меня. Вдруг, покажется: здесь, у речки, У обугленного костра, Не хватает нам всем студенчества В тонких, простеньких свитерках. Я не из ревнивых — Мне какое дело? Знали мы друг друга. Ну и что ж такого? Тяжела ль разлука Для Тольки Кабакова?! К светлому шагаем всей страной. Но враги еще грозят оружьем, - И стоит на страже часовой. На посту и мы, всегда готовы Уберечь людей от бед войны. Мы — бойцы гражданской обороны — Сандружина заводская — мы! Молодые, смелые девчата, С санитарной сумкой на плече. Жизнь спасенных — лучшая награда — Пораженных в страшном очаге. На ученьях быстры и спокойны, Впереди, как в цехе, за станком. Мы — бойцы гражданской обороны Приамурских, мирных берегов! Опять шторма, туманы без конца. На прочность проверяются машины, На верность проверяются сердца. Под шум прибоя спорится работа. Бегут часы и дни календаря. Не балует камчатская погода Хабаровский студенческй отряд. Терпима боль мозолистых ладоней. Путина — это жаркие бои! Вот прошло четыре года,- Взят барьер мечты. Как важна твоя работа,- Культпросветчик ты. И вот звучит, И вот звучит уже прощальный вальс. Уйми тоску, И пусть цветы лишь провожают нас. Мы гордимся дружбой нашей Преданной, большой. Вечер вальса в институте, Вечер выпускной. А завтра — в путь. Мы поем, танцуем, шутим с легкою тоской. Но тебя мы не забудем, институт родной! Одни идут за «Дон Кихотом» Другие — Гегеля познать. Здесь, в тишине библиотечной, И ты найдешь свой интерес. С тобой сам Гамлет жаждет встречи. Вот книга про партийный съезд. А хочешь что-нибудь попроще? Вот Конан Дойля детектив: От этой книги — дрожь по коже — Холмс чудом остается жив. А чтобы в океане знаний Вдруг, невзначай, на мель не сесть,- Вы в книжном море капитаны! Вам честь! Тебя хочу Под ясным небом видеть снова. Прижмись к дрожащему плечу, Войдем в желанное бессловье. Не надо горького: «Прости! Пусть он пришел к тебе, как в тир, В честь целясь зло, затвором щелкнул. Он мерзок, зол… Его плевки Не спрячут бархата узоры. А наши чувства глубоки. Как родники в лесных озерах. Мы далеко Ты верь и жди — Моя девчонка из Амурска. Ты только письма чаще шли, Чтоб не было на сердце хмуро. Вы улыбнулись: - Не ломаюсь, А вам понравиться стараюсь. Пытаюсь воодушевить, Найти связующую нить. Прошу не стойте. Вы душу женщине откройте. Прижавшись к вашему плечу, За вами следом полечу. Ну, подойди! Я прижму тебя к груди. Поцелую в губы, в шею… Поцелую, как умею. А потом, когда луна Отшатнется от окна, Окачу тебя волною Страсти ласковой и злой. Что ты делаешь со мной?.. Почему неразделимы В сердце нежность и испуг? В сундуках моих не ройся, Окна в прошлое закрой. Взметнулись звезды над рекою. Портфель, служебные дела Впервые я не взял с собою. Мы были с ней совсем одни. Нас темнота оберегала. Мы жадно пили сок любви, Губам горячим было мало. Шептали губы, чуть дрожа: «Родная, милая…» «Ах, милый!.. Объятьям не было конца, Безумству не было предела, Стучали юные сердца И зорька ранняя алела. В нашей голове Бурлила кровь шальная и беспечная. Нас волновал кудесник соловей Нас увлекала жизнь своими встречами. Ошибки, глупости… Ты там теперь, я — здесь… Такого мы с тобой накуролесили. Теперь нас не обманут ложь и лесть, И 'соловей' с его пустыми песнями. Преступно не любить, а только ждать, Но как несложно потеряться в юности, Все лучшее влюблённостям отдать В порыве всепрощающей бездумности. Преступно напоказ в любовь играть, От счастья уходить от обоюдного, Большое - мелким чувствам отдавать, И не прощать ошибок в годы юные. Может, потому волненье меньшее Охватило этот нервный стих. Я не знаю, может и не прав я, Но я в эту женщину влюблен. Мне она дала такое право — Окунуться в легкую отраву - Целовать волос её волнистых лён. Кровь искрилась, целовались часто, Поцелуи ближе к сердцу шли. Засыпал я, прижимая властно Лучшую из жительниц земли. Я — мальчишка. Да, еще мальчишка,- Я над нею плакал поутру, Потому что, как мужчина, тискать Я не мог такую красоту. Я очнулся оттого, что с глаз ее Веяло каким-то холодком И моё обманчивое счастье, Не приняв душевного участия, Уходило, постучав к соседу в дом. Говорила: «Приду Обозлившись, так рьяно, С папиросой в зубах, Я с артельщиком пьяным Прогудел в кабаках. Непутевые дамы Приставали всю ночь. Уводили в туманы Воду в ступе толочь. Так зачем же обманы? Их и так - хоть сжигай. Всё туманы, туманы Где ж ты, солнечный май? Безумство встречи бродит в нас. Дало нам солнце жар и губы, А сердце, будто лесорубом, Ударит в грудь, пустившись в пляс. Скрипит одышка от натуги, Тайком узнать стремятся руки: Любовь ли это иль заказ? Но ты вопрос не принимаешь, Ты на другое намекаешь, Мол, удержи меня сейчас. От ласки губы онемеют. Душа устанет, станет злее, На страсть накинет быта ретушь. Отяжелеют ноги, где уж Меня ответ устроит Ваш! Весна забыта, давит кашель. С дождем уходит счастье наше, Как исчезает радость в нас Вопрос встает, в который раз: Любовь ли это иль заказ? Но ты губами припадаешь И на моей струне играешь: Меня проведай, хоть сейчас, Душой поднявшись на Парнас. Опять к стихам тяну я руку, Обняв горячую подругу. Сомненья все уходят разом, Как только я включаю разум. Шепчу себе на этот раз: «Какой же,Толя,здесь заказ? Коль девушка ни с кем ни разу А тут готова всё и сразу?! МУХА -Муха! Как тебе не стыдно? Ты бессовестно летаешь Между мной и шаромыгой,- Губы нагло мне мараешь. Пошла, пошла отсюда! В сватьи что ли записалась? Видно, хочешь ты, иуда, Чтоб я с ним поцеловалась? Какие девочки! А юбочки! А ножки! Столбом начесанные - Модные прически! А губки алые! Неписанные глазки! И все волнует кровь, И сердце просит ласки. Ее я узнаю, Ту самую из самых, Она стройней, милей, Прекрасней всех прекрасных. Да, я любил ее, А не другую. Мечта бежит вперед, Страсть чуя огневую. Но за мечтой я вновь Сегодня не погнался,- С любовью я своей Опять-таки расстался. Так почему ж, скажи, Кровь застывает в жилах? Так почему ж опять Бледнеет образ милый? Живи и пей, пока живая, Пока не виден твой скелет. Нас радует хмельная брага, Мы вызов бросили судьбе. Пока горит в душе отвага, Мы обновляемся в борьбе. Эти милые угрозы, Эти грозы с мирных туч? Ты же знаешь, что любима, Что единственная ты, - Не прошел однажды мимо Настоящей красоты. Наливай чайку покрепче. И чуток погорячей. Вынес я из прошлой встречи Огонек твоих речей. Улетучились сомненья, Отшатнулись силы зла. Я тобой пахарь - без сомненья, Ты мне - поле и весна! В ней — нашей жизни красота! Я славлю женщину труда За неподкупность, стойкость, строгость, За неспособность никогда Пойти на низость и на подлость. За Ярославны плач и зов, Честь материнства, гордость сердца. На эту женщину готов Я в нашей жизни опереться. Она — земной природы часть, Она — земное наше чудо… И нет на свете глубже чувства, Нет в мире благородней Вас. Только прямо! Пусть путь не широкий. Надрывается сердце и стонет в груди,- Но мой верный попутчик идет впереди, И другой я не вижу дороги. Но альпинистам нет преград,- Преграды прочь. Вершина где-то далеко. Идем вперед! Возможно, будет нелегко — Там снег и лед. Герой — не каждый, Кто ослаб, Кто трус и мал, У первых выступов и скал Нашел привал. Но я шагаю впереди, Мне черт - не брат, Любимой родины огни В груди горят. Полсотни зим минуло с той поры, Когда лихие тройки разодетые К воротам вас церковным привели. На все село колокола звенели: Григорий! Счастья Вам! На зависть всем в округе деревням. В любви, в согласьи прожили вы годы. Взрослели дети ваши на глазах. У них — свои дела, свои заботы, У вас свои седины на висках. Пришла пора заботы о внучатах, А с нею рядом старость: тут как тут. Сегодня вашу свадьбу отмечаем. Она идет! Ты слышишь ее стук? Она пришла к вам, свадьба золотая. В кругу родных мы чествуем ее. Она поет, она звенит, играет! Так выпьем, дед и бабка, за нее! В стране — большие перемены. В село вошел колхозный строй. Рос город. Строились мартены. Звал добровольцев Комсомольск,- Для вас родным стал Красный Север,- Оха — приморский городок, Где день и ночь гуляет ветер. Зимой метелит по три дня. Бывало, занесет до крыши. А летом беды от дождя: Грязь, мошкара и морось брызжет. Но добровольцам нипочем Стихия северного края: Рука к руке, к плечу плечо,- Так родилась любовь большая. Она росла, она цвела, Она в законный брак вступила. Она полсотни лет жила,- Ни лепестка не уронила! Росли детишки на глазах. Внуки их сменили,- У Вас седины на висках, Избороздили лоб морщины. Но не беда, что телом стар, Зато любовь в душе какая! И вот он этот день настал: Сегодня свадьба золотая! Где ж Ваш пыл? Ах, горько, Вася! Как целовать-то, не забыл? Да, сколько прожил с милой, сколько?! Теплом улыбки души согревай, И расцветай во всю, как эти розы. Тропу к родному дому не забудь, Где тополь посадила ты девчонкой. Тогда он был всего тебе по грудь, Сейчас ты перед ним — как стебель тонкий. Плывут года. Их возвратить нельзя, Ни детских лет, ни молодости нашей, И мы, грустим поэтому, не зря. Стареем мы, взрослеет дочь Наташа. Нам радостен день твоего рожденья. В шесть - колыбельных песен не поют, Ведут за знания сраженье. Пора нам, доченька, взрослеть. Надеемся, что с этой вот минуты Не будешь ты капризами болеть, С сестренкой драться, а потом реветь. Будь мудрой, пулеметчица Анюта. Бежит неумолимо время. Давно ль Вам было сорок пять! Но вот опять собрались все мы Ваш день рожденья отмечать. Вокруг - живых цветов букеты, Родные, близкие, друзья… Еще одно десятилетье Прошло, - Вернуть его нельзя. К чему грустить? Грустить не надо. Пусть молодость и не вернуть , Но впереди седьмой десяток, Восьмой… У жизни длинный путь. Здоровья Вам и долголетия, И вдохновенного труда, Чтоб в день семидесятилетия Нам вновь собраться как всегда! Там, на войне, не огрубели Громя коварного врага. Шли под огнем к великой цели, Жизнь утверждая на века! Нет времени и оглянуться,- Забот и дел невпроворот. Как хорошо, что рядом - внучка! Как вместе с ней Вам не порадоваться?! Торжественны Вы и светлы. Какое настроенье праздничное! Вокруг — друзья! Вокруг — цветы! День веселый даден нам. Подыграй-ка нам на флейте, Синеглазая мадам? Вон луна над нашим домом Закручинилась, как мать, Чтоб напомнить нам о многом И веселье поддержать. Вино из горлышка цедили, Блатные слушали стихи. Потом разъехались на годы. Поборник ухарских идей, Ты променял свою свободу На темный омут лагерей. Всего… за пятьдесят, Но остаюсь все тем же непоседой, Каким был двадцать, тридцать лет назад. Стихи пишу, живу ради победы Добра над злом, над жадностью людской, Над зверством, эгоизмом и обманом. Вся наша жизнь увенчана борьбой — Не подкупить, не испугать нас кланам. С годами закаляюсь, словно сталь. И не согнуть в дугу пока живой я. Для молодых давно я батей стал, Не знающим ни страха, ни покоя. Всегда готовый повести их в бой И разделить судьбу в сраженьи ратном, От пули друга заслонить собой… И если жизнь отдать — отдать как надо! Коль ты способен с кривдой драться — Нет старости в душе твоей! Нет, не для нас покой, усталость. Я — правдолюб, живу борьбой! Не принесут мне годы старость. Я вечно молодой! Мне не девочка снится Восемнадцати лет. Не до девочки этой — Голубые глаза, Если стонет планета От ракет и свинца. Не до жарких объятий, Не до губ дорогих… Столько слез и проклятий… Нужен гневный твой стих! Погоди же с любовью. Места нет для любви. Сердце полнится болью. Ярость бьется в крови! Все небо было черным от ворон, И кровь текла рекою всенародной. Какая боль: друзей твоих казнят, А ты — прикованный, а палачи у власти, Какая боль: погибшие молчат, А мать-страну терзают волчьи пасти… -Так было, есть и будет,- шепчут нам,- Пора смириться вам с несчастной долей… Но вот он, героический Вьетнам! Он победил, облитый кровью, доллар. А значит мы сильнее чем вчера! Свинцом и пыткой нас не уничтожить! С востока дуют свежие ветра. Сраженный, я упал в атаке. Еще живой, но глух и нем, Лежу во рву в холодном мраке. Бессильный, кровью истекающий, Я верил: не оставлю жизнь. А чей-то голос угрожающий Шептал мне под осенний свист. Вот вся твоя борьба… Вокруг тебя - могильный камень. Коль воин — кончена судьба. Коль раб — жизнь вымолишь слезами… И голос смолк. Я ж умирал, Не выпустив из рук оружья. И… вдруг проснулся. Я лежал Все так же жестко сжавши руки. В виски стучала, била кровь. Подушка, простынь — все измято… Взрывных не видно облаков, Но память слышит их раскаты. Мы делили и радость и горе, В осужденных вселяя добро, А они могли выдать такое, Отчего даже сильных трясло. Мы не спали, бывало, ночами, Охраняя права и закон,- Так характеры наши мужали. Мы всегда берегли честь погон! Срок пришел. Тяжело расставаться. Жму Вам руки, коллеги, друзья. И под звуки прощального марша Верной службы желаю Вам я! Но срок прошел — ты мужем стал, Отцом — пришла пора. С подругой жизни разделяй И горе, и добро, Союз семейный укрепляй, Своих друзей не забывай И не бросай перо! Я, мальчик, без матери. Ты — без жены. Кровать, на которой мы спали вплотную, Ты в долг взял у друга, у старшины. Тогда наши сны были чем-то схожи, И мысли, примерно, все об одном. Я часто слышал, что матерью брошен Из-за скандалов ее с отцом. А мать улетела куда-то далеко, Не знал я, не ведал. Но нет ее, нет. Студент, в гимнастерке, дорогой нелегкой Ты в техникум бегал, я — в школу в семь лет. И двигалась жизнь, изменялись дороги. И бедность и трудность смывали дожди. Но помнится график дежурства строгий, Квартирный, семейный, где я и ты. Нас двое было, и тетя Даша, — Любимая тетя — твоя сестра. Она была старшей хозяйкой нашей. Забота ее — варить и стирать. Ах, тетя, тетя… И сколько ласки, И сколько выдержки было в ней. Нет, это не мать, не Золушка в сказке, — Гораздо заботливей и нежней! Мы жили лет десять, а может быть больше. Коммуною жили, можно сказать. Ты все говорил: «Вот сын будет побольше, Тогда и жену себе можно сыскать…» И сын твой вырос, мой добрый папа. И ты сейчас новой семьи глава. Но если бы все сложилось не так бы? Какие бы были к жизни слова? Как было бы? Счастье ли нас бы грело Иль грусть и печаль не сходили с лица? Не знаю, но все так давно отшумело, Как молодость с черных кудрей отца. Прошло, не вернуть, не исправить, не сдвинуть. А жизнь все вперед и вперед зовет. Работа рабочего нравится сыну: И в жизни он место свое найдет. Письмо я кончаю. Мы вспомнили многое. И жизнь продолжаем раздельной судьбой. Сейчас, вероятно, у ваших окон Метели заохали в разнобой. У нас потеплее. Все живы-здоровы. И дед, и бабка привет вам шлют. Серчают они: мало пишите слов вы В тех редких письмах, которых так ждут. Ну что ж, до свиданья. До встречи, до встречи! Надеждою будем друг друга питать. Сегодня ужасно чувствительный вечер. Пока, мой отец. Кончаю писать. А дня через три мои строки омоют То сердце, которое ближе всего! Всегда был ласков с матерью-старушкой. Бывая на нейтральной полосе, Играл со смертью, словно жизнь — игрушка. Любил застолья, песни и стихи. Фальшь не терпел, мог постоять за друга, Чесал о скулы подлых кулаки, Униженным протягивал он руку. Спешил на поезд жизни, рвался жить, Но опоздал. Шел следом поезд смерти. Не разглядел и… сердце не стучит. А горя, скорби нашей не измерить. Трехдневный дождь не выльет всю печаль. Мы сохраним твой образ в нашей жизни! Открыта она не для всех. Товарищ мой — воин усталый, Придет — вдохновлю на успех! Придет беззащитный и слабый, Но верящий в правду, в добро,- Его научу быть зубастым И острым, как это перо. Но в крепость ползет и лазутчик,- Лазутчика встречу огнем! А если Иуда ждет случая Сдать крепость и в спину ножом? Так было однажды. Так может быть. Но крепость моя - не одна. Как звезд, нас великое множество! Крепка нашей дружбы стена! В принципиальных спорах молчалив. Зато доносы шлет без промедления, О совести и чести позабыв. Как говорят: без меры лезет в душу, А за целковый, не моргнув, продаст… Он изнутри, как глист, сосет и сушит. Какой же мрази служит эта мразь? Не защищайся. Брось перо, - Вот это было б нормой! Мол, нас, бюро, не критикуй И управленцев тоже, А лучше с нами согласуй,- Ведь коллектив мы, всё же. Подумай лучше о семье. Ведь ты — детей кормилец?! Держи, мол, мненье при себе, Иль попадешь в немилость. Под сокращенье подведем. Такой ярлык приклеим, Грехов, мол, столько вмиг найдем, Все счеты до конца сведем. Не пожалеем! Сквозь брови выразив свой гнев, Сторонники застоя Подножки стали ставить мне, Мол, искажаю все я. На указанья, мол, плюет И к критиканству близок. В статьях, мол, с нами сводит счет, Чернит, да столько грязи льет! А сам, мол, жалок, низок… Пора, мол, гласность приглушить, Пределы есть, границы. Запреты сверху наложить, Чтоб снизу критику изжить На должностные лица! От споров этих толк какой? Крепки, мол, наши связи! Мол, не в протекции застой, А в спорах мы увязли. Порядка, мол, покоя нет От вредных писем, жалоб. Карательный где комитет? Писарчукам пусть даст ответ,- Прижать их не мешало б! Чтоб поскромней себя вели, Защиту не искали. С чинами б на конфликт не шли, Боль заливали б, как могли, А в рот воды б набрали… Покоя ждут творцы бумаг В разбухшем аппарате. Мне их вполне понятен страх. Самостоятельность - их враг. Активность масс — некстати. Запретами привыкли жить, По-старому, по-барски. А скромно ль критику глушить? Инакомыслящих давить? Все делать по указке? А скромно ль, я им говорю, На одного — всей властью?! Такую поднимать возню! Кружить подобно воронью И лгать с такою страстью? Где ж ваша скромность, говорю, Застоя выдвиженцы? Где ж ваша верность Октябрю,- Отцы-перерожденцы? Пусть молодость берет разбег, Протекции сметает! Пусть гласность перестроит всех, Очистит аппарат от тех, Кого она пугает! Не стал великим в тридцать с лишнем лет. За что ж Дантесом много раз был ранен? За то, что не хотел играть в молчанку? Шел первым в бой? Не выжидал конца? За то, что не умел играть в подлянку? Души две не имел и два лица? Дельцам давал отпор и формалистам? Сценарий на собраньях их срывал, Где действуют лишь подставные лица, «Чтоб лишне никто вдруг не сказал…» Где отдают лишь форме предпочтенье: Высокомерью, краснобайству, лжи. Где дела нет — Сплошное повторенье! На фоне благодушья — миражи… О человеке судят по бумаге. В анкетных данных видят суть его. А за бумагой — взятки, связи, макли — Двурушника гнилое существо. Со временем придет разоблаченье. Но ложка-то к обеду дорога?! Поэтому я жгу без промедленья Бумаготворчество, как злейшего врага. Народ и выборы способствуют мне в этом — В конце туннеля жизни брезжит свет. И пусть не стал великим я поэтом — Стал гражданином! Выше званья нет! Бумажный стиль давил меня как мог, Но, к счастью, Ванькой-Встанькой я родился И формалистам задаю урок. Не льщу, не трепещу перед начальством. Не раб, не карьерист, не подхалим. За матку-правду в бой иду отчаянно, Пусть даже свора их, а я — один! А ворон ворону то глаз не выклюет. Известно — кривда бьет исподтишка. Пусть не всегда мне удавалось выстоять, Но не просил пощады у врага. И жизни смысл мне видится не в славе,- К ней, словно к меду, липнет всякий сброд. Бумажный стиль, приписки, взятки, связи… Все это - словно ржавчины налет. Мой долг - гражданский долг, чтоб к истине стремиться — Не дать страну той ржавчине разъесть! Покой нам только снится …» Я Ванькой-Встанькой бьюсь за нашу честь! Смотри, начальник, в оба бди: Если в «избе» твоей не чисто — Сор вынесет он из «избы». Случилось так, что ты заелся: Стал путать свой карман с чужим, На близорукость масс надеялся, Но вдруг был остановлен… им. В ответ — угрозы и гоненье, Мол, как посмел и почему? За преступленьем — преступленье. Суд, приговор — итог всему. А конфликтующая личность, В народе - просто правдолюб, Опять выносит сор публично — На бюрократа точит зуб. Разоблачает гнусь и нечисть, Горланит: «Нам не по пути!.. Мол, конфликтующий со всеми. Не управляем, в оба бди… Но он оправдан будет временем За сор, что вынес из «избы»! В душе горячей яростное рвенье. Клопов завидя кровожадных строй, Я их давлю строфой стихотворенья! Давлю и обжигаю, как могу. Хочу от них наш дом родной очистить. И если от стиха они бегут — Горяч в нем кипяток, метла — ершиста! Опасен я, чужой я для дельцов: Не вхож в их связи, стиль их презираю я. Зачем им человека знать в лицо, Когда анкета есть и фотография? Высокомерны в креслах и важны. Отгородились от хлопот бумагами. А сколько показухи, трескотни Под соусами преподносят всякими! В руках дельцов - вакантные места, Оклады, продвижение по службе. Учись у них — уметь и дать и взять, Как пес хозяйский будь во всем послушным. Пиши им, если можешь, о любви, И на банкетах песни пой об этом… Моя ж судьба — строфой клопов давить, Очистить дом, бойцом быть и поэтом! Мол, дашь - на дашь: ты — мне, а я — тебе. Такая жизнь, мол, Стиль такой теперь… Мы знаем это, видим и… молчим — С ним отношенье портить не хотим, Портфель большой боимся потерять, На цех боимся кабинет сменять. Он, как мещан, купил нас. Кто ниже поклонится, И мягче поздоровается, И шире улыбнется — Тот в «струю» вольется. В почете он и в славе, И, в перспективе, в Главке, А там — ползи лишь только. Но скользко, Очень скользко… О МОДЕ - Сейчас не в моде скромность, простота,- Сказал мне как-то циник — мой знакомый И, связями корыстными влекомый, Ползет из кресла в кресло, неспроста… Наглец и выскочка, Делец и себялюб, Бездушный и продажный тип, Хапуга!.. Так в чем же не пойму его заслуга? А может, мода на подобный люд?! Бывало за день так нажарит — Отдал за пиво б миллион! Идешь с работы — в горле сухо. Слюну глотаешь за слюной, А на душе такая скука, Хоть одиноким волком вой. Сейчас бы освежиться пивом, Поговорить бы по душам Всем своим дружным коллективом О всех проблемах, не спеша. Но пива нет. Вот это дело? И на него сейчас запрет! Как алкоголь — оно судимо. Носитель зла, мол, Пользы нет… Мол, пейте сладкие напитки: Сок, лимонад, коктейль, ситро… Но ведь в жару для многих — пытка Лить сладость в пересохший рот. Поэтому в защиту пива Сложил, друзья, я этот стих. Пусть оно пенится игриво, И утоляет жажду в миг. С времен Петра до внуков наших Пусть по усам мужей течет. Тому лишь в рот не попадет, Кто, предав пиво, мрет от жажды. О времени и о себе - так я бы охарактеризовал большой цикл Ваших стихов. Все они пропущены через тревоги, радости и боли души, а потому очень и очень близки мне, да и каждому их читателю. Дальнейших творческих успехов Вам! С уважением! Иван Бородинский Написать рецензию Написать личное сообщение Другие произведения автора Анатолий Кабаков.

Купить Перец Нерюнгри

Сколькко стоит Каннабис в Таганроге

Купить Хмурь Оха

Купить Кристалл Кыштым

Закладки скорость a-PVP в Снегире

Купить mdma в Щербинка