Купить Гиблый Зверево

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>🔥🔥🔥(ЖМИ СЮДА)🔥🔥🔥<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

ВНИМАНИЕ!!!

ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН, ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!

В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!

______________

Купить Гиблый Зверево

Скребок металлический, удлиненная ручка, 150 мм

Купить Гиблый Зверево

Сады Сибири

Купить Гиблый Зверево

Ваши отзывы важны для нас. Пожалуйста, заполните форму, это поможет нам улучшить качество объявлений. Город Метро Район Шоссе. Показать предложения Сбросить фильтр. Продажа недвижимости — Зверево 81 объявление Недвижимость на продажу Ростовская область Зверево. Посмотреть на карте Сортировка Сортировка Новые предложения Цена по возр. Продается 3-комнатная малогабаритная квартира в хорошем состоянии на 1 этаже. В одной из комнат есть встроенный шкаф. Также подойдет под коммерческую недвижимость. Срочно продается 2х комнатная квартира. Окна пластиковые, полы ламинат, комнаты смежные, сан узел раздельный, в кухне натяжной потолок,проведен газ, дверь металлическая, балкон застеклен. Продам просторную, теплую, светлую 3-х комнатную квартиру улучшенной планировки, не угловая, в хорошем состоянии. Лоджия застекленная, утепленная, металлопластиковые окна, сплит- система. Центральное отопление, горячая вода - титан. Рядом школа, городская больница, магазины, остановка. Звонить с до Продам благоустроинную квартиру, нетребующую ремонта, в кирпичном доме на хорошем этаже. Готов рассмотреть ипотеку и материнский капитал!!! Планировка и размер комнат видны на фото. Стоит водомер, газовый счетчик, электронагреватель воды. Ванная, туалет и рабочая стена кухни в кафеле. Первая железная сейф, вторая натуральное дерево. Просторный длинный коридор, большая застекленная лоджия 8 метров. Оставляем покупателю кухонный гарнитур и стенку в зале. Продаю, так как постоянное местожительство в другом регионе. С показом квартиры проблем нет, человек живет в этом же доме. К реальному покупателю приеду втечении дней! Продается уютная светлая 4-х комнатная квартира перепланированная в 3-х комнатную, на 1- этаже панельного дома. Угловая, но очень теплая т. Общая 60,5 Комната 1 - 10,4 м Комната 2 - 17,4 м, Комната 3 - 17,1 м, Кухня - 5,5 м, Подсобная площадь - 15,6 м. Одна комната проходная из двух крайних комнат сделана одна! Квартира под ремонт как вы пожелаете! Можно использовать под магазин или офис и т. Квартира продается со всем, что в ней находится,вещи подойдут для гаража или дачи! Стоимость замены окон и некоторых нюансов, уже вычтена из стоимости! Газовая колонка, стеклопакет на кухни, два глухих окна и одно деревянное, новая входная дверь, интернет, пандус в подъезде. Парковка на придомовой территории, детская площадка во дворе. Есть место для хранение коляски и велосипедов. Все в в шаговой доступности Пятерочка м, Магнит м, Центральный Рынок м, 1. Детские сад м, 2. Детский сад м, 3. В м имеется гаражный кооператив. Так же рядом находятся 2 остановки общественного транспорта. В собственности у второго хозяина. Показ по предварительному звонку. Наличный или безналичный расчет. С ипотекой и материнским капиталом не работаем. В шаговой доступности школа, садик, муз. В квартире сделан косметический ремонт. Установлены дополнительные регистры отопления в угловой комнате и в коридоре. В одной комнате двух-уровневый потолок. Есть кладовая, при желании можно использовать как гордиробную. Квартира полностью утеплена, южная сторона, теплая. Продается 2х комнатная квартира в 4х этажном кирпичном доме 1 этаж не угловая. Окна пластиковая трубы пластиковые. Газифицированная, газовая колонка емкость для воды. Есть подвал в кухне. Есть кладовая, комнаты смежные рядом магазин. Все счетчики, кабельное тв. Балкон застеклен, утепленный, расширенный. Район 5 школы, центр. Рядом больница, торговый центр, остановка. Имеется техэтаж Звонить в любое время Торг уместен. Срочно продаю 1 ком квартиру на 2 этаже космонавтов Новая входная дверь,м-п окна,балкон застеклен. Продам квартиру с хорошим капитальным ремонтом,покупал и ремонтировал для себя,но по воле судьбы обосновался и живу в другом городе,после ремонта ни кто не жил,всё сделано добротно и качественно,по всей площади кв. Входные и межкомнатные двери новые дорогие ,установлен домофон. Продаю землю по ул. Западная ,за железной дорогой! Под постройку,залит фундамент , во дворе чисто без травы,есть забор и сад! Цена за срочность , торг Так же есть 1комнатная квартира 5 этаж заходи живи Продаётся 3-х комнатная благоустроенная квартира с ремонтом и частично с мебелью. Квартира расположена в шаговой доступности от детского сада, больницы, торгового центра, гимназии. Обухова41 очень большая проходимость. Сделан современный евроремонт менялось все , стоит новое парикмахерское оборудование, мойка , маникюрный стол ,педикюрная группа и т. Сделана принудительная вентиляция ,установлен кондиционер , бак для воды и насос. Общая площадь 43 м. Делел для себя , потрачено много , продавать не думал. Салон красоты в настоящий момент действующий! В салоне работают арендаторы. Моно часть в рассрочку!!! Продаётся кирпичный дом кв. В зале,коридоре,1спальне сделан ремонт с натяжными потолками. Установлена газовая калонка,санузел совмещен. Возможен торг при осмотре. В квартире установлены железная входная дверь и счетчики. Расположена в тихом спальном районе. Звоните в любое время! Продается теплая, уютная 1-комнатная квартира на 2 этаже, солнечная сторона. ЦЕНТР города, в шаговой доступности больница, школа, детские сады, магазины, рынок, аптеки. Квартира расположена в поселке Тополевый!!! Все в хорошем состоянии! Имеется 2 сарая и подвал! Если есть вопросы пишите звоните в любое время! Отопление центральное, газовая колонка. Подойдёт материнский капитал с доплатой! Продажа без комиссии Продается 3 комнатная квартира, расположенная по адресу: Тихий и спокойный район, в шаговой доступности магазины, школа, остановка общественного транспорта. Реальному покупателю разумный торг!!! Продам помещение в центре города,Хорошая проходимость,рядом находится торговый центр,центральный рынок,гор. Узнайте первыми о новых предложениях! Зверево - Бесплатная ежедневная рассылка - Сохранение параметров поиска. Пожаловаться на объявление Идет обработка. Пожалуйста, опишите нарушение ниже. Неверная информация об объекте недвижимости. Это не частное лицо. Купить Кокаин в Евпатория. Состав и влияние на организм жевательного табака Снюс. Купить закладки экстази в Красноармейске. Купить закладки гашиш в Нижневартовске. Купить закладки метамфетамин в Юхнов Купить Амфетамин в Мурманск. У нас Вы можете приобрести товар по приятным ценам, не жертвуя при этом качеством! Качественная поддержка 24 часа в сутки! Мы ответим на любой ваш вопрос и подскажем в выборе товара и района!

Закладки кокаина Нефтекамск

Тосно купить наркотики

Купить Гиблый Зверево

Дятьково купить закладку гашиша

Купить закладку амфетамина Кубинка

Закладки мефа Волжский

Река Реж: Страна Самоцветов

Купить закладку наркотиков Торопец

Тимашёвск купить героин

Купить Гиблый Зверево

Купить экстази Новозыбков

Закладки амфетамина Вельск

Музыка и дыхание, серебряное горло. Что они пели, так заходясь? Поэзию как таковую. Так ценят певчую птицу — по долготе одной арии. Двадцать лет ночи вытягивали они свою ноту. Песнь Губанова оборвалась вместе с ночью. Алейников привыкает к свету». Я считаю его великим человеком, великим другом и великим поэтом. Он поэт редкой группы крови. Все мы — патриоты времени. Он — патриот пространства. Выход книг Владимира Алейникова стал событием. Алейников выиграл свое сражение и четко держит свою дистанцию в русской поэзии». В XXI веке по его воспоминаниям будут изучать жизнь и творчество минувшей эпохи». Он просто титан, я всегда тихо восхищаюсь, глядя на его вдохновенность, на то, как он работает, не взирая на обстоятельства и окружение. Наверное, при жизни все издать не удастся. Боюсь, что нужно умереть. Хотя бы на какое-то время. Или получить Гонкуровскую премию. О Нобелевской — не будем: она для политических игроков. Этим мы ведь никогда, слава Богу, не грешили… Считаю, что Владимир Алейников самый из нашей плеяды подлинный, глубокий и молодой». Поэтому сильнейшим для меня впечатлением за последние месяцы стал роман, который еще только увидят читатели. Это развёрнутая метафора. Владимир Алейников удивительным образом сумел воссоздать ушедшую эпоху. Перед нами оживает огромный пласт нашей культуры». Это сильная и свободная вещь, исполненная вдохновенным и артистичным мастером. Это — поэзия. Восхищаюсь громокипящим повествованием Алейникова». Что же, значит, опять — сквозь мглу, многолетнюю, многослойную, многозначную, — так уж вышло, — ту, что там, позади, в былом. В ушедшем ли? Да, пожалуй. Но, скорее, отошедшем — на шаг, всего лишь, или, может, на полшага, словно вглубь, или вдаль, или ввысь, да ещё и немного в сторону, — и движенье своё замедлившем, понимания ожидая. Нет, никуда, похоже, сроду и не отходившем. Просто — незримо присутствующем, — рядом, всегда, навсегда. Сросшемся, исстари, накрепко, — не оторвать, — с людьми. Находящемся: за плечами, за словами, за строчками этими, возникающими нежданно, в сознании, в памяти, в мире. Властно определяющем оттуда, издалека, из клубящейся, мглистой, тягостной, притягательной глубины, из мучительного, рачительного, несмотря ни на что, разъятия, — нечто важное, нужное, нынешнее, кровное. Может быть — главное. Оттуда — это извечное, дерзновенное, детское рвение и невиданное упорство чутко вздрогнувшей компасной стрелки: держать, вопреки обстоятельствам самым сложным, точно на север, — а дальше уж оглядишься, отдышишься, выберешь путь. Оттуда — этот светящийся, чистый и точный звук запорошённого сыплющимся с высей сквозь век снежком, вымокшего в сплошных, несть им числа, дождях, но ржавью коварной в ненастье не тронутого камертона. Выверенность единственно возможного — вот он — тона. Без язвой или занозой случайной ноющей трещины в упрямой и честной ноте, без налёта липучего фальши, без вкрадчивого, втихаря, вдруг никто не заметит, авось и сойдёт, ничего, всё бывает, подлаживанья под чужую, пастушью ли, идиллическую, Крысоловью ли, демоническую, далеко уводящую дудку. Того, что сам по себе. И в бедах, и в радостях, пусть и нечастых, да зато настоящих. И, заметим сразу, оправданного. Поэтому — смело — туда, через морок стольких уж лет, — на свет ли, к теплу ли тянучись, — вот и вехи, ориентиры, приметы, штрихи, пунктиры, — всё это само собой собирается в сгусток живой, — на биение сердца, на голос. Там, будто бы на пороге, на кромке, на грани, у входа — в настоящее ли, в грядущее ли, — в преддверии и в предчувствии решающего чего-то, кровно важного, в ожидании некоем, перед тем, что неминуемо сбудется, отметая сомнения, дальше, высвечивается — лицо. Всё в глазах этих — всё, воедино, вместе, сразу, в единстве таком, что его разорвать невозможно, расчленить, изуверски разрушить, — всё в глазах этих, — в них посмотри — в них увидишь и душу живую, и минувшее время, — лишь в них разглядишь ты в ненастную пору тот огонь, что в пути согревал, что спасал, не давая погибнуть в лабиринтах всеобщего бреда, что однажды навек озарил то, что творчеством люди назвали, хоть назвать это надо бы — чудом, или — миром, где радость жива бытия, — пусть и жили в печали, пусть в юдоли брели по земле, — всё равно в небесах неизбежных поднималась над каждым звезда. Лоб упрямого, словно обиженного, чем-то иль кем-то, и крепко призадумавшегося ребёнка, в обрамлении то ли тёмных, то ли светлых, во всяком случае — ещё не начавших вдруг седеть, не седых, но туманных каких-то, вроде бы мглистых, а может, и просто волнистых, а может быть, и прямых, — не разобрать, каких, да и не надо вовсе разбираться в этом кому-то, всё равно, кому и когда, главное — что густых, важно ведь — что ещё не редеющих, то закинутых по-птичьи, наискось, набок, то откинутых, резким, дерзким, но и детским, наивным движением, вверх, куда-то к затылку и к небу в облаках и звёздах, назад, тоже упрямых и даже непокорных, густых волос. Глуховато-гулкая речь, о, сама эта характерная, достоверная, беспримерная, убедительная манера говорить — изначально сдержанная, но, со шлейфом каких-то импульсов электрических, интонаций и вибраций, спиралью вьющихся вслед за нею, определённая, словно разом, без обиняков, подводящая смело черту под усвоенным и осознанным, — так дети порой говорят, что-то осмыслив, поняв, преобразив и оставив отчасти, поскольку так уж выходит у них, трансформированным, творчески, непременно, и никак не иначе, дополненным, в просторной, как ясный полдень, памяти дивной своей, — имея мнение собственное о предмете и право имея на суждение, личное, собственное, — поняв, но всё-таки тут же, незамедлительно, сразу же, давая каждому слову, своему, разумеется, новую, совсем другую, особенную, волшебную, щедрую жизнь, даруя миру всему эту светлую, свежерождённую, живую, живее некуда, трепещущую частицу вселенского бытия. Но прислушайся чутче — быть может, эта речь — иная, допустим — неожиданно звонкая, льющаяся на высоких, почти поднебесных, отдающихся эхом раскатистым в отдаленье заречном, тонах, или — сбивчивая, даже путаная, торопливая, забегающая то и дело вперёд, и поди-ка поспевай за нею, всё рвущейся сквозь пространство, на волю, или же — излишне, бывает и так, ничего не попишешь, замедленная, или ещё какая, — да не всё ли равно? В клубах и волокнах слоистого, тягучего, поглощающего звуки и тени, тумана, в выплесках тусклого, словно теснимого кем-то невидимым в сторону, на обочину, но упорного, стойкого света, брезжущего сквозь темень, брызжущего сквозь ливень, страждущего, но всё же реющего сквозь снег, — вроде бы, поглядим-ка повнимательнее, высокая, ежели не сказать, по привычке давнишней, — длинная, неузнанная фигура идущего человека. Но, может, и коренастая, приземистая фигура, плотная, крепко сбитая, — всё это словно не в фокусе, оптику не подобрать, чтобы понять — какая, главное — что не тень. Кто он, идущий молча, — там, в отдаленье? Просто — знакомый? Лучше бы — друг… Считал я всех вас тогда друзьями, — всех, кого знал, — вас много было… А этот — кто? Поджар, сухощав, жилист. Не от райской жизни, наверное. Не от сытных, пожалуй, хлебов. Та самая жилистость в нём, двужильность в нём безусловная, что всегда почему-то вывозит, хотя и с большой охотой вытягивать эти жилы находятся мастаки. Вроде сутуловат. Но нет, это так, в меру. Ложилось ведь что-то на эти плечи, пытались пригнуть голову эту, крепко посаженную, — да не вышло ничего у них, устоял, — разве что молча терпел, бременем тяготился, — крест принимал свой и нёс его честно, как полагается, всю тяжесть его ощущая. Походка, повадка, — что там ещё? И вслушаться. Человек, и всё в нём — своё, личное, незаёмное. Ну конечно, художник! Несомненно, художник! Вот, смотрите, — и руки в краске, и под мышкою тащит что-то вроде свёрнутых в трубку работ, намалёванных на бумаге — той, что под руку подвернулась в час, когда на него нашло вдохновенье — и в ход пошло всё, что было вокруг, — и уголь, и сангина, и акварель, и гуашь, — лишь бы только это состоянье не упустить, потому что потом сложнее рисовать, а сейчас — вперёд, не зевай, налегай, малюй, — и в итоге к утру склоняйся над горою работ, один, в непонятно какой, пустынной, комнатушке, нищий король. Или это всё же картоны? Или холст? Ведь похоже — в трубку грубо свёрнутый, свежий холст! Не понять!.. На углу фонарный покачнулся под ветром отсвет, по ногам снежком потянуло, руки зябнут. Не разобрать — кто стоит у стены без окон, без дверей, кто идёт, сутулясь, вдоль трамвайных блестящих рельсов, и позёмка — вдогонку, вслед. Есть, конечно! Расплывчат образ. Крупным планом — глаза. Крупнее, как в кино. Что, узнал? Да вроде. Ну то-то. Он и есть. Только — кто? Ты что, не узнал? Ну, здравствуй. Так и было все эти годы. Живущий, поддержанный, дышащий поэзией, этот некто, случалось, нередко случалось в годы прежних гроз, и молчал — внешне, вот что хотелось бы, сознательно, уточнить. Никогда в нём не замирала и нигде в нём не утихала внутренняя, закрытая от глаз посторонних, работа. Слову, как там ни тщись, не прикажешь, не заставишь возникнуть, — оно, иногда и подолгу, ждёт своего заповедного часа. И является слово к тебе лишь в такие мгновенья, когда его присутствие в мире жизненно необходимо. И, явившись, оно спасает. И земные дни продолжает. Внешне — какие-то, всяческие, для заработка, обыденные, никуда ты от них не денешься, утомительные труды. Имеющие, наверное, ценность самостоятельную. Но это — горькая ценность извечного выживания. Внешне — весьма и весьма скромное существование во мгле многолетней и мороке затянувшегося безвременья, — существование, грустное, что там скрывать, человека независимого, талантливого, мыслящего, обо всём имеющего своё собственное, непохожее на другие, личное мнение, человека ранимого, гордого. Внешне — может быть, даже и некоторые, почему бы и нет, бывало ведь, успехи на том, другом, дающем прокорм поприще. Но там, внутри, в глубине, в душе, — мир, в который это внешнее, повседневное, по существу — условное, вынужденное, — не вхоже. Вот что важно. Вот что существенно. Нет, разумеется. Просто — защита души. Собственноручно выкованный, какой-никакой, но панцирь, латы, если хотите. Всё куда проще. Цельности не занимать. Скажем определённее: человек живёт именно так. Не шкуру же, озадачившись не на шутку, с него сдирать, чтоб разглядеть дотошно, — что же там такое, внутри. Таков этот некто. Окликнутый ли в ночи? Друг ли? Возможно, житель столичный. А может, провинциал. Гражданин, представьте, бесчасья. Поры без прав, но с обязанностями. С повышенными чрезмерно требованиями въедливыми к человеку — со стороны всемогущего государства. К человеку — со стороны. Чуждому, безусловно, — режиму, бедламу, бреду. К человеку — живущему осторонь. От всего, что мешает работать. От всего, что дышать мешает. Странному человеку. Слишком уж одинокому. Тянущемуся — к своим. И находящему их. Путь свой в ночи находящему. Верящему: не случайно всё, в глухомани этой, в этом затишье, в удушье, с ним происходит. Будет свет на пути. И встанет в небе звезда над ним. Истинно говорю вам: да, он таков. Пишущий ли стихи свои или прозу свою раскованную, рисующий ли свои удивительные картинки, исполняющий ли порою в тесном, узком кругу знакомых, сочиняющий ли свою многозвучную, новую музыку, он прежде всего — поэт. И его, та, что прежде всего в мире нашем тревожном, поэзия, всё на свете в себя впитав, переосмыслив и выразив, по-своему, как и положено, издревле, вот здесь, на земле наших пращуров мудрых, время, стала одной из важнейших, незаменимых примет этого сложного времени, — в силу своей несравненной проникновенности, подлинности, вдохновенности, определённости, выстраданности, ответственности, верности русскому Слову. Какой-нибудь дока, исследователь, старательный комментатор, — из тех, что привычно и ловко раскладывают по полочкам созданное другими, — ещё изумится когда-нибудь очевидной взаимосвязанности того, что написано было некоторыми, в отечестве прежнем нашем, едином для всех нас, несокрушимом, казалось когда-то, жившими, творческими, непохожими на сограждан многих, людьми в бурные шестидесятые, смутные семидесятые, странные восьмидесятые, и в нагрянувшие девяностые, в новом уже государстве, вроде бы и свободные, на поверку дикие, годы, — и тогда-то, в скором грядущем, узаконят, небось, понятие обобщающее: плеяда. В нашей звёздной плеяде он, человек, безусловно, загадочный, встреченный мною в ночи, увиденный мною сквозь время — и обязанный обрести имя своё, заслуживший право быть наконец-то узнанным и понятым, — человек чести и долга, прошедший всевозможные испытания на прочность, отнюдь не сгубившие, не озлобившие его, но лишь закалившие дух. Его сокровенная, страстная поэзия существует в стихии русской, бессмертной речи родной — и это необычайно важно. Его живопись или графика, если он художник серьёзный, — разумеется, тоже поэзия. Его музыка, если он музыкант или композитор, — безусловно, тоже поэзия. С биографией всё куда проще, — а судьба поэта звездою встаёт из его творений. Судьба сия — суть понятие живое, вот что прекрасно, даже если жизнь человека, земная трудная жизнь, юдольная, — прервалась рано, или же, в срок, отпущенный, завершилась. Судьба сия — суть понятие, во все времена, живое, ибо есть у неё развитие и в грядущем, она — продолжается, устремляясь вперёд и ввысь. Потому что живёт — уже творчество. Развитию этой творческой, самой важной, главнейшей линии судьбы не только, включаясь в звучание, вовлекаясь в поле с мощным воздействием, вторит, но и, смелея, освоившись постепенно в области, переполненной тайнами и загадками, откровениями и прозрениями, ведёт уже первую партию — её утверждение в мире. Слово в душах людских находит отклик — знак пониманья возможного. Слово, вдосталь прежде намаявшись, почву твёрдую обретает. Подтверждается, утверждается факт присутствия в русской поэзии — человека, мною увиденного сквозь туманную пелену безвозвратного, да, наверное, только в памяти уцелевшего, невозможного нынче времени, мною встреченного когда-то, вдруг, случайно, в ночи столичной, или, может, провинциальной, или, может быть, вообще, всё бывало, Бог знает где, но — своего, из наших, мне-то ведомо, что — из плеяды. Не для слишком банальной, походя кем-то сделанной наспех, отписки, не для нужной зачем-то, видимо, по привычке, так, для порядка, в канцелярских гроссбухах, галочки. Перед кем, скажите по совести, нам отчитываться, сограждане? Перед Богом? От Бога — дар. Творчество же — для людей, обращается творчество — к людям. Присмотрись, читатель теперешний, присмотрись к прохожему, к встречному, — он ли? Тот ли? К тебе ли шёл он — там, в ночи? Да, к тебе. Узнал ли ты его? И выходят книги в свет. И, в путь устремившись снова, непременно к тебе придут. Однажды Володя Яковлев учил своего знакомого рисовать обычное вроде бы, но волшебное, видимо, яблоко. Поскольку я находился тогда в гостях у Володи и сидел с ним бок о бок, рядом, то за работой этого рьяного ученика пришлось наблюдать и мне. Ждал и я. Что ещё, согласитесь, оставалось в такой ситуации, непростой, нестандартной, мне делать? Но процесс рисования, видимо, затягивался. И Володе, по своим законам живущему, со своими думами свыкшемуся, со своими ритмами ладящему, своему горению жертвенному безраздельно, всецело преданному, это уже надоело. Потянувшись к столу, он не глядя, привычным жестом, на ощупь, достал из лежащей там полусмятой, с белыми буквами по красному фону, пачки московской, без фильтра, «Примы» сигарету, потом нервично чиркнул спичкой, взглянул на огонь, чуть сощурясь, потом закурил, глубоко и часто затягиваясь и рассеянно выпуская заставляющий морщиться, горький, разъедающий лёгкие дым изо рта густыми клубами, постепенно всё больше окутываясь шаткой, иссиза-белой табачной волокнистою пеленой, отчего напомнил мгновенно мне свой же собственный, знаменитый, с полнозвучными вариациями, словно в музыке, а не в живописи, поразительный, с попаданием, как порой говорится, в яблочко, прямо снайперский, не иначе, и похожий на эту стихию, потому что и сам был стихией, утверждаю, «Портрет ветра», помедлил ещё немного, а потом наконец решился. В ту пору Яковлев, зрелый, известный не только в отечестве, где считался он запрещённым, что ему прибавляло славы, ибо сладок запретный плод, но и в странах иных, зарубежных, посвободнее, дивный художник, несомненный гений, как все из богемной среды считали, забеспокоился вдруг о том, что нет у него даже среднего образования. Ну как это так? Ну что же это за огорчение? Ну почему же так получается? Все вокруг — с образованием. Все, кого ни возьми, кого ни припомни, даже случайно, все решительно — сплошь образованные. И не только со средним, школьным, простейшим образованием, — это уже и в расчёт никогда никем не берётся, — но и с высшим. Причём таких вот людей, солидных, с дипломами, то есть, уже отучившихся, или пока что ещё продолжающих где-то учиться, в институтах разных, и даже, что престижней, в университетах, — и, следовательно, после окончания высших учебных заведений, тоже, конечно, имеющих все шансы получить, попозже, дипломы, среди яковлевских знакомых, оказывается, не просто много, их — большинство. И один Володя — всего-то несчастных четыре класса средней школы закончил. Или, может быть, всё-таки пять? Он и сам уж точно не помнил. И это — он, Яковлев, сын образованного отца-инженера, он, внук известного художника, именуемого русским импрессионистом, самого Михаила Яковлева, после дикости революции, с её ужасами немалыми, с торжеством не напрасно предсказанного здесь, в России, грядущего хама, что успел уже превратиться в настоящего, слишком реального, чтоб его не видеть воочию, чтоб не чуять, что может вскоре натворить этот монстр, уехавшего, как и многие, в эмиграцию, подальше от бед, во Францию. Есть, конечно, загвоздка, есть. Ещё в отрочестве, давно уж, он едва не лишился зрения. Был какой-то там нервный стресс. Было страшно. Словами это вряд ли выразишь. И не надо выражать ничего. Пускай остаётся невыразимым. Пусть молчит о себе. Но это — дело прошлое. Что-то в мире, взрослым став, он ведь он всё-таки видит! И Володя решил учиться. Рассудил он просто: учиться никогда не поздно. Припомнил пусть и старую, но живучую, из упрямства, полезную истину, вдруг открывшуюся для него новой гранью своей — и сразу же прозвучавшую для него, вдохновлённого ею на подвиги, на дерзания в области знаний, где открытья немалые ждут на пути, откровением новым. Он поступил — в шестой, представьте, в шестой класс вечерней школы рабочей, с производством, наверное, связанной, заводской, возможно, фабричной, от станков, от прокатных станов, от мартенов шагающей весело, с транспарантами, флагами, песнями, на подъёме, ликуя, в сторону, где, с букетами роз и гвоздик, ждёт их среднее образование, положительной молодёжи. Ему там пошли навстречу. Его туда — тоже приняли. И не в какой-нибудь там пятый, всего-то навсего, класс. А прямо в шестой! Он стал вечерами ходить на занятия. Начал, сызнова, с запозданием, привыкать к школьной, строгой, нелёгкой жизни. В вечерней школе учащимся, решительно всем, задавали, всё чаще и чаще, домашние, да, к тому же, достаточно сложные, загадочные задания. Их следовало выполнять. За них учащимся ставили, представьте себе, оценки. Приходилось учить уроки — точно так же, как в прежние годы, когда-то, давным-давно, ещё во время войны. А Володе было уже тридцать шесть полновесных лет. Не совсем, если честно, школьный, не вполне подходящий возраст. Несоответствие грустное выстраданных его, искренних, чистых намерений получить, во что бы ни стало, должное образование — чтобы как у людей, обязательно, свой аттестат зрелости, отучившись, как все, заиметь! Мои книги. Все книги Aудиокниги даритекниги Ещё Промокод Что почитать? Что послушать? Присоединяясь к ЛитРес, вы заботитесь об экологии. Регистрация Вход. Неизбежность и благодать: История отечественного андеграунда. Неизбежность и благодать: История отечественного андеграунда Текст. Автор: Владимир Алейников. Взять по абонементу. Фрагмент Отложить. Читать фрагмент Добавить в корзину. Отметить прочитанной. Текст Неизбежность и благодать: История отечественного андеграунда. Узнать больше. Оплачивая абонемент, я принимаю условия оплаты и её автоматического продления, указанные в оферте. Оплатить Отмена. О книге Цитаты 1 Читать онлайн. Шрифт: Меньше Аа Больше Аа. Неизбежность и благодать. Другие книги автора:. Владимир Алейников. Реликтовые истории. Очищающий СМОГ. Нескончаемый дар. Звучащий свет. Поднимись на крыльцо. Книги Документальная литература Владимир Алейников Неизбежность и благодать: История отечественного андеграунда. Читай где угодно и на чем угодно. Как слушать читать электронную книгу на телефоне, планшете. Доступно для чтения. Установить приложение. Откройте « » и найдите приложение ЛитРес «Читай! Установите бесплатное приложение «Читай! Войдите под своей учетной записью Литрес или Зарегистрируйтесь или войдите под аккаунтом социальной сети Забытый пароль можно восстановить. В главном меню в «Мои книги» находятся ваши книги для чтения. Вы можете читать купленные книги и в других приложениях-читалках. Скачайте с сайта ЛитРес файл купленной книги в формате, поддерживаемом вашим приложением. Загрузите этот файл в свое устройство и откройте его в приложении. Форматы - Для устройств. Для компьютеров. Найти Пожалуйста, введите три или более символа. Новинки Бестселлеры О компании. Контакты Служба поддержки Публичная оферта. Мы используем куки-файлы , чтобы вы могли быстрее и удобнее пользоваться сайтом. Подробнее OK. Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок! Условия акции. Чтобы воспользоваться акцией, добавьте 3 книги в корзину:. Не показывать это сообщение.

Купить Гиблый Зверево

Hydra купить меф Марсель

Купить закладку мефа Сиде

Купить наркотики Беломорск