Кто создал пробку?

Пол Кругман в статье «Страна в пробке», опубликованной в 2001 году в «Нью-Йорк тайме», обращаясь к проблемам энергетической политики и транспорта, заметил: «Совсем не обязательно быть сторонником элитизма, чтобы считать, что страна приняла несколько ошибочных решений относительно использования энергоресурсов, а также в отношении образа жизни в более общем смысле. Почему? Потому что решения, которые мы принимаем, не отражают истинных издержек наших действий».

Не будем придираться к его словам о том, что «страна» принимает какие-то решения. Кругман утверждает, что «страна» слишком много передвигается за рулем, поскольку каждый дополнительный водитель создает отрицательные внешние эффекты для других водителей. Обойдем также вопрос о том, каким образом Кругман может указать издержки внешних эффектов вне связи с рыночными ценами. Не станем оспаривать его расчеты, согласно которым потери от простаивания в пробках в Атланте в 1999 году составили 2,6 млрд долларов. Решение каждого дополнительного человека сесть за руль обходится другим водителям в 14 долларов потерянного времени.

Кругман не удосуживается задаться вопросом, почему эти расходы не возлагаются на соответствующих водителей. Направляясь в оперу, мы не ожидаем увидеть там еще нескольких человек, претендующих на наше место. Мы никогда не сталкиваемся с двухчасовым стоянием в очереди в супермаркете. Эти ресурсы находятся в частном владении, и в интересах получения прибыли владельцы обладают мощным стимулом сделать все, чтобы их клиенты не испытывали неудобств. Несмотря на то что частные предприятия действительно, как правило, стремятся привлечь побольше клиентов и порой оказываются не в состоянии должным образом спланировать обслуживание всех, кто решил воспользоваться их услугами, в большинстве случаев подобные ситуации довольно быстро корректируются. Никому не нужен бизнес, который «настолько переполнен, что туда больше никто не заходит». Если бы владелец частной автострады обнаружил, что трасса переполнена, он просто повысил бы цену за право по ней проехать.

Вспомните последний случай, когда по дороге на работу вы обнаруживаете на шоссе некое непредвиденное строительство. В моих краях подобное обстоятельство запросто продлит на час путь из пригорода на работу. Умножьте этот час на количество людей, застрявших в пробке, и вы поймете, какие огромные издержки возложены на водителей владельцем дороги — государством.

Почему государство может свободно возлагать на нас эти издержки? С одной стороны, потому что мы платим за государственные дороги независимо от того, пользуемся мы ими или нет, а с другой — потому, что фактически сделав невозможным строительство дорог частными компаниями, государство обладает монополией на автомобильные дороги. Когда рыночный механизм, оценивающий сравнительную значимость дорог, скоростей передвижения, использования земельных участков, загрязнения и т.д., чрезвычайно деформирован, государство не в состоянии рационально распределять ограниченные ресурсы для выполнения намеченных задач. Решающим фактором при распределении ресурсов становится политическое давление.

К примеру, Джон Роуланд, бывший в момент написания этих строк губернатором штата, в котором я живу, в 1997 году так высказался по поводу железных дорог в Коннектикуте: «Учитывая количество пассажиров на некоторых маршрутах, не будет преувеличением сказать, что для штата было бы дешевле каждый год приобретать для большинства пассажиров автомобили».

На некоторых линиях каждая поездка субсидировалась на сумму более 18 долларов. Однако план по ликвидации убыточных маршрутов был похоронен мощным противодействием со стороны оппозиции — главным образом состоятельных граждан, пользующихся железной дорогой для поездок в Нью-Йорк. Интересно, какую роль при расчете «издержек» закрытия этих маршрутов сыграли взносы заинтересованных лиц в избирательные фонды членов законодательного собрания штата.

Как отмечает Сэнфорд Икеда, подобные вмешательства способствуют тому, что политическая деятельность становится все более привлекательной по сравнению с добровольным обменом. Чем сильнее мое экономическое благополучие определяется политическим процессом, тем больше вероятность того, что я буду стараться увеличивать свои прибыли за счет лоббирования, а не за счет производства. Кроме того, чем больше мои соседи прибегают к политическому давлению, тем меньше я буду упорствовать в том, чтобы не следовать их примеру. Если никто не использует политические средства ради достижения своих личных целей, я буду всеми силами противиться тому, чтобы стать первым, кто на это пойдет. Однако, если большинство следует по этому пути, мое упорное нежелание присоединиться к ним, скорее всего, будет значительно поколеблено — в конце концов я могу сказать себе, что всего лишь пытаюсь «сравнять счет».

Постоянное вмешательство государства деформировало рынок транспортных услуг. Для приобретения земельных участков, через которые прокладываются дороги, государство нередко использует право принудительно отчуждать частную собственность (за компенсацию), в связи с чем предполагаемая стоимость строительства отнюдь не отражает подлинную стоимость приобретения необходимой земли. Предложение услуг такси или маршрутных автобусов, которое в какой-то степени может заменить владение личным автомобилем, искусственно ограничивается. Все виды транспорта развивались в условиях жесткого государственного регулирования. Мы понятия не имеем о том, как выглядел бы транспортный рынок, если бы в течение последних нескольких столетий он развивался беспрепятственно.

Однако весьма странно, что тот же самый процесс, который в первую очередь и порождает внешние эффекты — государственное вмешательство — как правило, предлагается в качестве решения им же созданных проблем. Вместо поиска решений, которые позволят рынку транспортных услуг делать свое дело, большинство рекомендаций предусматривают новые вмешательства, призванные ликвидировать нежелательные последствия вмешательств предыдущих.

К примеру, Томас Соуэлл в книге «Основы экономики» говорит о том, что закон, требующий наличия брызговиков на автомобилях, вполне оправдан, поскольку: «Даже если все согласны, что выгоды от брызговиков значительно превосходят их стоимость, у нас нет никакой возможности приобрести эти выгоды на свободном рынке, так как вы не получаете никаких выгод от тех брызговиков, которые покупаете сами... а получаете только от тех, что покупают другие».

Однако проблема Соуэлла возникает лишь в связи с тем, что дороги находятся в собственности государства. Владелец частной дороги мог бы интернализировать выгоду, потребовав наличия брызговиков и объявив об этом через рекламу. Те, кто предпочел бы платить за брызговики с тем условием, что это будут делать и все остальные, смогут воспользоваться дорогами, требующими их наличия.

Кругман в своей колонке прямо не призывает к какой-то определенной политике. Но когда он говорит, что государство должно придавать особое значение тому, чтобы «правильно воспринимать эти стимулы», следует понимать, что он подразумевает введение новых налогов на ископаемое топливо, на владение автомобилем, а также другие вмешательства в транспортный рынок.

Но государство не имеет возможности «правильно воспринимать стимулы» без рыночных цен, т.е. именно того фактора, который ликвидируется при вмешательстве. Государство неспособно угадывать цены, которые могли бы возникнуть в условиях свободного рынка. Каждое последующее вмешательство, призванное устранить последствия предыдущего, будет привносить новые искажения и порождать новые непредвиденные последствия.

Введение ограничений на средний показатель пробега на единицу расхода топлива вызвали бурный рост продаж внедорожников. Поскольку эти автомобили считаются не легковыми, а грузовыми, к ним применяются менее строгие стандарты топливной экономичности. Попытки государства увеличить пробег на единицу расхода топлива подтолкнули потребителей к приобретению менее эффективных грузовых машин вместо автомобилей-универсалов, на которые распространяется регулирование. Как и следовало ожидать, стали раздаваться призывы к распространению ограничений на внедорожники. Компания «Форд» попыталась опередить новое законодательство, заранее улучшив показатели топливной экономичности своего семейства внедорожников.

Сторонники новых ограничений нередко утверждают, что соблюдение новых требований позволит увеличить прибыли и является целесообразным, так как исходит из сугубо деловых соображений. Например, Стив Грегерсон из «Отомоутив консалтинг груп» в газете «Хьюстон кроникл» высказался о решении концерна «Форд» так: «Это проницательное деловое решение. Они создают автомобиль, который будет принят рынком и отличается более экономичным расходом топлива, но при этом наделен некоторыми утилитарными функциями внедорожников».

Но если это действительно удачное деловое решение — а вполне возможно, так оно и есть! — то тогда какой-нибудь предприниматель несомненно воплотит его в жизнь и без вмешательства со стороны государства. Этот аргумент имеет смысл лишь при условии, что наши лучшие предприниматели одновременно выступают в роли законодателей.

Свободный рынок, конечно, не панацея от всех невзгод. Он не продлевает жизнь и не способен гарантировать вам свидание субботним вечером. Частное предпринимательство отнюдь не исключает возможности грубейших просчетов. Однако как теория, так и практика показывают, что эти просчеты не имеют столь ужасных последствий и гораздо легче корректируются, нежели ошибки государственного предпринимательства, включая законодательную деятельность.