Кстати, об учёбе

Когда уже в студенчестве начал время от времени подрабатывать училкой на заменах, узнал, что балла "единица" в отечественной системе оценки знаний не существует. И система оценок у нас по сути не пятибалльная, а четырёхбалльная: двойка — низшая оценка, неудовлетворительно, всё, аллес, ниже не бывает. Единица же — это такое неофициальное проявление учительских эмоций. Типа: "Да пиздец, за это даже двойку поставить жалко!" В этом смысле единица — это как минус десять. Та же фигня.

Но сам я однажды единицу получил.

Было это во втором классе. Я тогда откопал в папином столе перьевые ручки (не авторучки, а обычные палочки с железками, в которые вставляются перья) и носимую чернильницу. Пришёл к с ними к папе — ему было некогда. Пришёл к маме — и мама рассказала, что вот раньше были почерки, а сейчас херня, потому что раньше писали пером, а перо даёт разную толщину линий, это красиво и всё такое.

В общем, я начал писать перьями. Сначала только дома. Но, по мере, так сказать, освоения инструмента, во мне разгорался кураж. И я стал носить чернильницу и перьевые ручки в школу и писать ими там.

Но однажды в перо забились бумажные волокна, линия стала намного толще, чем должна быть. Я стал их доставать ногтями, и, ровно в момент, когда я их достал, с пера на страницу тетрадки шлёпнулась офигительная клякса.

Я был очень рад. Настоящая клякса! Как в старых мультиках! Ни у кого нет кляксы в тетрадке, а у меня есть!

Тетрадки в тот день собрали. Я сдал с кляксой и был уверен, что учительница оценит мою культурологическую пытливость и вместе со мной повеселится над прекрасной кляксой.

Я не учёл того, что сама учительница училась ещё тогда, когда кляксы были обыденностью и за них наказывали. Светлана Игнатьевана (так, кажется, её звали) была в бешенстве. Она кричала. Ругалась. Громко выражала недоумение. И поставила мне за кляксу ЕДИНИЦУ. И в тетрадку, и в дневник.

Я был несколько обескуражен. Мне нравилось хвастаться дома оценками, и я совершенно не понимал, как преподнести родителям аж целую единицу. У меня до того момента даже троек никогда не было.

Ну то есть ладно двойка, вон одноклассники с двойками ходят — и ничего. Но в единице я даже тогда чувствовал какой-то особенно отрицательный эмоциональный настрой.

И я решил её родителям не нести.

С тетрадкой было просто: удалил испачканные листы, вставил на их место другие, то, что было в левой части, написал заново.

С дневником было сложнее. Убрать страницу с единицей и гневным замечанием я мог, мог заменить её другой, из чистого дневника, но на ней же должна была быть роспись учительницы.

Ну что делать. Я потренировался и научился расписываться как учительница.

И сделал. Удалил страницу, переписал всё, расписался за учительницу.

Думаете, это всё?

Угадали.

Продолжение истории через много лет.

Я отслужил в армии по контракту, вернулся домой и восстановился на филфаке.

По многим предметам на филфаке в течение семестра надо было конспектировать всякие тексты, конспекты в конце семестра проверялись преподавателями. Я конспектировал много. Я вообще с раннего детства много конспектирую. Но это были не те конспекты, что требовались. Те тексты я глянул и решил, что мне неинтересно. Но сдавать-то надо.

А я, когда вернулся из армии, очень много везде рассказывал, какой я охренительно крутой армейский чертёжник (это чистая правда, я действительно охренительно крутой армейский чертёжник, таких по пальцам сосчитать). И на факультете о моём хвастовстве знали приблизительно все.

Ну и вот приближается время сдачи конспектов, кто-то уже даже сдал, а я во всём этом коня не валял. Ну и прошу я у однокурсника своего конспекты, которые он уже сдал. Он даёт, но там на последней странице резолюция препода.

Я, разумеется, страницу эту, сдвоенную, удаляю, вставляю на её место чистую и заполняю её точно подобранной по тону пастой, в точности копируя почерк однокурсника.

В последний момент едва сдерживаюсь, чтобы не скопировать и резолюцию препода.

Но потом улыбаюсь и задумываю особенное.

В общем, показываю я эту тетрадку преподу, он листает, что-то спрашивает, я отвечаю, разумеется, потому что если я это не конспектировал, это не значит, что я этой сраной хуйни не знаю, он довольно кивает и ставит на последней странице резолюцию.

В этот момент я достаю из сумки страницу и кладу рядом с той, на которой он расписался. На ней его резолюция.

Он смотрит, несколько секунд тупит, начинает говорить: "Не по-о-ня-а..."

И тут я достаю из сумки ещё одну такую же страницу, с тем же текстом тем же почерком и с точно такой же его резолюцией. И кладу рядом.

Он сперва замолкает, потом начинает ржать и сквозь смех говорит: "Ну да, чертёжник! Мне же рассказывали!"