Значение и критика учений Жозефа Артюра де Гобино в немецком расовом журнале 1941 года

Ниже подается материал из статьи, посвященной 125-й годовщине дня рождения графа Жозефа Артюра де Гобино (1816-1882), французского писателя и мыслителя, существенно повлиявшего на развитие расово-исторического взгляда и арийской теории в XIX веке. Говоря вкратце, когда речь заходит о расовой доктрине Третьего Рейха, поверхностно знакомый с ней читатель непременно ссылается на труды и концепции Гобино или Чемберлена, как бы стремясь прямо экстраполировать их убеждения и выводы, как актуальные, так и устаревшие, на идеи и политические цели национал-социалистов ХХ века. Определить степень развития и преобразования концепций можно путем общего изучения расовой доктрины или ознакомления с конструктивной критикой взглядов деятелей прошлого, которая, например, также есть в доступных трудах Ганса Ф. К. Гюнтера.

Источник: «Der Begründer der rassenkundlichen Geschichtsbetrachtung» (Zu Gobineaus 125. Geburtstag) von Fritz Friedrich. «Rasse: Monatsschrift fur den nordischen Gedanken», Herausgegeben von Richard v. Hoff, Berlin, Heft 5, 1941.

14 июля 1941 года исполнилось 125 лет со дня рождения Жозефа Артура графа Гобино в Вилль-д'Авре, пригороде Парижа. Эта годовщина оправдывает наше стремление увековечить память о нем и его работах на страницах этого журнала. Ведь, по признанию самых известных исследователей расы, в первую очередь Ганса Гюнтера, Гобино действительно является основателем расового взгляда на историю, но знание этого факта странным образом замалчивается даже среди тех, кто серьезно занимается вопросами расы. Такого не должно быть в стране, где расовая идея получила официальное признание. Ниже будут кратко изложены лишь самые существенные аспекты.

Расово-исторический взгляд имеет, так сказать, два столпа, на которых держится вся конструкция:

1. Человеческие расы неравны по физическому облику и душевному складу, по умственной силе и способности к развитию, и, следовательно, — что особенно подчеркивал Гобино – по способности подняться до более высшей культуры.

2. Расовые признаки остаются неизменными до тех пор, пока не происходит скрещивание с представителями других рас, т.е. расовые характеристики являются наследственными. Скрещивание между близкими и равноценными расами может иметь благоприятные последствия и способствовать культурному прогрессу [как между нордической и фальской расой, или шестью арийскими субрасами — прим. N.E.]; скрещивание между расами, сильно отличающимися по виду и неравноценными, вредно, а последующие гибриды уступают своим родителям; дальнейшее смешение ведет к упадку и вырождению, а также является причиной упадка целых народов и распада их культур.

Первым, кто изложил это учение с полной ясностью и строгостью, был Гобино; оно составляет содержание первой книги его четырехтомного труда «Опыт о неравенстве человеческих рас) (фр. «Essai sur l'inégalité des Races Humanes») (1853/55) , который является единственным источником этого учения. Несмотря на название, брошюра «Значение расы в жизни народов» (нем. «Die Bedeutung der Rasse im Leben der Völker») (1926), изданная только в немецком переводе по его завещанию и состоящая из двух глав к ненаписанной книге, не содержит никаких полезных дополнений к этому.

По-видимому, наиболее важным возражением против чести, удостоенной здесь Гобино, является обвинение в том, что он не дал четкого определения понятию расы и обосновывал свое ученые недостаточными средствами. Обвинение само по себе справедливо. Когда Гобино писал, ещё не существовало научно установленной концепции расы, и Гобино не пытался её создать. Изначально он основывал своё учение на группах людей, которых он называл желтыми, черными и белыми; сегодня мы называем их монголами, неграми и европейцами. Конечно, это не расы, а скорее три самые крупные и важные расовые группы человечества. Но, как ни странно: именно к ним безусловно применимы утверждения Гобино, и вредность скрещивания принципиально разных людей может быть доказана на них с большей убедительностью, нежели на любом другом материале. Но Гобино на этом не остановился. Он ясно признавал глубокие различия внутри расовых групп и стремился понять их, как и следующие за ними последствия.

Однако при этом он пошел по ложному пути, а именно обратился к первобытным народам, соответствующим индогерманским языковым группам, то есть к пра-кельтам, -славянам, -германцам и т. д., и работал с ними так, как если бы это были отдельные расы. Этот путь не мог привести его к правильной концепции расы, а поскольку его исторические знания, несмотря на его огромную эрудицию, были недостаточно обеспеченными, и его метод был совершенно сомнительным, то многие, если не большинство, результаты его работы в этих областях также являются спорными или непригодными для современных расовых исследований, что, однако, не исключает возможности того, что он мог отыскать или заново открыть некоторые очень ценые идеи. В какой-то момент, однако, он перешел не к современному понятию расы, а скорее к одной из рас, установленных современной наукой, а именно к нордической. Именно она, а не что-либо иное, на самом деле подразумевается, когда Гобино говорит об арийцах, и с поразительной уверенностью он правильно увидел существенные черты этой расы и правильно оценил её выдающееся значение для человеческого развития.

Когда Гобино в предисловии ко второму изданию «Essai», до публикации которого он не дожил, описывает цель работы как «mettre à découvert la base encore inaperçue de l'histoire» (с фр. «раскрыть основу, которая ещё не до конца изучена в истории»), можно засвидетельствовать, что ему это удалось, несмотря на все недостатки индивидуального труда. Это достижение тем более удивительно, что Гобино не только ничего не понимал в древней истории (нем. Vorgeschichte, буквально предыстория), но и не хотел ничего знать об этой важнейшей вспомогательной науке современных расовых исследований, а также он не мог знать об исследованиях наследственности Грегора Менделя, которые могли бы стать неоценимой опорой его взглядов, поскольку они появились только в 1901 году.

Конечно, он также ещё ничего не знал о внешнем и наследственном облике, и о том, что эти два понятия не обязательно должны совпадать в отдельном человеке; тем более примечательно, что он изначально строго ограничивал свое учение группами людей, отвергая умозаключения об индивидуумах как недопустимое (I 14: comparons, non pas les hommes, mais les groupes; весьма стоит прочитать и это всё ещё заслуживает внимания сегодня!). Действительно, он даже интуитивно предвидел странный результат исследований Менделя, что даже в смешанной популяции люди высшей ценности (люди номер один, как говорил Арндт) все равно могут быть «выведены» [речь, вероятно, о вопросе денордизации в рамках европейской расовой семьи — прим. N.E.], и это давало ему определенное утешение в старости, несмотря на тот глубокий пессимизм, который был для него результатом как наблюдения за историей, так и горького опыта его личной жизни.  

Гобино был не ученым, а человеком настоящего гения, а также одаренным поэтом и личностью высшего человеческого благородства. Мы должны почитать этого человека и восхищаться его трудами, даже если наука не может не избежать их критики.