Красотка не смогла оказать сопротивления извращенцам из автобуса
Красотка не смогла оказать сопротивления извращенцам из автобуса
Доступ к информационному ресурсу ограничен на основании Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».
Омегин Корнилий Иоаннович: другие произведения.
Комментарии: 5, последний от 01/10/2021.
© Copyright Омегин Корнилий Иоаннович
( ioannomegin@gmail.com )
Размещен: 23/09/2019, изменен: 25/11/2019. 1077k. Статистика.
Роман : Религия
Скачать FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Комментарии: 5, последний от 01/10/2021.
© Copyright Омегин Корнилий Иоаннович
( ioannomegin@gmail.com )
Размещен: 23/09/2019, изменен: 25/11/2019. 1077k. Статистика.
Роман : Религия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
НЕПАДАЮЩАЯ ЗВЕЗДА.
РОМАН.
ВИКТОР ТОР-ШЕ.
1 глава.
Начало новой жизни Фёдора Васильевича Боровкова.
Фёдор проснулся. Вокруг было темно и неуютно. По привычке он намерился протянуть правую руку к табуретке, где лежали спички и папиросы, но своенравная конечность не подчинилась. Честно говоря, курить ему не очень и хотелось. Не зная почему, но вдруг во всём своём теле он ощутил какое-то неописуемое блаженство, коего ещё никогда не испытывал. Фёдору стало как-то легко и свободно. Голова, как это ни странно, после вчерашнего не болела, и к горлу не подкатывал неприятный комок тошноты, хотя принял он накануне изрядное количество горячительных напитков. Так как поклонника Бахуса ничего не беспокоило и даже зуб, нывший вот уже который день, не давал о себе знать, Фёдор решил предаться воспоминаниям о своём героическом недавнем прошлом.
Он вспомнил бодрящее пиво с белой облачной пенкой и дразнящий, приятный запах вяленой воблы, так гармонировавший с кружкой свежего слабоалкогольного напитка. Всеми этими продовольственными товарами Фёдор обзавёлся в кабачке с задорным названием «А, ну-ка, заходи». Зашёл-то Фёдор Васильевич туда, как и подобает человеку – на своих двоих, но вот как покинул кабачок, хоть убей, не помнил. Может, и ползком, а, может, и друзья-собутыльники вынесли. Да и как попал к себе домой, на свою кровать, ни сном, ни духом не ведал. После первой кружки пива как-то сама собой возникла и вторая, и третья, а там и компания знакомых подкатила. У кого-то из них оказалась бутылка напитка для русской души – прозрачная, как слеза, «Столичная» водочка. И в тесном кругу людей, движимых одной целью: к уходу от реального, обыденного, опостылевшего мрачного мирка – в мир грёз и мечтаний, где каждый становился более сильным, способным и даже гениальным, был сооружён истинно российский национальный коктейль, в простонародии называемый «ершом» (смесь пива и водки). «Ёрш» произвёл на своих потребителей неописуемый эффект, который мы все неоднократно могли наблюдать на улице, например, видя какого-нибудь гражданина, некрепко стоящего на ногах, с умилением на лице обнимающего фонарный столб, или просто мирно похрапывающего где-нибудь в тени от выросшего не по проекту кустарника. На этом воспоминания Фёдора Васильевича о вчерашнем дне закончились, и как ни пытался закоренелый склеротик вспомнить хоть что-нибудь ещё, несмотря на невероятные усилия, ничего из этого не вышло. Остальные события, произошедшие в кабачке «А, ну-ка, заходи», стерильно законсервировались и похоронились где-то в самом дальнем и тёмном углу мозгового вещества.
– Да, «ёрш», что ни говори, сильная вещь, – рассудил Фёдор Васильевич и решил полежать, ни о чём не думая и ничего не вспоминая.
Торопиться ему было некуда. Впереди целый выходной, и он забылся. С Фёдором Васильевичем довольно часто случались такие провалы в памяти после очередной попойки. Поэтому он и на этот раз не придал никакого значения своей забывчивости.
Фёдор Васильевич вспомнил кухмистерскую, где пил пиво и старорусский коктейль – «ёрш». Однако не вспомнил, да и не мог вспомнить ещё и о коньяке подпольного розлива, в тот вечер так же изрядно потравивший и так расшатанный донельзя нездоровый организм. Собственно говоря, это был вовсе не коньяк, просто сей суррогат принято так называть в обществе, где вращался описуемый. На самом деле питьё являлось ничем иным как самогоном. В него для придания более солидного вида и для схожести с коньяком подсыпался низкосортный растворимый кофе. Он и придавал горилке цвет дорогого спиртного. И пиво, и «ёрш», и самопальный «коньяк» взыграли в ослабленном организме Фёдора Васильевича и привели последнего в крайне возбуждённое состояние. Он был готов совершить массу всевозможных подвигов.
Может, статься, состояние крайнего возбуждения прошло бы само собой, если бы в кабачке не появилась симпатичная, как показалось Фёдору Васильевичу, женщина. С ней он тут же, как истинный рыцарь и джентльмен, вздумал познакомиться. Но вся-то беда заключалась в том, что дама его внезапно воспылавшего любовью сердца заявилась не одна. С ней притащился рыжий крепкий мужчина, по своим физическим данным явно превосходящий пылкого воздыхателя. Если бы Фёдор Васильевич выпил меньше, то никогда бы не осмелился сделать такой необдуманный шаг в своей жизни. И, оценив обстановку не так, как её следовало бы оценить, паладин бросился на приступ крепости возлюбленной. Сначала рыжий гражданин вроде не возражал знакомству навязавшегося весельчака со своей спутницей, приняв его выходку за мирную, дружелюбную, невинную шутку. Но постепенно стал осознавать, что прилипала прицепился к его даме, как банный лист. Рыжий гражданин позволил себе произнести в адрес Фёдора ряд грубых и непростительных оскорблений, что и привело ловеласа в сильную ярость и заставило кинуться на рыжего с кулаками. Публика кабачка с интересом следила за разворачивающейся драмой и уже успела разделиться на две группы. Первая находилась на стороне Фёдора Васильевича, другая на стороне рыжего. Так что, когда началась драка между двумя почитателями единичного экземпляра противоположной особи, – между пиитом, готовым слагать мадригалы, и – прозаичным, серым обывателем, она тут же переросла в побоище. В нём приняли участие и первая, и вторая половины завсегдатаев кабачка. В куче-мале сцепившихся друг в друга пьяных мужичков нельзя было разобрать, кто на чьей стороне, и поэтому каждый бился сам за себя. Фёдор Васильевич в этой всеобщей потасовке быстро забыл о своём главном сопернике – рыжем, так как удары посыпались отовсюду: и справа, и слева. Отважный идальго, как мог, защищался от тумаков, пинков и зуботычин, но силы его приближались к исходу, тело обмякло, и изможденный селадон упал под ноги дерущихся. Сердце вояки вдруг пронзила острая боль, и без того неясное сознание заволокло туманом. Так Фёдор перешёл от одной жизненной формы к другой, хотя об этом ему ещё только предстояло узнать.
Фёдор Васильевич открыл глаза – вокруг было по-прежнему всё так же темно.
«Странно, – подумал очнувшийся завоеватель дамских «крепостей», – уже успел протрезветь и даже голова не болит. После этого провалялся ещё три битых часа, как мне кажется, а солнце всё не всходит».
Он попробовал подняться, но загадочное нечто мёртво держало его дряблые члены.
– Здесь что-то не так: или я сплю, или сошёл с ума.
Но ни того, ни другого не было. Фёдор Васильевич и не спал, и не сошёл с ума. Он продолжал, занимая раздражающее горизонтальное положение, всматриваться в темноту, стараясь хоть что-нибудь уловить своим зорким взглядом, но, потратив на это целых двадцать минут, бросил не принесшее результатов занятие и уже просто смотрел в никуда. Неожиданно его внимание привлёк маленький, чуть заметный огонёк.
– Ну вот, хоть светлячок выполз, и жить стало веселей.
Но постепенно светлячок становился всё больше, и через некоторое время Фёдор Васильевич мог различить у этого «насекомого» человеческие части тела: ноги, руки, туловище, голову.
– Я не дома, – выдала самая сообразительная мозговая извилина догадку. – А где?
Светящийся, не известный науке человекообразный паук приближался.
– Это привидение! – почти крикнул лежащий паникёр и захотел вскочить и умчаться, куда глаза глядят, лишь бы избежать встречи с незнакомым доселе миром духов.
Но, как и в первый, и во второй раз, попытка пошевелить и поднять обрюзглый стан не удалась. Привидение находилось уже близко. Фёдор Васильевич ясно видел черты его лица. Это был мужчина лет сорока с пухлыми губами, толстым подбородком и впалыми блестящими глазами. В лице у призрака отсутствовали и страшное, и ужасное. Но зловещий свет, излучаемый привидением, до смерти пугал недвижимого трусишку.
– Может, пройдёт мимо, – надеялся Фёдор Васильевич, – если я закрою глаза? Нет, больше пить не буду, кажется, белая горячка прочит себя в родню. Если пронесёт и этот фонарный зомби не тронет меня, ей-Богу, пойду лечиться от рюмочной пагубной болезни, – он закрыл глаза и стал ждать, что произойдёт дальше.
– Эй, приятель, почивать изволишь никак? – сказало привидение, подлетев к трясущемуся от страха Боровкову вплотную. – Эй, да не бойся, я же видел, как ты зыркал на меня, ажно глаза из орбит выкатывались. Не притворяйся, говорю, растопырь зенки-то, пучеглазый. Чего вежды-то слепил?
Фёдор Васильевич приоткрыл веки.
– Ну что тебе надо? Уйди, шайтан, отстань от меня. Что я такого сделал? Чеснок тебе в печёнку.
– Э-э… да ты не понял, где находишься, браток? А я-то и не догадался сразу, думаю, что он так «пуговки» таращит, а ты, оказывается, себя ещё в рядах живых числишь. Так вот, помер ты, браток. Это тебе не вещественный мир. На кладбище загораешь. Теперь здесь твой загон, твои ясли. Оталлюрил, жеребец.
«Вот это да! – прибег к анализу Фёдор Васильевич. – А ведь и правду вроде толмачит. И зуб не болит, и не тошнит с похмелья. Значит, я, действительно, дух? Так, стоп. Если я дух, то почему не порхаю, как этот таракан светящийся?» – Вот ты утверждаешь, дескать, умер я, и, значит, тело моё остыло и разлагается, – произнёс вслух новоявленный покойник. – А если я после своей смерти могу мыслить, значит, я – дух. А раз я дух, то почему не летаю, как ты, а лежу, как прикованный?
– Э, чего, шустряк, захотел – летать сразу! Лётчиком, что ли, был? Нет, сперва бренные твои останки разложиться должны, а уж потом и душа от тела освободится. Так что, жди червей и крыс, они знают своё дело, быстро тебя по кусочкам растащат – и лётай себе на здоровье.
– Ну, спасибо, успокоил, а я-то чуть в штаны не наложил, от мысли, что теперь вечность так проваляюсь.
– А, может, и проваляешься, я вон по твоей постной мине заключаю – никак водочкой баловался? Небось, от неё и помер? Ну теперь страдай. Будешь, как лягушонок, в банке спирта плавать. Может, Тутанхамоном станешь. Да не дрейфь, шучу я, шучу.
– Раз я на кладбище, то почему не вижу, кроме тебя, других духов? – промолвил растерянно Фёдор Васильевич, повертев глазными яблоками.
– Да потому и не видишь, что все на собрании. Сегодня же воскресенье – день обсуждения духовных вопросов. У нас здесь строго: как собрание постановило, так оно и будет. А я не в общем табуне, потому что здесь как бы сторожем работаю, за порядком слежу.
– И много платят? – сострил недавно умерший, привыкая к своему новому положению в космической прослойке бестелесных.
– Да что нам деньги теперь – пыль. От скуки всякие штуки сочиняем. Заняться-то нечем! Вот и собрания придумали, и порядки, и работа у каждого своя имеется. Да ты и сам, когда выкуклишься из тела, тебе всё в новь будет казаться, а там полетаешь-полетаешь, да от безделья и скуки загнёшься. Только ты не беспокойся, я тебя Варваре представлю. Она тебя быстро к делу пристроит, с ней не захандришь. Она у нас баба деловая. Да вон, глянь-ка, кажись, сходка закончилась. Ну, ты полежи, а я за Варварой сгоняю.
Фёдор Васильевич перекатил глазные шары в бок, следя за удаляющимся от него духом, и обнаружил, что вдалеке показалась целая стайка светлячков. С их приближением темнота дала взад пятки, и постепенно всё вокруг наполнилось светом. Духи-фонарики окружили Фёдора Васильевича и с любопытством принялись рассматривать и обсуждать свежего покойника. Они смеялись, галдели, задавали какие-то вопросы, на кои новенький, недавно остывший труп не отвечал, потому как из-за света, излучаемого погребённым народцем, с непривычки щемило глаза, и Фёдор не мог различить тех, кто его спрашивает. Он зажмурился, рассуждая: «Ну и попал я! Не лучше чем наверху. А думал, после смерти наступят тишина и покой, а на тебе тишину и покой! Нет, лучше вообще не надо помирать. Чёрт меня дёрнул зайти в этот кабак! Интересно, от чего я там сковырнулся? Нечего было шляться по харчевням и забегаловкам».
– Эй, приятель. Слышь, браток! Опять уснул никак?
Фёдор Васильевич открыл глаза на голос духа-сторожа.
– Я к тебе Варвару привёл, как обещал, – сообщил недавний знакомый, видя, что новенький слушает его.
– А ну-ка, Максим, пусть все отлетят подальше, а то совсем человека напугали, лежит ни живой, ни мёртвый, – обратилась Варвара к духу-сторожу.
Угомонившаяся стайка беспрекословно подчинилась Варвариному приказу и отстала от новенького, однако, продолжая наблюдать за происходящим на расстоянии. Фёдор Васильевич перестал щуриться, так как света, что испускали кладбищенские старожилы, поубавилось, и он уже не бил так сильно в зрачки. Наконец, ему удалось как следует обозреть Варвару. Это была габаритная женщина с волевыми чертами лица, говорившими о её огромной силе воли и о способности руководить метущимися массами. Фёдору Васильевичу показалось лицо Варвары до боли знакомым и через несколько секунд он понял почему.
– Фёдор! – воскликнула вдруг Варвара. – Никак ты, проклятый? Наконец-то, и ты издох! А я ведь тебя ждала, паршивца. Околел-таки!
– Никак, узнала, Варвара? – удивился дух-сторож Максим. – Чай, родственник?
– Родственник, – передразнила Варвара, – да это же муж мой! Змий! Это он загнал меня сюда, гадюка, забулдыга подзаборный.
Фёдор вздрогнул, узнав в Варваре свою бывшую жену, которую похоронил семь лет назад и никак не ожидал её уже встретить.
– Господи! – взмолился он. – За что Ты меня так наказываешь, неужели мне и на этом свете в аду гореть? Изжога перечная, забодай тебя комар!
– Запричитал, холера, – перебила Варвара, – что ты в жизни хорошего-то сделал, чтобы у Бога милости просить? Алкоголик недоделанный. Ну, подожди, вот выйдет твоя душа из тела, мы с тобой поговорим.
– Поговорим, – усмехнулся Фёдор, – да ты рта раскрыть не дашь, пилюля горькая, знаю наверняка. Будь проклят тот день, когда женился на тебе!
– Да кто бы за тебя ещё замуж-то пошёл, пентюх, если не я? Кому ты был нужен, такой недотёпа? Но клянусь, если бы знала, что пить начнёшь, никогда бы не позарилась на эдакое добро!
– Жаль, что не знала, – ухмыльнулся Фёдор.
– Замолкни, сколиоз горбатый, – махнула рукой Варвара. – Ох, в молодости у меня столько женихов было, а я, дура, на этого польстилась!
– Сказала бы раньше, что дура, я бы близко к тебе не подошёл, – опять съязвил Фёдор. – А когда выползу из тела, то только ты меня и видела, сколопендра членистоногая. Улечу, куда глаза глядят, лишь бы твою болтовню не слушать. Судя по всему, это не мой порт приписки.
– Позволительно ли так со своей женой препираться? – сделал замечание дух Максим. – Да и не только женой, она здесь у нас самая главная. Не будешь слушать её – пропадёшь.
– Максим, тебе, что, сварливые, нудные бабы нравятся?
– Нет, – ответил дух-сторож, удивившись такому вопросу со стороны новенького и не поняв его смысл.
– А что тогда за Варвару горой стоишь?
– Ну ты мели языком, мели, а хоть иногда, да думай, что балаболишь. Знаешь, как мы тут до Варвары жили – смертельная тоска! А сейчас и работаем, и в хоре поём, и ещё много чего делаем, не жизнь, а сказка.
– А трактир-то у вас здесь есть? Ну хоть какая-нибудь завалящая корчма? – сделал последний выпад Фёдор. – Ведь настоящий мужик должен пахнуть потом, табаком и водкой.
– Ишь, чего захотел! – запыхтела Варвара. – И тут пьянствовать? Нет, милок, ты теперь дух и эту гадость в себя влить не в состоянии. Наслаждайся трезвой головушкой и свои порядки не устанавливай.
Фёдор выругался в ответ на Варварины слова, закрыл светлы очи и притворился спящим, не реагируя больше ни на что. Он знал, ежели станет продолжать хохмить, то из Варвариных уст на него выплеснется такой поток грязи, что зальёт с ног до головы. Посему принял решение терпеливо дождаться отторжения астральной сущности от своих бренных останков, более ни с кем не общаясь.
Время для Фёдора шло ужасно медленно, тело никак не хотело отпускать душу на свободу. Нежиться в кровате-гробу без движения жутко надоело. Но день тянулся за днём, и он начал замечать, как то тут, то там из его материальной оболочки с завидным упорством выбиваются наружу лучи от настоящего «я». Свечение усиливалось. И вот однажды лежебока почувствовал, что его больше ничего не держит, и рискнул пошевелиться. Сначала подёргал ногой, потом приподнял руку и, поняв, что теперь, действительно, свободен, встал.
– Слава Богу, выбрался! – произнёс он и всплыл, словно воздушный шарик, над самим собой.
Взглянув на полусгнивший, кишащий опарышами, непродезинфицированный мясной фарш, на коричневые кости и прилежно объеденный выразительный череп, Фёдор содрогнулся, так как впечатление было удручающее. Дух взлетел повыше, чтобы осмотреться, но, поднявшись на два метра вверх от гроба, маковкой натолкнулся на неожиданное препятствие.
– Вот те на, – удивился покойничек, – какой низкий потолок!
В это время недалеко от места захоронения Боровкова совершал свой очередной сторожевой облёт Максим. Он, как истинный профессионал своего дела, моментально засёк подозрительные барахтанья в могильном ящике, принадлежавшем мужу своей непосредственной начальницы, и мигом спикировал к месту происшествия.
– С выходом тебя, – искренне поздравил Максим. – Дождался, наконец!
– Спасибо, – вздохнул поздравляемый изгой замогильного общества, – скажи, Максимыч, обо что это я долбанулся башкой? Ведь я – дух, и для меня не существует никаких препятствий!
– Как бы не так – не существует, ещё как существует! Ты столкнулся с небом. Ты можешь запросто передвигаться в земле, но на поверхность махануть – кишка тонка. Такая у нас, духов, участь.
– Так, здесь и пол тогда есть? – спросил Фёдор.
– Говорят, есть, но точно не скажу. Никто из нас пока глубоко в недра не опускался – страшновато. Да и ещё, говорят, там, внизу находится царство диавола. А кто хочет к нему попасть? Добровольцев нет.
– Послушай, Макс, – опять спрашивал Фёдор, – что-то никак в толк не возьму, куда я попал – в ад или в рай: ни чертей, ни ангелов не сыщешь? Думаю так, если я здесь, то значит это рай. Но с другого угла прикинуть, раз здесь Варвара, то это непременно должен быть ад. Так помоги разобраться!
– Э, братишка, это впереди. Настанет день Суда и всех нас распихают: кого вправо, кого влево – грешников в одну сторону, праведников в другую. Для первых – ад, для вторых – рай.
– А когда произойдёт Суд?
– Справочников нет, может, завтра, а, может, через сто лет, а, может, и через миллион. Ждать надо. Но, видимо, нескоро. Экскурсию не желаешь совершить по кладбищу? Я здесь всё знаю, всё покажу.
– Да на кой мне эта экскурсия? Мне бы улизнуть отсюда поскорей – подальше от Варвары. А там найду себе тёпленькое местечко в другом городище, лишь бы ей не пахло!
– Вот поэтому и предлагаю устроить тебе экскурсию, чтобы ты осознал истинное положение вещей и сильно на Варвару не шумел. Так как гнездиться здесь будешь, пока Господь Бог тебя не призовет на исповедь.
Экскурсия, устроенная услужливым гидом Максимом, не заняла много времени, через час Фёдо
Русская Light Fairy струю горячей воды направляет в пизду
Муж Заснял Секс На Телефон
Кудрявая мама в красных туфлях с трудом насаживается на хуи двух любовников