Красные и зеленые
12 августа в Замбии проходят всеобщие выборы – граждане выбирают президента, 156 парламентариев и 117 окружных советников. Главное противостояние развернется между правящим с 2011 г. условно-этатистским «Патриотическим фронтом» (ПФ), возглавляемым баллотирующимся на третий срок президентом Эдгаром Лунгу, и условно-либеральной оппозиционной «Объединенной партией национального развития» (ОПНР) Хакаинды Хичилемы. В силу целого ряда причин эти выборы станут сложнейшими для действующего президента и, вероятно, последними для Хичилемы, до этого пять раз безуспешно добивавшегося высшего государственного поста.
Своему агрессивному подъему на выборах 2006 г. и конечному приходу к власти в 2011 г. ПФ во многом обязан обещаниям и харизме Майкла Саты (2011-2014), который перевернул целую страницу истории страны, открыв эпоху популизма (с отчетливым антикитайским ресентиментом), риторики «в пользу бедных» и… крупных и во многом безответственных иностранных займов, – мер, отвечавших на запрос многих замбийцев о возвращении государственного патернализма и регулирования на волне ностальгических воспоминаний о «золотом веке» 60-70-х гг. в горнорудной отрасли, но в конечном итоге и погубивших экономику страны.
То, что привело экономику Замбии к коллапсу в 1980-х гг., увы, не сработало и вновь. 18 октября 2015 г. в Замбии был учрежден Национальный день молитвы — ради спасения экономики, вступившей в экономический кризис с падением цен на медь, составляющей 60-70% ее экспорта. С приходом в том же, 2015 г., к власти после смерти в 2014 г. тяжело больного Саты по итогам трудной внутрипартийной борьбы «компромиссного» кандидата Эдгара Лунгу, страна окончательно вступила в полосу «пост-популизма» – отказа от нереалистичных предвыборных обещаний на фоне повсеместного разочарования в ПФ и проводимой ей политике.
Она открылась поляризацией, столкновениями и нарушениями на выборах 2016 г., на которых ПФ буквально вырвал победу у ОПНР, и характеризовалась противоречивыми реформами и систематическими отступлениями от ранее данных обещаний. Во многом – в связи с падением политического веса профсоюзов из-за деиндустриализации и «информализации» занятости (формальная занятость не превышает 25% от работающего населения), а значит, и неспособности общества организованно противостоять непопулярным мерам; но во многом и потому, что все политические силы страны лишь условно можно квалифицировать «левыми», «правыми» или «центристскими»: известны как неолиберальные и «элитаристские» реверансы некогда «популистской и этатистской» ПФ (особенно с 2011 г., когда партия активно добивалась поддержки образованного городского среднего класса и интеллектуалов), так и дирижистские и интервенционистские лозунги со стороны «либеральной» и как будто бы более «бизнес-френдли» ОПНР.
Как бы то ни было, за все это время в связи с займами на инфраструктурные проекты у КНР и Израиля, которые зачастую осуществлялись министерствами и их структурами в обход казны и в крайне непрозрачном порядке и которые должны были компенсировать долговременные потери от кризисных явлений в горнорудной отрасли, внешний долг вырос в 7 раз, достигнув 118% ВВП, а на его обслуживание в настоящее время уходит до 40% ВВП.
Негативные эффекты бесконтрольного долгового финансирования экономики и занятости дали о себе знать незамедлительно. Правительству Лунгу пришлось пойти на снижение корпоративного налога на добывающие компании и увеличение роялти с 6 до 20% с открытых участков и с 6 до 8% – с подземных шахт, сокращение социальных расходов с 33,3% (2015) до 26,1% (2020), в т.ч. на образование — с 20,2% до 12,4%, здравоохранение — с 9,6% до 8,8%, сельское хозяйство — с 10,2 до 3,7%, и, наоборот, в связи с растущим недовольством горожан, сельских жителей и социальных низов, значительно наращивать расходы на оборону и безопасность. Закрытия шахт, задержки в выплатах фермерам, заморозки зарплат госслужащих и проблемы с выплатами стипендий учащимся спровоцировали протесты уже в 2018 г. Наконец, остается целый узел нерешенных социальных проблем в шахтерском Коппербельте, переживающем широкий размах нелегального старательства, осуществляемого молодежными бандами (джерабос); ПФ достиг с ними компромисса в 2015 г., дав возможность легализоваться нескольким ОПГ и, вероятно, обеспечив их электоральную лояльность, но их деятельность по-прежнему эрозивно влияет на социальное самочувствие и благополучие жителей этого все еще ключевого для страны региона, а бенефиты сделки правящей партии с организованной преступностью представляются далеко не очевидными.
В октябре 2020 г., из-за неспособности выплатить проценты по еврооблигациям на сумму $42,5 млн, страна объявила дефолт — первой в «пандемийное» время. В январе 2021 г. Замбия снова не выплатила проценты по евробондам теперь уже на сумму $56,1 млн. С уходом 94% бюджета на текущие и самые необходимые финансовые операции правительства и обслуживание внешнего долга государство не может принять на работу 50 тыс. учителей, 17 тыс. медсестер и 500 врачей. Несмотря на все попытки сдерживания цен на кукурузную муку, масло, бензин, инфляция уже достигла 25%, 40% граждан, по разным оценкам, едят реже и меньше, 60% из 18,8 млн замбийцев живут менее чем на $1,9 в день, а многие все еще состоятельные жители всерьез рассматривают эмиграцию в ЮАР.
На грядущих выборах избиратели столкнутся с дилеммой, хорошо знакомой значительной части постсоветских стран, добившихся относительно конкурентной многопартийной демократии, которая не справилась, тем не менее, с задачами роста и модернизации страны: народу предстоит «проклятый» выбор между Сциллой и Харибдой. ПФ, до 2008 г. отчетливо популистская партия, в свое время очень полагавшаяся на занятых в неформальном секторе и уличном ритейле жителей трущоб, городскую молодежь и «депрессивный» Коппербельт, во многом растеряла как популистский драйв, державшийся на харизме и энергии Саты и таявший по мере ухудшения его здоровья, так и городской электорат, перешла в режим «выживания» (с наращиванием административной и репрессивной компоненты) и в связи с этим стала все больше полагаться на «кадры» — безработных наймитов, которые занимаются рэкетом торговцев, водителей микроавтобусов и таксистов, нападают на представителей оппозиции и их сторонников и охраняют своих партийных кандидатов. Эта, в общем-то, привычная для реалий Замбии практика (агрессивная защита молодыми партийными активистами «своих» кварталов, автобусных станций и торговых точек), в которой исторически были задействованы все крупнейшие политические силы (в т.ч. ОПНР), в настоящее время обеспечивает ПФ весомое преимущество благодаря негласной поддержке силовых структур и административного ресурса. ПФ, конечно, пытается действовать и иначе, например, вернуть доверие сельских жителей, повысив закупочные цены на маис, бобы, рис (в среднем на 40%), субсидии на семена и удобрения, однако провалы в политике национализации шахт и трудности в Konkola Copper Mines, одном из крупнейших работодателей страны, скажутся гораздо сильнее и негативнее на ядерном электорате ПФ — жителях городов и рабочих поселков.
Зато репрессии в отношении оппозиции, независимых СМИ, скандальные и резонансные эпизоды gassing в нач. 2020 г., в которых заподозрили руку правящей партии, череда направленных на удержание власти ПФ и Лунгу политтехнологических приемов точно не прибавляли доверия и популярности инкумбенту. Среди них — использование карантинных ограничений и колониального «Закона об общественном порядке» для препятствования проведения оппозиционных митингов и агитации других политических партий, нападения на журналистов и оппозиционеров, провалившаяся в 2020 г. попытка изменения конституции, успешно проведенный Cyber Crime Bill (2021), изменение порядка регистрации избирателей (с предположительным «дописыванием» 345 тыс. избирателей в лояльных ПФ Северной и Восточной провинциях и появлением там явно нелегально зарегистрированных 20 тыс. граждан Малави), четырехмесячный арест и выдвижение обвинений Хичилеме в апреле 2017 г. (всего политик задерживался 15 раз), первое с 1964 г. размещение войск в местах, где «ожидается насилие», наконец, формирование команды юристов, уже готовой оспорить победу Хичилемы.
На предыдущих выборах 2016 г. Лунгу преодолел 50% порог лишь с 13 тыс. голосами, а победил Хичилему лишь с 25,6 тыс. голосов (1,66% разрыв); ныне же победа Лунгу в Коппербельте и Лусаке — под большим вопросом, теряет он поддержку и в ключевой и родной для себя Восточной провинции, а его повторное выдвижение, одобренное решением Конституционного суда в декабре 2018 г. продолжает вызывать вопросы, и не только в стане оппозиции. Дело в том, что с этим решением были согласны даже не все судьи: так, по мнению судьи-члена КС Маргарет Муналулы, 19-месячный срок пребывания Лунгу у власти по итогам промежуточных выборов после смерти Саты между январем 2015 г. и сентябрем 2016 г. должен был быть засчитан ему как полноценный президентский мандат, что помешало бы выдвижению его кандидатуры в 2021 г. Ныне, по недавним опросам организации Afrobarometer, ПФ твердо симпатизирует лишь 15% респондентов, и только 24,9% были готовы отдать голоса этой партии (впрочем, 39,6% просто отказались отвечать на вопрос о кандидате, которому они отдали бы свой голос, и на выборах, безусловно, нас ожидают как непредсказуемые сюрпризы, так и вероятные опасения и сомнения в ОПНР и даже заинтересованность в статус-кво со стороны некоторых избирателей).
Основной (из остальных 15 кандидатов) противник Лунгу и лидер оппозиционной ОПНР Хакаинда Хичилема, помимо привычного, но тем не менее еще не девальвированного в глазах избирателя антикоррупционного нарратива, обещает переговоры с МВФ по поводу структурных реформ и нового займа, иностранные инвестиции и снижение налогов в добывающем секторе. О Хичилеме комплементарно высказываются местные лидеры мнений и влиятельные иностранные издания и тинк-танки, в частности, журнал The Economist и Chatham House — они убеждают голосовать за него во многом потому, что этот политик — бизнесмен с международными связями, бывший управляющий Coopers & Lybrand (ныне PwC) и Grant Thornton, быстро найдет «общий язык» с институтами МВФ, введет мораторий на займы и будет проводить политику austerity.
Увы, но начатую в 1992 г. программу приватизации горнодобывающей отрасли в Замбии считали самой успешной в Африке разве что Бреттон-Вудские институты — многие граждане по-прежнему считают ее незаживающей национальной травмой. Сам Лунгу, безусловно, играет на этих настроениях — он обещает (в случае победы) отдать Хичилему под суд за коррупцию в ходе приватизации 1990-х гг., когда тот работал в аудиторской фирме по оценке распродаваемых активов («Жители Коппербельта страдают, потому что Хичилема обогащался на приватизации!»). На этой же теме, к слову, попробует сыграть лидер основанной в 2018 г. «Социалистической партии» Фред Ммембе, тоже выступающий против приватизации и деиндустриализации. Поэтому Хичилему, вопреки тому, что пишут медиа, поддерживают далеко не все оппозиционно настроенные граждане. Но отторжение ПФ, особенно нараставшее в Лусаке и Коппербельте, может перевесить антипатию к Хичилеме и обеспечить ему дополнительные протестные голоса.
Распределение голосов и региональная поляризация, явно проступившая на выборах 2016 г., несомненно, дадут о себе знать и сейчас. В 2016 г. ОПНР уверенно победила в Южной, Западной и Северо-Западной провинциях, ПФ – в Северной, Восточной, а также в Луапула и Мучинга. Конкурентная борьба велась только за Коппербельт, Лусаку и Центральную провинцию.
Действительно, этнический фактор никогда не играл последнюю роль в распределении симпатий избирателей: ПФ традиционно пытаются обвинять в этническом фаворитизме в пользу бемба, крупнейшей этнической группы, составляющей 43% населения, а ОПНР часто пытались называть «партией тонга и лози» (а также «союзных» им групп (каонде, лувале, лумда, ламба) – соответственно 19 и 8%. Но правда и в том, что ни одна из исторических партий Замбии, в силу целого ряда причин, в т.ч. ее политической системы, никогда не пыталась строить свою политику на основе мобилизации голосов какой-то одной этнической группы. Все разговоры об этничности, а уж тем более ее политизация, по-прежнему строго табуированы, а разговоры об этносепаратизме, например, сторонников провозглашения «Баротселенда» в Западной провинции, пока не находят никакого отклика у населения. Распределение голосов столь же «этнично», сколь и обусловлено рациональным выбором, партийными программами (впрочем, нередко идентичными), обещаниями, ожиданиями, специфическими региональными интересами и т.д.
Партийные предпочтения – крайне волатильны, и страна не раз переживала последовательный крах правящих партий. Кроме того, судя по всему, контуры карты 2016 г. будут сильно смазаны. Хичилема может быть уверен в успехе в Северо-Западной, Западной, Центральной и Южной провинциях, хотя, возможно, и с некоторой потерей голосов. С другой стороны, скорее всего, в этот раз куда больше бемба из Лусаки и Коппербельта рискнут проголосовать за Хичилему, кандидата-тонга, выбравшего себе в пару бемба Мутале Налуманго, а также привлекшего к себе в команду двух влиятельных политиков-бемба – Феликса Мутати (бывший минфин и глава правившей в 1991-2001 г. MMD) и Келвина Фубе, ранее руководившего избирательной кампанией Майкла Саты. Здесь скажется как поддержка этих двух «тяжеловесов», так и ущерб, нанесенный ПФ и лично Лунгу со стороны открыто трайбалистски настроенного политика-бемба Чишимбы Камбвили, который весной 2021 г. цинично воссоединился с ПФ, но ранее, с 2016 г., очень агрессивно критиковал курс Лунгу и настроил против него многих его избирателей в Коппербельте.