Красная кнопка

 Дверь президентского кабинета отворилась, и в помещение вошел крепкий, лысеющий, средних лет мужик. Мало кто мог открывать эти двери без стука, и этот мужик был одним из таких людей. Это был Александр Коржаков, начальник президентской охраны. 

- Николаич, что то срочное? Готовить машины? 

- Садись Саша, есть разговор. 

- Разговор? Разговоры я страсть люблю. Меня хлебом не корми, но дай с хорошим собеседником потрепаться. 

Коржаков заметил напряженное и смутное лицо президента, и в таких ситуациях всегда пытался разряжать обстановку, настраивая своего друга и начальника на позитивный лад. Но в этот раз не особо получилось. Ельцин сидел в своем кресле с каменным выражением лица, и таким же тяжелым взглядом смотрел на своего начальника охраны. Коржаков понял, что разговор предстоит серьезный, и шутки сейчас не уместны. 

- Саша, дело государственной важности. И в этом вопросе, я могу довериться только тебе.  

- Борис Николаич, вы же меня как облупленного..... Я не подведу. 

- Знаю, Саша. Знаю. 

Ельцин медленно встал из-за стола, подошел к окну, и пристально посмотрел в даль Красной площади. 

- Ты помнишь Лёню Брежнева? 

- Ну конечно помню, как забыть-то дорогого Леонида Ильича. 

- Да, дорогого Леонида Ильича. В последние годы, это говорили только рассказывая анекдоты. 

- Да, к нам помню в середине 80х, в девятку книжица самиздатовская попала. Вот как раз перед самым сабантуйчиком. Кто ее притащил, уже не помню. Ну такая увесистая. Несколько сотен страниц. И всё анекдоты про Леонида Ильича. Просто умора. Смехопанорама отдыхает. 

- Да, анекдоты гришь.....: - тяжело вздохнул президент. - Ну расскажи хоть один, что ли. Может и я посмеюсь. 

- Ооо, ну этого у меня сколько угодно. Вот, мой любимый. 

Брежнев выступает по телевизору: 

— По Москве распространились ложные слухи, будто вместо меня в машине возят чучело. Заявляю ответственно: это клевета! На самом деле вместо чучела, по Москве, возят меня. 

Коржаков уже хотел брызнуть смехом, но подавил в себе этот позыв, увидев что начальник посмурнел еще больше. 

- Саша, еще десяток лет назад, я на танки прыгал, а сегодня ты меня возишь по Москве вместо чучела. 

- Николаич, ну..... 

- Скоро про меня такие книжонки писать будут. Ты это понимаешь? И не самиздатовские, а в глянце. А хош матовые, и в кожаной обложке. И будут они продаваться на Тверской: - Ельцин вытянул руку в направлении этой улицы. - И стоять они будут на главных полках. 

- Борис Николаич, срок уже подходит. А вы еще о-го-го! На пенсию пойдете, мемуары напишете. Ваши мемуары на первой полке стоять будут. И в глянце, и в мате. Ну а в кожаной обложке - это само собой. Был бы у Лёни срок, то его мемуары на полке стояли. И он ездил бы не по Москве вместо чучела, а по шарику нашему земному. И книжки свои дарил бы с автографом разным уважаемым людям. Но тогда время такое было. Тебя катают по Москве на членовозе вместо чучела, а потом докатывают по площади Красной, но уже на лафете. Не мемуаров ни каких, не уважаемых людей, не автографов под софитами. 

- Саша, я все понимаю. Срок. Но я не дотяну. Но я то ладно. Чта меня жалеть. Расею на кого я оставлю? Если вдруг лафет не сегодня, так завтра? 

- Николаич, ну прекращайте. Вы и сегодня, и завтра. А там и новые выборы. 

Ельцин стукнул кулаком по столу. 

- Выборы, гриш! Видал ты выборы в девяносто шестом? Чего нам стоило Расею от красножопых спасти! 

Уйду я, сразу они опять налезут. А там знаем мы что будет. Видели уже не раз. Заберут все! И поделят. Раскулачат вмиг. И все старания Толика на смарку. 

- Так, а мы человечка поставим. На первое время. Пусть вожжи подержит, пока мы такую плотину не выстроим, через которую не одна красная сволочь не просочится. 

- Спешить нужно, Саша. Человечек - это хорошая идея. Но до конца срока, я сам вожжи удержать не смогу. 

- Николаич, ну тут всего-то два годика осталось.

- Два годика гришь! Ну, панимаш, смотри. Я не спроста тебя вызвал вот так, одного. Только тебе я могу это доверить. Давай, тащи черный чемоданчик. 

Во рту начальника охраны мгновенно пересохло. Он побелел как лист бумаги. 

- Но Борис Николаевич..... 

- Я сказал тащи: - и стукнул двумя кулаками по столу, - там он под шкафом валяется. 

Коржаков подошел на несгибающихся ногах к шкафу. Больших усилий ему стоило стать на одно колено, что бы запустить руку под низ. Пошурудив там секунд пять, охранник нащупал ручку чемоданчика, и вытягивая его, обратился к президенту. 

- Борис Николаич, сегодня же, сегодня..... послы же, послы. Прием будет во второй половине дня. Там из Штатов, из Европы..... Арабы будут. Борис Николаич, а потом концерт по программе, концерт же. Пугачева петь будет. А потом и банкет. 

- Ты мне Саша зубы не заговаривай. Неси чемоданчик сюда. 

Коржаков трясущимися руками, поставил черный чемодан на стол президента. 

- Вот она, мощь и сила государства расийскаго. Саша, именно благодаря ему: - Ельцин вытянул руку в сторону чемодана, - мы еще живы, и не разорваны на куски. 

- Может не надо. - жалобно посмотрел на своего начальника Коржаков. 

- Надо, Саша. Надо. 

Ельцин набрал код на замке, и чемоданчик открылся. 

- Смотри Саша, какой боекомплект. Один из лучших в мире. Боеголовки мощнейшего заряда: - президент сунул руку в чемодан, и достал оттуда прозрачную, литровую бутылку "Гжелки". - Ты как мой верный оруженосец, заряжать будешь. А я пальну. И не каких возражений. 

Ельцин достал из шуфляды граненый стакан, и протянул его охраннику. 

- Давай Саша. 

Коржаков наполнил сосуд ровно всклень. 

Ельцин встал, поднял стакан перед собой, так что не пролилось и капли, и залпом выпил. Зажмурившись выдохнул, поставив стакан обратно на стол. 

- Вот, смотри: - Ельцин кивнул в сторону стакана, на дне которого осталась водка. - Если бы ты зарядил по Марусин поясок..... То все! Ни чего бы не осталось. Но кого я обманываю? Избирателя можно обмануть такими дешевыми фокусами. Себя то не обманешь. Почему над Лёней и его свитой все так потешались? Потому что, к концу они стали старыми развалинами. Тертые яблочки кушали, вместо мяса с кровью. Пили отвар шиповника, вместо коньяку. Таблетки жменями глотали. Саша, всему свое время. Я не хочу быть такими как они. 

- Николаич, ну будет тебе. 

- Всем нам будет. И по полной. Если в думе узнают, то меня в миг сожрут, особенно коммуняки. Я ж тебе не Валька-полстакана. От нее вовсе другие мастерства требуются. Вот кстати, вызову ее из Греции. Нечя там оливки жрать и на греческих обрезах кататься. Давай Саша, заряжай себе снаряд. 

Коржаков наполнил стакан, встал и поднял сосуд. Хоть разговор его и смутил, но охранник взял себя в руки, и не проронив не капли, опрокинул водку себе в рот. Опытный кгбэшник знал, что такое субординация, и по этому оставил в стакане чуть больше водки чем было у Ельцина. 

- Вот, видишь? Видишь? Саша, это приговор. И нам приговор, и Пугачеве приговор, которая петь сегодня будет. Двадцать лет прошло, а мы становимся такие как Лёня и его свита. 

- Николаич, ну ладно мы. А Пугачеву за что? 

- А она чта, девочка? Она, понимаш, еще на похоронах Троцкого пела. У нее-то глотка луженая, певица как никак. А компрессию уже нормальную сделать не могёт. Я сам проверял, в девяносто шестом. Когда она на наших агит.концертах хрипела. Мы же не чем ее не лучше. У нас тоже глотки луженые, хоть мы и не поем. А к глоткам в придачу, и зубы с клыками имеем. 

- Да. Дела. 

- Дела такие. Заряжай. Сам знаешь что между первой и второй. 

Ельцин подошел к аквариуму с тускловатой жидкостью. Закатал пиджак с рубашкой до локтя. Отогнал в бок ветвистый кустик укропа и лист хрена. Сунул руку в недра аквариума, и достал оттуда два огурца. Вернувшись обратно, президент увидел на столе полный стакан. Ни сказав и слова, он выпил залпом. Но снова на дне осталось немного водки. Занюхав огурцом, Ельцин с горем в глазах посмотрел на недопитую водку. Ком обиды подступил к горлу. Ельцин был в шаге от того, что бы заплакать. Ему было все окончательно понятно.

- На. 

Президент протянул охраннику огурец. Коржаков взял его. Без лишних слов налил стакан, затем его выпил, занюхав солением. Так же как и в прошлый раз, Александр Васильевич оставил немного водки на дне. 

- Видишь Саша, в чем мощь нашего государства расейскаго. Это наш последний аргумент. Сегодня будут бегать вокруг меня арабы разные. Трясти своими чак-чаками и кумысами. Они русским не ровень. Вот американцы, другой разговор. Я еще в первый срок, когда с визитом ездил. Был у нас пункт по инспектированию вооружений. Вот там, в его Белом доме мне ихний Джим Бим дали проинспектировать. Вот тут я понял, чта с Америкой воевать не стоит. Себе дороже. С ними дружить нужна. 

- В Белом доме? А не в Овальном кабинете ненароком. 

- В овальном. Там именно. Где недавно эта жидовочка Билу компрессию создавала. Видишь, Саша, и тут американцы впереди нас. Там девочки двадцатилетние во всю работают на благо страны и государства, а у нас все такие как Пугачева. Хоть и с глоткой луженой. Давай следующий заряд! 

Коржаков достал новую бутылку. 

- Борис Николаич, вот есть вопрос такой. Почему все говорят, что в черном чемоданчике хранится заветная красная кнопка. Тут же только одни боеголовки. 

- Красная кнопка, это тебе не игрушка. Это запароленный объект. Но сегодня особый день. Отныне, Россия вступает в новую эпоху. И в честь этого, я не только тебе покажу эту кнопку, но и дам на неё нажать. 

Коржаков от этих слов в момент протрезвел. 

- Борис Николаевич, но это..... Это же ядерное. Оно же оружие. 

- Ядерное-ядерное, ещё какое. Да. А еще химическо-бактериологическое. Там такое, чта и Гёте рядом не валялся. А ты что, опешил? Тебе что, арабов жалко? Плюнь ты. Пусть чак-чаком своим подаваться. А за европейцев и американцев не переживай. У них хорошие ПРО. Я лично его инспектировал. 

- Николаич, может не нада. 

- А может ты за себя боишься? Саша, ты русский мужик. Ты человек служивый. Ты присягу давал. Ты забыл, что должен тяготы все стойко и прочее. Раз я сказал, чта нажмешь, значит нажмешь. 

Ельцин подошел к шкафу, и посмотрел в висящее на нем зеркало. Затем вернулся обратно, и начал пить водку жадными глотками прямо из бутылки. После нескольких глубоких глотков, президент отставил бутылку в сторону. Громко выдохнул, и снова подошел к зеркалу. 

- Вот она родимая: - радостно воскликнул Ельцин, и показал в середину своего лица. - Иди сюда Саша, будем арабов кошмарить. 

Коржаков подошел к Ельцину 

- Давай. Жми. 

Охранник протянул дрожащую руку к лицу президента Российской Федерации. 

- Да не дрефь ты. Жми кому сказано. 

Коржаков поднес палец вплотную, к мясистой и налитой кровью картофелине носа Ельцина, и вдавил в нее своим указательным пальцем. 

Раздалась канонада ядерных залпов. По президентскому кабинету пошли ядовитые ядерные выхлопы, с химическо-бактериальной побочкой. 

- Чта Саша, ни когда не думал, чта придется на заветную красную кнопку жать? А вот оно как вышло..... Ладно, иди машины готовь, поедем к послам. Пиздец арабам. 

- Николаич, я тогда в гараж. 

- Ты там по дороге к Сереже Ястржембскому в кабинет загляни. Скажи, чта пусть готовится. От послов приеду, будем указ писать. Черномырдина снимать буду. Пусть в дом престарелых едет. А у меня своя молоденькая Моника будет. И компрессия будет не хуже чем у американской.