Красивая блондинка и брюнетка стали объектом дрочки миллионов

🛑 ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Красивая блондинка и брюнетка стали объектом дрочки миллионов
Влада ВОРОНОВА

Кровь особая, цена высокая

Аннотация
Их было много — любителей оплачивать своё благоденствие чужими жизнями: и свекровь, и подельники свекрови, и подельники подельников, и даже случайные прохожие.
Она была одна — самая обычная женщина, примечательная лишь тем, что её кровью любой волшебник может тысячекратно усилить свою магию, а потому каждый деляга будет рад похитить её и продать волшебникам. В этом мире она всего лишь кусок мяса для стаи гиен, ничтожная песчинка в жерновах судьбы.
Но она с таким уделом не смирилась. И началась жестокая cхватка с судьбой.
Возможно ли победить судьбу?

Космоопера+фэнтези. Сильная героиня. Философия, психология и социальные проблемы.

Высокая стройная блондинка, успешно маскирующая свои сорок восемь лет достижениями косметологии, выключила планшет и положила его на письменный стол, встала и подошла к окну кабинета, стала смотреть на парк, который окружал её особняк. Одета и причёсана блондинка с классической элегантностью и чётко дозированной демонстрацией дороговизны, которая ни в коем случае не становится плебейски-вульгарным хвастовством успешностью, присущим лишь вырвавшимся из грязи в князи, а является способом ненавязчиво обозначить свой статус дамы высшего света, не равной толпе, включая ту самую выбившуюся в князи грязь.
Июньское солнце заливало парк светом, теплом, манило прогуляться, но дама посмотрела на это сияние неодобрительно, как на вопиющее нарушение приличий, и вернулась к письменному столу, величественно и грациозно села, взяла планшет.
Новости всё же следовало прочитать, какими бы скверными они ни были. Дама просмотрела самые обсуждаемые темы соцсетей и светских интернет-журналов. Как она и опасалась, развод её сына наделал шума не меньше, чем тот, который был из-за его позорной женитьбы на толстой рыночной торговке, презренной простолюдинке, приехавшей в столицу из провинции и имеющей соответствующие манеры.
«Но тогда я вынуждена была смириться и принять этот отвратительный брак, — размышляла дама. — Муж по какой-то неведомой причине решил, что эта парвенюшка — и только она! — родит ему идеальных внуков, настоящих наследников».
Дама положила планшет на стол и горько, устало улыбнулась.
«Если сноха уйдёт из нашей семьи, — продолжила раздумья дама, — то муж разведётся со мной. Я нужна ему только как воспитательница внуков. Но он готов был весьма щедро платить мне за такую работу. А развод низвергнет меня на самое дно, с которого никогда уже не подняться. Лгать самой себе бессмысленно — я старуха, которая никому нигде не нужна. Тогда как мужа окружает множество восемнадцатилетних красоток. И при его деньгах и славе не имеют значения ни преклонный возраст, ни бесплодие. Юные прелестницы всегда будут висеть на нём гроздьями. А для мужа не имеют значения дети, он опять начнёт говорить, что истинными наследниками Мастера и продолжателями его дела могут быть только ученики. И всё, что не потратит на прихоти молоденьких подстилок, отдаст музыкальным школам, которые понаоткрывал по всему миру. А я останусь нищей, потому что всё, сделанное мной для обеспечения себе достойной старости, пошло прахом из-за безмозглого, никчёмного сына и его отвратительной, непомерно наглой и дерзкой девки, которая слишком глупа и низкородна, чтобы понять, какую милость оказали ей судьба и мой муж, позволив войти в нашу семью».
Дама скользнула усталым взглядом по комнате, которую называла своим кабинетом. Изысканная, сдержанная, достойная классичность интерьера, строгий, безупречный вкус, какой и должен быть у настоящей дамы из высшего общества, всё та же чётко отмеренная доза дороговизны.
Никакими делами хозяйка кабинета никогда не занималась, но у дамы высшего света должен быть свой кабинет — и точка.
Дама встала из-за стола и снова подошла к окну — созерцание парковой зелени успокаивало.
«Как мой сын мог оказаться таким глупым, бездарным, никчёмным существом? До каких пор он будет позорить своими выходками семью? И как жить мне, если надеяться больше не на кого — сын меня предал, а муж обязательно подаст на развод, потому что в никчёмности зачатого им сына винит только меня?»
На столе зазвонил телефон. Дама взяла трубку.
— Валентина Сергеевна, — прозвучал в трубке голос экономки, — вам звонит госпожа Карпова.
— Меня ни для кого нет ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. И в Москве меня нет.
— Слушаюсь, Валентина Сергеевна. Если вы захотите полететь к Алексею Дмитриевичу, я сейчас же сделаю серию броней на билеты, чтобы вы могли покинуть Москву в любое удобное для вас время. И одна из машин персонала всегда будет наготове, в аэропорт вас отвезёт не Геннадий, а горничная, так что никто ничего не заметит.
— Спасибо, Лиза, вы как всегда безупречны.
Валентина положила трубку.
«Хорошо, что есть хотя бы один не обделённым мозгом человек среди окружающих меня идиотов».
Валентина вернулась к окну и немного поразмышляла, а не улететь ли сейчас же к мужу в Лос-Анджелес. Всё же о разводе Алексей пока не заговаривал.
Пересидеть устроенную сыном компрометацию подальше от Москвы было бы неплохо, но стратегически невыгодно. Муж всегда мечтал о прославленной музыкальной династии и ждал внуков. И даже когда занялся организацией своих школ в США, в Европе, в Австралии, а затем в Сеуле и в Токио, то всё равно наследниками хотел сделать внуков. Но в прошлом году впервые заговорил о наследовании его дела учениками. Если Алексей узнает о разводе сына, то всё своё многомиллионное достояние — и авторские права, и деньги, и недвижимость, и акции — отпишет школам.
«Мой сын должен вступить в новый брак, — решила Валентина. — Немедленно. Алексею надо показать хорошую сноху, будущую мать его внуков, которые станут продолжателями его таланта и славы. Если у Дениса будет жена, то можно уверенно говорить, что это не его, ущербного во всём, баба бросила, а он сменил опрометчиво выбранную в юности парвенюшку на достойную пару. Алексея это обрадует».
К счастью, за пределами Москвы и Петербурга события московского бомонда не интересуют никого. И поэтому никто не донесёт великому и гениальному пианисту Алексею Меркулову, что его сын лишился той, кого Меркулов назвал хорошим станком для производства внуков. Сам же Меркулов в соцсети не заглядывает, а его помощники мониторят только англоязычную часть, да и то ищут лишь ту информацию, которая касается концертов, дисков и мерчандайза самого Меркулова и тех артистов, в чьи работы он сделал вложения. Следовательно, команда Алексея не заметит московский скандал, порождённый разводом его сына, а когда Денис предстанет пред отцовскими очами с новым, более качественным инкубатором, то развод с нынешним не будет иметь ни малейшего значения.
План превосходный, но практически невыполнимый. Ни одна достойная девушка, иначе говоря, не старше двадцати одного года, приятной внешности, из хорошей семьи, воспитанная, со вкусом и образованием, на Дениса и не посмотрит. Провинциальные карьеристки, приехавшие покорять столицу, умные, хваткие, талантливые и целеустремлённые, тем более Денисом не заинтересуются — они, конечно же, очень хотят закрепиться в Москве, но через перспективную должность, а не через постель. Во всяком случае, не через постель хромого очкастого заморыша с тускло-сивыми волосёнками и блёклыми серыми глазами, который то задыхается, то заикается. Прельститься таким убожеством могут либо охотницы за деньгами, либо утратившие надежду на замужество перестарки, равные по убожеству Денису. Ни тот, ни другой вариант не подходит, Алексей тут же всё поймёт и тогда не только сына прочь вышвырнет, но и с женой, которая родила ему такое недоразумение, разведётся.
Валентина прилегла на диван.
«Я всё рассчитала правильно. Но этот отвратительный ребёнок испортил все мои достижения!»


+ + +

Валечка всегда была умненькой доченькой очень умного папы.
Действительно умного — Валечка не видела ни одного случая, когда расчёты папы оказались бы ошибочными.
Папа, крупный чиновник в министерстве культуры, один из тех, в чьём ведении были зарубежные гастроли советских артистов, ещё в 1982 году сказал, что система прогнила и максимум лет через десять рухнет, раздавив обломками всех, кто хоть как-то с ней связан, а потому надо быть к этому готовыми. Тихо, не наглея и не привлекая внимания, понемножку, и делясь с другими умными людьми, собрать все выгоды, которые система ещё способна дать, чтобы создать хороший трамплин для жизни там, где советской системы нет и никогда не было.
Как готовился папа, Валечка не знала и не хотела знать. Зачем отягощать голову такими вопросами, если высокой должности в министерстве, как у папы, или в КГБ, как у папиных друзей, у Валечки всё равно нет? Да и не нужны ей все эти карьерные, деловые и политические сложности, от которых так много хлопот. У Валечки была иная карта, которую необходимо правильно разыграть.
Валечка была красавицей. В том самом году, когда папа сказал судьбоносные слова, а самой Валечке было всего лишь четырнадцать лет, вокруг неё уже увивалась целая толпа кавалеров.
А потому в скором времени, всего-то через четыре года, Валечка достигнет расцвета своей красоты и сможет выйти замуж за принца.
Конечно же, слово «принц» было метафорой. А вот спецквартира, спецмашина, спецполиклиника и спецмагазины — самой что ни на есть реальностью.
И тут нельзя было ошибиться. Валечка насмотрелась, как всего этого в одночасье лишались те, кого соперники вытесняли с должности. И ей было страшно даже представить, какими сокрушительными потерями обернётся крах системы.
Поэтому рука и сердце прекраснейшей дамы достанутся только тому, кто и без системы способен пользоваться прелестями жизни. Но не нарушая законов этой системы! Умненькая Валечка не хотела оказаться женой заключённого, у которого конфисковали всё до последней нитки и посадили за спекуляцию или организацию нелегального цеха.
Единственным в таких условиях вариантом был брак с выдающимся музыкантом, скульптором, танцором или художником — их и в заграницу частенько выпускали, и сами они неплохо зарабатывали, и тот самый трамплин, о котором говорил папа, у них имелся. Достаточно вспомнить Барышникова и Ростроповича.
Поэтому юная Валечка внимательно слушала всё, что касалось молодых победителей разнообразных конкурсов для деятелей искусства. Она следила за их карьерой, анализировала, выбирала. Кто сказал, что в четырнадцать девушку не интересует устройство своего будущего, особенно та его часть, которая относится к старости? Дур, возможно, и не интересует. Но Валечка была умненькой, и будущее её очень интересовало.
А потому в девятнадцать она стала женой Алексея Меркулова — безвестного сына солистов столь же безвестной провинциальной филармонии, которому жюри конкурса прочило выдающуюся музыкальную карьеру.
И не ошиблось. Меркулов действительно оказался гением.
Конечно, солировать в Большом театре на концерте произведений для фортепиано с оркестром Меркулова назначили под давлением Валечкиного отца. Но оглушительный, ослепительный, прямо-таки сказочный успех был заслугой только самого Меркулова. Он не проснулся знаменитым. Нет, Меркулов уже с антракта вернулся в зал величайшим пианистом страны.
Разумеется, заграничное выступление новоявленному солисту организовал тесть. Но взыскательную публику Лос-Анджелеса Меркулов поверг к своим ногам самостоятельно.
А ещё Меркулов был умён не меньше Валечкиного отца, и потому затевать побег не стал, вернулся в Советский Союз. Молодой гений прекрасно понимал, что однократный успех ничего не значит, что необходимо несколько лет солирования в Большом театре и гастролей по лучшим сценам зарубежья, пока он не станет тем, кто сам диктует театрам условия, а они не только их принимают, но и в очередь выстраиваются.
И тесть обеспечивал и концерты в Москве с Ленинградом, и частые гастроли «у буржуев», и никакая перестройка, о которой верещали газеты, ничего по-настоящему не меняла. Высокие партийные бонзы по-прежнему решали всё. А Меркулову нужен был тягач-тесть, который вывезет карьеру на высший уровень. Тестю же необходим был тягач-зять, который при неизбежном и, из-за попыток перестроить гнильё, скором крушении советской системы перевезёт его совершенно легально и законно туда, где эта система значения не имеет.
Валечка такими делами не интересовалась. Университет она бросила сразу после свадьбы — это дочь чиновника обязана получать высшее образование и работать хоть где-то, а жена во все времена, даже при Сталине, могла жить в своё удовольствие: посещать косметические салоны, парикмахерские, магазины, ходить в гости и принимать гостей.
Но удовольствия удовольствиями, а о будущем позаботиться надо. Валентина как можно скорее постаралась обзавестись ребёнком, и теперь с нетерпением ждала, когда же сын подрастёт достаточно, чтобы начать учиться музыке. Муж — вещь крайне ненадёжная, сегодня он есть, а завтра инфаркт, и жена осталась без кормильца и без статуса. Или, что более вероятно, стареющий муж выгонит подувядшую жену, чтобы жениться на красотке восемнадцати лет от роду, которая ради квартиры, гонораров и пребывания в высшем обществе будет изображать пылкую страсть и вешаться старику на шею. Это генералы и чиновники никогда не разводятся, даже если жена опостылела, потому что развод убьёт карьеру. А у людей искусства никаких сдерживающих мотивов нет, там все только и заняты, что адюльтерами, разводами и новыми браками, и это никак на карьеру не влияет.
Поэтому Валентине нужен был одарённый ребёнок, и немедленно! С матерью развестись невозможно. И быть матерью великого музыканта намного значимее, чем женой. Это Валентина понимала отлично.
Но понимали это и многие другие женщины. Количество желающих переманить Меркулова ребёнком будет исчисляться сотнями. Поэтому Валентина постаралась заранее убрать конкуренток. Ещё до свадьбы попросила папу поговорить по-мужски с женихом, втолковать ему, что если небольшие загулы на сторону мужчине, особенно если он из сферы искусства, простительны, то никаких беременных любовниц быть не должно. Валентина напирала на то, что это плохо повлияет на карьеру отца, особенно сейчас, со всеми этими дурацкими перестройками и гласностями, а значит и новым оружием в руках конкурентов. Так что пусть втолкует будущему зятю, как важно всегда пользоваться презервативом.
О том, что мечтающий о династии музыкальных гениев муж должен иметь возможность получить наследника только от жены, Валентина умолчала. Папе его доченька, конечно, небезразлична, но своя карьера всё равно дороже, важнее и значимее, а потому воздействовать на отца лучше через неё.
Убедившись, что отец понял всё правильно, и будущий муж своё получит сполна, Валентина начала искать для сына — или дочери, на устройство будущего пол ребёнка не влиял никак — правильную няньку. Благо из-за перестроечных катаклизмов жилось в стране тяжело и голодно, и потому относительно сытая Москва влекла народ с утроенной силой. А просторную кухонную лоджию в трёхкомнатной кооперативной квартире, подаренной отцом на свадьбу, переделали в спальню для домработницы ещё до бракосочетания — менять привычный образ жизни Валентина не собиралась ни в единой мелочи.
Домработница — учительница фортепианной игры из провинциальной детской музыкальной школы, пусть и пенсионерка, но энергичностью и крепкостью способная дать фору молодым — была найдена, и Валентина сочла, что все труды по обустройству будущего закончены.
Но мерзкое гнусное существо, которое именовалось ребёнком, всё испортило. Сначала оно превращало идеальную фигуру Валентины в бесформенное подобие бегемота, заставляло по утрам бороться с отёками на прекрасном лице, вынуждало круглые сутки то и дело бегать в туалет, да ещё и досаждало перепадами настроения, недостойными настоящей дамы. А когда монстр, называемый ребёнком, родился, то разрушил все прекрасные построения, потому что оказался тотально бездарным.
Себя Валентине было упрекнуть не в чем. Она всё делала правильно. Валентина использовала всё, что в человеческих силах, чтобы ребёнок стал гением: выбрала гениального отца, специально обученную няньку, даже заручилась поддержкой астрала и церкви, заказывая тайком молебны и посещая астрологов, которые выбрали лучшее время зачатия, и бабок, которые снабдили заговоренными корешками, кои следовало класть под матрац супружеского ложа. Конечно, бабки-астрологи-церкви — это всё чушь, но если вдруг и правда есть хотя бы малейший шанс, что они повлияют на ребёнка должным образом, этот, пусть даже самый призрачный шанс, надо использовать. Сразу после того, как младенца принесли из роддома в квартиру, в его комнате зазвучала музыка. Сначала немного, затем всё больше. Домработница-нянька играла с ним в музыкальные игры. А в пять лет Дениса усадили за фортепиано, и он начал постигать основы игры.
Всё оказалось зря. Если домработница-нянька, которой очень были нужны и жильё в Москве, и высокая зарплата, улыбалась и заверяла Валентину, что у такого маленького ребёнка нужный уровень способностей ещё разовьётся, то Алексей, услышав как сын исполняет «Во саду ли, в огороде», заявил, что на детях природа отдыхает.
— Зато вдвойне расцветает на внуках! — тут же ответила Валентина.
Муж согласился, а Валентина помчалась устраивать сына на уроки живописи. В балетную школу Дениса не взяли ещё год назад. Это, конечно, разочаровало Валентину, но оставалась надежда, что нянька права, и талант музыканта у Дениса ещё появится.
Не появился. Музыкальный слух у него, конечно, был, но не того уровня, с которым выступают на концертах даже в провинции.
Бездарным Денис оказался и в живописи.
— Он очень старательный и трудолюбивый, — говорили преподаватели. — Но искры в нём пока нет. Однако вы не огорчайтесь, всё ещё разовьётся. Главное, что он готов трудиться.
Валентина вежливо благодарила и уводила сына домой, мысленно проклиная тот день, когда в её прекрасном теле поселилось это чудовище-разрушитель.
К счастью, оставался ещё большой теннис — прекрасный, аристократичный, престижный и весьма доходный спорт. Знаменитый теннисист мог получить гражданство любой страны Западного Мира, стать там миллионером, с такой же лёгкостью, как и знаменитый музыкант, солист балета или художник. А шесть лет — последний срок, когда можно начинать заниматься теннисом.
Но мерзкое отродье и тут всё испортило. Прозанимавшись всего лишь полгода, Денис упал с лестницы и сломал ногу, причём так, что на всю жизнь остался хромым. О спортивной карьере пришлось забыть.
Возложенной на него миссии сын не оправдал, а рожать второго ребёнка Валентина не хотела категорически. Да и не могла. Ещё на четвёртом месяце беременности, глядя как-то утром в зеркало на то, как её ослепительная красота превращается в отвратительное уродство, Валентина решила, что одного подвига с неё хватит, и так издеваться над собой она не будет больше никогда. А учитывая, что и отец не вечен, и муж через пару-тройку лет перестанет нуждаться в помощи тестя, наследник у Алексея должен быть только от Валентины.
Знакомые в медицинской среде у неё были, а потому решить поставленную задачу удалось на ближайшем театральном банкете. Сначала Алексей при помощи одной фармакологической штучки, которую Валентина добавила ему в рюмку, напился до глупых выходок и последовавшего вскоре бесчувственного сна. А затем, уже дома, Валентина дала ему другой подарок. Снабдила им Валентину ещё одна знакомая студентка медфака, которая как раз изучала венерические заболевания, бывала на практике в соответствующем учреждении и недавно лишилась жениха, которого увела соперница. Теперь Валентинина приятельница готова была жестоко карать всех разлучниц мира, а потому и пробирку с соответствующей заразой Валентине дала, и как что делать объяснила. Алексей получил неопасное для мозга, сердца и рук, но фатальное для мужской плодовитости заболевание. Название Валентина так и не запомнила, какой-то «-диоз» или «-миоз», но это и не имело значения. Главное, что всё сработало.
Муж, выслушав поутру краткий, подчёркнуто спокойный и убийственно язвительный рассказ о том, как отвратительно он себя вёл, да ещё и утащил в тёмный угол
Стройная пошлячка с волосатым лобком позирует на полу порно фото
Стройняшка с косичками трахает себя после сделанного минета
Наглая красавица с большими титьками