Конев, у тебя рак.

Михаил Конев

В августе приезжала подруги Ира и Оля, затем явились Максим с Наташей и ещё десяток местных ребят. Мы безбожно кутили от заката до рассвета, текила лилась рекой, а кровь становилась гуще сангриты и темнее следов от поцелуев. Москва двигалась в моем ритме и я не думал сбавлять.

Moscow never sleeps

Я люблю тебя, Москва!

Moscow never sleeps

К понедельнику прибыл лучший друг Жора, его назначили на крупную должность в Сбер. Я радовался как за себя, пил водку и танцевал, выкрикивая песни группы «Ленинград» из окна дома на Пречистенке. Сил хватило ровно до полудня четверга - в эфире Первого канала я понял, что организм просится в Шарите. Звёздные лекари дали телефон спасительной медсестры, я прокапался и спал два дня. Пока не заболел живот.

Если честно, херово мне было практически всегда. Похмелье маскировало боль после еды, но с первым обеденным бокалом жизнь превращалась в добрую русскую сказку. Я грешил на поджелудочную, воображая панкреатит - эти мысли приводили в ужас и заставляли бежать от них. И от самого себя, конечно. Болезни - удел стариков, все остальное лечится хорошим сексом.

В частную клинику я пошел натощак - волей сдержался от детского супа из Кофемании и стопки «Кремлевского стандарта». Соглашался лишь на УЗИ - быстро и без ощущений. Вердикт - все чисто. Хм, значит желудок? Может гастроскопия?

У нас, кстати, под наркозом. 7500. Вы же не ели?
И даже не пил.

После укола я выспался на неделю вперёд - снился армейский плац и море сисек. Я вынырнул через 15 минут, нехотя внимая словам женщины-врача с лесбийской причёской:

Эрозийный гастрит. Вот видите - вы прямо губили желудок алкоголем.
Вижу, знаю, диета, все дела. Вылечусь.

Я отмахнулся, врач нахмурилась.

И вот ещё, смотрите. Странное образование в двенадцатиперстной кишке. Видите круглое?

Вдруг стало не до смеха. Как-то липко и очень прохладно, будто вынырнул из тёплой воды в ветреный день:

Это что?
Не знаю. Я взяла биопсию.
Подождите, это не рак же?
Не похоже, надо изучать.
Так рак или нет?
Не знаю.

Мне нужно было услышать чертовых два слова. «Глупая врач, вредная» - я подумал и согласился ждать неделю, до результатов.

Да полип обычный, 100%
Уберут и не заметишь, хуйня какая!
А что за клиника? Разводят!

Советы друзей успокоили - никто не допускал дурной мысли. Я же всегда был взрослым ребёнком и строил мир по принципу «есть только то, что вижу я и мои близкие». Точнее, только то, что я пропускаю в свой маленький пьяно-грудастый мир. В нем никогда не было слово «онкология».

Динь-динь, сообщения на почту из лаборатории. «Для полного исключения, прежде всего, нейроэндокринной опухоли, требуется консультация в специализированном онкологическом центре». Чего, блять?

Так это рак? Нет, вы мне просто ответьте.
И да, и нет. Надо определять. Ничего непонятно. Это такая разновидность...
Пиздец.
Да нет, ну что вы...
Ну вы можете просто сказать - рак или нет?
Я могу дать телефон онколога.

На утро я штурмовал кабинет врача. Кто-то должен был, черт возьми меня успокоить. Прямо сейчас.

Все плохо? Сколько мне осталось?
Одному Богу известно.
В смысле?
Идите и делайте то, что вам сказали. Нужно все исследовать.
То есть все плохо.
Не знаю.

Кругом одни идиоты. Друзья посчитали так же, один лишь, мудрый, немедленно нашёл ведущего онкохирурга столицы. Я позвонил и прибыл в клинику МГУ.

Нужны стёкла и блоки. Привозите.

Я узнал много новых слов. С ними снова прошёлся по тревожным контактам - братишка Бек нашёл ещё врачей, в НИИ Герцена. Пришлось объехать весь город, изучить сотни гугл-статей, трижды проглотить эндоскоп и возненавидеть весь мир, чтобы увидеть патологоанатома Вику с невероятно красивыми улыбчивыми глазами.

Поздравляю, у вас бесплатная парковка в Москве. Это же здорово!
В смысле?
У вас нейроэндокринный рак. Можно инвалидность даже...

Да, не спрашивайте - патологоанатомы изучают ткани живых людей. И сообщают диагнозы. Я, кстати, совсем не испугался. Ровно как с похищением в армию - в голове крутилось «это просто херовый сон».

Знаю ваши рассказы. Сейчас вы захотите гору кокаина, проституток и виниловый проигрыватель. Не утруждайтесь - быстрее умрете от передоза. Стадия ранняя. Опухоль убьёт вас лет через 15. Может 20. Устанете:)

Ее лицо в маске превратилось в приятный смайлик. Девушка с точностью угадала все желания и при этом не задела ни одну из запретных нот, отвечающих за страх. Я без умолку проболтал пол часа, договорился о встрече с именитым хирургом и собрался уходить. Девушка между делом сообщала кому-то по телефону «все плохо, очень плохо». Не про меня, конечно.

Слушайте, но ведь Стив Джобс умер от этой херни, так?
Так.
Ебать меня. Так что же будет со мной?
Он умер, потому что курил траву и отказывался от медицины. Но вы же хороший мальчик?
То есть не умру?
Умрете. Не от этого. Обещаю.

Я впервые влюбился в девушку, не видя ста процентов лица. Из клиники вышел даже довольный, чуть в припрыжку. Вызвал Ультиму и двинул в «Воронеж». В дороге позвонил маме, что уже натерпелась от моих пессимистичных прогнозов.

Значит вылечишься. Молодой, здоровый. Все будет отлично!

Она хорошо скрывала тревогу. Но я почувствовал и перестал улыбаться сам. Кажется, со мной впервые произошло что-то серьезное. Нет, не серьезное - взрослое. Нужно было срочно взрослеть.

Конечно, я разберусь. Я все сделаю. Врач будет, уже нашли. Приезжать не надо.

Дома предсказуемо раскис. Кокаин, проститутки, виниловые пластинки - все это должно было немедленно и навсегда заполнить мою жизнь. Яйца мешали заплакать и я как-то неприятно заскулил, внимая знаменитым строкам Боба Дилана.

Mama put my guns in the ground

I can't shoot them anymore

That cold black cloud is comin' around

And I feel I'm knockin' on heaven's door

Knock knock knockin' on heaven's door

Oh, knock knock knockin' on heaven's door

Уснул пьяным. Проснулся в полночь и твёрдо решил: хочу жить. Я ещё не попробовал мискаль за 1000 долларов, не вернул любовь архитектора Лены - самого невероятного приключения прошлой жизни и, главное, не покорил весь мир. Мои враги ещё не тонут в собственном безобразии, проплывая сквозь мой успех. А значит надо жить. Кутить, пить, ебать и жить.

Время полетело быстрее Space X. Друзья и подруги стали моим тренером для Рокки - махали полотенцем у виска и кричали голосами в голове:

Соберись тряпка! Ты не похож на устающего больного!
Просто возьми и сдай чертовы анализы до конца.
Когда операция?
Нет, я не дам тебе из жалости. Не надейся. Я все ещё тебя не люблю!
Я тебя люблю!

Много слов и много работы. Видеоблог, телевизор, проект со Шнуровым и постоянные пьянки напрочь не оставляли места для дурных мыслей. Я пришёл в октябрь полный решимости и был крайне бодр. До первой очереди в раковом корпусе.

Меня привели на контрольную гастроскопию и контрастную КТ - это когда в кровь вводят что-то цветное и немного радиоактивное, чтобы опухоли светились и радовали врачебный глаз. Молодой медбрат похлопал по плечу:

Придётся немного подождать - все приемы расписаны. Может проскочишь в течении часа двух. Есть время?
Подожду.

Я протер руки антисептиком и начал смотреть по сторонам. На первый взгляд очередь казалось обычной - мужчины, женщины, старики, многие сидели парами, прижавшись друг к другу. Ни одного молодого человека кроме меня. Почти ни у кого нет волос на голове - мужские лысины блестят при свете больничных ламп, женщины прячут голову в причудливых тюрбанах.

Тишина. Никто не разговаривает даже со спутниками. Изредка шуршат бахилы, а потом опять - звенящая тишина. «Вдохните...не дышите....дышите» - металлический голос заучит из кабинета КТ. Зачем они так громко молчат?

Я вставил в уши AirPods и начал ходить по коридору, перебирая чётки в руках. Мне захотелось заглянуть в глаза каждому, чтобы удостовериться - может быть, все спят? Действия стали ошибкой - я внезапно понял суть болезни, с которой столкнулся.

Молчаливые люди в коридоре делились на две категории. В глазах первых был ужас и надежда - они смотрели в пол и быстро перебирали мысли в голове, цепляясь за лучшее будто обезьяна за лианы. Взгляд плавал, будто качели, на фоне которых горел пожар. Надежда запрещала смотреть на растущий огонь.

Взгляд вторых отражал пустоту. В их глазах не было ровным счётом ничего - тьма как отсутствие света. Они никуда не смотрели, ничего не ждали и не размышляли. Их руки не дрожали даже от старости, ноги плотно упирались в кафельный пол, рёбра чуть заметно шевелились от ровного дыхания. Эти люди все понимали.

Объединяющим фактором была смерть. Она незримо ходила сквозь очередь прямо как я. Заглядывала в глаза, трогала за руки лбы и колени. Смерть пересчитывала пациентов, будто в попытке понять количество приборов для будущего застолья. Я никогда бы не поверил, что можно почувствовать такое - столько пафоса, мистики и напускных эмоций, ведь правда? Но я бы не писал сегодня о том, чего не видел глазами.

Коблев.
Конев?
Коблев
Конев?

Пожилая медсестра явно перепутала фамилию и я зашёл на процедуру, радуясь голосу жизни. По венам потекла жгучая хрень, я поморщился и закряхтел.

Будет немного тошнить - терпи. Будет немного больно - терпи. Затечет рука - терпи. Если что - согни ноги в коленях, пока я не подойду.
Только не снимайте катетер потом. Там волосы. Я спиртом размочу.
Ишь.

Томограф зашумел и я захотел испугаться, но не успел. Бабуля явилась вновь и резким движением содрала катетер с пластырем.

Вот черт! Не больно!
То-то же. 42 года стаж. Иди, мой хороший. Все будет у врача.

Улыбчивый хирург протянул мне руку:

Наденьте маску повыше, у нас регламент.

Я подчинился, присел и застыл в ожидании окончательного приговора:

Опухоль G1. Большая редкость. Это можно сказать и не рак, но что-то похожее. Называйте как хотите. Она маленькая - 3-4 миллиметра. Стадия почти нулевая. Мы ее уберём.
То есть операция простая?

Я почему-то обрадовался как ребёнок.

Простых операций не бывает. Вам повезло - стадия правда ранняя. Удалим эндоскопически, если все пойдёт по плану. Надо решить вопрос с госпитализацией.
Я готов.
Давайте 2 ноября. Можете?
Через 10 дней?
Спешки нет. Но и тянуть незачем. Сможете?

Я мог.

30 октября в стационар. Вот вам направления на анализы, все сделаете и приезжайте. Вас все расскажут. И не переживайте - вам повезло. Мы вылечим.
Химиотерапия?
Не думаю. Обойдёмся хирургически и будем проверяться раз в полгода, хорошо?
Хорошо. Славно.

Я мог даже больше, чем раньше.

А сколько?
Лет 50-60 ещё, от вас зависит.
Нет, денег?
Каких?
За операцию?
Ни сколько. Квота. Мы сделаем по квоте.
Нет, ну зачем, я могу...
Государство может.
Но ведь кому-то нужнее...
Кому нужнее - получат тоже. Это так работает. Вы идите уже, ладно?

Я пошёл. И снова как с похищением - сон, не иначе. Может, они узнали меня и это такой пиар медицины? Но зачем? Надо рассказать всем и сразу.

В коридоре будто слышали мой разговор - на выходе из кабинета все глаза принадлежали мне. Я пристыдился собственного здоровья и быстро скрылся, забыв посетить гардероб. Уже тогда стало ясно, что в этом коллективе я залетный персонаж. Потому и юный. Позже подтвердилось:

Если бы все молодые проверялись - рак бы перестал быть смертельным. Все ведь просто - раз в год подарить один день врачам. Точнее, себе.
Но ведь не болит же...
Вот и у тебя не болело, благодари пьянку. Иначе бы ходил, а в 40 лет метастазы по всему желудку и печени. Мы бы не спасли.
Да ну...
Ну да. Такие опухоли не болят до конца. Тебе повезло.

Патологоанатом повторила несколько раз, затем и все остальные наперебой - «тебе повезло». И я поверил. Кто бы мог подумать, что мне придётся в 27 лет называть рак собственной удачей. Ебать меня, какое везение. Но ведь правда!

В больницу собирали всем миром. Подруга Машка варила сладкий грог и хлопотала над будущей передачкой. Я выпивал, шутил худшие шутки про рак и безобразничал, а на утро никак не мог поднять голову с подушки. По команде умная колонка включила песню из «Молчания ягнят»:

Good-bye horses I'm flying over you

Я собрал трусы-недельку, семь пар носков, пару банок любимого лимонада и два матерных худи. Помолился, в дороге открыл окно Мерседеса и жадно дышал.

Ну что, готов?

Медбрат определил в одиночную палату - борьба с ковидом. Условия люкс - душ, туалет и даже старый телевизор. Кормили тоже на убой - море котлет и никакой диеты до последнего дня. Из посылки наслаждался дыней, сосисками «Умка» и двумя большими KitKat. В Хэллоуин я задумал пройтись по палатам и крикнуть:

Конфеты или жизнь!

Вспомнив очередь, шутку не оценил даже сам. Стыдно. Вроде заплакал и принялся за шоколад. Наконец, есть запретили.

Операция утром. Первый стол. Отдыхайте и не переживайте.
А сколько будет длиться?
Оставьте. Плохая примета. Спать!

Нянечка ушла, а я, конечно,не спал. С первыми лучами таджики под окном начали матерно пилить деревья. Я тут же осмелел, вылез в окно и закричал:

Вы что тут? Не видите! Люди спят! Тут больница!

Гости столицы на время унялись. Я написал эти строки, почувствовал запах запретного завтрака и жизни, к которой хочу поскорее вернуться. Москва проснулась и с ней я дописал этот текст.

За дверью шуршат врачи. Я поехал! Скоро увидимся. Обнимаю.

Конев, у тебя рак.

Report Page