«Комитет против пыток» о работе в Чечне, нападении на офис и «мосгоркрюках» (часть 2)

Артур Егоров: Перейдем к следующей большой теме. Вы работали в офисе «Комитета против пыток» в Чеченской республике. Каково быть правозащитником в Чечне?

Дмитрий Пискунов: Я там был в два очень разных момента. Первый раз я туда приехал в августе 2013 года, и на тот момент работа в Чечне мной воспринималась в какой-то степени как отправка на курорт, потому что какой-то прямо серьезной опасности я не ощущал, но у нас, разумеется, были протоколы о безопасности, которые мы всегда старались соблюдать. Когда в 2007 году произошло убийство Натальи Эстемировой и еще двух чеченских правозащитников, на какое-то время там правозащитная работа просто замерла из-за опасений за безопасность.

Но потом все пришло в нормальное русло, и у нас была налажена работа. Мы получали заявления, мы проводили по ним расследования, возбуждались уголовные дела, но никогда ни одно из этих дел - в этом, кстати, особенность Чечни - не доводилось до суда. Несмотря на большое количество возбужденных уголовных дел, ни по одному из них так никто и не был привлечен к ответственности.

В 2013 году, когда я там был, атмосфера была достаточно дружелюбная, и максимум из того, что мне было известно, это было такое по сути похищение, которое устроил Магомед Даудов (председатель парламента Чечни, близкий соратник Рамзана Кадырова – ред.) - на тот момент он был в Шали начальником отдела полиции.

И он попросил какую-то женщину выступить в роли подставной заявительницы, к которой мы приехали. Ее там в принципе даже не было, наших коллег задержали, продержали сутки в отделе полиции в Шали, но так как мы следовали протоколу безопасности, один сотрудник оставался в машине, пока двое других пошли общаться с заявительницей. Он успел сообщить, что их задерживают. В результате подключились - член Совета по правам человека Игорь Каляпин, газеты, журналы, начались звонки из МВД. Все, шумиха поднялась. И после того на утро наших коллег отпустили без проблем и накормили то ли пиццей, то ли шашлыком.

Артур Егоров: По вашему мнению, это была попытка запугать, чтобы вы не вели расследования по этому делу?

Дмитрий Пискунов: Нет-нет, не по этому даже делу, у нас другое дело было в Шали, а эта заявительница была просто выдумана. Мы приехали к ней, чтобы пообщаться и узнать, в чем проблема...

Артур Егоров: ...а вместо заявительницы - несколько бородачей?

Дмитрий Пискунов: Да, так и было. И это была первая поездка. Она была вообще безоблачная, и я был крайне доволен. Но там нужно понимать, что специфика работает. Я в Чечне получал заявления о страшных пытках. Это как раз вот тогда, в августе 2013 года, я получил заявление от парня, которого пытали, чтобы выманить его брата из Германии...

Артур Егоров: Расскажите об этой истории.

Дмитрий Пискунов: У начальника уголовного розыска в одном из Грозненских отделов полиции были проблемные отношения с членом семьи Амриевых, молодым парнем, который жил в Германии. И этот начальник уголовного розыска считал, что тот парень якобы хотел его убить. Для того, чтобы его выманить из Германии обратно в Чечню, он решил похитить его брата - Мурада. Пытал его в течение суток: электричеством, избивал. А через сутки отдал его родственникам на собрании старейшин и сказал, что они обязаны организовать возвращение брата из Германии, иначе их второму сыну не поздоровится. Ну парень написал нам заявление и уехал из Чечни. И потом он уехал на Украину, и там сейчас занимается ММА. Уголовное дело было возбуждено, но, как уже очевидно, ни к чему не привело.

Потом был 2015 год, когда я приехал уже после второго нападения на наш офис. Первое произошло в декабре 2014 года, когда, предположительно, люди, связанные с правоохранительными органами Чеченской республики, проникли в нашу «офисную» квартиру и устроили поджог. Довольно много документов мы там потеряли. Но мы восстановили работу и восстановили офис. И где-то к концу весны все функционировало. А в июле 2015 года произошел очередной скандал, на котором, как я понимаю, решили проехаться наши недоброжелатели в Чеченской республике. Был организован большой митинг.

Под шумок из толпы выделилась группа - примерно 15 человек в масках, которые кувалдами уничтожали наш автомобиль.

Они проникли через балкон в нашу квартиру. Разбили окна. В наш офис проникнуть было гораздо тяжелее. И они сначала попытались выпилить дверь болгарками. Но из этого ничего не вышло. В итоге решили пойти иным путем и просто раздолбали кувалдами стену вокруг двери, и проникли таким образом в офис.

В это время наши коллеги находились там. Поначалу у них были какие-то поползновения пообщаться с толпой и как-то ее утихомирить, но когда мой коллега спускался вниз, он увидел, что по пролетам бегут люди с бензопилами, с болгарками, и он решил, что это вряд ли признак людей, настроенных к общению. Быстро забежал обратно в квартиру, закрыл дверь.

Артур Егоров: Вы находились в это время там?

Дмитрий Пискунов: Я находился еще в Москве, но я должен был быть там в тот момент. Мое отправление задержалось. В итоге я прилетел спустя три дня после этого нападения.

Артур Егоров: Как ваши коллеги спаслись?

Дмитрий Пискунов: Повезло, что у нас офис, хоть и находился в сталинке, но был на втором этаже - достаточно высоко, но они смогли выбраться по вывеске «Цветы», которая была над первым этажом. И они карабкались сначала на эту вывеску, затем спрыгивали вниз. И в итоге смогли выбраться, не получив никакого вреда. Они поймали попутку и уехали из республики.

Артур Егоров: А что были за люди в масках? Кто вообще в республике оказывал на вас наибольшее давление?

Дмитрий Пискунов: Есть много версий, но ни одна из них не была полноценно проверена следствием. По этому поводу тоже было возбуждено уголовное дело, конечно же. На наши звонки в полицию никто не реагировал, а звонили во все инстанции. Полиция приехала уже через два часа, несмотря на то, что отдел полиции находился буквально в 300 метрах от нашего бывшего офиса.

Учитывая нежелание полиции предпринимать какие-либо действия, можно предположить, что эти люди были каким-то образом аффилированы с правоохранительными органами. Потому что иначе сложно найти какое-либо объяснение такому сильному нежеланию полицейских предотвращать явно незаконное проникновение в квартиру, бунт, который происходит у них прямо под носом.

Артур Егоров: Что за митинг произошел под окнами вашего офиса, и почему люди в Чеченской республике вдруг оказались настроены против правозащитников?

Дмитрий Пискунов: Люди, которые там оказались, в большинстве своем были представителями каких-то бюджетных учреждений. Им сказали, что необходимо приехать на митинг, который, как им озвучивалось, был связан с на тот момент недавним происшествием, когда ставропольские полицейские приехали на территорию Чечни. Во время погони за преступником в рамках спецоперации. Фамилия у преступника была Дадаев, но это не родственник того, который убил Немцова (Заур Дадаев – ред.). В результате погони произошла перестрелка, и Дадаев погиб на территории Чечни. Кадыров тогда громко кричал по общероссийскому телевидению, что любой человек, полицейский, который приедет на территорию Чеченской республики без его разрешения и будет тут пальбой заниматься, будет уничтожен.

Вообще там было ужасное негодование по этому поводу. И вот якобы митинг был в поддержку этого самого Дадаева. Некоторые люди говорили, что якобы им сказали, что вот здесь, в этом здании, Следственный комитет находится, который отказывается возбуждать уголовное дело по убийству Дадаева. Многие вообще не понимали, в связи с чем они там находятся.

Артур Егоров: Есть ли в Чеченской республике какая-то часть населения, которая заинтересована в правозащитной деятельности и что это за люди? Были чеченцы, которые вам оказывали поддержку?

Дмитрий Пискунов: Это подавляющее большинство населения. В процентах не скажу, но любой рядовой чеченец, с которым можно в открытую поднять вопрос, он будет абсолютно за правозащитную работу. Это нужная и необходимая вещь, по их мнению. Исключением из этого правила будут люди, которые в той или иной степени связаны с правоохранительными органами, ну или в принципе с государственным аппаратом.

Артур Егоров: Во время своей правозащитной деятельности в республике пробовали ли вы искать какую-то поддержку у федеральных властей? И помогали ли они вам?

Дмитрий Пискунов: Что касается поддержки федеральных органов, то когда происходит какой-нибудь ад, по типу того, который я только что описывал: нападение на наш офис или когда было нападение на автобус с журналистами в марте 2016 года, то - да, сразу подключаются уполномоченные по правам человека, журналисты, Советы по правам человека, все правозащитные организации, Дмитрий Песков (пресс-секретарь президента РФ – ред.) даже что-то там умудрился сказать не совсем лишенное смысла. Но речь идет о поддержке на уровне каких-то слов, пожеланий. Это создает медийный шум, но реальной поддержки я там не наблюдал. Никто нам с военной базы в Чечне не выделял танк или бронетранспортер, чтобы мы ездили спокойно, ни о чем не переживая.

Артур Егоров: Вы упоминали случай нападения на автобус с журналистами. Расскажите о нем.

Дмитрий Пискунов: В марте 2016 года мы решили организовать пресс-тур для журналистов из России и нескольких зарубежных стран. Это должен был быть ознакомительный тур для того, чтобы они поняли как выглядит ситуация на Северном Кавказе. Не только про Чечню, но и про другие регионы. В первый день была поездка в Беслан. Журналисты там собирали информацию, общались с местными жителями, делали фотографии. И вечером уже по дороге в гостиницу в Грозном, на границе между Чечней и Ингушетией, на стороне Ингушетии, на автобус было совершено нападение. Машину остановили несколько 99-х, которые просто припарковались с разных сторон, водитель не успевал никуда от них деться. Эти люди проникли в автобус, вытащили оттуда пассажиров, сломали ногу водителю, сломали кому руки, кому ноги среди пассажиров и сожгли автобус.

Притом не очень понятно, каким образом. То ли там граната была, очевидцы по-разному описывают - слышали какой-то взрыв. Что-то взорвалось, но не понятно то ли в машине, то ли там, действительно, была какая-то граната или коктейль Молотова. Пострадали также зарубежные журналисты. После избиения норвежец Ойстейн Винстдад запечатлел себя на фотографии, которая на тот момент широко разошлась по сети.

А параллельно с этим происходило проникновение на территорию нашего офиса, который мы перенесли из Грозного в Карабулак на территории Ингушетии. И там неизвестные люди с автоматами пробрались в квартиру, забрали у нас часть документов и украли у нас покрышки зимние для автомобиля.

Артур Егоров: Эти люди вам угрожали или они пробрались в офис в тот момент, когда там никого не было?

Дмитрий Пискунов: Там никого не было, потому что все наши юристы, которые на тот момент работали в Чечне, были в автобусе вместе с журналистами, за исключением одного нашего чеченского сотрудника, который был дома. В офисе просто никого не было.

Артур Егоров: При нападении на автобус ваши сотрудники пострадали?

Дмитрий Пискунов: Да.

Артур Егоров: Уголовные дела были возбуждены?

Дмитрий Пискунов: Было возбуждено уголовное дело, но оно, по-моему, до сих пор расследуется. Песков тогда как раз говорил, что виновные должны быть привлечены к ответственности, но до сих пор их личности не были установлены.

ЛЮБОВНИКИ КАДЫРОВЦЕВ ТОЖЕ СТРАДАЮТ

Артур Егоров: Вернемся к вашей правозащитной деятельности. Что за люди, как правило, становятся объектами правозащитной деятельности в Чеченской республике? Кто ваши клиенты?

Дмитрий Пискунов: Один из последних трендов - это сексуальные меньшинства. К нам обратилось несколько человек за помощью, кого-то мы помогли вывезти. Частично этим занимались люди из ЛГБТ-организаций, «Новая газета» тоже подключалась. И да, это там прямо серьезная проблема. И даже любовники кадыровцев пострадали. Ну, это у меня информация через несколько рук…

Артур Егоров: Звучит как анекдот.

Дмитрий Пискунов: Да. Когда начались гонения якобы один из кадыровцев сообщил своему любовнику, что мол: «Чувак, на тебя вышли, давай – уезжай». Он выехал, сейчас за границей уже находится.

Ну а так - люди на самом деле самые разные. Если привести пример какой-то политической борьбы, то сразу всплывает в памяти случай Руслана Кутаева. Он довольно известный общественный деятель в Чечне. Был в свое время политиком, сейчас же несколько отошел от публичной политики и просто занимался общественной работой. В 2015 году он выступил на конференции, 23 февраля как раз. Помимо Дня защитника Отечества, эта дата является еще и годовщиной депортации чеченцев и ингушей, а Кадыров почему-то не хотел об этом говорить в тот год, заявив, что это «запретная тема». И 23 февраля этот вопрос вообще нельзя было поднимать. Кутаев громко заявил о том, что он с этим не согласен, и о том, что этот вопрос всегда нужно поднимать, обсуждать и не надо его стесняться. Это было сказано непосредственно Магомеду Даудову, который там тоже присутствовал. В результате Кутаеву подкинули наркотики. Он так и не доехал до дома, его задержали и в отделении полиции его избили. И вот он три года провел в колонии, отбывал наказание в Чеченской республике.

Недавно вышел. Вот таким образом политического оппонента устранили.

А вообще люди совершенно разные, есть и женщины, которых похитили и, скорее всего, убили, есть просто молодые люди, есть люди, которые симпатизируют салафитской или ваххабитской интерпретации ислама, есть люди, которые в правоохранительных органах работают. У нас есть заявитель, который был действующим сотрудником полиции, и у него был конфликт с представителем руководства.

Его публично избивали на плацу перед другими сотрудниками.

Артур Егоров: Каково отношение к русским в современной Чечне? Особенно интересно в контексте недавнего нападения чеченского террориста на православную церковь.

Дмитрий Пискунов: Русских, кстати, очень мало. Я имею ввиду, именно постоянно живущих. Люди, которых я встречал они такие - полусумасшедшие, тусуются рядом с православной церковью как раз, на которую было совершено нападение. Остальные люди, которые там постоянно живут, это командированные: из Следственного комитета, какие-то военные. Там остались только единицы, которые смогли выжить каким-то образом, каким-то чудом сохранить свои квартиры, когда был массовый исход русских. И мне, на самом деле, практически никто даже не встречался из постоянно живущих там русских.

Артур Егоров: Приходилось ли вам оказывать помощь радикальным мусульманам?

Дмитрий Пискунов: Да. Был случай. Человеком, который не занимался какой-то незаконной деятельностью, но исповедовал салафитскую интерпретацию ислама. Его, как он нам рассказывал, задержали сотрудники полиции, держали на базе ОМОНа в течение двух-трех месяцев, чтобы у него отросла борода. Его собирались отвести в лес и там убить, подкинуть ему, соответственно гранаты и пистолет для создания видимости, и таким образом они планировали отчитаться об успешной контртеррористической операции. На эти контртеррористические операции выделяются огромные деньги. Ну по крайней мере, это раньше так было, а сейчас тренд идет на то, что в Чечне вообще нет террористов.

ПРИШЛИ К НОТАРИУСУ, А ЗАЯВИТЕЛЬ ИСПРАЖНИЛСЯ В ФИКУС

Артур Егоров: Бывали ли такие случаи, когда ваш подзащитный был вам крайне неприятен из-за своей деятельности, но вы все равно защищали его права?

Дмитрий Пискунов: Один из наших заявителей был не совсем дееспособен, и когда мы пришли к нотариусу, испражнился в фикус. Но это у меня скорее вызвало удивление, нежели какое-то полное неприятие. Так что нет, на самом деле. Бывает, у меня попадаются заявители с психологическими проблемами, может даже психиатрическими заболеваниями, с которыми сложно как-то общаться и взаимодействовать, но неприятия никогда не было.

Артур Егоров: Получается, что от взглядов заявителей вы стараетесь полностью абстрагироваться?

Дмитрий Пискунов: Абсолютно. Мне вообще не важно, какие личные воззрения у человека.

МОЖНО БЫЛО КУПИТЬ РАБОВ И ЖИТЬ В СТИЛЕ FALLOUT

Артур Егоров: Пару лет назад мне довелось пообщаться с представителями движения «Альтернатива», которые занимаются вызволением людей из рабства. Случаи трудового рабства особенно распространены на Северном Кавказе. Сталкивались ли вы в своей правозащитной практике с этой проблемой?

Дмитрий Пискунов: Нет. По крайней мере, у меня нет никакой информации о том, чтобы у нас были такие дела, такие обращения. Это не совсем специфика нашей организации. В Чечне мы работали по насильственным похищениям, но насколько мне известно, такими делами занимаются или занимались просто гражданские люди, которые хотят себе рабов. Эта практика, кстати, пошла еще со времен чеченской войны, когда был распространен рабский труд. Просто был рынок невольников в центре Грозного. Там можно было купить себе оружие, можно было купить рабов и жить полноценной жизнью в стиле Fallout-4.

Артур Егоров: Работают ли сейчас правозащитные организации на территории республики?

Дмитрий Пискунов: Основная проблема в уголовных делах. Последний случай уголовного преследования был в январе. Глава чеченского офиса «Мемориала» Оюб Титиев был привлечен за хранение наркотиков. Якобы нашли в машине. Титиев до сих пор сидит в следственном изоляторе, его не выпускают под домашний арест, под подписку о невыезде для того, чтобы как-то ограничить его общественную деятельность. Другие сотрудники «Мемориала» после того, как было возбуждено уголовное дело, были вывезены с территории республики. Сейчас они - кто в Москве, кто за рубежом. Параллельно оказывают давление на офис «Мемориала» в Дагестане, который периодически помогал чеченскому офису. У них тоже было совершено нападение на офис.

Артур Егоров: В 2015 году «Комитет против пыток» был признан иностранным агентом на территории России…

Дмитрий Пискунов: ...Впервые в 2014.

Артур Егоров: Насколько я знаю, в 2015 году организация отказалась работать в таком статусе и приняла решение самоликвидироваться. Расскажите о судьбе организации. Потому что, несмотря на такого рода решение, организация сейчас вполне функционирует, сайт каждый день обновляется, там масса информации.

Дмитрий Пискунов: Я сейчас сорву покровы. Фраза о том, что организация будет ликвидирована, была сказана, скорее, для пущей драматичности, хотя и формально соответствовала действительности. Потому что прекращало функционирование юридическое лицо, но фактически работа ни на один день не прекращалась. Мы как работали, так и продолжаем. Соответственно, мы использовали разные методы для обхода этого закона об иностранных агентах, со статусом которого мы были категорически не согласны. Сначала мы просто создали другое юрлицо. Потом поменяли схему финансирования нашей организации. А сейчас мы сделали ход конем, и у нас вообще нет юридического лица. Мы работаем просто как незарегистрированное в виде юрлица общественное движение, ну это одна из форм общественных организаций.

Артур Егоров: Иностранные компании вас все же спонсируют или нет?

Дмитрий Пискунов: Нет.

Артур Егоров: Тогда откуда у вас взялся статус инагента?

Дмитрий Пискунов: Ну сейчас нам нельзя присвоить статус инагента в принципе, потому что у нас нет юрлица.

Артур Егоров: Вы берете с заявителей деньги за помощь?

Дмитрий Пискунов: Мы не берем никаких денег с заявителей вообще.

Артур Егоров: Сколько примерно человек работает в вашей организации и в каких регионах России она представлена?

Дмитрий Пискунов: На данный момент мы работаем: Москва и Московская область, центральный офис в Нижнем Новгороде, есть еще представительство в республике Башкирия, в Оренбурге, в Краснодаре, Пятигорск, который сейчас работает на весь Северный Кавказ, и все. Недавно вот, к сожалению, закрылось отделение в Марий Эл. Ну как недавно, год назад примерно. Но в то же время открылся Краснодар. Все ходят слухи о Санкт-Петербурге, но, как я понимаю, в какое-то разумное время это вряд ли произойдет. А человек у нас порядка 30.

Артур Егоров: С чем вы связываете довольно настороженное и часто негативное отношение к правозащитникам в России?

Дмитрий Пискунов: На самом деле, я редко сталкивался с негативным отношением. Хотя многие правозащитники делают максимально много для того, чтобы их ненавидели. Они очень сильно стараются. Очень много непрофессионализма, бывает я сталкиваюсь с этим. Не буду какие-то конкретные примеры приводить, но объективно - это так. И я не просто так пришел в «Комитет против пыток». На мой взгляд, это практически единственная организация, вместе с еще несколькими исключениями, которая занимается какой-то реальной работой, с реальным каким-то выхлопом, где есть дисциплина и эффективность. Далеко не многие люди в правозащитной сфере могут этим похвастаться.

«МОСГОРКРЮК»

Артур Егоров: Расскажите историю из вашей правозащитной практики, которой вы гордитесь?

Дмитрий Пискунов: Я этим доволен, но не до конца. Надеюсь, что буду этим доволен гораздо больше. Сейчас у меня есть маленький сайд-проект - я решил заняться Мосгорсудом, а в частности тем, что там в конвойном помещении есть печально известные «мосгоркрюки» - вбитые в стену металлические кольца. Они находятся в комнате, которая называется комнатой для ознакомления с материалами уголовных дел.

У нас устоялась порочная практика: когда людям в конвойном помещении выдают для ознакомления материалы уголовных дел, то одной рукой, чтобы они никуда не убежали, их крепят к чему-нибудь: к скамейке, к стулу, к столу. Для этой же цели используются и кольца. А другой рукой человек листает материалы уголовных дел. При этом люди и без того находятся в закрытом помещении. Я считаю, это крайне необоснованным применением наручников. Это вообще никак не прописано. И эту практику нужно прекращать.

Вообще, эти кольца используются еще и для другой цели - людей там просто в качестве наказания могут оставить на несколько часов прикованными к стене, чтобы не создавали лишнего шума. 

Год назад с помощью этой фотографии (см. изображение – ред.) мне удалось поднять большой шум, привлечь внимание общественности. Я общался с руководителями ГУВД и Мосгорсудом. Несколько раз добивался того, что я приду в эту комнату и посмотрю на то, как выглядит помещение. Но каждый раз это все срывалось. И вот сейчас я планирую снова вернуться к этой теме. Я надеюсь, что мне снова удастся добиться вопроса о том, чтобы члены ОНК могли проходить в это помещение - сейчас это право у них ограничено.

Артур Егоров: Я предлагаю небольшой блиц и на этом закончим. Путин или Медведев?

Дмитрий Пискунов: Я тут уже говорил, что благодарен Медведеву за закон об ОНК, еще мне, кстати, нравятся его госуслуги и шикарнейшее кьянти в Тоскане. Стопроцентно Медведев.

Артур Егоров: Три нормы, которые вы бы поменяли в российском законодательстве?

Дмитрий Пискунов: Я бы убрал палочную систему в правоохранительных органах. Я бы разрешил членам ОНК посещать дополнительные места принудительного содержания, в том числе и конвойные помещения в судах, и расширил бы сферу деятельности не только одним регионом, а чтобы члены ОНК могли бы работать и в других регионах по всей России. И я бы ввел обязательное правило, что в следственные изоляторы нельзя помещать людей с превышением лимита.

Артур Егоров: Три самых страшных тирана в истории России?

Дмитрий Пискунов: Тирана… Сталин и моя мама.

Артур Егоров: Три человека, которые сделали больше всего для развития гражданского общества в России?

Дмитрий Пискунов: Противоречиво, но я скажу – Александр Герцен. Из современных надо кого-то выделить… Павел Дуров. Так, был XIX век, был XXI, в XX надо кого-то назвать. Пускай будет Солженицын.

Начало статьи: доступно по ссылке.